Не дожидаясь ответа, он поднял ее на руки и положил на тюфяк, прорычав через плечо, чтобы принесли теплого вина. Катберт боязливо попятился из палатки. Как только они остались одни, Джиллиан приподнялась, обвила руками шею Адама и прошептала:
– Не оставляй меня, не оставляй.
– Нет, – уверил ее Адам, – не оставлю. Только скажи мне, любимая, куда ты ранена. Столько крови… – он задохнулся, вспомнив деревенских женщин в окровавленных юбках.
– Это не моя кровь, – проговорила Джиллиан, и голос ее вдруг зазвенел. – Это кровь Пьера. Я убила его.
Адам заморгал. Тот самый человек, пронзенный ножом в горло! Мертвенная бледность сошла с лица Джиллиан, и глаза ее засияли удовольствием при этом воспоминании.
– Как… убила? – спросил Адам.
Вместо ответа Джиллиан сунула руку под юбку и вытащила нож. Адам снова заморгал. Сомнений быть не могло – нож недавно был в деле и не очищен до конца. Не успев сообразить, что говорит, Адам строго отчитал ее за то, что она не вытерла как следует оружие.
– Простите, милорд, – виновато пробормотала Джиллиан, – было темно, и я так испугалась. Я плохо видела, чтобы вычистить его как надо.
Адам сжал ее в объятиях, смеясь и плача одновременно. Он испытывал облегчение, видя ее в целости и сохранности: радость, зная теперь наверняка, что она не бросила его ради Осберта; признательность за ее покорность и любовь, которые позволили ей извиниться после незаслуженного выговора. Любая другая женщина, имеющая достаточно мужества и силы, чтобы убить похитившего ее человека и сбежать, оторвала бы ему уши за брюзжание насчет такой мелочи, как плохо вычищенный нож. Их губы встретились и разошлись только тогда, когда оба уже задыхались.
– Я так тосковал по этому, – вздохнул Адам.
– Ты тоже? Я думала, что в компании других мужчин ты не скучал по мне.
– Ты обвиняешь меня в мужеложстве? – пошутил Адам.
– Нет! – засмеялась Джиллиан, а потом продолжила уже серьезно: – Но я знаю, что мужчины считают женщин скучной компанией и предпочитают болтать с другими мужчинами.
– Большинство женщин действительно скучны, – ответил, усмехнувшись, Адам и добавил: – Но не леди, которые вонзают ножи в горло тем, кто им не нравится. Это верный способ привлечь к себе внимание, хотя бы внимание к руке с ножом, – он поцеловал ее снова. – Нет, любовь моя, я не считаю тебя скучной. Честно говоря, я отдал бы половину всего, чем обладаю, лишь бы избавиться от твоих вассалов и провести полдня только с тобой.
– Не думаю, что тебе следует делать это, – возразила Джиллиан, целуя между словами Адама в шею. – Ты потом пожалеешь, что только полдня. Разве мы не можем выторговать немного больше времени?
– Черт, – простонал он, покрывая бесчисленными поцелуями её щеки и кончик носа, – я испытывал прямо-таки адские муки. Я хочу тебя. А ты еще нарочно мучаешь меня, – это было сказано шутливым тоном, но затем он вдруг страстно поцеловал ее и пробормотал: – Я чувствую, как ты смотришь на меня. Я весь вчерашний день едва сдерживался. Именно поэтому я отправился на охоту. Я не мог быть рядом с тобой и не иметь возможности прикоснуться к тебе. Любимая, прости меня.
Только за то, что он делал и говорил сейчас, Джиллиан простила бы ему все, что угодно. Ее руки страстно скользили по его телу, но не могли проникнуть под кольчугу. Обнаженным оказался только кусочек шеи, где капюшон не был затянут. Она уже едва вслух не высказала свое разочарование, как со стороны входа послышалось осторожное покашливание.
