Да, конечно, ночью Ричард видел все целиком, но сейчас утро. Я хотела накрыться. Я стеснялась. Не так чтобы сильно, но слегка.
Руки я, оказывается, прижала к груди, будто прикрывшись. Очень темной казалась рука Ричарда на моей белой коже. Жан-Клод заметил как-то, что у меня почти такая же бледная кожа, как у него. У меня хватало моральных проблем насчет внебрачного секса с нежитью, и утешало лишь то, что я моногамна. Теперь даже этого не осталось. Разврат овладел мною, как предсказывала когда-то бабушка Блейк, и в каком-то смысле оказалась права. Если ты переспишь с кем-то одним, очень вероятно, что ты начнешь спать и с другими.
Шторы были задернуты не полностью, и утреннее солнце светило сквозь белые занавески, разливаясь на кровати. Я никогда еще не спала с мужчиной так, чтобы с ним и проснуться. Ах да, со Стивеном один раз, но в одежде и с пистолетами, и в ожидании, что в дверь войдут плохие парни. Это совсем не то.
Я осторожно потянулась к руке Ричарда. После этой ночи, казалось бы, можно и посмелее, но я почти что боялась его тронуть. У меня были раньше сексуальные фантазии насчет Ричарда, но сейчас это было куда больше. Проснуться рядом с ним, теплым и живым. Прости меня, Господь, но я была счастлива.
Я так осторожно до него дотронулась, что коснулась не самой руки, а лишь золотистых волосков. И провела так рукой до того места, где начиналась уже голая кожа бицепсов и плеча. Провела пальцами по теплоте его руки. Невероятно теплым он был. Теплее, чем обычно бывает кожа, почти как в горячке.
Я почувствовала, что он проснулся, в плече появилось напряжение, которого только что не было. Я повернулась к нему, и карие глаза глянули на меня сквозь густую завесу волос.
Он приподнялся на локте и отвел с лица волосы, и улыбнулся той самой улыбкой, от которой я всегда таяла.
- Доброе утро.
- Доброе утро, - ответила я и машинально натянула простыню на грудь.
Он пододвинулся ближе, и простыня сползла с него, открыв гладкие полушария ягодиц. Он меня поцеловал, легко и нежно, потерся щекой о мое лицо, и тепло его дыхания обдало мне ухо, потом он выдохнул мне в волосы. Это было волчье приветствие. Он стал осторожно целовать меня в шею и остановился у плеча, которое только и осталось неприкрытым.
- Ты какая-то напряженная, - сказал он.
- Зато ты нет, - ответила я.
Он рассмеялся, и от этого звука я затрепетала и улыбнулась одновременно. Такого смеха я от Ричарда никогда не слышала, очень он был мужской, очень... какой-то. Смех обладания, удовлетворения.
У меня запылало лицо. Я еще больше смутилась.
- А, черт!
- Что такое? - спросил он, гладя меня по щеке.
- Обними меня, Ричард. Секс - это прекрасно, но когда я мечтала об этой минуте, я видела, как ты обнимаешь меня, прижимаешь к себе.
Он улыбнулся ласково, польщенно. Повернулся на бок и даже простыни натянул выше пояса. Приподнял руку, которая была сверху.
Я перекатилась на бок спиной к нему и прильнула к его теплому телу. Он был слишком высок, чтобы удобно было прижаться, но мы повозились, хихикая и отпуская глупые замечания, и нашли подходящую позицию. Я обернула его руку вокруг себя, утопая в теплом закруглении его груди и прочего, и испустила довольный вздох. Ощущение его обнаженного паха, прижатого ко мне, возбуждало не так сильно, как надо бы. Я чувствовала, что обладаю его телом, им самим. И хотела, чтобы так было всегда.
Кожа у него была почти горячей.
- На ощупь ты будто в лихорадке, - сказала я.
- Полнолуние, - ответил он. - Сегодня, когда луна станет совсем полной, у меня температура поднимется выше ста одного.
Он отодвинул мне волосы и сунулся лицом в шею. От этого у меня мурашки побежали по коже, и я поежилась.
- Щекотно!
- Щекотно, - согласился он. Я почувствовала телом, как он увеличивается.
Засмеявшись, я перевернулась на спину.
