Пускай швартуют свой проклятый корабль. Теперь у него есть форма. И меч, конечно. От этой мысли настроение немножко поднялось. Еще оставалось немного времени, чтобы попрактиковаться с мечом. Дилл добежал остаток пути по балкону, прижал крылья и нырнул в дверной проем, назад в свою каморку.
Дилл резко остановился на полпути и вытаращил глаза. У камина стояла молодая женщина: невысокая, худощавая, прямые волосы туго затянуты на затылке и заплетены в косу, как носят девушки из высшего общества. Но это была, пожалуй, единственная дань моде. На девушке совершенно отсутствовали украшения, она носила потертую кожу и была обвешана оружием. Из ножен за спиной торчала рукоятка меча, в карманы под локтями заткнуты серебристые метательные ножи и длинные иглы, а на поясе висели мешочки с ядом, трубка для дротиков и какие-то бамбуковые обрубки, почерневшие от времени. Девушка вертела в руках снятый со стены меч. Меч и для Дилла-то был велик, а в ее крохотных ладошках выглядел просто нелепо.
– Повесь обратно! – отрезал Дилл.
На него взглянули темно-зеленые глаза. Девушка была такая бледная, словно ей сильно нездоровилось.
– Твой меч? – Зеленые глаза бросили быстрый взгляд на клинок и снова уставились на Дилла.
Он внезапно понял, что стоит совершенно голый, покраснел и схватил рубашку, чтобы хоть как-то прикрыться.
– Это меч Кэллиса.
– Да, так говорят. – Она поднесла оружие к глазам. – Довольно старый. Сталь однослойная, хрупкая и тяжелая. Да еще и тупой. Балансировка… – она подняла клинок и взяла рукоятку в обе ладони, – в принципе отсутствует. Острие откололось, но хуже от этого уже не будет. Рукоять… – Она фыркнула. – Ее кто-то заменил. И позолота. Ее ложкой отскрести можно. – Она вернула меч на место. – Зато как блестит.
Дилл не шевелился.
– Меня зовут Рэйчел Хейл.
Он уже где-то слышал это имя, только не мог вспомнить где.
– Что тебе надо?
– Ничего особенного, – последовал быстрый равнодушный ответ, будто она всю жизнь только на этот вопрос и отвечала. Потом девушка задумалась и, видимо, решила объяснить несколько больше: – Я твой наставник.
– Что?
– Наставник. Учитель. Личный телохранитель. – Она оглядела комнату. – Сколько ж тебе свечей нужно?
– Мой наставник – Джон Рид Барсонг.
– Он умер семь лет назад.
Барсонг умер? Так вот почему его уже давно не было видно. Но неужели не нашлось других солдат или ученых? Да храм просто кишит этими пыльными бородатыми стариканами в очках. Они еще помнят войны и времена, когда вода была куда чище, а люди куда лучше, и способны до бесконечности надоедать своими рассказами и тяжелыми вздохами. Неужто нельзя было найти более подходящего наставника? Кого-нибудь постарше. Кого-нибудь не такого хрупкого.
– Сайпс приказал присматривать за тобой, – сказала Рэйчел. – Ну и, вероятно, тренировать тебя. Меч, яды, дипломатия и все прочее. – Из мешка на поясе она вытащила крошечную книжку и швырнула ее Диллу.
«Этикет пустынной торговли для благородных купцов. П.И. Уоллоувей» – гласила надпись на обложке.
– Что это?
– Вероятно, что-то насчет дипломатии. – Рэйчел взглянула на обложку. – По крайней мере мне так сказали. Почитай как-нибудь на досуге. Я уверена, тебе понравится.
– Яне…
– Я тебя не виню, – перебила девушка.
Дилл прикусил губу. Все шло как-то не так. Видимо, Сайпс окончательно впал в старческое слабоумие. Девчонка с книжкой, которую она даже не читала, и с мечом, который вряд ли из ножен вынет, не поранившись, – какой это наставник?
– Да я сама не в восторге. Дай угадаю: оранжевый значит «раздражение»?
