Через два дня они едва не налетели друг на друга, когда Вайгал выходил из лавки менялы, а Конан, бродивший без особой цели по городу, как раз поравнялся с дверями той лавки. Ночной конкурент киммерийца замер и выжидающе посмотрел на нежданного встречного; варвар-великан же расплылся в приветливой улыбке, раскинул для объятий руки и громогласно произнес:
— Ба, мой кредитор! Придется отдать должок! Уж кувшинчик не самого плохого вина я точно задолжал.
Вайгал сдержанно кивнул, приветствуя коллегу:
— Услуга была пустячной. Но слегка смочить горло я никогда не против.
— Тогда идем. На этой грязной улочке, — Конан огляделся, — хоть одно подходящее заведение должно быть.
Заведение нашлось через два дома от ювелирной лавки. Отыскался за пару монет кувшинчик отнюдь не дрянного, а даже весьма славного красного винца с немедийских плоскогорий. Также сыскались глиняные кружки и нехитрая сытная снедь. Вайгал, как и говорил, лишь смочил горло — он оказался не ревностным поклонником винопития. Что и подтвердил словами, постучав ногтем по кувшину:
— Мне это работать мешает. А работаю я всегда и везде. Ну? Как прошла ночка после нашего маленького приключения?
Конан пожал плечами и ухмыльнулся.
— Нормально. Спал как убитый. Под утро пожаловали стражники, выпытывали, высматривали… и вынюхивали — в прямом смысле. Так что спасибо за совет насчет помыться.
— Ерунда, — отмахнулся Вайгал. — Вор вора видит издалека. А как вообще дела в нашем городке?
— Да так, — пожал плечами Конан, — на вино и женщин хватает.
Собеседник киммерийца хмыкнул. Отломил кусочек от лепешки с козьим сыром, отправил в рот, запил глотком вина. Потом произнес:
— Если дела пойдут хорошо, то закончиться это может оч-чень плохо, — внимательно глядя Конану в глаза, с расстановкой проговорил рыжеволосый. — По тому что воровской мир «теней» в Конверуме чужаков не любит… особенно удачливых чужаков. А особенно Аффендос их не любит.
Глаза северянина сузились, пальцы покоившихся на столе рук сжались в кулаки, на скулах заходили желваки.
— Ты что это, пугать меня вздумал своим Аффендосом? Угрожаешь мне?! Да кто он такой, Аффендос-то? — Ярость вскипела в Конане, еще немного — и Вайгалу придется делать выбор между позорным бегством или самоотверженной потасовкой с рассвирепевшим варваром.
— Нет, ты меня не понял. Наоборот. — Собеседник киммерийца сохранял невозмутимость и даже снова, как ни в чем не бывало, принялся отламывать кусочки от сырной лепешки, будто вопроса насчет Аффендоса не слыхал. — Хочу предложить провернуть совместное дельце. Крайне выгодное дельце.
Ярость молодого варвара не сумела еще достигнуть той критической черты, перевалив через которую, уже никакая невозмутимость, никакие дипломатические увертки не возымели бы действия. И тогда коринфиец познакомился бы или с кулаками северянина, которыми так удобно сворачивать челюсти набок, или с его мечом — длинным, тяжелым, остро отточенным. Но — гнев киммерийца пошел на убыль.
— Странная у вас, коринфийцев, манера изъясняться. — Конан разжал кулаки. — Впредь, будь любезен, выражайся понятнее, а то в такой чудесный день мне что-то не очень хочется вырывать длинные языки из глоток.
— У вас, киммерийцев, тоже есть свои странности. К примеру, бросаться на человека, не дослушав его до конца.
— А у нас в Киммерии говорят: необязательно жрать весь окорок, чтобы понять, что он тухлый.
— В тех местах, откуда я родом, люди любят повторять: не хватайся за кинжал прежде, чем поймешь, зачем тебе это нужно.