18
Два пылающих лица повернулись к сэру Ричарду, который воздел глаза вверх, внимательно изучая какую-то складку в крыше палатки, и ненавязчиво поинтересовался, не слишком ли сильно пострадала леди Джиллиан. Поскольку по румянцу на ее щеках, ее сияющим глазам и по тому, чем она занималась, было достаточно очевидно, что ничего серьезного с ней не произошло, подобную ненавязчивость едва ли можно было принять за бесчувственность.
– Нет, нет, – запинаясь, произнесла Джиллиан, – кровь не моя, – она так часто это уже говорила, что слова лились без раздумий. – Это был человек Осберта, Пьер. Когда я выдернула нож из его шеи, кровь хлынула потоком.
Глаза сэра Ричарда, перебежавшие с потолка на Джиллиан, выпучились от удивления. Перемена в выражении его лица от скорее снисходительного одобрения к изумлению, граничащему с недоверием, была разительна. Адам сразу понял, что вассал Джиллиан был очень доволен разыгравшейся перед ним сценой. Видимо, червячок сомнения, который все еще точил сэра Ричарда относительно смерти Невилля, наконец, исчез. Адам хотел бы быть так же уверен в невиновности Джиллиан, как сэр Ричард был уверен в его невиновности.
Неожиданное появление сэра Ричарда остудило страсть Адама. Жар сменился противным холодком. Он вдруг вспомнил, что нож был вонзен в грудь уже мертвого человека. На это указывало недостаточное кровотечение из второй раны. Именно об этом Адам хотел сообщить сэру Ричарду. Но молотить ножом по трупу было неоправданной жестокостью, которую Адам не хотел бы связывать с характером Джиллиан.
Сэр Ричард снова прокашлялся и хриплым голосом произнес:
– Это был очень умелый удар, миледи.
– Значит, должно быть, Господь направлял мою руку, – сдержанно ответила Джиллиан. Она понимала, что сэр Ричард не собирался задавать неодобрительные или язвительные вопросы насчет ее взаимоотношений с Адамом. – В том, куда наносить удар, я разбираюсь не лучше, чем вы в вышивании, сэр Ричард.
Когда смысл сказанного проник в голову Адама, настала его очередь вытаращить глаза. Что с ним происходит, размышлял он, что он всегда приписывает Джиллиан всякое зло? Откуда она могла знать, что тот человек уже умер после первого удара? Он рассмеялся вслух над собственной глупостью. Катберт, приободренный мирным течением беседы и смехом Адама, осторожно вошел в палатку с кожаным мехом, наполненным теплым вином, который он поставил перед Джиллиан, широко раскрытыми глазами смотревшей на такую большую посудину.
– О, благодарю вас, Катберт, – тихо сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Джиллиан могла только предположить, что либо воины не догадались принести кружку, либо Катберт полагал, что ей будет в каком-то смысле неприлично пить из кружки, которой пользуются простолюдины. Запах вина напомнил Джиллиан, что она ничего не ела со вчерашнего дня. В ней проснулся голод.
– Спасибо вам, – повторила она, потянувшись к меху. – Может быть, вы еще найдете для меня немного хлеба и сыра, или холодного мяса, или еще чего-нибудь? Я так голодна.
Когда Катберт вернулся с половиной буханки черствого черного хлеба и куском сыра, Адам проинструктировал его, как приготовить носилки для Джиллиан. Услышав это, она горячо возразила, что это очень замедлит их передвижение и что ее ушибам тряска в носилках будет причинять еще больше боли, чем езда в седле.
– Я могу ехать верхом, – настаивала она. – Уверяю вас.
Сэр Ричард снова удивился. Он уже начинал привыкать к выносливости леди Джиллиан, но все же не смог удержаться от возражений.
– Вы пережили столько страхов, миледи, и устали. Может быть, мы лучше еще на денек задержимся и позволим вам отдохнуть и набраться сил?