- Кажется, мистер Зееман, вы рады меня видеть.
Он потянулся меня поцеловать:
- Всегда рад.
Поцелуй затягивался, переходя в нечто большее. Я придвинулась к нему, закинула на него ногу, но тут он освободился и поднялся на колени.
- В чем дело? - спросила я. Сегодня ночью, когда уже было поздно, мы выяснили, что я на таблетках. Но приятно было видеть, как Ричард испугался, подумав об этом. Поскольку вервольфы не болеют и болезней не переносят, то после выяснения вопроса о беременности проблем не оставалось. Это, кстати, объясняет, почему я не беспокоилась, вылизывая кровь с ликантропов этой ночью. Грубо, но не опасно.
- Не могу, - ответил Ричард.
Я глянула вниз.
- Ну да! Я же вижу, что ты готов.
Он покраснел.
- Ты же видела, что было ночью, Анита. Сейчас полнолуние ближе, и я владею собой хуже, а не лучше.
- А!
Разочарованная, я легла опять на кровать. Минуту назад меня мучили угрызения совести, что мы уступили вожделению, и вот я недовольна, что мы не можем сделать это снова. Такая у меня логика насчет мужчин.
- Я рад, что ты тоже расстроилась, - сказал он. - Минуту назад мне казалось, что сейчас ты вылезешь из кровати, скажешь, что произошла страшная ошибка, и вернешься к Жан-Клоду.
Я закрыла глаза руками, потом заставила себя взглянуть на Ричарда. Он такой сногсшибательно красивый, что заговорить с ним я затруднялась, но это было необходимо. Если он думает, что я брошу Жан-Клода, то оставить его слова без ответа я не могла. Хотя и хотела.
- Как ты думаешь, что значила эта ночь, Ричард?
Улыбка его чуть увяла, но не до конца.
- Для меня она что-то значила, Анита. И для тебя, я думал, тоже.
- Значила. И значит. Но...
- "Но" - это насчет Жан-Клода, - тихо сказал Ричард.
Я кивнула, прижимая к груди простыни.
- Да.
- Ты не можешь после этой ночи снова всего лишь встречаться с ним?
Я села и протянула к нему руку. Он протянул мне свою.
- Мне так тебя не хватало, Ричард. Секс - это приятно, но...
Он приподнял брови:
- Всего лишь приятно?
Я улыбнулась:
- Это чудесно, невероятно, и ты это знаешь. Но ты понял, что я хотела сказать.
Он кивнул, волосы упали ему на глаза. Он убрал их рукой.
- Я знаю. Мне тоже тебя не хватало. Так грустно было без тебя по выходным.
Я прижала его руку к своей щеке:
- И мне.
Он вздохнул:
- Значит, ты собираешься продолжать с нами обоими?
Я опустила его руку к себе на колени.
- А ты с этим примиришься?
- Быть может. - Он наклонился и поцеловал меня в лоб, тихо-тихо. - Отметь, я не просил тебя его бросить и встречаться только со мной.
Я коснулась его лица.
- Отметила, с облегчением и удивлением одновременно. И спасибо тебе, что не попросил.
Он чуть отодвинулся, чтобы яснее меня видеть. Вид у него был очень серьезный.
- Ты не любишь ультиматумов, Анита. Если бы я на тебя надавил, проиграл бы.
- А зачем тебе выигрывать, Ричард? Почему ты просто меня не бросишь?
Он улыбнулся:
- Теперь она мне предлагает выбор.
- Я тебе и раньше давала выбор, - сказала я. - В смысле, я знаю, зачем Жан-Клод за меня держится. Я усиливаю основы его власти. А тебе было бы лучше, если бы ты выбрал в лупы приличную вервольфицу. Я основы твоей власти подрываю.
- Я тебя люблю, - просто ответил он.
- И почему у меня такое чувство, что мне надо за это просить прощения?
- Я много думал, почему у меня не получается тебя ненавидеть. Почему я не могу от тебя отстать.
- И? - спросила я, заворачиваясь в простыню, как в гнездо, чтобы не быть голой. Если после этого разговора он меня бросит, голой мне быть не хотелось. Глупо, но правда.
А Ричарда нагота вроде бы не смущала. Честно говоря, она отвлекала меня.