— Я родился в Киммерии, и тебе придется с этим считаться.
— Ладно, варвар. Но и ты выслушай меня до конца, не перебивай ударами кулаков по столу.
— Валяй. — Северянин подлил себе в кружку вина. — Я весь — одно большое ухо. Как говорят у нас в Киммерии.
— Кроме воровского ремесла, я никогда ничем не занимался. За пределами Коринфии не бывал и не собираюсь. В Конверуме живу уже не первый год. И знаю, что говорю. Одно-два удачных дела, Конан из Киммерии, и за тобой будет гоняться не только городская стража, но и все «тени» города. Во главе с Королем Теней. И эти вторые найдут тебя быстрее — так быстро, что и пикнуть не успеешь. Найдут, отберут улов и нож под ребро загонят. Такие уж тут законы. Чужак, что не делится награбленным, — а у тебя ведь и в мыслях не было делиться, верно? — должен быть умерщвлен, а добыча остаться в городе. Выхода два: или вовремя унести отсюда ноги, или примкнуть к какой-нибудь шайке, делиться с ней и проворачивать вместе с ней дела. Я предлагаю тебе поучаствовать в одном дельце. Улов ожидается хороший, надолго хватит… но одному такой не взять. На твою долю никто не посмеет посягнуть, кто посягнет — сам окажется вне воровского закона «теней»… Что скажешь?
— Плевал я на ваши законы, — сказал Конан. — Я живу по своим. Ну а в дельце поучаствовать можно, коли оно мне понравится. Рассказывай что к чему.
— В этой харчевне столы стоят слишком близко друг к другу. Не желаешь ли прогуляться по городу?
Огибая на узких улочках рассевшихся попрошаек, уличных торговцев, снующих туда-сюда горожан, уворачиваясь от всадников и повозок, они вышли к протекающей в центре и разделяющей город надвое реке. Задержались ненадолго — и то лишь из простого любопытства — около крикливого городского глашатая, который на углу двух улиц наизусть выкрикивал последние новости, то и дело замолкая, чтобы набрать побольше воздуха в грудь.
— Переговоры об охране Дороги Королей!.. между Коринфией и Немедией!.. отложены на неопределенное время!.. Сенатор Моравиус собирается!.. голосовать против!.. совместного патрулирования Дороги!.. Вчера ночью в нашем городе произошло нападение!.. На лавку небезызвестного купца Хамара!.. В этом преступлении обвиняют пособников знаменитого разбойника!.. который именует себя!.. Аффендосом, Королем Теней!.. Сенат повысил сумму награды за сведения о нем на двести золотых!..
При последних словах подельники, не сговариваясь, поспешили прочь.
— Да кто он такой, этот Аффендос? — на ходу поинтересовался Конан.
— Ох, лучше не спрашивай, — откликнулся Вайгал.
Через два квартала они снизили темп. И вскоре вышли к реке.
Облокотясь на деревянные перила широкого моста, повернувшись спиной к воде, источающей ароматы городских нечистот, Конан и Вайгал кололи и ели орехи, купленные по дороге у горластого лоточника. Людей мимо проходило множество, но никто не мог подслушать их разговор.
— Политика — помойная яма, в которой плавают слитки золота. — Вайгал раздавил ладонью очередной орех, положив его на деревянный брус. — И надо уметь их оттуда вылавливать. Сенаторы наши устроили новую грызню из-за патрулирования Дороги Королей. Чего они не поделили, одному Белу известно. Однако — чтобы заправлять делами самому, нужно опорочить другого. Ну, обвинить там в чем-то, поймать на каком-нибудь грязном делишке, доказать причастность к чему-либо. Но не своими же холеными ручонками сенаторы будут ковыряться в чужом дерьме! У них есть деньги заплатить за такую работу, да и желающие выполнить ее найдутся… И как раз сегодня мне предложили одно дельце — я уже дал согласие. Из одного дома нужно украсть письмо — вот и вся работа. Известно, как оно выглядит, где лежит, как охраняется. Остается только прийти и взять. Но одному не управиться. Стерегут писульку, словно ее накарябал сам Митра. Зато знаешь, сколько заказчик обещал выложить?