– Это слишком рискованно, – ответил Адам. – Очень похоже, что де Серей удрал в Льюис, но мы не можем быть в этом уверены. Возможно, он сделал круг, чтобы получить подкрепление в Непе и наброситься на нас. У нас достаточно людей, чтобы отбить их атаку, но я не хочу, чтобы Джиллиан оказалась на поле битвы. Думаю, лучше будет перевезти ее в Трули-Хилл, который в двенадцати-четырнадцати милях отсюда, и оставить там с сэром Хью…
– Нет! – крикнула Джиллиан и, оторвавшись от еды, схватила Адама за рукав. – Нет, не оставляйте меня там! Я могу ехать, клянусь. Я не причиню вам больше неприятностей. Я…
– Джиллиан, – прервал ее Адам, взяв ее за руки. – Ты никогда не причиняла мне неприятностей. Это я виноват, что оставил тебя без защиты. Если бы я не…
– Давайте не тратить время и силы на пустые сожаления, – предложил сэр Ричард, не дав Адаму досказать, что его главным сожалением была невозможность убить Осберта. – Вы правы: нам нужно двигаться дальше, хотя, по правде говоря, я не верю, что у де Серей хватит смелости вернуться. Большая опасность состоит в том, что он расскажет людям похрабрее себя, что мы путешествуем в этих краях, но не уточнит, насколько мы сильны.
Адам кивнул.
– Да, для нас совершенно бессмысленно ворошить осиное гнездо. Если мы уйдем… Но я надеялся сегодня добраться до Олресфорда, но не думаю, что Джиллиан способна выдержать такой путь.
– Я способна, – с жаром возразила Джиллиан. – Я способна. Давайте отправляться прямо сейчас, я готова.
Она тут же встала, замирая от страха, что покачнется или как-нибудь иначе выкажет свою слабость. Однако, к ее собственному удивлению, она чувствовала себя прекрасно, если не считать синяков и ссадин, которые получила, упав с лошади и прокатившись по склону холма. Потрясенный, сэр Ричард так и застыл с раскрытым ртом. Адам не отреагировал никак. Он знал: раз Джиллиан сказала, что не хочет оставаться, она будет вести себя, как обычно. Однако его все-таки беспокоили ее слабость и постоянное удивление сэра Ричарда из-за того, что она не падает в изнеможении после каждого приключения.
Ему уже и раньше приходила в голову мысль, что плоть Джиллиан может оказаться слабее ее духа. Ее воля очень сильна, но нельзя быть уверенным, что плоть ее справится с ожидаемыми трудностями без неприятных последствий. Если это так, то проблему нужно решать со всей деликатностью. Как Джеффри оскорбило бы, если бы Адам слишком откровенно попытался помочь ему решить задачу, которая превосходила его физические возможности или затруднялась из-за его хромоты, Джиллиан тоже обидится, если он как-нибудь подчеркнет ее слабость.
– Ты собираешься пройти пешком всю дорогу? – спросил он небрежно, словно шутя.
Джиллиан остановилась у самого выхода из палатки. Она с радостью пошла бы пешком, если это было необходимо, чтобы остаться рядом с Адамом, но понимала, что это шутка.
– Моя кобыла в аббатстве… и Кэтрин тоже, – задиристо сказала она. – Туда я смогу дойти.
– Да, – согласился Адам, усмехаясь. – Но чем тратить время или отнимать лошадь у одного из наших всадников, которая так или иначе вряд ли тебе подойдет, думаю, будет лучше, если повезу тебя перед собой в седле.
Вместо того, чтобы обидеться, Джиллиан просияла от удовольствия.
– О, конечно, – сердечно согласилась она.
Адам собирался только довезти ее до аббатства, рассчитывая за это время оценить ее силу и способность ездить верхом. Радостное согласие Джиллиан на его предложение раскрыло ему глаза на то, что до сих пор не приходило ему в голову. Она могла бы быть все время в его объятиях, и если он сможет найти повод остановиться ненадолго, они смогут хотя бы поцеловаться и поговорить, даже если не найдется возможности получить полное удовлетворение.
