А дождь, вместо того чтобы утихнуть и перестать, казалось, припустил с новой силой, закрыв от них жалкую землю плотной завесой.
А потом перестал — внезапно и без всякого на то намека. Не стал слабее, не пошел на убыль: только что он лил, а в следующую секунду прекратился. Низко нависавшая тугая пелена синеватых туч разорвалась и исчезла так быстро, как счищается кожура со спелого фрукта. Обнажилось вымытое и прозрачное голубое небо, солнце брызнуло такими яркими лучами, что ослепило своим блеском. Уже в который раз Сантен была ошеломлена теми контрастами, какими изобиловал этот загадочный и дикий континент.
К полудню иссохшая земля выпила всю воду, что упала с неба. Все потоки ушли в нее без следа. Только поверхность котловины по-прежнему была под водой, желтовато поблескивая от берега до берега. А на чистой и политой земле появлялись невидимые до того краски. Пыль, которой были окутаны каждый кустик и каждое деревце, смыло, и на глазах мир преображался, потрясая воображение. Светло-коричневая, как шкура льва, влажная после дождя земля расцветилась бесчисленными оттенками голубого, оранжевого и красного, а в небе заливисто распевали свои веселые песни маленькие жаворонки.
Путешественники разложили свои пожитки на солнце, пока они высыхали, от них шел пар. О-хва был в таком возбуждении, что, не сдерживаясь больше, начал танцевать, охваченный экстазом.
— Духи Облаков открыли для нас дорогу. Все трещинки в земле они вновь заполнили водой. Будь готова, Х-ани, мой маленький цветочек в пустыне. Еще до рассвета завтра мы выступим в путь.
Уже в первый день пути стало ясно, что перед ними открылась новая страна, разительно отличавшаяся от всего виденного Сантен на этой земле раньше. Она едва могла поверить, что находится на том же самом континенте. Древние дюны вдруг съежились и соединились, превратившись в мягкие волнистые равнины с невероятным изобилием растительной жизни.
Леса мопани и высоких стволов киат, перемежавшиеся с почти непроходимыми зарослями бумажного дерева, поднимались по краям возвышенности, где выветренные гребни дюн сравнялись с общим ландшафтом. Время от времени на глаза попадались гигантская серебристая термималия или тысячелетний баобаб, возвышавшиеся над остальным лесом на целых семьдесят футов.
В долинах покрытые пахучими золотистыми травами пространства с разбросанными по ним жирафовыми акациями, с плоскими кронами казались ухоженными парками. Здесь, в низинах, все самые мелкие впадинки насытились дождем: земля буквально бурлила жизнью, несмолкаемый гомон птиц стоял в воздухе.
Среди желтых трав то там, то сям пробивались тонкие нежные побеги свежей зелени. И словно по мановению палочки доброго волшебника, на земле появились целые полянки диких цветов — голубых маргариток и белых ландышей, ярких гладиолусов и десятков других, большинство из которых Сантен даже не узнавала, ошеломленно восторгаясь их красками и хрупкой красотой, заставившей ее вновь поразиться невероятной плодоносности Африки. Насобирав цветов, она сплела из них два венка, один из которых надела Х-ани на шею, и старая бушменка со счастливым видом стала прихорашиваться, будто невеста.
— Ах, Х-ани, как жаль, что у меня нет зеркала, чтобы показать тебе, как ты чудесно выглядишь! — воскликнула Сантен, обняв маленькую женщину.
Все, что могло лететь в небе Африки, свидетельствовало о ее изобилии. Над головой кружил целый осиный рой, осы были толстыми, как пчелы, несущие драгоценный мед в улей, в зарослях кустов сверкали ярко-рубиновые грудки сорокопутов, ловивших насекомых, там же прятались фазаны и цесарки, жирные, как домашние куры, возле водоемов кричали дикие утки, длинноногие ходулочники и стройные худые цапли.
— Здесь так хорошо! — восторженно воскликнула Сантен.
Каждый день путешествия приносил радость. После тягот перехода через безводные пустыни запада оно стало легким и беззаботным, а когда они теперь разбивали лагерь, то могли наслаждаться питьем драгоценной воды в неограниченных количествах и пировали, поедая горы диких фруктов и орехов и дичь, которую добывал О-хва при помощи своих ловушек и стрел.