Вайгал назвал сумму, и Конан присвистнул от удивления.
— Можно поделить и на троих, и на четверых…
— А еще лучше — на двоих. Что возможно. И у меня есть план, как управиться вдвоем. И никакой Аффендос не узнает. Что скажешь?
Ореховая скорлупа лопнула, сдавленная ладонью киммерийца.
— Знаешь, Вайгал, я уже не в первый раз слышу это имя — Аффендос. Да кто он такой, что все прямо трястись начинают, едва его услышат?
Рыжеволосый мрачно сплюнул в реку, поглядел, как плевок исчезает в мелких водоворотах и уносится течением.
— Аффендос, — наконец сообщил он, — это местный король воров. Король Теней, как он себя именует. Ни одно дельце не проворачивается без его ведома. Но кто он? как выглядит? существует ли в действительности? — этого никто не знает. А я так и знать не хочу, вот и все… Ну что, согласен на мое предложение?
Теперь помолчал Конан.
— А почему ты не обратился к одному из своих проверенных дружков?
Коринфиец ухмыльнулся, глянул на варвара одобрительно.
— Правильна спрашиваешь. Но для задуманного ты подходишь лучше всех, кого я знаю. И вот почему…
Глава IV
Подчиненных сенатор Моравиус всегда принимал в Нефритовом зале. Он восседал на массивном деревянном кресле, скорее даже троне, по всей площади и со всех сторон испещренном затейливой резьбой. Ноги сенатора и ножки кресла касались высокого, но не широкого подиума из нефрита, опоясанного витыми колоннами. Колонны эти упирались в потолок, скошенный от сенаторского места ко входу в зал. Освещалось помещение таким образом, что отчетливо была видна фигура сенатора, но лицо его скрывала тень, а пришедшему на аудиенцию приходилось стоять в пятне яркого света. Посетитель ощущал себя в центре Нефритового зала вошью, беседующей с божеством, кроликом на приеме у удава.
— Рассказывай же, о Деливио, начальник… стражи. — Последнее слово Моравиус произнес с нескрываемой иронией.
Больше всего на свете Деливио хотелось сейчас превратиться в почтенных лет старца, доживающего отпущенный богами срок без забот и волнений, вдалеке от всяческих сенаторов и нефритовых залов. А приходилось держать ответ.
— Высокочтимый сенатор, вины моих людей в происшедшем нет, и Митра тому свидетель. Они честно выполняли свой долг, делали, что положено. Видимо, черные колдовские силы помогали…
— Оставь в покое колдовские силы, — оборвал сенатор стражника. — Я тебе приказал рассказывать, а не оправдываться. Начинай. По порядку.
Деливио уже не в первый раз тяжко вздохнул.
— Высокочтимому сенатору известно, что на ночь вокруг дома и внутри выставляются дополнительные посты. Так было и вчера. За два часа до полуночи я обошел своих ребят. Ручаюсь, ни одного пьяного, ни одного спящего. Оболтусов и разгильдяев я давно повышвыривал вон. Так что в своих ребятах…
— Отвлекаешься, Деливио!
— Гм… Так вот. Я совершил обход постов, все было спокойно. Согласно установленным правилам, новую смену нужно было разводить через три часа, поэтому я отправился к себе. Лежал на топчане… Да, хотел подремать до развода. Согласно уставу. Но заснуть не успел. Так как вскорости и началось. Прежде услышал я отчетливо крики, а уж затем условный сигнал опасности, подаваемый голосом. Определил, что звуки доносятся из западного крыла.