- Мне нужна подруга - человек. То есть не чудовище. Не монстр.
- Куча девчонок были бы рады быть твоей мягкой игрушкой.
- Это я понял, - сказал он, - но ни с кем из них у меня секса не было.
- А почему?
- Подальше от полнолуния я лучше собой владею.
Глаза не превращаются, тем более руки. Могу сойти за человека, но я не человек. Ты видела, кто я, и даже ты еле смогла с этим примириться.
На это я не знала, что сказать, потому и промолчала. Он опустил глаза, перебирая пальцами край простыни. Голос его стал очень тих.
- Когда я первый год был в стае, у одного из новых волков была человеческая подруга. Однажды он ей раздробил лобок, когда они соединялись.
Я вытаращила глаза:
- Несколько грубо.
Ричард покачал головой.
- Ты не понимаешь, Анита. Сила есть сила. Мы можем кидаться малолитражками. Если не осознаешь своей силы, то не можешь ее контролировать. - Он внезапно поднял на меня глаза, глядя из-под завесы волос. Таков был любимый жест Габриэля, будто волосы утешительно напоминали мех. - Ты - первая женщина не ликантроп, с которой я был близок с тех пор, как сам им стал.
- Пожалуй, я польщена.
- И я все еще боюсь тебя поранить, как мой друг поранил свою подругу, или еще каким-нибудь способом из тысяч других. Во время секса теряешь над собой контроль - это ведь тоже входит в удовольствие. Я никогда не имею права терять контроль - полностью терять. Разве что с женщиной-ликантропом.
Я посмотрела на него.
- Ричард, что ты пытаешься сказать?
- То, что ты хочешь встречаться с нами обоими. И близкой быть с нами обоими. Мне это очень не нравится, но...
Я смотрела на него в упор, и мне очень не нравилось, что он не закончил фразу. Нервировало.
- Но что, Ричард?
Он отвел волосы двумя руками, его напряженное лицо открылось полностью.
- Но я буду встречаться с женщинами-ликантропами.
Я так и уставилась на него, не отводя глаз.
- Скажи что-нибудь, - попросил он.
Я открыла рот. Закрыла. Открыла снова.
- Ты хочешь сказать, что будешь и дальше спать с Люси.
- Не с Люси, она... ты ее видела. Она никогда не сможет быть лупой стаи.
- Так ты будешь продолжать испытания новых луп?
- Не знаю, буду или нет, но если ты спишь с Жан-Клодом, у меня есть право спать с другими.
С этим я не могла спорить, хотя и хотелось.
- Ты все еще стараешься вынудить меня бросить Жан-Клода.
- Нет, - возразил он. - Я только говорю, что если ты со мной не моногамна, то почему должен быть моногамен я?
- Думаю, нипочему. Кроме... я думала, мы друг друга любим.
- Любим. Я тебя люблю. - Он встал и подобрал с пола джинсы. - Но ты не настолько меня любишь, чтобы оставить Жан-Клода. Почему я должен любить тебя настолько, чтобы бросить всех остальных?
Я смотрела на него, и глаза у меня заполнялись слезами.
- Сволочь ты.
Он кивнул, влез в штаны, не надевая трусов, аккуратно застегнул молнию.
- Самая гадская штука в том, что я действительно люблю тебя настолько, что готов бросить всех остальных. Я просто не знаю, смогу ли я делить тебя с Жан-Клодом. Не знаю, вынесу ли мысль о том, что ты в его постели. Когда я думаю, как вы вместе, это меня доводит... - Он мотнул головой. - Я пошел в душ. Все-таки надо заниматься троллями.
Я даже не знала, с какого конца начать обдумывать его слова. Слишком много всего сразу. Когда смущаешься, начинай думать о деле.
- Мне надо пойти с тобой и поговорить с биологами. Надо узнать, действительно ли землю покупает Фрэнк Найли. Тот парень, что остался сегодня без руки, его дико боялся. Чтобы человек в окружении вервольфов задумался, выдавать или нет, этот тип должен быть действительно страшным. Обычно риэлтеры такими не бывают.