Однажды вечером он взобрался на набухшие, мясистые ветки чудовищного по своим размерам баобаба и выкурил пчел из улья, устроенного в дупле дерева со времен прапрапрадедов О-хва и даже еще раньше. Бушмен спустился с тыквой, полной восковых сот, из которых вытекал густой темный мед, благоухавший ароматом желтых гроздьев акации.
Теперь каждый день им встречались новые виды диких животных. Однажды это была серноантилопа, черная как ночь, с длинными рогами, похожими на ятаган, вытянувшимися над спиной животного почти до задних ног; встретились и южно-африканские буйволы, скорбно опускавшие головы под тяжестью рогов и, к удивлению Сантен, пахнувшие совершенно так же, как и стадо домашнего рогатого скота.
— Они пришли с большой реки и болот, — объяснил О-хва. — Буйволы идут туда, где вода, а когда вода высыхает, они возвращаются на север.
А ночью Сантен разбудил совсем новый звук, бесконечно страшнее, чем тявканье черного шакала или непрекращающиеся вой и рыдание гиен. Этот громоподобный звук наполнил ночную тьму, поднявшись до фантастического крещендо, и замер вдали серией низких рыков. Девушка кинулась к старой бушменке.
— Что это было, мудрая Х-ани? От этого звука все внутри обрывается! — дрожа всем телом, прошептала она.
— Даже храбрейшие из мужчин дрожат от страха, когда впервые слышат рычание льва, — обняв Сантен, успокоила ее Х-ани. — Не бойся, Нэм Чайлд, О-хва знает заклинание, которое защитит нас. Сегодня ночью лев найдет другую дичь.
Однако до конца ночи они жались поближе к костру, подбрасывая толстые ветки, и было совершенно ясно, что Х-ани верит в волшебные заклинания мужа так же мало, как и Сантен.
Группа львов кружила возле их стоянки, держась у самой границы света костра, так что в темных зарослях можно было уловить только какое-то едва заметное движение. С наступлением рассвета наводящее ужас рычание львиного хора стихло, звери ушли на восток. Когда О-хва показывал Сантен огромные отпечатки кошачьих лап на мягкой земле, он болтал, не смолкая и не скрывая облегчения.
На девятый день, с тех пор как покинули котловину, подошли еще к одному водоему, который был виден сквозь редкий лес мопани. Впереди вдруг раздался треск, похожий на пушечный выстрел, все трое замерли на месте.
— Что это, Х-ани? — Бушменка лишь махнула рукой, чтобы Сантен замолчала, и тут же послышалось потрескивание в зарослях, а за ним призывно-звенящий ясный звук, похожий на звук трубы.
О-хва мгновенно завертел носом, принюхиваясь, как он делал это каждый раз перед охотой. Потом, осторожно кружа по лесу, словно запутывая следы, повел их сквозь заросли, пока не остановился под раскидистой блестящей кроной зеленой мопани, возле которой бросил свое оружие и поклажу.
— Идем! — подал знак Сантен и, словно обезьяна, проворно вскарабкался вверх по стволу. Забыв про свой тяжелый живот, она последовала за ним на дерево. Усевшись на суку повыше, бросила взгляд вниз, на зеленую долину, простиравшуюся за водоемом в низине.
— Слоны! — воскликнула девушка, узнав этих огромных серых животных. Стадо слонов спускалось по дальнему склону долины к водопою, быстро переступая своими грузными ногами и покачивая головами. Огромные уши болтались из стороны в сторону, а длинные хоботы вздрагивали, почуяв запах воды.
В стаде были высоченные старые слонихи с истрепанными морщинистыми ушами, такие худые, что на спинах проступали костяшки позвонков, и молодые слоны с торчавшими желтоватыми бивнями. За ними следовали слоны помоложе, у которых бивни пока не выросли; здесь же семенили шумливые слонята, цеплявшиеся за матерей. Во главе стада широким шагом величественно шествовал вожак.
Седой слон был более трех метров ростом, весь покрытый шрамами, толстая кожа мешками свисала у него на коленях и между задними ногами. Вожак расставил уши, словно паруса, а его бивни были в два раза длиннее и толще, чем у любого из молодых слонов в стаде.
Животное казалось очень старым и одновременно не имевшим возраста. Огромное, изрезанное глубокими морщинами, оно обладало величием и тайной, которые, подумала Сантен, составляли суть этой земли.
***
Лотар Де Ла Рей напал на след слоновьего стада через три дня после того, как они ушли от реки Кунене. Он и следопыты из племени овамбо внимательно его изучали, растянувшись в цепочку и кружа по истоптанной земле, словно гончие. Когда они опять собрались вместе, Лотар подал знак предводителю:
— Говори, Хендрик.