Упомянутые крики, стоило им вчера раздаться, встревожили и самого сенатора — не только потому, что ничего подобного не происходило доселе и не должно было происходить в доме одного из первых лиц города, но и потому, что раздавались они со второго этажа, почти прямо над спальными покоями Моравиуса. Как раз в тот момент, когда сенаторская спина ощутила нежность простынь красного кхитайского шелка, на которых он и собирался дождаться прихода молодой жены.
— Я забежал в соседнюю комнату, поднял на ноги отдыхающую смену и приказал ей следовать за мной в западное крыло, — продолжал Деливио. — Около входа в западное крыло лежал оглушенный часовой. Дверь оказалась заперта. Изнутри. Я приказал вышибить ее. В качестве тарана было использовано каменное изваяние из ниши.
«Плебеи, солдатня, чернь», — мысленно отозвался Моравиус, который уже видел, во что превратилось основание статуи, привезенной из Черных Королевств и изображающей, по-видимому, одну из неизвестных в цивилизованных землях грудастых богинь какого-то тамошнего народа. Статуя эта, между прочим, стоила таких денег, сколько стражнику Деливио и за десять лет не заработать. А удары камня о дерево, сотрясавшие дом, напугали сенатора пуще криков. Дрожащие руки выскочившего из постели Моравиуса совсем перестали подчиняться ему, и он никак не мог справиться с одеждой… Тем более что сенатор одевался самостоятельно не часто.
— Выбив дверь, мы проникли в западное крыло. Коридорные светильники были потушены. Я приказал рассредоточиться по коридору и обнаружить, за какой из дверей скрываются злоумышленники.
На втором этаже западного крыла располагалась библиотека сенатора. Рядом с ней — комната, где Моравиус хранил часть своей коллекции статуй и статуэток, сотворенных руками дикарей и представляющих в камне или дереве их туземных богов. Единственное жилое помещение второго этажа — келья старого, почти совсем глухого библиотекаря Крипса, который, как выяснилось, благополучно проспал всю ночную катавасию.
— Открыть ребята не смогли лишь хранилище изваяний. Значит, кто-то заперся изнутри. Я приказал ломать дверь. В качестве тарана был употреблен вынесенный из комнаты Крипса стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Ба, мой кредитор! Придется отдать должок! Уж кувшинчик не самого плохого вина я точно задолжал.
Вайгал сдержанно кивнул, приветствуя коллегу:
— Услуга была пустячной. Но слегка смочить горло я никогда не против.
— Тогда идем. На этой грязной улочке, — Конан огляделся, — хоть одно подходящее заведение должно быть.
Заведение нашлось через два дома от ювелирной лавки. Отыскался за пару монет кувшинчик отнюдь не дрянного, а даже весьма славного красного винца с немедийских плоскогорий. Также сыскались глиняные кружки и нехитрая сытная снедь. Вайгал, как и говорил, лишь смочил горло — он оказался не ревностным поклонником винопития. Что и подтвердил словами, постучав ногтем по кувшину:
— Мне это работать мешает. А работаю я всегда и везде. Ну? Как прошла ночка после нашего маленького приключения?
Конан пожал плечами и ухмыльнулся.
— Нормально. Спал как убитый. Под утро пожаловали стражники, выпытывали, высматривали… и вынюхивали — в прямом смысле. Так что спасибо за совет насчет помыться.
— Ерунда, — отмахнулся Вайгал. — Вор вора видит издалека. А как вообще дела в нашем городке?
— Да так, — пожал плечами Конан, — на вино и женщин хватает.
Собеседник киммерийца хмыкнул. Отломил кусочек от лепешки с козьим сыром, отправил в рот, запил глотком вина. Потом произнес:
— Если дела пойдут хорошо, то закончиться это может оч-чень плохо, — внимательно глядя Конану в глаза, с расстановкой проговорил рыжеволосый. — По тому что воровской мир «теней» в Конверуме чужаков не любит… особенно удачливых чужаков. А особенно Аффендос их не любит.
