— Ни сном ни духом! — горячо заверил капитана Ставро Конан, смекнувший, куда ветер дует. — Уважаемый Руфус — это вот тот, что бдительно привел вас, а сейчас лежит среди осколков посуды — так вот он подтвердил бы вам, что мы совершенно, абсолютно и несомненно ни при чем.
— Скажу тебе по секрету, мы должны были арестовать одного очень опасного преступника, — закончил Вайгал. — Из тех, кто называет себя «тенью». Да, кстати, уважаемый Ставро, взгляни на того, кто лежит возле самой двери.
Ставро взглянул. Пригляделся внимательнее. И вдруг, ударив древком алебарды об пол, заорал:
— Задери демоны мою душу! Кривое Рыло! Сто золотых за его голову!.. Кто ж это его, а?
— Я, — скромно потупился Вайгал. Из того арбалета, что твой человек забрал.
— Ну, приятель, ты и… Ну ты даешь! Кривое Рыло положил! — восхищенно протянул главный стражник. — Чего встал, дубина?! — вдруг накинулся он на одного из своих бойцов — того, что все еще целился из самострелов в Рыжего и Конана, правда уже не столь рьяно. — Отдай благородному Вайгалу его оружие. А ты, — повернулся он ко второму подчиненному, — помоги менее, но все же благородному трактирщику прийти в себя. — После чего Ставро обратился к арестованным. — Прощения просим, благородные господа. В самом деле, ошибка вышла. Надеюсь, вы не…
— Значит ли это, что мы свободны? — надменно перебил его Деливио.
— Мы должны торопиться, — добавил Конан. — Пока более крупная рыба не ушла.
Ставро на мгновение разинул рот.
— Более круп… — наконец выдавил он. — О Митра, правильно ли я понимаю, добрые господа, что вы охотитесь за самим Аффен…
— Т-с-с! — приложил палец к губам Вайгал. — Об этом никто знать не должен. — И, проходя мимо опешившего, вор отечески похлопал его по плечу. — А о тебе, храбрый капитан Ставро, я доложу лично начальнику городской стражи Ларго. Думаю, к исходу месяца ты уже будешь командиром караульного отряда Мучного переулка.
— Задери демоны мою душу… — только и смог прошептать Ставро.
— И будь поаккуратней с копьями этих чернокожих, — уже с порога добавил рыжий. — Мой тебе совет.
Последнее, что слышала покидающая разгромленную «Грушу» троица, были звонкие шлепки: то стражник пытался привести трактирщика в чувство.
Никаких стражников снаружи не оказалось. Эх, подумал Конан, надо было все же попытаться и вырваться силой. Теперь из города выйти будет ох как непросто…
— Давайте-ка побыстрее, — предложил Вайгал, вешая арбалеты на пояс и запахивая полы плаща. — С минуты на минуту болван Руфус очухается и раззвонит, кто мы есть на самом деле… Что ж, еще удачно отделались…
— Погоди. — Деливио остановился, повернулся к Рыжему, взял того за грудки, приблизил свое лицо почти вплотную к вайгаловскому и произнес — тихо, твердо, с расстановкой: — Не знаю, что за демон заставил меня вступиться за вас перед этими тупоголовыми недоумками, но запомни одно: если хоть слово из того, что ты наплел мне, ложь, то ты пожалеешь, что не родился мертвым. Ясно?
— Ясно, — тем же тоном ответил Вайгал. — Поэтому я и прошу тебя поторопиться, чтобы побыстрее попасть к доказательствам моей правоты.
— Эй! — взорвался вконец сбитый с толку Конан. — Да что здесь происходит, Кром вас всех побери? Как мы теперь выберемся из города? Почему мы не убили этих стражников?
— Потому что я уже не могу убивать стражников, — негромко и очень серьезно ответил Вайгал. — Потому что я уже не вор.
Глава XXI
Неслышно ступая по богатому туранскому ковру, подошел Рольд, положил голову Моравиусу на колени. Сенатор отложил манускрипт, стал гладить пса. Рольд довольно вздохнул. Моравиус никак не мог сосредоточиться на чтении. Мысли его то и дело возвращались к похищенным документам. Кто?.. Зачем?.. Где Деливио?.. И не попали ли эти документы в руки тех, кто сможет использовать их в игре против него? Если попали, то сенатору конец. Дрожали огни в настенных светильниках, поднимался ароматный дымок над только что внесенными слугами и теперь остывающими чашами с пуншем. Кальвия тоже отложила в сторону вышиваемую подушечку.
— Дорогой, ты уже поймал тех воришек, которые забрались в наш дом и убили двух наших охранников?
Сенатор вздрогнул, с удивлением и испугом посмотрел на свою жену. Кальвия будто мысли его читает. С чего это она вдруг интересуется той историей, ей-то что до этого?! Удерживая в себе появившееся раздражение, Моравиус сказал:
— Нет, дорогая, их не нашли пока. Не беспокой себя мужскими заботами.
Кальвия пожала плечами.
— Я думала, тебе будет приятно, что мне не безразлично происходящее в доме. — Жена вернула по душечку на колени.
— Да, дорогая, мне это приятно. Ты выбрала, кстати, подарок для дочери Лизорга? Ты ведь не забыла, что мы приглашены на ее помолвку с этим… как его… ну…
— Не беспокой себя женскими заботами, дорогой, — рассмеялась Кальвия.
Рассмеялся и Моравиус. Да, что-то в последние дни он сделался нервным и раздражительным по пустякам. Ничего, скоро все утрясется, успокоится. Сенатор потянулся к чаше с пуншем.
Он не обратил внимания, что Кальвия не шьет, а в задумчивости смотрит ему в затылок. Лоб жены сенатора прорезала глубокая морщинка.