Дилл отвел взгляд и попытался вернуть глазам спокойный серый цвет. Мерцающие пылинки кружились и танцевали в свете окна. Ему страшно захотелось пнуть корзину с улитками, которая стояла под подоконником.
– Зачем тебе в комнате корзина с улитками? – наконец нарушила молчание Рэйчел.
– Что?
– Почему у тебя тут улитки? – Потому что.
Она ждала ответа.
– Потому что они заползают сюда. Я собираю их в корзину и потом выношу.
– Куда?
Дилл нахмурился.
– А кто тебя тренировал?
– Куда ты относишь улиток?
И что она заладила про улиток? Дилл раздраженно указал книгой на пол.
– Вниз, в храм.
– Зачем?
– Чтобы выпустить.
– Почему?
– Да я не знаю! – Хотя именно это он знал наверняка. Он просто хотел убрать их из комнаты, а поэтому собирал и выпускал в конце коридора, там, где заканчиваются кельи священников. Ей просто хотелось поболтать, а Диллу это все уже порядком надоело. – Почему ты?
Рэйчел глубоко вздохнула.
– Сегодня утром к воротам храма принесли обескровленного. Ходят слухи, что в городе появился еще один похититель душ. Как будто одного было недостаточно. Может, это теперь в моде? – пожала она плечами. – По-моему, они просто хотят, чтобы твоя кровь осталась в твоем теле.
Сегодня утром?
– Но сегодня же Ночь Шрамов. Луна еще не исчезла.
– Неужели? – Девушка театрально зевнула.
И это его «карманный» наставник. А знает она хоть что-нибудь о похитителях душ? Глаза зачесались еще сильнее.
– Кто знает.
Дилл вдруг понял: он узнал форму, которая была на девушке. И только теперь заметил, как потерта рукоятка меча. Мальчику стало ужасно неловко. Так вот почему она такая бледная.
– Ты спайн.
– Спайн! – Она выплюнула это слово. – Терпеть не могу это звание. Вот «Костяк храма» куда благороднее. А больше всего мне нравится «Крадущиеся по ночам». Так нас, по-моему, люди прозвали? Как раз в точку, особенно когда их ловят Для допроса.
Но что она здесь делает? У спайнов обычно немного другая, работа. Им и не могли давать другие обязанности. После того как они проходили тренировку. О чем только думал пресвитер?
Рэйчел прервала его мысли.
– У меня для тебя послание. – В руки Диллу полетел завернутый толстой бумагой пакет.
Он долго копошился, пытаясь развернуть сверток, пока тот не упал и на пол не высыпались железный ключ на цепочке и записка от пресвитера.
Убедись, что запер клетку с душами за воротами в храм.
До того как мертвые будут освещены, ад будет искать их.
Я не хочу, чтобы двери Лабиринта открылись где-нибудь поблизости.
Бог знает, что может вырваться оттуда.
И не потеряй ключ – ему три тысячи лет, и другого нет.
Дилл смял записку и швырнул ее в камин. Не потеряй ключ! Они его за идиота держат? Кэллис презрительно всматривался в Дилла, а его противники из цветного стекла, что так трусливо жались к самой раме, теперь выпрямили спины и злобно ухмылялись.
– Бог знает? – переспросила Рэйчел.
Дилл нахмурился.
– Просто день сегодня такой. – Она вздохнула. – Просыпаешься и знаешь, что дальше будет только хуже.
Для спайна она вела себя довольно странно. Обычно они просто выполняют приказ без лишних слов. Их совершенно нельзя вывести из себя или расстроить. А уж тем более от них нельзя услышать сарказма или грубости. Вероятно, это связано с их тренировками. Но Рэйчел оказалась на удивление эмоциональной, и, по-видимому, что-то другое, а не назначение наставником, беспокоило ее. Хотя Диллу-то до этого какое дело?
– Увидимся после церемонии, – сказала Рэйчел.
– Это совсем не обязательно.
– У тебя нет выбора. Впрочем, у меня тоже.
