- Обычный секс, - сказал Зейн. - Как у всех.
Я покачала головой:
- Как бы там ни было, я с тобой не играю, Натэниел. И никогда этого делать не буду.
Он глянул на меня чуть искоса, будто не хотел показывать лицо.
- Теперь я знаю. В этой поездке я понял, что ты даже не знала про игру, в которую мы играли. Ты меня не дразнишь. Ты просто обо мне не думаешь.
Последние слова прозвучали жалостно, но тут уж я ничего сделать не могла.
- Я все время перед тобой извиняюсь, Натэниел. И в половине случаев даже не знаю, за что.
- Не понимаю, как ты можешь быть Нимир-ра и не быть мне верхушкой, но знаю, что для тебя это две отдельные вещи. А Габриэль их не разделял.
- Что такое верхушка? - спросила я.
И снова ответил Зейн:
- Доминант, принимающий покорность Натэниела. Подчиненный называется подстилкой.
Ага.
- Я не Габриэль.
Натэниел рассмеялся, но не весело.
- Ты не рассердишься, если я тебе скажу, что иногда об этом жалею?
Я заморгала:
- Рассердиться не рассержусь, но ты меня чертовски озадачил, Натэниел. Я знаю, что мне полагается о тебе заботиться, но не знаю, как.
Он был вроде экзотического ручного зверя, полученного в подарок, а инструкции в коробке не оказалось.
Он лег на подушку, повернув голову, чтобы видеть меня.
- Я ушел с Майрой, когда понял, что тебя для меня нет.
- Я для тебя есть, Натэниел, но не в этом смысле.
- Не пора ли тебе сказать, что мы можем остаться друзьями?
Он засмеялся, но горько.
- Тебе не друг нужен, Натэниел, а опекун.
- Я думал, что ты собираешься быть моим опекуном.
Я поглядела на Черри и Зейна:
- А вы что скажете, ребята?
- Натэниел из нас самый... - Черри замялась, подыскивая слова, - сломленный. Габриэль и Райна очень постарались, чтобы мы стали подстилками, только на это нас и натаскивали. Они всегда были верхушками, всегда, но Натэниел...
Она пожала плечами.
Я поняла, что она хочет сказать. Натэниел из них самый слабый, самый нуждающийся в заботе.
Поставив саквояж у стены, я опустилась возле кровати на колени и отвела волосы с лица Натэниела.
- Мы все для тебя есть, Натэниел. Мы - твоя семья, твой народ. Мы будем о тебе заботиться. Я буду.
Его глаза наполнились слезами:
- Но иметь меня ты не будешь.
Я встала, глубоко вздохнув:
- Нет, Натэниел, иметь тебя я не буду.
Покачав головой, я подняла саквояж. Все, больше я за один день ничего не могу сделать. Если Марианна этим уроком будет недовольна, пусть себе идет подальше. Может, секс здесь и не должен был подразумеваться, но при том обращении, которому подвергали леопардов Габриэль и Райна, секс все время вылезал наверх. Мне даже не хотелось думать, какое решение этой проблемы Марианна может предложить.
Глава 39
Горячая вода кончилась раньше, чем наполнилась ванна, но мне было все равно. В тесной ванной комнате было и без того жарко, и мысль о горячей ванне не привлекала. Единственное окно было высоко под потолком, и если мыться осторожно, я в нем мелькать не буду. Поэтому я оставила окно открытым, даже шторы не задернула, готовая обрадоваться любому случайному ветерку, и погрузилась в теплую воду без единого пузырька пены. Был только кусок мыла и недогоревшая свечка возле крана. «Файрстар» я положила на уголок ванны, где была моя голова. Попыталась пристроить браунинг, но из-за слишком больших размеров он все норовил соскользнуть в воду.
Я совсем погрузилась в воду и полоскала волосы, когда дверь с треском распахнулась. Я вынырнула, отплевываясь, нашаривая пистолет, и наставила его раньше, чем сумела увидеть, кто там ворвался. Если бы даже я видела, то все равно в этом не было смысла.
В дверях стояла женщина. Маленькая, почти с меня ростом, она тем не менее, казалось, заполнила собой все помещение. Волосы у нее были длинные, каштановые. Челку она не подстригала, и волосы, утончаясь, рассыпались по ее лицу вуалью ниже носа. У них был еле заметный синий оттенок. Одета была женщина в джинсовую безрукавку, и голая мускулистая рука с татуировкой держала дверь, которая рвалась обратно, ударившись о стену. В другой ситуации я бы не приняла эту женщину всерьез, если бы не клубы силы, которые исходили от нее. Выглядела она так, будто шла в какой-то панк-байкерский бар и заблудилась. А ощущалась она как ветер из пасти адовой, горячий и враждебный.