Негр был такой же высокий, как и сам Лотар, но гораздо шире в плечах, кожа у него была темной и гладкой, как жидкий шоколад.
— Хорошее стадо, — высказал свое мнение Хендрик. — Сорок самок, многие из них со слонятами, восемь молодых слонов.
Темный тюрбан воина был накручен на гордо поднятой голове, целая гирлянда из ожерелий и бус висела на мускулистой груди, а через плечо были перекинуты скаковые рейтузы и патронташ.
— А вожак стада такой старый, что подошвы ног у него совсем стерлись и стали гладкими, такой старый, что не может пережевывать пищу. Он тяжело ступает на передние ноги, потому что бивни тянут к земле. Этот слон стоит того, чтобы его преследовали, — Хендрик перекинул винтовку «Маузер» в правую руку.
— След почти занесло ветром, — спокойно произнес Лотар. — По нему ползали насекомые и ходили птицы. Он трехдневной давности.
— Слоны сейчас едят, — Хендрик широко развел руки. — Становятся толстыми, а значит, передвигаются медленно, а кроме того, их задерживают слонята.
— Нам придется лошадей отправить назад. Из-за мухи цеце мы не можем ими рисковать. А пешком мы разве сможем догнать стадо?
Развязав шарф, Лотар в раздумье вытер пот с лица. Ему нужна эта слоновая кость. Он поскакал на север к реке Кунене, как только его разведчики передали, что выпали хорошие дожди. Свежая растительность и полные водоемы приведут сюда стада слонов, заставив их покинуть территории, принадлежащие португальцам.
— Пешком мы настигнем их через два дня, — пообещал Хендрик, но его уверения обычно редко сбывались, и Лотар решил подразнить негра.
— Ну да. А на каждой стоянке нас будет поджидать целый десяток девушек из племени хереро с горшком пива на голове.
Откинув назад голову, Хендрик разразился смехом.
— Ладно, через три дня, — уступил он, весело хмыкнув. — И встречать, наверное, будет только одна девушка, но зато очень красивая и услужливая.
Какое-то время Лотар прикидывал. Старый слон, конечно, хорош, бивни слонов помоложе выросли вполне. И с каждой слонихи можно взять примерно десять килограммов, а один шел примерно по 44 шиллинга 12 пенсов.
Он вел двенадцать своих лучших людей. Двоих придется отослать с лошадьми обратно, все равно остается достаточно. Если удастся догнать стадо, будет хороший шанс убить всех животных с бивнями.
Дело в том, что жизнь Лотара Де Ла Рей была полностью разбита. Лишился семейного состояния, его объявили предателем и человеком вне закона, ибо он отказался прекратить военные действия после сдачи в плен полковника Франка. За голову Лотара назначили награду. Так что, возможно, это последний шанс поправить положение. Он знал британцев достаточно хорошо: как только война закончится, они начнут заниматься управлением вновь завоеванных территорий. Очень скоро их комиссары и офицеры появятся в самых захолустных местах колоний, наделенные полномочиями для следования букве закона. Особое внимание будет уделяться незаконному вывозу слоновой кости. Золотые деньки неприкрытой контрабанды, по всей видимости, заканчиваются, и, может статься, это его последняя охота на слонов.
— Отсылайте лошадей обратно, — приказал Лотар, — и ищите след.
За долгие годы войны его люди возмужали и закалились и теперь шли по следу, как гончие, отдыхая по очереди.
Поздно вечером пересекли невидимую границу пояса, где обитали мухи цеце. Злой рой мгновенно облепил их; неслышно опускаясь лапками на спины, мухи-кровопийцы вонзали свои жала-хоботки в тела. Мужчины срезали зеленые ветви и на бегу сгоняли их со спин друг друга. К ночи они наверстали упущенные два дня и почти настигли стадо: теперь след был таким свежим, что термиты не успели еще построить свои крошечные туннели в ясно отпечатавшихся подушечках слоновых ног.
Остановила наступившая темнота. Люди лежали на голой земле и спали, словно свора гончих, но как только над верхушками мопани взошла луна, Лотар растолкал их пинками. Лунный свет удачно ударял сбоку, полоска тени от следа была хорошо видна, как видны и голые, поблескивающие стволы мопани с ободранной корой, съеденной слонами, которые указывали также путь в ночи, а когда взошло солнце, они убыстрили свой шаг.