На улице опять раздался оглушительный шум двигателей. До каморки Дилла долетали из дока крики рабочих и звон колокола. Мальчику страшно захотелось вновь огрызнуться.
Лицо Рэйчел Хейл исказилось.
– «Адраки». Неужели Марку удалось посадить флагман и не снести при этом весь храм? – Она заметила замешательство своего собеседника. – Марк Хейл – мой брат.
Теперь Дилл вспомнил, где он раньше слышал это имя. Марк Хейл был назначен командующим отряда аэронавтов Дипгейта вслед за своим отцом, генералом Эдвардом Хейлом, корабль которого был сбит стрелами хашеттов где-то в северной части Мертвых песков. Борясь с песчаными бурями, аэронавты несколько недель пытались разыскать обломки корабля и тело генерала. Теперь стало понятно, почему «Адраки» прибыл именно в храм. Значит, они все-таки отыскали останки Эдварда Хейла – отца Рэйчел сегодня предадут бездне вместе с другими мертвецами во время утренней церемонии.
– Значит, они его нашли, твоего отца.
Девушка сложила руки.
– Значит, ты будешь на церемонии Прощания, – добавил Дилл.
– Если бы я могла отказаться, – ответила Рэйчел и отвернулась.
– Но…
Она уже шагала по направлению к двери.
– Подожди! – позвал Дилл, махнув книгой. – Ты говорила о бое на мечах, о ядах… – На самом деле ему до этого было мало дела, но он не собирался так легко отпускать девушку; у Дилла была целая куча вопросов, которые кипели и бурлили, словно зелье в котле. – Если ты должна…
Она остановилась посреди комнаты, вытащила из сумки на ремне небольшую склянку и бросила ее Диллу.
– Хочешь узнать про яды – просто выпей, – сказала Рэйчел и вышла.
Дилл застыл на одном месте, пытаясь удержать в руках пузырек, книжку и ключ, а в голове – налетевшие роем мысли. Его дурачат? Почему наставником назначили спайна? Почему первый день его службы должен был омрачить кто-то из убийц храма? Еще хуже – почему его должен учить кто-то из Убийц храма? Они же не ученые. Они и не солдаты в полном смысле этого слова. Крадущиеся по ночам! Что люди подумают. Пальцы так сильно сжали ключ, что зубцы впились в ладонь.
Только не потеряй ключ.
Боги внизу, он же архон храма, а не ребенок. Дилл свернул цепочку и бросил ключ на каминную полку, пузырек и книга заняли свое место рядом. На стене сидела крохотная улитка, которую он раньше не заметил. Дилл щелкнул по ней пальцем и услышал, как панцирь срикошетил от дальней стены.
– Ублюдки!
Он пнул сапоги, выругался и начал натягивать их до того, как надел штаны. Брюки оказались велики, и на нужном месте их удерживал только пояс. Рубашка стянула крылья, а ремни только мешали – было совершенно непонятно, как же их застегнуть. Дилл оставил половину ремней просто висеть – кому какая разница? Все равно никто не увидит их под мундиром. Мундир был сшит из плотной ткани, и влезть в него оказалось труднее всего. Безрукие церковные портняги опять безуспешно попытались подогнать костюмчик под его крылатую спину. Попробовали бы они сами поносить это тряпье.
Закончив одеваться, Дилл глубоко вдохнул и приложил все силы, чтобы переменить пульсирующий желтый цвет глаз на полагающийся серый. Наконец он осмотрел себя с ног до головы.
На мундире были видны мокрые следы улиток, одна серебряная пуговица оказалась бесследно утерянной. Сапоги были велики и, кажется, слегка поношены, на помятых брюках висели клочья паутины.
Дилл выглядел полным дураком.
– Я архон храма, – сказал он стеклянному изображению своего предка, но лучше от этого себя чувствовать не стал.