Слишком много силы для столь тесной ванной комнаты. Такое было чувство, что вода в ванне закипела. Пистолет я держала ровно, наставив ей в грудь. Наверное, только это задержало ее в дверях. А на лице ее читалась чистейшая ярость.
У меня вода с волос капала на лицо, лезла в глаза. Я заморгала, подавляя желание протереть ресницы руками.
- Один шаг, еще один, и я спущу курок.
За спиной женщины в дверях вырос Роланд. Мне только этого не хватало. Он был все такой же высокий и загорелый, с теми же короткими курчавыми волосами. Карие глаза обежали помещение и остановились на мне, а я скорчилась в ванне, голая. Пистолет я направляла на женщину, но было искушение.
Он тронул женщину за плечо и сказал своим раскатистым низким голосом:
- Поверь мне, Роксана, она тебя убьет.
Эти слова отбили у меня желание в него стрелять. В ванную заглянул еще один мужчина, выше Роланда, футов шесть. Даже взгляда мельком было достаточно, чтобы увидеть: индеец с длинными черными волосами. Тут же он убрал голову и отвел глаза - джентльмен, оказывается. И сказал:
- Роксана, это недопустимо.
Она стряхнула с себя руки Роланда и шагнула в комнату.
Я выстрелила на дюйм мимо ее головы. Звук был оглушительный. Пуля отколола щепку от двери и ушла в стену. Это был безопасный глейзеровский патрон, так что стенка остановила пулю. Я не боялась пробить стену насквозь.
Уши заложило от грохота. Если бы кто-нибудь сейчас заговорил, его бы никто не услышал. Я глаз не сводила с Роксаны. Она застыла неподвижно, а ствол моего пистолета смотрел точно в середину ее хорошенького личика. Надо было приглядеться как следует, чтобы заметить, что при всех этих татуировках, растрепанных волосах, ликантропской силе она была хорошенькой. Традиционное милое лицо среднеамериканской девушки. Может, потому и татуировки и грива. Если природа не дает тебе оригинального вида, начинаешь ее обманывать.
- Давай, Роксана, отойди, - сказал Роланд.
Она стояла на месте. Сила ее дышала на меня теплым густым облаком, почти удушающим. Никогда не видела оборотня с такой большой неукрощенной силой. Или не видела такого, который не пытался бы ее скрыть, чтобы сойти за человека. Роксана не вибрировала силой - она была сама этой силой. И секунду назад я была готова эту силу загасить.
- Ты действительно меня могла бы убить, - сказала она.
- Не моргнув глазом, - подтвердила я.
Мне уже надоело сидеть в ванне, скорчившись. В такой позе трудно быть крутой. И нагота, сами понимаете, тоже не помогает.
- И почему ты меня не убила прямо сейчас?
- Ты - лупа стаи Верна. Тебя убить, начнется такая свистопляска... Но я могу это сделать, Роксана. Сейчас выйди, закрой дверь и дай мне одеться. Если ты все еще хочешь говорить - отлично. Но никогда, никогда больше не кати на меня такую бочку.
- Без этого пистолетика у тебя бы поубавилось наглости.
- Ага. Потрясающий усилитель наглости. А теперь вали отсюда или я тебя застрелю.
Вдруг в дверях появилась Марианна.
- Роксана, пойдем выпьем по чашечке чаю и дадим Аните одеться.
Не знаю, что уж там сделала Марианна, но даже я несколько успокоилась. Она будто излучала спокойствие и мир.
Роксана дала Роланду и Марианне себя вывести, но на пороге обернулась и ткнула в меня пальцем:
- Ты оскорбила моего Ульфрика, и ты за это заплатишь, с пистолетом или без него.
- Отлично, - ответила я.
Дверь за ними закрылась. Замок валялся в куче щепок. Черри произнесла снаружи:
- Я тут постою, пока ты выйдешь. Смогу тебя предупредить, если еще плохие парни явятся.
Плохие парни. А Роксана плохой парень - или просто психичка? Скорее последнее.
Глава 40
Оделась я в рекордное время. Черные джинсовые шорты, красный вязаный топ с короткими рукавами, белые беговые носки, черные кроссовки. В обычной ситуации я бы не стала надевать дома наплечную кобуру, но сейчас я продела в нее пояс и надела сверху. Черная кобура резко выделялась на фоне красного топа. «Файрстар» я засунула в кобуру спереди шорт, в которой он обычно и находился. Но наспинные ножны я надевать не стала - кожа их уже очень сильно пропахла потом. Пусть сначала хотя бы высохнет, чтобы можно было их носить.