Глаза северянина сузились, пальцы покоившихся на столе рук сжались в кулаки, на скулах заходили желваки.
— Ты что это, пугать меня вздумал своим Аффендосом? Угрожаешь мне?! Да кто он такой, Аффендос-то? — Ярость вскипела в Конане, еще немного — и Вайгалу придется делать выбор между позорным бегством или самоотверженной потасовкой с рассвирепевшим варваром.
— Нет, ты меня не понял. Наоборот. — Собеседник киммерийца сохранял невозмутимость и даже снова, как ни в чем не бывало, принялся отламывать кусочки от сырной лепешки, будто вопроса насчет Аффендоса не слыхал. — Хочу предложить провернуть совместное дельце. Крайне выгодное дельце.
Ярость молодого варвара не сумела еще достигнуть той критической черты, перевалив через которую, уже никакая невозмутимость, никакие дипломатические увертки не возымели бы действия. И тогда коринфиец познакомился бы или с кулаками северянина, которыми так удобно сворачивать челюсти набок, или с его мечом — длинным, тяжелым, остро отточенным. Но — гнев киммерийца пошел на убыль.
— Странная у вас, коринфийцев, манера изъясняться. — Конан разжал кулаки. — Впредь, будь любезен, выражайся понятнее, а то в такой чудесный день мне что-то не очень хочется вырывать длинные языки из глоток.
— У вас, киммерийцев, тоже есть свои странности. К примеру, бросаться на человека, не дослушав его до конца.
— А у нас в Киммерии говорят: необязательно жрать весь окорок, чтобы понять, что он тухлый.
— В тех местах, откуда я родом, люди любят повторять: не хватайся за кинжал прежде, чем поймешь, зачем тебе это нужно.
— Я родился в Киммерии, и тебе придется с этим считаться.
— Ладно, варвар. Но и ты выслушай меня до конца, не перебивай ударами кулаков по столу.
— Валяй. — Северянин подлил себе в кружку вина. — Я весь — одно большое ухо. Как говорят у нас в Киммерии.
— Кроме воровского ремесла, я никогда ничем не занимался. За пределами Коринфии не бывал и не собираюсь. В Конверуме живу уже не первый год. И знаю, что говорю. Одно-два удачных дела, Конан из Киммерии, и за тобой будет гоняться не только городская стража, но и все «тени» города. Во главе с Королем Теней. И эти вторые найдут тебя быстрее — так быстро, что и пикнуть не успеешь. Найдут, отберут улов и нож под ребро загонят. Такие уж тут законы. Чужак, что не делится награбленным, — а у тебя ведь и в мыслях не было делиться, верно? — должен быть умерщвлен, а добыча остаться в городе. Выхода два: или вовремя унести отсюда ноги, или примкнуть к какой-нибудь шайке, делиться с ней и проворачивать вместе с ней дела. Я предлагаю тебе поучаствовать в одном дельце. Улов ожидается хороший, надолго хватит… но одному такой не взять. На твою долю никто не посмеет посягнуть, кто посягнет — сам окажется вне воровского закона «теней»… Что скажешь?
— Плевал я на ваши законы, — сказал Конан. — Я живу по своим. Ну а в дельце поучаствовать можно, коли оно мне понравится. Рассказывай что к чему.
— В этой харчевне столы стоят слишком близко друг к другу. Не желаешь ли прогуляться по городу?
Огибая на узких улочках рассевшихся попрошаек, уличных торговцев, снующих туда-сюда горожан, уворачиваясь от всадников и повозок, они вышли к протекающей в центре и разделяющей город надвое реке. Задержались ненадолго — и то лишь из простого любопытства — около крикливого городского глашатая, который на углу двух улиц наизусть выкрикивал последние новости, то и дело замолкая, чтобы набрать побольше воздуха в грудь.