Затем архон снял меч и быстрым движением сунул в ножны. Что с того, что отколот кончик? Может быть, это неподходящий меч для спайна, может быть, не самый лучший меч, но он однажды принадлежал Кэллису, и этого уже вполне достаточно. Мальчик нежно дотронулся до замененной рукоятки. А эта убийца просто завидует. Дилл снял с рукава перышко, смахнул с мундира невидимую пыль и, гордо положив руку на рукоять меча, отправился на свою первую церемонию.
Через минуту он вернулся за ключом.
4. Оружейник
Город молча уступал дорогу печальному путнику. Толпа на Мясном рынке Яблочного перекрестка расступилась, купцы замолкли, торгаши и слуги, жонглеры и шуты отошли в сторону, даже нищие прекратили свои жалобные стенания и опустили жестяные кружки. Может быть, дело было в его росте или в избитом, окровавленном лице. Неттл уверенно прошел мимо притихших прохожих, огромные кулачищи будто выбирали себе жертву. И он наверняка уложил бы любого, кто не сообразил бы вовремя увернуться.
Неттл возвращался домой, в Лигу, он хотел скорее забыться в обществе бутылки, но ноги сами привели его в восточный район Веселых ворот, к мастерским оружейников.
Чтобы поддержать тяжелые каменные кузницы, здесь навешали гораздо больше цепей, чем где бы то ни было в Рабочем лабиринте. Никакого порядка нельзя было проследить в запутанных узлах и переплетениях. Кузницы, что работали здесь, сами отливали и закрепляли цепи, спаивали новые соединения и укрепляли старые. Господину Неттлу пришлось с трудом перелезать через металлическую паутину. Огромные скобы размером в руку соединяли две цепи или держали звенья там, где разошелся старый сварной шов. Гигантские колья были вбиты прямо в мостовую или в стены домов. Иногда брусчатки и вовсе не было видно, и приходилось пробираться по грудам металлолома. Запутанные в узлы цепи раскачивались и стонали от малейшего дуновения ветра – их печальная песня улетала в глубину черной бездны под городом.
Улица Черных легких недаром получила свое имя. Грязный слой сажи скрывал кирпичную кладку зданий. Стоило только вдохнуть, и на зубах скрежетала угольная пыль, а слюна становилась совершенно черной. По обе стороны дороги расположились кузницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Дилл резко остановился на полпути и вытаращил глаза. У камина стояла молодая женщина: невысокая, худощавая, прямые волосы туго затянуты на затылке и заплетены в косу, как носят девушки из высшего общества. Но это была, пожалуй, единственная дань моде. На девушке совершенно отсутствовали украшения, она носила потертую кожу и была обвешана оружием. Из ножен за спиной торчала рукоятка меча, в карманы под локтями заткнуты серебристые метательные ножи и длинные иглы, а на поясе висели мешочки с ядом, трубка для дротиков и какие-то бамбуковые обрубки, почерневшие от времени. Девушка вертела в руках снятый со стены меч. Меч и для Дилла-то был велик, а в ее крохотных ладошках выглядел просто нелепо.
– Повесь обратно! – отрезал Дилл.
На него взглянули темно-зеленые глаза. Девушка была такая бледная, словно ей сильно нездоровилось.
– Твой меч? – Зеленые глаза бросили быстрый взгляд на клинок и снова уставились на Дилла.
Он внезапно понял, что стоит совершенно голый, покраснел и схватил рубашку, чтобы хоть как-то прикрыться.
– Это меч Кэллиса.
– Да, так говорят. – Она поднесла оружие к глазам. – Довольно старый. Сталь однослойная, хрупкая и тяжелая. Да еще и тупой. Балансировка… – она подняла клинок и взяла рукоятку в обе ладони, – в принципе отсутствует. Острие откололось, но хуже от этого уже не будет. Рукоять… – Она фыркнула. – Ее кто-то заменил. И позолота. Ее ложкой отскрести можно. – Она вернула меч на место. – Зато как блестит.
Дилл не шевелился.
– Меня зовут Рэйчел Хейл.
Он уже где-то слышал это имя, только не мог вспомнить где.
– Что тебе надо?