Ричард шагнул к кровати, обнял меня за талию, поднял и поцеловал. Прижал к себе, будто хотел вползти в меня через рот и обернуть вокруг себя. У меня перехватило дыхание, пока он не посадил меня обратно.
- Я хочу касаться тебя, Анита. Хочу держать тебя за руку и счастливо улыбаться, как идиот. Хочу, чтобы мы вели себя как влюбленные.
- Мы и есть влюбленные.
- Тогда на сегодня отбрось все сомнения. Просто будь со мной так, как мне всегда хотелось. Если я захочу сегодня к тебе прикоснуться, я не хочу бояться отказа. Я хочу, чтобы эта ночь все поменяла.
- Ладно, - кивнула я.
- Что-то ты не очень уверена.
- Я бы рада бродить с тобой, держась за ручки, Ричард. Я только подумала, что... Ой, Ричард, что же мне, черт возьми, сказать Жан-Клоду?
- Я спрашивал у Жан-Клода, что изменили в тебе метки, насколько труднее нанести тебе физический вред. Он понял, зачем я спрашиваю. В конце концов я рассказал ему грустную историю о моем собрате и его погибшей подруге.
Я уставилась на Ричарда:
- И что он?
- Он сказал: «Доверься себе, mon ami. Ты же не твой друг из этой печальной истории. И Анита - не человек. Из-за нас она стала чем-то большим. Мы оба жмемся к ее человеческой сущности, будто это последний огонек свечи в царстве тьмы. Но самой нашей любовью мы делаем ее менее человеком - и одновременно более».
У меня брови полезли на лоб:
- Ты все это запомнил?
Ричард посмотрел на меня - долго, внимательно. И кивнул.
- Запомнил, потому что он прав. Мы оба любим тебя, каждый по-своему, но по похожим причинам. Не только власть влечет его к тебе. Ты в нем видела монстра, и то, что это теперь не так, уменьшает его ощущение себя как монстра.
- Кажется, вы с ним вели долгие беседы.
- Да, о переживаниях, объединяющих мужчин, - ответил Ричард, и в голосе его прозвучала усталость и горечь.
- И еще, похоже, вы обсуждали с Жан-Клодом, будешь ли ты спать со мной, раньше, чем ты это со мной обсудил.
- Напрямую - никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Руки я, оказывается, прижала к груди, будто прикрывшись. Очень темной казалась рука Ричарда на моей белой коже. Жан-Клод заметил как-то, что у меня почти такая же бледная кожа, как у него. У меня хватало моральных проблем насчет внебрачного секса с нежитью, и утешало лишь то, что я моногамна. Теперь даже этого не осталось. Разврат овладел мною, как предсказывала когда-то бабушка Блейк, и в каком-то смысле оказалась права. Если ты переспишь с кем-то одним, очень вероятно, что ты начнешь спать и с другими.
Шторы были задернуты не полностью, и утреннее солнце светило сквозь белые занавески, разливаясь на кровати. Я никогда еще не спала с мужчиной так, чтобы с ним и проснуться. Ах да, со Стивеном один раз, но в одежде и с пистолетами, и в ожидании, что в дверь войдут плохие парни. Это совсем не то.
Я осторожно потянулась к руке Ричарда. После этой ночи, казалось бы, можно и посмелее, но я почти что боялась его тронуть. У меня были раньше сексуальные фантазии насчет Ричарда, но сейчас это было куда больше. Проснуться рядом с ним, теплым и живым. Прости меня, Господь, но я была счастлива.
Я так осторожно до него дотронулась, что коснулась не самой руки, а лишь золотистых волосков. И провела так рукой до того места, где начиналась уже голая кожа бицепсов и плеча. Провела пальцами по теплоте его руки. Невероятно теплым он был. Теплее, чем обычно бывает кожа, почти как в горячке.
Я почувствовала, что он проснулся, в плече появилось напряжение, которого только что не было. Я повернулась к нему, и карие глаза глянули на меня сквозь густую завесу волос.
Он приподнялся на локте и отвел с лица волосы, и улыбнулся той самой улыбкой, от которой я всегда таяла.
- Доброе утро.
- Доброе утро, - ответила я и машинально натянула простыню на грудь.