Через час после восхода солнца внезапно оказались за пределами обитания мух цеце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
А потом перестал — внезапно и без всякого на то намека. Не стал слабее, не пошел на убыль: только что он лил, а в следующую секунду прекратился. Низко нависавшая тугая пелена синеватых туч разорвалась и исчезла так быстро, как счищается кожура со спелого фрукта. Обнажилось вымытое и прозрачное голубое небо, солнце брызнуло такими яркими лучами, что ослепило своим блеском. Уже в который раз Сантен была ошеломлена теми контрастами, какими изобиловал этот загадочный и дикий континент.
К полудню иссохшая земля выпила всю воду, что упала с неба. Все потоки ушли в нее без следа. Только поверхность котловины по-прежнему была под водой, желтовато поблескивая от берега до берега. А на чистой и политой земле появлялись невидимые до того краски. Пыль, которой были окутаны каждый кустик и каждое деревце, смыло, и на глазах мир преображался, потрясая воображение. Светло-коричневая, как шкура льва, влажная после дождя земля расцветилась бесчисленными оттенками голубого, оранжевого и красного, а в небе заливисто распевали свои веселые песни маленькие жаворонки.
Путешественники разложили свои пожитки на солнце, пока они высыхали, от них шел пар. О-хва был в таком возбуждении, что, не сдерживаясь больше, начал танцевать, охваченный экстазом.
— Духи Облаков открыли для нас дорогу. Все трещинки в земле они вновь заполнили водой. Будь готова, Х-ани, мой маленький цветочек в пустыне. Еще до рассвета завтра мы выступим в путь.
Уже в первый день пути стало ясно, что перед ними открылась новая страна, разительно отличавшаяся от всего виденного Сантен на этой земле раньше. Она едва могла поверить, что находится на том же самом континенте. Древние дюны вдруг съежились и соединились, превратившись в мягкие волнистые равнины с невероятным изобилием растительной жизни.
Леса мопани и высоких стволов киат, перемежавшиеся с почти непроходимыми зарослями бумажного дерева, поднимались по краям возвышенности, где выветренные гребни дюн сравнялись с общим ландшафтом. Время от времени на глаза попадались гигантская серебристая термималия или тысячелетний баобаб, возвышавшиеся над остальным лесом на целых семьдесят футов.
В долинах покрытые пахучими золотистыми травами пространства с разбросанными по ним жирафовыми акациями, с плоскими кронами казались ухоженными парками. Здесь, в низинах, все самые мелкие впадинки насытились дождем: земля буквально бурлила жизнью, несмолкаемый гомон птиц стоял в воздухе.
Среди желтых трав то там, то сям пробивались тонкие нежные побеги свежей зелени. И словно по мановению палочки доброго волшебника, на земле появились целые полянки диких цветов — голубых маргариток и белых ландышей, ярких гладиолусов и десятков других, большинство из которых Сантен даже не узнавала, ошеломленно восторгаясь их красками и хрупкой красотой, заставившей ее вновь поразиться невероятной плодоносности Африки. Насобирав цветов, она сплела из них два венка, один из которых надела Х-ани на шею, и старая бушменка со счастливым видом стала прихорашиваться, будто невеста.
— Ах, Х-ани, как жаль, что у меня нет зеркала, чтобы показать тебе, как ты чудесно выглядишь! — воскликнула Сантен, обняв маленькую женщину.
Все, что могло лететь в небе Африки, свидетельствовало о ее изобилии. Над головой кружил целый осиный рой, осы были толстыми, как пчелы, несущие драгоценный мед в улей, в зарослях кустов сверкали ярко-рубиновые грудки сорокопутов, ловивших насекомых, там же прятались фазаны и цесарки, жирные, как домашние куры, возле водоемов кричали дикие утки, длинноногие ходулочники и стройные худые цапли.
— Здесь так хорошо! — восторженно воскликнула Сантен.
Каждый день путешествия приносил радость. После тягот перехода через безводные пустыни запада оно стало легким и беззаботным, а когда они теперь разбивали лагерь, то могли наслаждаться питьем драгоценной воды в неограниченных количествах и пировали, поедая горы диких фруктов и орехов и дичь, которую добывал О-хва при помощи своих ловушек и стрел.
Однажды вечером он взобрался на набухшие, мясистые ветки чудовищного по своим размерам баобаба и выкурил пчел из улья, устроенного в дупле дерева со времен прапрапрадедов О-хва и даже еще раньше. Бушмен спустился с тыквой, полной восковых сот, из которых вытекал густой темный мед, благоухавший ароматом желтых гроздьев акации.