– Ничего особенного, – последовал быстрый равнодушный ответ, будто она всю жизнь только на этот вопрос и отвечала. Потом девушка задумалась и, видимо, решила объяснить несколько больше: – Я твой наставник.
– Что?
– Наставник. Учитель. Личный телохранитель. – Она оглядела комнату. – Сколько ж тебе свечей нужно?
– Мой наставник – Джон Рид Барсонг.
– Он умер семь лет назад.
Барсонг умер? Так вот почему его уже давно не было видно. Но неужели не нашлось других солдат или ученых? Да храм просто кишит этими пыльными бородатыми стариканами в очках. Они еще помнят войны и времена, когда вода была куда чище, а люди куда лучше, и способны до бесконечности надоедать своими рассказами и тяжелыми вздохами. Неужто нельзя было найти более подходящего наставника? Кого-нибудь постарше. Кого-нибудь не такого хрупкого.
– Сайпс приказал присматривать за тобой, – сказала Рэйчел. – Ну и, вероятно, тренировать тебя. Меч, яды, дипломатия и все прочее. – Из мешка на поясе она вытащила крошечную книжку и швырнула ее Диллу.
«Этикет пустынной торговли для благородных купцов. П.И. Уоллоувей» – гласила надпись на обложке.
– Что это?
– Вероятно, что-то насчет дипломатии. – Рэйчел взглянула на обложку. – По крайней мере мне так сказали. Почитай как-нибудь на досуге. Я уверена, тебе понравится.
– Яне…
– Я тебя не виню, – перебила девушка.
Дилл прикусил губу. Все шло как-то не так. Видимо, Сайпс окончательно впал в старческое слабоумие. Девчонка с книжкой, которую она даже не читала, и с мечом, который вряд ли из ножен вынет, не поранившись, – какой это наставник?
– Да я сама не в восторге. Дай угадаю: оранжевый значит «раздражение»?
Дилл отвел взгляд и попытался вернуть глазам спокойный серый цвет. Мерцающие пылинки кружились и танцевали в свете окна. Ему страшно захотелось пнуть корзину с улитками, которая стояла под подоконником.
– Зачем тебе в комнате корзина с улитками? – наконец нарушила молчание Рэйчел.
– Что?
– Почему у тебя тут улитки? – Потому что.
Она ждала ответа.
– Потому что они заползают сюда. Я собираю их в корзину и потом выношу.
– Куда?
Дилл нахмурился.
– А кто тебя тренировал?
– Куда ты относишь улиток?
И что она заладила про улиток? Дилл раздраженно указал книгой на пол.
– Вниз, в храм.
– Зачем?
– Чтобы выпустить.
– Почему?
– Да я не знаю! – Хотя именно это он знал наверняка. Он просто хотел убрать их из комнаты, а поэтому собирал и выпускал в конце коридора, там, где заканчиваются кельи священников. Ей просто хотелось поболтать, а Диллу это все уже порядком надоело. – Почему ты?
Рэйчел глубоко вздохнула.
– Сегодня утром к воротам храма принесли обескровленного. Ходят слухи, что в городе появился еще один похититель душ. Как будто одного было недостаточно. Может, это теперь в моде? – пожала она плечами. – По-моему, они просто хотят, чтобы твоя кровь осталась в твоем теле.
Сегодня утром?
– Но сегодня же Ночь Шрамов. Луна еще не исчезла.
– Неужели? – Девушка театрально зевнула.
И это его «карманный» наставник. А знает она хоть что-нибудь о похитителях душ? Глаза зачесались еще сильнее.
– Кто знает.
Дилл вдруг понял: он узнал форму, которая была на девушке. И только теперь заметил, как потерта рукоятка меча. Мальчику стало ужасно неловко. Так вот почему она такая бледная.
– Ты спайн.
– Спайн! – Она выплюнула это слово. – Терпеть не могу это звание. Вот «Костяк храма» куда благороднее. А больше всего мне нравится «Крадущиеся по ночам». Так нас, по-моему, люди прозвали? Как раз в точку, особенно когда их ловят Для допроса.