В конце концов, Адам довез Джиллиан до самого замка сэра Эдмунда. Это была горькая радость, поскольку они оба понимали, что не смогут достичь кульминации страсти, которую пробуждали друг в друге. К счастью, это их не слишком мучило, потому что усталость от долгой езды и более настоятельная потребность представить в наилучшем свете дело Джиллиан перед горячим молодым вассалом остудили потребность в плотском удовлетворении. История с похищёнием Джиллиан оказалась очень к месту и сыграла полезную роль, когда она слезла с лошади. Поскольку сэр Эдмунд и так уже испытывал симпатию к юному королю, не требовалось много времени, чтобы убедить его принести присягу Джиллиан, а через нее – Адаму, а через него – королю Генриху. Наоборот, гораздо труднее оказалось охладить пыл сэра Эдмунда. Он горячо высказывался за то, чтобы срочно собрать побольше людей и начать кампанию по очищению края от мятежных сил. Поскольку центром этих сил был огромный замок Винчестер, где ныне правил второй по влиянию мятежник Саэр де Квинси, эта идея выглядела, мягко говоря, неразумно. Чтобы захватить Винчестер, потребовались бы тысячи и тысячи воинов, и задолго до того, как это привело бы к успеху, де Квинси привел бы армию, чтобы снять осаду. Если бы Пемброк и король могли оказать поддержку подобной атаке, это могло бы еще иметь какой-то смысл. В противном случае это стало бы самоубийством.
Хотя Адам был на несколько лет младше сэра Эдмунда, воспитание в доме Роберта Лестерского оказало на него очень сильное влияние. Он хорошо разбирался, что возможно и что невозможно с военной и политической точек зрения. И все-таки он был молод. Его сердце откликалось на предложение сэра Эдмунда, хотя мозг подсказывал, что эта идея безумна. Подобная двойственность позволила сэру Адаму укротить сэра Эдмунда гораздо умнее, чем это сделал бы более пожилой и опытный сюзерен. Вместо того чтобы сухо указать на неразумность предложения, Адам сам загорелся энтузиазмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Не оставляй меня, не оставляй.
– Нет, – уверил ее Адам, – не оставлю. Только скажи мне, любимая, куда ты ранена. Столько крови… – он задохнулся, вспомнив деревенских женщин в окровавленных юбках.
– Это не моя кровь, – проговорила Джиллиан, и голос ее вдруг зазвенел. – Это кровь Пьера. Я убила его.
Адам заморгал. Тот самый человек, пронзенный ножом в горло! Мертвенная бледность сошла с лица Джиллиан, и глаза ее засияли удовольствием при этом воспоминании.
– Как… убила? – спросил Адам.
Вместо ответа Джиллиан сунула руку под юбку и вытащила нож. Адам снова заморгал. Сомнений быть не могло – нож недавно был в деле и не очищен до конца. Не успев сообразить, что говорит, Адам строго отчитал ее за то, что она не вытерла как следует оружие.
– Простите, милорд, – виновато пробормотала Джиллиан, – было темно, и я так испугалась. Я плохо видела, чтобы вычистить его как надо.
Адам сжал ее в объятиях, смеясь и плача одновременно. Он испытывал облегчение, видя ее в целости и сохранности: радость, зная теперь наверняка, что она не бросила его ради Осберта; признательность за ее покорность и любовь, которые позволили ей извиниться после незаслуженного выговора. Любая другая женщина, имеющая достаточно мужества и силы, чтобы убить похитившего ее человека и сбежать, оторвала бы ему уши за брюзжание насчет такой мелочи, как плохо вычищенный нож. Их губы встретились и разошлись только тогда, когда оба уже задыхались.
– Я так тосковал по этому, – вздохнул Адам.
– Ты тоже? Я думала, что в компании других мужчин ты не скучал по мне.
– Ты обвиняешь меня в мужеложстве? – пошутил Адам.
– Нет! – засмеялась Джиллиан, а потом продолжила уже серьезно: – Но я знаю, что мужчины считают женщин скучной компанией и предпочитают болтать с другими мужчинами.