Глава XXII

— Меня зовут Вайгал. И это, пожалуй, единственный правдивый факт из того, что ты знаешь обо мне, Конан.
— Меня зовут Вайгал. Я — тайный личный посланник короля Коринфии в Конверуме. Так что, Конан, прости: я не вор. Я лишь выдаю себя за вора. На самом же деле — я охотник за ворами. А точнее, за одним вором… Но он стоит сотни самых отъявленных негодяев. Коринфийский двор давно обеспокоен положением дел в этом городе. Такое ощущение, что власть здесь принадлежит не Сенату, а другому, тайному правительству. Которым руководит один человек.
И имя ему — Аффендос, Король Теней.
Улицы Конверума быстро наводнялись прохожими. Спешили куда-то гонцы, волокли корзины со снедью поварята, покрикивали на пеших всадники на разномастных лошадях, призывно выкрикивали достоинства своего товара лавочники и хаяли товар соседский, чинно ступали по наиболее чистой части тротуара вельможи и купцы в окружении слуг и помощников… И никому не было дела до странной троицы людей, которые, казалось, уж никак не могли найти общих тем для разговора. Однако они разговаривали. Точнее, неспешно двигаясь к одной им ведомой цели, двое внимали одному — высокому худощавому человеку с копной рыжих волос. Рыжеволосый говорил спокойно, медленно, негромко, но его спутники слушали внимательно, не перебивая.
— До короля доходят сведения, которые настораживают двор все больше и больше, — продолжал Вайгал, — что, дескать, городская стража чуть ли не на корню куплена этим Аффендосом; что его люди пробрались даже в Сенат; что ни одно мало-мальски важное событие, будь то Праздник Охоты или повышение налогов на торговлю тканями, не обходится без его на то согласия; что люди Аффендоса уже проникают в другие города Коринфии — налаживать связи с тамошним воровским миром и нечистоплотными чиновниками; что… В общем, сведения поступают более чем неприятные.
Короче говоря, король не намерен терпеть в своем государстве еще одного короля, пусть и в одном только городе. Поэтому он четырежды посылал в Конверум своих тайных посланников. Но ни один не вернулся… Аффендос — это страшный человек, Конан. Такое ощущение, будто он всемогущ и вездесущ. И, что самое интересное, никто никогда его не видел.
Одно время поговаривали, что Аффендоса не существует вовсе. Это не так. Кто-то руководит всеми ограблениями, грабежами и убийствами в Конверуме. Один-единственный человек. И распускает о себе подобные слухи. Потом прокатилась молва, будто Аффендос умер; в городе среди воров тут же началась борьба за потайную власть. Оказалось, что и это неправда: спустя месяц Аффендос вновь заявил о себе, причем так, что от числа трупов тех, кто пытался посягнуть на трон Короля Теней, река чуть не вышла из берегов. Затем пошли толки, будто Аффендос и кое-кто из конверумских сенаторов — одно и то же лицо. Проверить не удалось: все, кто мог чем-либо подтвердить или даже опровергнуть сей факт, оказались убиты — самым жестоким образом.
Троица подошла к дому — неприметному, не богатому, но и не бедному двухэтажному особнячку в Квартале Бочкарей. Прохожих на улице не было — лишь из соседней мастерской доносились мерные, глухие удары деревянного молотка. Особнячок этот, судя по всему, пустовал, и пустовал уже давно: дверь заколочена, грязь на пороге, почти все окна заперты на ставни. Вывеска над покосившимся карнизом гласила:
«Недорого и уютно. Постоялый двор «Три звезды».
Ниже была прицеплена другая: «Закрыто».
Вайгал трижды ударил в дверной молоток, сделал паузу и ударил еще два раза. Спустя некоторое время за заколоченной дверью послышались шаркающие шаги и раздался тихий гнусавый голос:
— Стучится тот, кто хочет войти.
— А спрашивает тот, кто должен пустить, — негромко ответил Вайгал.
После этого странного обмена репликами дверь со скрипом отворилась (доски, которыми она была заколочена, оказались поддельными), и на пороге, в свете уже взошедшего солнца появился угрюмый карлик с длинными патлами, свисавшими аж до самых плеч, с жидкой нечесаной бороденкой и слюнявой пастью под длинным бородавчатым носом.
Карла подслеповато оглядел гостей, Вайгала узнал, зевнул, продемонстрировав щербатый рот, и протянул:
— А, это ты, Вайгал. Милости просим. А это что, с тобой, что ль?
— Со мной, со мной, Гнус. — Вайгал небрежно отпихнул карлу в сторону и вошел в полутемное помещение. Деливио и Конан последовали за ним.
Гнус за их спинами невозмутимо запер дверь на два засова и, почесывая бок, отправился к себе в каморку. Кроме него, а теперь еще и троих пришедших, в «Трех звездах» не было никого.