— Переговоры об охране Дороги Королей!.. между Коринфией и Немедией!.. отложены на неопределенное время!.. Сенатор Моравиус собирается!.. голосовать против!.. совместного патрулирования Дороги!.. Вчера ночью в нашем городе произошло нападение!.. На лавку небезызвестного купца Хамара!.. В этом преступлении обвиняют пособников знаменитого разбойника!.. который именует себя!.. Аффендосом, Королем Теней!.. Сенат повысил сумму награды за сведения о нем на двести золотых!..
При последних словах подельники, не сговариваясь, поспешили прочь.
— Да кто он такой, этот Аффендос? — на ходу поинтересовался Конан.
— Ох, лучше не спрашивай, — откликнулся Вайгал.
Через два квартала они снизили темп. И вскоре вышли к реке.
Облокотясь на деревянные перила широкого моста, повернувшись спиной к воде, источающей ароматы городских нечистот, Конан и Вайгал кололи и ели орехи, купленные по дороге у горластого лоточника. Людей мимо проходило множество, но никто не мог подслушать их разговор.
— Политика — помойная яма, в которой плавают слитки золота. — Вайгал раздавил ладонью очередной орех, положив его на деревянный брус. — И надо уметь их оттуда вылавливать. Сенаторы наши устроили новую грызню из-за патрулирования Дороги Королей. Чего они не поделили, одному Белу известно. Однако — чтобы заправлять делами самому, нужно опорочить другого. Ну, обвинить там в чем-то, поймать на каком-нибудь грязном делишке, доказать причастность к чему-либо. Но не своими же холеными ручонками сенаторы будут ковыряться в чужом дерьме! У них есть деньги заплатить за такую работу, да и желающие выполнить ее найдутся… И как раз сегодня мне предложили одно дельце — я уже дал согласие. Из одного дома нужно украсть письмо — вот и вся работа. Известно, как оно выглядит, где лежит, как охраняется. Остается только прийти и взять. Но одному не управиться. Стерегут писульку, словно ее накарябал сам Митра. Зато знаешь, сколько заказчик обещал выложить?
Вайгал назвал сумму, и Конан присвистнул от удивления.
— Можно поделить и на троих, и на четверых…
— А еще лучше — на двоих. Что возможно. И у меня есть план, как управиться вдвоем. И никакой Аффендос не узнает. Что скажешь?
Ореховая скорлупа лопнула, сдавленная ладонью киммерийца.
— Знаешь, Вайгал, я уже не в первый раз слышу это имя — Аффендос. Да кто он такой, что все прямо трястись начинают, едва его услышат?
Рыжеволосый мрачно сплюнул в реку, поглядел, как плевок исчезает в мелких водоворотах и уносится течением.
— Аффендос, — наконец сообщил он, — это местный король воров. Король Теней, как он себя именует. Ни одно дельце не проворачивается без его ведома. Но кто он? как выглядит? существует ли в действительности? — этого никто не знает. А я так и знать не хочу, вот и все… Ну что, согласен на мое предложение?
Теперь помолчал Конан.
— А почему ты не обратился к одному из своих проверенных дружков?
Коринфиец ухмыльнулся, глянул на варвара одобрительно.
— Правильна спрашиваешь. Но для задуманного ты подходишь лучше всех, кого я знаю. И вот почему…
Глава IV
Подчиненных сенатор Моравиус всегда принимал в Нефритовом зале. Он восседал на массивном деревянном кресле, скорее даже троне, по всей площади и со всех сторон испещренном затейливой резьбой. Ноги сенатора и ножки кресла касались высокого, но не широкого подиума из нефрита, опоясанного витыми колоннами. Колонны эти упирались в потолок, скошенный от сенаторского места ко входу в зал. Освещалось помещение таким образом, что отчетливо была видна фигура сенатора, но лицо его скрывала тень, а пришедшему на аудиенцию приходилось стоять в пятне яркого света. Посетитель ощущал себя в центре Нефритового зала вошью, беседующей с божеством, кроликом на приеме у удава.