Теперь каждый день им встречались новые виды диких животных. Однажды это была серноантилопа, черная как ночь, с длинными рогами, похожими на ятаган, вытянувшимися над спиной животного почти до задних ног; встретились и южно-африканские буйволы, скорбно опускавшие головы под тяжестью рогов и, к удивлению Сантен, пахнувшие совершенно так же, как и стадо домашнего рогатого скота.
— Они пришли с большой реки и болот, — объяснил О-хва. — Буйволы идут туда, где вода, а когда вода высыхает, они возвращаются на север.
А ночью Сантен разбудил совсем новый звук, бесконечно страшнее, чем тявканье черного шакала или непрекращающиеся вой и рыдание гиен. Этот громоподобный звук наполнил ночную тьму, поднявшись до фантастического крещендо, и замер вдали серией низких рыков. Девушка кинулась к старой бушменке.
— Что это было, мудрая Х-ани? От этого звука все внутри обрывается! — дрожа всем телом, прошептала она.
— Даже храбрейшие из мужчин дрожат от страха, когда впервые слышат рычание льва, — обняв Сантен, успокоила ее Х-ани. — Не бойся, Нэм Чайлд, О-хва знает заклинание, которое защитит нас. Сегодня ночью лев найдет другую дичь.
Однако до конца ночи они жались поближе к костру, подбрасывая толстые ветки, и было совершенно ясно, что Х-ани верит в волшебные заклинания мужа так же мало, как и Сантен.
Группа львов кружила возле их стоянки, держась у самой границы света костра, так что в темных зарослях можно было уловить только какое-то едва заметное движение. С наступлением рассвета наводящее ужас рычание львиного хора стихло, звери ушли на восток. Когда О-хва показывал Сантен огромные отпечатки кошачьих лап на мягкой земле, он болтал, не смолкая и не скрывая облегчения.
На девятый день, с тех пор как покинули котловину, подошли еще к одному водоему, который был виден сквозь редкий лес мопани. Впереди вдруг раздался треск, похожий на пушечный выстрел, все трое замерли на месте.
— Что это, Х-ани? — Бушменка лишь махнула рукой, чтобы Сантен замолчала, и тут же послышалось потрескивание в зарослях, а за ним призывно-звенящий ясный звук, похожий на звук трубы.
О-хва мгновенно завертел носом, принюхиваясь, как он делал это каждый раз перед охотой. Потом, осторожно кружа по лесу, словно запутывая следы, повел их сквозь заросли, пока не остановился под раскидистой блестящей кроной зеленой мопани, возле которой бросил свое оружие и поклажу.
— Идем! — подал знак Сантен и, словно обезьяна, проворно вскарабкался вверх по стволу. Забыв про свой тяжелый живот, она последовала за ним на дерево. Усевшись на суку повыше, бросила взгляд вниз, на зеленую долину, простиравшуюся за водоемом в низине.
— Слоны! — воскликнула девушка, узнав этих огромных серых животных. Стадо слонов спускалось по дальнему склону долины к водопою, быстро переступая своими грузными ногами и покачивая головами. Огромные уши болтались из стороны в сторону, а длинные хоботы вздрагивали, почуяв запах воды.
В стаде были высоченные старые слонихи с истрепанными морщинистыми ушами, такие худые, что на спинах проступали костяшки позвонков, и молодые слоны с торчавшими желтоватыми бивнями. За ними следовали слоны помоложе, у которых бивни пока не выросли; здесь же семенили шумливые слонята, цеплявшиеся за матерей. Во главе стада широким шагом величественно шествовал вожак.
Седой слон был более трех метров ростом, весь покрытый шрамами, толстая кожа мешками свисала у него на коленях и между задними ногами. Вожак расставил уши, словно паруса, а его бивни были в два раза длиннее и толще, чем у любого из молодых слонов в стаде.
Животное казалось очень старым и одновременно не имевшим возраста. Огромное, изрезанное глубокими морщинами, оно обладало величием и тайной, которые, подумала Сантен, составляли суть этой земли.
***
Лотар Де Ла Рей напал на след слоновьего стада через три дня после того, как они ушли от реки Кунене. Он и следопыты из племени овамбо внимательно его изучали, растянувшись в цепочку и кружа по истоптанной земле, словно гончие. Когда они опять собрались вместе, Лотар подал знак предводителю:
— Говори, Хендрик.