Он пододвинулся ближе, и простыня сползла с него, открыв гладкие полушария ягодиц. Он меня поцеловал, легко и нежно, потерся щекой о мое лицо, и тепло его дыхания обдало мне ухо, потом он выдохнул мне в волосы. Это было волчье приветствие. Он стал осторожно целовать меня в шею и остановился у плеча, которое только и осталось неприкрытым.
- Ты какая-то напряженная, - сказал он.
- Зато ты нет, - ответила я.
Он рассмеялся, и от этого звука я затрепетала и улыбнулась одновременно. Такого смеха я от Ричарда никогда не слышала, очень он был мужской, очень... какой-то. Смех обладания, удовлетворения.
У меня запылало лицо. Я еще больше смутилась.
- А, черт!
- Что такое? - спросил он, гладя меня по щеке.
- Обними меня, Ричард. Секс - это прекрасно, но когда я мечтала об этой минуте, я видела, как ты обнимаешь меня, прижимаешь к себе.
Он улыбнулся ласково, польщенно. Повернулся на бок и даже простыни натянул выше пояса. Приподнял руку, которая была сверху.
Я перекатилась на бок спиной к нему и прильнула к его теплому телу. Он был слишком высок, чтобы удобно было прижаться, но мы повозились, хихикая и отпуская глупые замечания, и нашли подходящую позицию. Я обернула его руку вокруг себя, утопая в теплом закруглении его груди и прочего, и испустила довольный вздох. Ощущение его обнаженного паха, прижатого ко мне, возбуждало не так сильно, как надо бы. Я чувствовала, что обладаю его телом, им самим. И хотела, чтобы так было всегда.
Кожа у него была почти горячей.
- На ощупь ты будто в лихорадке, - сказала я.
- Полнолуние, - ответил он. - Сегодня, когда луна станет совсем полной, у меня температура поднимется выше ста одного.
Он отодвинул мне волосы и сунулся лицом в шею. От этого у меня мурашки побежали по коже, и я поежилась.
- Щекотно!
- Щекотно, - согласился он. Я почувствовала телом, как он увеличивается.
Засмеявшись, я перевернулась на спину.
- Кажется, мистер Зееман, вы рады меня видеть.
Он потянулся меня поцеловать:
- Всегда рад.
Поцелуй затягивался, переходя в нечто большее. Я придвинулась к нему, закинула на него ногу, но тут он освободился и поднялся на колени.
- В чем дело? - спросила я. Сегодня ночью, когда уже было поздно, мы выяснили, что я на таблетках. Но приятно было видеть, как Ричард испугался, подумав об этом. Поскольку вервольфы не болеют и болезней не переносят, то после выяснения вопроса о беременности проблем не оставалось. Это, кстати, объясняет, почему я не беспокоилась, вылизывая кровь с ликантропов этой ночью. Грубо, но не опасно.
- Не могу, - ответил Ричард.
Я глянула вниз.
- Ну да! Я же вижу, что ты готов.
Он покраснел.
- Ты же видела, что было ночью, Анита. Сейчас полнолуние ближе, и я владею собой хуже, а не лучше.
- А!
Разочарованная, я легла опять на кровать. Минуту назад меня мучили угрызения совести, что мы уступили вожделению, и вот я недовольна, что мы не можем сделать это снова. Такая у меня логика насчет мужчин.
- Я рад, что ты тоже расстроилась, - сказал он. - Минуту назад мне казалось, что сейчас ты вылезешь из кровати, скажешь, что произошла страшная ошибка, и вернешься к Жан-Клоду.
Я закрыла глаза руками, потом заставила себя взглянуть на Ричарда. Он такой сногсшибательно красивый, что заговорить с ним я затруднялась, но это было необходимо. Если он думает, что я брошу Жан-Клода, то оставить его слова без ответа я не могла. Хотя и хотела.
- Как ты думаешь, что значила эта ночь, Ричард?
Улыбка его чуть увяла, но не до конца.
- Для меня она что-то значила, Анита. И для тебя, я думал, тоже.
- Значила. И значит. Но...
- "Но" - это насчет Жан-Клода, - тихо сказал Ричард.
Я кивнула, прижимая к груди простыни.
- Да.
- Ты не можешь после этой ночи снова всего лишь встречаться с ним?
Я села и протянула к нему руку. Он протянул мне свою.