— Рассказывай же, о Деливио, начальник… стражи. — Последнее слово Моравиус произнес с нескрываемой иронией.
Больше всего на свете Деливио хотелось сейчас превратиться в почтенных лет старца, доживающего отпущенный богами срок без забот и волнений, вдалеке от всяческих сенаторов и нефритовых залов. А приходилось держать ответ.
— Высокочтимый сенатор, вины моих людей в происшедшем нет, и Митра тому свидетель. Они честно выполняли свой долг, делали, что положено. Видимо, черные колдовские силы помогали…
— Оставь в покое колдовские силы, — оборвал сенатор стражника. — Я тебе приказал рассказывать, а не оправдываться. Начинай. По порядку.
Деливио уже не в первый раз тяжко вздохнул.
— Высокочтимому сенатору известно, что на ночь вокруг дома и внутри выставляются дополнительные посты. Так было и вчера. За два часа до полуночи я обошел своих ребят. Ручаюсь, ни одного пьяного, ни одного спящего. Оболтусов и разгильдяев я давно повышвыривал вон. Так что в своих ребятах…
— Отвлекаешься, Деливио!
— Гм… Так вот. Я совершил обход постов, все было спокойно. Согласно установленным правилам, новую смену нужно было разводить через три часа, поэтому я отправился к себе. Лежал на топчане… Да, хотел подремать до развода. Согласно уставу. Но заснуть не успел. Так как вскорости и началось. Прежде услышал я отчетливо крики, а уж затем условный сигнал опасности, подаваемый голосом. Определил, что звуки доносятся из западного крыла.
Упомянутые крики, стоило им вчера раздаться, встревожили и самого сенатора — не только потому, что ничего подобного не происходило доселе и не должно было происходить в доме одного из первых лиц города, но и потому, что раздавались они со второго этажа, почти прямо над спальными покоями Моравиуса. Как раз в тот момент, когда сенаторская спина ощутила нежность простынь красного кхитайского шелка, на которых он и собирался дождаться прихода молодой жены.
— Я забежал в соседнюю комнату, поднял на ноги отдыхающую смену и приказал ей следовать за мной в западное крыло, — продолжал Деливио. — Около входа в западное крыло лежал оглушенный часовой. Дверь оказалась заперта. Изнутри. Я приказал вышибить ее. В качестве тарана было использовано каменное изваяние из ниши.
«Плебеи, солдатня, чернь», — мысленно отозвался Моравиус, который уже видел, во что превратилось основание статуи, привезенной из Черных Королевств и изображающей, по-видимому, одну из неизвестных в цивилизованных землях грудастых богинь какого-то тамошнего народа. Статуя эта, между прочим, стоила таких денег, сколько стражнику Деливио и за десять лет не заработать. А удары камня о дерево, сотрясавшие дом, напугали сенатора пуще криков. Дрожащие руки выскочившего из постели Моравиуса совсем перестали подчиняться ему, и он никак не мог справиться с одеждой… Тем более что сенатор одевался самостоятельно не часто.
— Выбив дверь, мы проникли в западное крыло. Коридорные светильники были потушены. Я приказал рассредоточиться по коридору и обнаружить, за какой из дверей скрываются злоумышленники.
На втором этаже западного крыла располагалась библиотека сенатора. Рядом с ней — комната, где Моравиус хранил часть своей коллекции статуй и статуэток, сотворенных руками дикарей и представляющих в камне или дереве их туземных богов. Единственное жилое помещение второго этажа — келья старого, почти совсем глухого библиотекаря Крипса, который, как выяснилось, благополучно проспал всю ночную катавасию.
— Открыть ребята не смогли лишь хранилище изваяний. Значит, кто-то заперся изнутри. Я приказал ломать дверь. В качестве тарана был употреблен вынесенный из комнаты Крипса стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28