Но что она здесь делает? У спайнов обычно немного другая, работа. Им и не могли давать другие обязанности. После того как они проходили тренировку. О чем только думал пресвитер?
Рэйчел прервала его мысли.
– У меня для тебя послание. – В руки Диллу полетел завернутый толстой бумагой пакет.
Он долго копошился, пытаясь развернуть сверток, пока тот не упал и на пол не высыпались железный ключ на цепочке и записка от пресвитера.
Убедись, что запер клетку с душами за воротами в храм.
До того как мертвые будут освещены, ад будет искать их.
Я не хочу, чтобы двери Лабиринта открылись где-нибудь поблизости.
Бог знает, что может вырваться оттуда.
И не потеряй ключ – ему три тысячи лет, и другого нет.
Дилл смял записку и швырнул ее в камин. Не потеряй ключ! Они его за идиота держат? Кэллис презрительно всматривался в Дилла, а его противники из цветного стекла, что так трусливо жались к самой раме, теперь выпрямили спины и злобно ухмылялись.
– Бог знает? – переспросила Рэйчел.
Дилл нахмурился.
– Просто день сегодня такой. – Она вздохнула. – Просыпаешься и знаешь, что дальше будет только хуже.
Для спайна она вела себя довольно странно. Обычно они просто выполняют приказ без лишних слов. Их совершенно нельзя вывести из себя или расстроить. А уж тем более от них нельзя услышать сарказма или грубости. Вероятно, это связано с их тренировками. Но Рэйчел оказалась на удивление эмоциональной, и, по-видимому, что-то другое, а не назначение наставником, беспокоило ее. Хотя Диллу-то до этого какое дело?
– Увидимся после церемонии, – сказала Рэйчел.
– Это совсем не обязательно.
– У тебя нет выбора. Впрочем, у меня тоже.
На улице опять раздался оглушительный шум двигателей. До каморки Дилла долетали из дока крики рабочих и звон колокола. Мальчику страшно захотелось вновь огрызнуться.
Лицо Рэйчел Хейл исказилось.
– «Адраки». Неужели Марку удалось посадить флагман и не снести при этом весь храм? – Она заметила замешательство своего собеседника. – Марк Хейл – мой брат.
Теперь Дилл вспомнил, где он раньше слышал это имя. Марк Хейл был назначен командующим отряда аэронавтов Дипгейта вслед за своим отцом, генералом Эдвардом Хейлом, корабль которого был сбит стрелами хашеттов где-то в северной части Мертвых песков. Борясь с песчаными бурями, аэронавты несколько недель пытались разыскать обломки корабля и тело генерала. Теперь стало понятно, почему «Адраки» прибыл именно в храм. Значит, они все-таки отыскали останки Эдварда Хейла – отца Рэйчел сегодня предадут бездне вместе с другими мертвецами во время утренней церемонии.
– Значит, они его нашли, твоего отца.
Девушка сложила руки.
– Значит, ты будешь на церемонии Прощания, – добавил Дилл.
– Если бы я могла отказаться, – ответила Рэйчел и отвернулась.
– Но…
Она уже шагала по направлению к двери.
– Подожди! – позвал Дилл, махнув книгой. – Ты говорила о бое на мечах, о ядах… – На самом деле ему до этого было мало дела, но он не собирался так легко отпускать девушку; у Дилла была целая куча вопросов, которые кипели и бурлили, словно зелье в котле. – Если ты должна…
Она остановилась посреди комнаты, вытащила из сумки на ремне небольшую склянку и бросила ее Диллу.
– Хочешь узнать про яды – просто выпей, – сказала Рэйчел и вышла.
Дилл застыл на одном месте, пытаясь удержать в руках пузырек, книжку и ключ, а в голове – налетевшие роем мысли. Его дурачат? Почему наставником назначили спайна? Почему первый день его службы должен был омрачить кто-то из убийц храма? Еще хуже – почему его должен учить кто-то из Убийц храма? Они же не ученые. Они и не солдаты в полном смысле этого слова. Крадущиеся по ночам! Что люди подумают. Пальцы так сильно сжали ключ, что зубцы впились в ладонь.