- Мне так тебя не хватало, Ричард. Секс - это приятно, но...
Он приподнял брови:
- Всего лишь приятно?
Я улыбнулась:
- Это чудесно, невероятно, и ты это знаешь. Но ты понял, что я хотела сказать.
Он кивнул, волосы упали ему на глаза. Он убрал их рукой.
- Я знаю. Мне тоже тебя не хватало. Так грустно было без тебя по выходным.
Я прижала его руку к своей щеке:
- И мне.
Он вздохнул:
- Значит, ты собираешься продолжать с нами обоими?
Я опустила его руку к себе на колени.
- А ты с этим примиришься?
- Быть может. - Он наклонился и поцеловал меня в лоб, тихо-тихо. - Отметь, я не просил тебя его бросить и встречаться только со мной.
Я коснулась его лица.
- Отметила, с облегчением и удивлением одновременно. И спасибо тебе, что не попросил.
Он чуть отодвинулся, чтобы яснее меня видеть. Вид у него был очень серьезный.
- Ты не любишь ультиматумов, Анита. Если бы я на тебя надавил, проиграл бы.
- А зачем тебе выигрывать, Ричард? Почему ты просто меня не бросишь?
Он улыбнулся:
- Теперь она мне предлагает выбор.
- Я тебе и раньше давала выбор, - сказала я. - В смысле, я знаю, зачем Жан-Клод за меня держится. Я усиливаю основы его власти. А тебе было бы лучше, если бы ты выбрал в лупы приличную вервольфицу. Я основы твоей власти подрываю.
- Я тебя люблю, - просто ответил он.
- И почему у меня такое чувство, что мне надо за это просить прощения?
- Я много думал, почему у меня не получается тебя ненавидеть. Почему я не могу от тебя отстать.
- И? - спросила я, заворачиваясь в простыню, как в гнездо, чтобы не быть голой. Если после этого разговора он меня бросит, голой мне быть не хотелось. Глупо, но правда.
А Ричарда нагота вроде бы не смущала. Честно говоря, она отвлекала меня.
- Мне нужна подруга - человек. То есть не чудовище. Не монстр.
- Куча девчонок были бы рады быть твоей мягкой игрушкой.
- Это я понял, - сказал он, - но ни с кем из них у меня секса не было.
- А почему?
- Подальше от полнолуния я лучше собой владею.
Глаза не превращаются, тем более руки. Могу сойти за человека, но я не человек. Ты видела, кто я, и даже ты еле смогла с этим примириться.
На это я не знала, что сказать, потому и промолчала. Он опустил глаза, перебирая пальцами край простыни. Голос его стал очень тих.
- Когда я первый год был в стае, у одного из новых волков была человеческая подруга. Однажды он ей раздробил лобок, когда они соединялись.
Я вытаращила глаза:
- Несколько грубо.
Ричард покачал головой.
- Ты не понимаешь, Анита. Сила есть сила. Мы можем кидаться малолитражками. Если не осознаешь своей силы, то не можешь ее контролировать. - Он внезапно поднял на меня глаза, глядя из-под завесы волос. Таков был любимый жест Габриэля, будто волосы утешительно напоминали мех. - Ты - первая женщина не ликантроп, с которой я был близок с тех пор, как сам им стал.
- Пожалуй, я польщена.
- И я все еще боюсь тебя поранить, как мой друг поранил свою подругу, или еще каким-нибудь способом из тысяч других. Во время секса теряешь над собой контроль - это ведь тоже входит в удовольствие. Я никогда не имею права терять контроль - полностью терять. Разве что с женщиной-ликантропом.
Я посмотрела на него.
- Ричард, что ты пытаешься сказать?
- То, что ты хочешь встречаться с нами обоими. И близкой быть с нами обоими. Мне это очень не нравится, но...
Я смотрела на него в упор, и мне очень не нравилось, что он не закончил фразу. Нервировало.
- Но что, Ричард?
Он отвел волосы двумя руками, его напряженное лицо открылось полностью.
- Но я буду встречаться с женщинами-ликантропами.
Я так и уставилась на него, не отводя глаз.
- Скажи что-нибудь, - попросил он.
Я открыла рот. Закрыла. Открыла снова.