Намазав волосы гелем, я оставила их в покое - как-нибудь высохнут. Интуиция мне подсказывала, что Роксана не из терпеливых, и если я начну накладывать косметику или сушить волосы феном, она может прийти меня искать. Вообще-то я со всем этим мало вожусь и, честно говоря, подумала об этом только потому, что Ричард должен был прийти с доктором Кэрри Онслоу, и я не была в себе уверена. Да, я. Не была в себе уверена. Печально.
Ричард почти весь день провел с доктором Кэрри Онслоу. Я ревновала и сама на себя за это злилась.
Однако прежде всего мне предстоит встреча с озлобленной вервольфицей. Можно себе представить, сколько придется утрясать с Ричардом после разговора с Роксаной. Одно я знала точно: если я ее убью, это будет война между стаями. И этого я не хотела для наших, уж во всяком случае, если стычки можно избежать. Анита Блейк - политик и дипломат. Еще печальнее.
Я открыла дверь. Черри глянула на меня с пола, где сидела. Что-то было на ее лице такое, нерешительность какая-то, и я спросила:
- В чем дело?
Она встала, опираясь на стену.
- У тебя вид такой... агрессивный.
- Ты про пистолеты?
- Пистолеты, красное и черное. Очень как-то кричаще.
- Ты думаешь, надо было надеть что-нибудь розовое и с оборочками, чтобы закрыть пистолет?
Она улыбнулась:
- Мне кажется, что Роксана просто психотически доминантна, и если ты выйдешь одетой вот так, она это воспримет как знак, что ей надо быть настолько же агрессивной.
- Ты же ее даже не знаешь, - возразила я.
Она сказала очень просто:
- Ты со мной не согласна?
Если так поставить вопрос...
- У меня ничего нет в чемодане розового и с оборочками.
- А есть что-нибудь не черное и не красное?
Я наморщила лоб:
- Фиолетовое подойдет?
- Уже лучше.
Я вернулась и переоделась в точно такой же топ, но фиолетовый. Надо было признать, что на сей раз получилось мягче. Кобуру я снимать не стала, но сдвинула «файрстар» на поясницу. Теоретически его и оттуда можно выхватить, но это не мое любимое положение. Единственная блузка, которую я могла найти под цвет фиолетовому, была тонкая, черная и нейлоновая, что противоречило основной цели переодевания, но все выглядело гораздо лучше. По-прежнему черное и не слишком жизнерадостное, но не столь агрессивно. Пистолетов не видно. В таком виде можно войти в сельский магазин, и на тебя даже не посмотрят. Конечно, при резких движениях рубашка будет развеваться и откроет кобуру, но я же не собиралась сейчас на тренировку.
Второй раз открыв дверь, я спросила:
- Лучше?
Черри кивнула, улыбаясь.
- Намного. Спасибо, что ко мне прислушалась. Я знаю, что это вообще-то не в твоих привычках.
- Я не хочу втягивать стаю Ричарда в войну только потому, что посчитала стыдным снизить тон.
Она улыбнулась еще шире, почти сердечно.
- Ты отличная лупа, Анита, и отличная Нимир-ра. Для человека просто превосходная.
- Ага, но все же человек есть человек.
Она тронула меня за плечо:
- Но мы этого не ставим тебе в вину.
Я поглядела на нее, не дразнит ли она меня, и не смогла понять.
- Думаю, Роксана это мне в вину поставит.
Черри кивнула:
- Быть может. Они все ждут в кухне.
В кухне, выложенной черно-белой плиткой с трещинами там, где много ходят, каждый дюйм пола был вымыт. Плитка матово блестела в рассеянном свете от окна. Сюда, как и в комнату, где лежал Натэниел, проникал утренний свет, но не дневной. Роксана сидела спиной к двери, край белой скатерти лежал у нее на коленях. По напряженности ее позы я поняла, что она услышала, как я вхожу, но не обернулась.
Марианна сидела напротив нее, держа фарфоровую чашку с блюдцем. Она посмотрела на меня, будто что-то хотела сказать глазами, но что - я не поняла.
Роланд расположился в углу рядом с буфетом, где стоял фарфор, - оттуда и взята была чашка. Руки он скрестил на груди и выглядел очень по-телохранительски.
Второй, которого я мельком заметила из ванной, стоял в другом углу как дополнительная этажерка. Руки он скрестил на груди и выглядел очень по-телохранительски.
Только в этом и состояло их сходство. Ладно, еще одно: оба были очень загорелыми. Но я подозревала, что у этого нового, как и у Ричарда, кожа не просто загорелая, а коричневая. Глаза - идеально миндалевидные и почти слишком маленькие для его лица - широкоскулого, с квадратным лбом и крючковатым носом. Все его черты были агрессивно-мужскими и... этническими. Волосы длинные, черные, и когда он взглядывал на меня, они шевелились, как шелковая вода. Чернота волос была как у меня - переливалась синевой в солнечном свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63