Только не потеряй ключ.
Боги внизу, он же архон храма, а не ребенок. Дилл свернул цепочку и бросил ключ на каминную полку, пузырек и книга заняли свое место рядом. На стене сидела крохотная улитка, которую он раньше не заметил. Дилл щелкнул по ней пальцем и услышал, как панцирь срикошетил от дальней стены.
– Ублюдки!
Он пнул сапоги, выругался и начал натягивать их до того, как надел штаны. Брюки оказались велики, и на нужном месте их удерживал только пояс. Рубашка стянула крылья, а ремни только мешали – было совершенно непонятно, как же их застегнуть. Дилл оставил половину ремней просто висеть – кому какая разница? Все равно никто не увидит их под мундиром. Мундир был сшит из плотной ткани, и влезть в него оказалось труднее всего. Безрукие церковные портняги опять безуспешно попытались подогнать костюмчик под его крылатую спину. Попробовали бы они сами поносить это тряпье.
Закончив одеваться, Дилл глубоко вдохнул и приложил все силы, чтобы переменить пульсирующий желтый цвет глаз на полагающийся серый. Наконец он осмотрел себя с ног до головы.
На мундире были видны мокрые следы улиток, одна серебряная пуговица оказалась бесследно утерянной. Сапоги были велики и, кажется, слегка поношены, на помятых брюках висели клочья паутины.
Дилл выглядел полным дураком.
– Я архон храма, – сказал он стеклянному изображению своего предка, но лучше от этого себя чувствовать не стал.
Затем архон снял меч и быстрым движением сунул в ножны. Что с того, что отколот кончик? Может быть, это неподходящий меч для спайна, может быть, не самый лучший меч, но он однажды принадлежал Кэллису, и этого уже вполне достаточно. Мальчик нежно дотронулся до замененной рукоятки. А эта убийца просто завидует. Дилл снял с рукава перышко, смахнул с мундира невидимую пыль и, гордо положив руку на рукоять меча, отправился на свою первую церемонию.
Через минуту он вернулся за ключом.
4. Оружейник
Город молча уступал дорогу печальному путнику. Толпа на Мясном рынке Яблочного перекрестка расступилась, купцы замолкли, торгаши и слуги, жонглеры и шуты отошли в сторону, даже нищие прекратили свои жалобные стенания и опустили жестяные кружки. Может быть, дело было в его росте или в избитом, окровавленном лице. Неттл уверенно прошел мимо притихших прохожих, огромные кулачищи будто выбирали себе жертву. И он наверняка уложил бы любого, кто не сообразил бы вовремя увернуться.
Неттл возвращался домой, в Лигу, он хотел скорее забыться в обществе бутылки, но ноги сами привели его в восточный район Веселых ворот, к мастерским оружейников.
Чтобы поддержать тяжелые каменные кузницы, здесь навешали гораздо больше цепей, чем где бы то ни было в Рабочем лабиринте. Никакого порядка нельзя было проследить в запутанных узлах и переплетениях. Кузницы, что работали здесь, сами отливали и закрепляли цепи, спаивали новые соединения и укрепляли старые. Господину Неттлу пришлось с трудом перелезать через металлическую паутину. Огромные скобы размером в руку соединяли две цепи или держали звенья там, где разошелся старый сварной шов. Гигантские колья были вбиты прямо в мостовую или в стены домов. Иногда брусчатки и вовсе не было видно, и приходилось пробираться по грудам металлолома. Запутанные в узлы цепи раскачивались и стонали от малейшего дуновения ветра – их печальная песня улетала в глубину черной бездны под городом.
Улица Черных легких недаром получила свое имя. Грязный слой сажи скрывал кирпичную кладку зданий. Стоило только вдохнуть, и на зубах скрежетала угольная пыль, а слюна становилась совершенно черной. По обе стороны дороги расположились кузницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63