- Ты хочешь сказать, что будешь и дальше спать с Люси.
- Не с Люси, она... ты ее видела. Она никогда не сможет быть лупой стаи.
- Так ты будешь продолжать испытания новых луп?
- Не знаю, буду или нет, но если ты спишь с Жан-Клодом, у меня есть право спать с другими.
С этим я не могла спорить, хотя и хотелось.
- Ты все еще стараешься вынудить меня бросить Жан-Клода.
- Нет, - возразил он. - Я только говорю, что если ты со мной не моногамна, то почему должен быть моногамен я?
- Думаю, нипочему. Кроме... я думала, мы друг друга любим.
- Любим. Я тебя люблю. - Он встал и подобрал с пола джинсы. - Но ты не настолько меня любишь, чтобы оставить Жан-Клода. Почему я должен любить тебя настолько, чтобы бросить всех остальных?
Я смотрела на него, и глаза у меня заполнялись слезами.
- Сволочь ты.
Он кивнул, влез в штаны, не надевая трусов, аккуратно застегнул молнию.
- Самая гадская штука в том, что я действительно люблю тебя настолько, что готов бросить всех остальных. Я просто не знаю, смогу ли я делить тебя с Жан-Клодом. Не знаю, вынесу ли мысль о том, что ты в его постели. Когда я думаю, как вы вместе, это меня доводит... - Он мотнул головой. - Я пошел в душ. Все-таки надо заниматься троллями.
Я даже не знала, с какого конца начать обдумывать его слова. Слишком много всего сразу. Когда смущаешься, начинай думать о деле.
- Мне надо пойти с тобой и поговорить с биологами. Надо узнать, действительно ли землю покупает Фрэнк Найли. Тот парень, что остался сегодня без руки, его дико боялся. Чтобы человек в окружении вервольфов задумался, выдавать или нет, этот тип должен быть действительно страшным. Обычно риэлтеры такими не бывают.
Ричард шагнул к кровати, обнял меня за талию, поднял и поцеловал. Прижал к себе, будто хотел вползти в меня через рот и обернуть вокруг себя. У меня перехватило дыхание, пока он не посадил меня обратно.
- Я хочу касаться тебя, Анита. Хочу держать тебя за руку и счастливо улыбаться, как идиот. Хочу, чтобы мы вели себя как влюбленные.
- Мы и есть влюбленные.
- Тогда на сегодня отбрось все сомнения. Просто будь со мной так, как мне всегда хотелось. Если я захочу сегодня к тебе прикоснуться, я не хочу бояться отказа. Я хочу, чтобы эта ночь все поменяла.
- Ладно, - кивнула я.
- Что-то ты не очень уверена.
- Я бы рада бродить с тобой, держась за ручки, Ричард. Я только подумала, что... Ой, Ричард, что же мне, черт возьми, сказать Жан-Клоду?
- Я спрашивал у Жан-Клода, что изменили в тебе метки, насколько труднее нанести тебе физический вред. Он понял, зачем я спрашиваю. В конце концов я рассказал ему грустную историю о моем собрате и его погибшей подруге.
Я уставилась на Ричарда:
- И что он?
- Он сказал: «Доверься себе, mon ami. Ты же не твой друг из этой печальной истории. И Анита - не человек. Из-за нас она стала чем-то большим. Мы оба жмемся к ее человеческой сущности, будто это последний огонек свечи в царстве тьмы. Но самой нашей любовью мы делаем ее менее человеком - и одновременно более».
У меня брови полезли на лоб:
- Ты все это запомнил?
Ричард посмотрел на меня - долго, внимательно. И кивнул.
- Запомнил, потому что он прав. Мы оба любим тебя, каждый по-своему, но по похожим причинам. Не только власть влечет его к тебе. Ты в нем видела монстра, и то, что это теперь не так, уменьшает его ощущение себя как монстра.
- Кажется, вы с ним вели долгие беседы.
- Да, о переживаниях, объединяющих мужчин, - ответил Ричард, и в голосе его прозвучала усталость и горечь.
- И еще, похоже, вы обсуждали с Жан-Клодом, будешь ли ты спать со мной, раньше, чем ты это со мной обсудил.
- Напрямую - никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63