Негр был такой же высокий, как и сам Лотар, но гораздо шире в плечах, кожа у него была темной и гладкой, как жидкий шоколад.
— Хорошее стадо, — высказал свое мнение Хендрик. — Сорок самок, многие из них со слонятами, восемь молодых слонов.
Темный тюрбан воина был накручен на гордо поднятой голове, целая гирлянда из ожерелий и бус висела на мускулистой груди, а через плечо были перекинуты скаковые рейтузы и патронташ.
— А вожак стада такой старый, что подошвы ног у него совсем стерлись и стали гладкими, такой старый, что не может пережевывать пищу. Он тяжело ступает на передние ноги, потому что бивни тянут к земле. Этот слон стоит того, чтобы его преследовали, — Хендрик перекинул винтовку «Маузер» в правую руку.
— След почти занесло ветром, — спокойно произнес Лотар. — По нему ползали насекомые и ходили птицы. Он трехдневной давности.
— Слоны сейчас едят, — Хендрик широко развел руки. — Становятся толстыми, а значит, передвигаются медленно, а кроме того, их задерживают слонята.
— Нам придется лошадей отправить назад. Из-за мухи цеце мы не можем ими рисковать. А пешком мы разве сможем догнать стадо?
Развязав шарф, Лотар в раздумье вытер пот с лица. Ему нужна эта слоновая кость. Он поскакал на север к реке Кунене, как только его разведчики передали, что выпали хорошие дожди. Свежая растительность и полные водоемы приведут сюда стада слонов, заставив их покинуть территории, принадлежащие португальцам.
— Пешком мы настигнем их через два дня, — пообещал Хендрик, но его уверения обычно редко сбывались, и Лотар решил подразнить негра.
— Ну да. А на каждой стоянке нас будет поджидать целый десяток девушек из племени хереро с горшком пива на голове.
Откинув назад голову, Хендрик разразился смехом.
— Ладно, через три дня, — уступил он, весело хмыкнув. — И встречать, наверное, будет только одна девушка, но зато очень красивая и услужливая.
Какое-то время Лотар прикидывал. Старый слон, конечно, хорош, бивни слонов помоложе выросли вполне. И с каждой слонихи можно взять примерно десять килограммов, а один шел примерно по 44 шиллинга 12 пенсов.
Он вел двенадцать своих лучших людей. Двоих придется отослать с лошадьми обратно, все равно остается достаточно. Если удастся догнать стадо, будет хороший шанс убить всех животных с бивнями.
Дело в том, что жизнь Лотара Де Ла Рей была полностью разбита. Лишился семейного состояния, его объявили предателем и человеком вне закона, ибо он отказался прекратить военные действия после сдачи в плен полковника Франка. За голову Лотара назначили награду. Так что, возможно, это последний шанс поправить положение. Он знал британцев достаточно хорошо: как только война закончится, они начнут заниматься управлением вновь завоеванных территорий. Очень скоро их комиссары и офицеры появятся в самых захолустных местах колоний, наделенные полномочиями для следования букве закона. Особое внимание будет уделяться незаконному вывозу слоновой кости. Золотые деньки неприкрытой контрабанды, по всей видимости, заканчиваются, и, может статься, это его последняя охота на слонов.
— Отсылайте лошадей обратно, — приказал Лотар, — и ищите след.
За долгие годы войны его люди возмужали и закалились и теперь шли по следу, как гончие, отдыхая по очереди.
Поздно вечером пересекли невидимую границу пояса, где обитали мухи цеце. Злой рой мгновенно облепил их; неслышно опускаясь лапками на спины, мухи-кровопийцы вонзали свои жала-хоботки в тела. Мужчины срезали зеленые ветви и на бегу сгоняли их со спин друг друга. К ночи они наверстали упущенные два дня и почти настигли стадо: теперь след был таким свежим, что термиты не успели еще построить свои крошечные туннели в ясно отпечатавшихся подушечках слоновых ног.
Остановила наступившая темнота. Люди лежали на голой земле и спали, словно свора гончих, но как только над верхушками мопани взошла луна, Лотар растолкал их пинками. Лунный свет удачно ударял сбоку, полоска тени от следа была хорошо видна, как видны и голые, поблескивающие стволы мопани с ободранной корой, съеденной слонами, которые указывали также путь в ночи, а когда взошло солнце, они убыстрили свой шаг.
Через час после восхода солнца внезапно оказались за пределами обитания мух цеце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89