* * *
«Джабута был глуп, как Нелетучий Птах, и неповоротлив, как Толстокожий-Лежебока-В-Болоте. И почему это Великий шаман Манумба именно Джабуту выбрал Главным воином? Ведь сильнее и умнее его я! И почему пышногрудая Кхи выбрала его в мужья? Ведь победил на Соревновании Женихов я… Но Нанга и муж ее, Великий Пьйонга, все видят! Джабута мертв, и теперь я — Главный воин! Справедливость торжествует!»
Так думал второй Главный воин по имени Бванга, который совсем недавно был избран Великим шаманом Манумбой, одарен тремя словами Вудайю и теперь вел очередной отряд из четырех вторых лучших чернокожих воинов.
— Белые пауки оказались не столь беспомощными, — сказал ему шаман Манумба. — Первый Главный воин и четверо наших собратьев вернулись в живот Нанги. Они не смогли отобрать воплощение Великого Пьйонги. Белые пауки помешали им. Теперь Бванга — Главный воин. Пусть он наклонится поближе: я дам ему три слова Вудайю. И пусть он отыщет Пьйонгу.
Но теперь враги предупреждены, и действовать надо очень осторожно, Он, Бванга, не поступит, как глупый Джабута, и не поведет собратьев хожеными тропами белых пауков. Нет, к месту, где пауки прячут Воплощение Великого Пьйонги, он пойдет окраиной, проберется задами камней, изрытых пещерами, где живут пауки, и нападет неожиданно, как орел неожиданно падает на Длинноухого Зверя. И пусть дорога окажется длиннее, зато исход будет верным…
Детеныши белых пауков, копошащиеся в песке на задворках окраинных улиц Конверума, отрывались от своих игр и, сунув палец в рот, с интересом провожали взглядами отряд храбрецов из дальних земель, одетых в священные одежды.

* * *
— Эй, Гердус, долго ты там?
— Щас, щас… Иду.
Стражник Гердус завязал гульфик и, немного покачиваясь, отошел от кучи гнилой соломы, что скучала на задворках пустующего строения уже не первый месяц.
Напарник, топтавшийся неподалеку, вернул ему меч.
— Ага, спасибо, — поблагодарил Гердус и непроизвольно икнул, — Просто пиво у Ностраса что-то уж слишком жидким оказалось… Ну и дальше чего было?
Ну и все. Короче, гора трупов в том трактире. — Пошатываясь, его спутник поправил на бедре ножны с мечом. — Ставро сказал, что ему наш лекарь сказал, что копья у этих чернорожих какой-то отравой намазаны. И если встретим по дороге хоть одно такое чучело в мешке вместо нормальной одежды, то надо арестовать его, но осторожно: яд, дескать, мгновенный. И за каждого арестованного десять золотых положено. А к вечеру, Ставро говорит, отряд снарядим и двинемся на Южный рынок — надо поглядеть, что это за типы в наш город пожаловали. А пиво у Ностраса и впрямь крепкое. Надо бы патруль снарядить, проверить. Вдруг брагой, скотина, разбавляет…
— Слушай-ка, Дос, — вдруг схватил напарника за локоть Гербус. — Говоришь, они черные?
— Кто? — не понял тот. — Пивы?
— Да нет. Эти, Про которых ты только что рассказывал. Чужеземцы, что всех в «Червивой груше» поубивали.
— А… Ну да. Говорят, черные.
— В мешки одеты и с копьями?
— Ну.
— Как эти, что ль?
— Где?! — Стражник стремительно обернулся.

* * *
Хитры, хитры белые пауки! Знают, должно быть, что нос у настоящего воина чуткий, как у лесной собаки, вот и пытаются сбить всякими вонями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28