– Большинство женщин действительно скучны, – ответил, усмехнувшись, Адам и добавил: – Но не леди, которые вонзают ножи в горло тем, кто им не нравится. Это верный способ привлечь к себе внимание, хотя бы внимание к руке с ножом, – он поцеловал ее снова. – Нет, любовь моя, я не считаю тебя скучной. Честно говоря, я отдал бы половину всего, чем обладаю, лишь бы избавиться от твоих вассалов и провести полдня только с тобой.
– Не думаю, что тебе следует делать это, – возразила Джиллиан, целуя между словами Адама в шею. – Ты потом пожалеешь, что только полдня. Разве мы не можем выторговать немного больше времени?
– Черт, – простонал он, покрывая бесчисленными поцелуями её щеки и кончик носа, – я испытывал прямо-таки адские муки. Я хочу тебя. А ты еще нарочно мучаешь меня, – это было сказано шутливым тоном, но затем он вдруг страстно поцеловал ее и пробормотал: – Я чувствую, как ты смотришь на меня. Я весь вчерашний день едва сдерживался. Именно поэтому я отправился на охоту. Я не мог быть рядом с тобой и не иметь возможности прикоснуться к тебе. Любимая, прости меня.
Только за то, что он делал и говорил сейчас, Джиллиан простила бы ему все, что угодно. Ее руки страстно скользили по его телу, но не могли проникнуть под кольчугу. Обнаженным оказался только кусочек шеи, где капюшон не был затянут. Она уже едва вслух не высказала свое разочарование, как со стороны входа послышалось осторожное покашливание.
18
Два пылающих лица повернулись к сэру Ричарду, который воздел глаза вверх, внимательно изучая какую-то складку в крыше палатки, и ненавязчиво поинтересовался, не слишком ли сильно пострадала леди Джиллиан. Поскольку по румянцу на ее щеках, ее сияющим глазам и по тому, чем она занималась, было достаточно очевидно, что ничего серьезного с ней не произошло, подобную ненавязчивость едва ли можно было принять за бесчувственность.
– Нет, нет, – запинаясь, произнесла Джиллиан, – кровь не моя, – она так часто это уже говорила, что слова лились без раздумий. – Это был человек Осберта, Пьер. Когда я выдернула нож из его шеи, кровь хлынула потоком.
Глаза сэра Ричарда, перебежавшие с потолка на Джиллиан, выпучились от удивления. Перемена в выражении его лица от скорее снисходительного одобрения к изумлению, граничащему с недоверием, была разительна. Адам сразу понял, что вассал Джиллиан был очень доволен разыгравшейся перед ним сценой. Видимо, червячок сомнения, который все еще точил сэра Ричарда относительно смерти Невилля, наконец, исчез. Адам хотел бы быть так же уверен в невиновности Джиллиан, как сэр Ричард был уверен в его невиновности.
Неожиданное появление сэра Ричарда остудило страсть Адама. Жар сменился противным холодком. Он вдруг вспомнил, что нож был вонзен в грудь уже мертвого человека. На это указывало недостаточное кровотечение из второй раны. Именно об этом Адам хотел сообщить сэру Ричарду. Но молотить ножом по трупу было неоправданной жестокостью, которую Адам не хотел бы связывать с характером Джиллиан.
Сэр Ричард снова прокашлялся и хриплым голосом произнес:
– Это был очень умелый удар, миледи.
– Значит, должно быть, Господь направлял мою руку, – сдержанно ответила Джиллиан. Она понимала, что сэр Ричард не собирался задавать неодобрительные или язвительные вопросы насчет ее взаимоотношений с Адамом. – В том, куда наносить удар, я разбираюсь не лучше, чем вы в вышивании, сэр Ричард.
Когда смысл сказанного проник в голову Адама, настала его очередь вытаращить глаза. Что с ним происходит, размышлял он, что он всегда приписывает Джиллиан всякое зло? Откуда она могла знать, что тот человек уже умер после первого удара? Он рассмеялся вслух над собственной глупостью. Катберт, приободренный мирным течением беседы и смехом Адама, осторожно вошел в палатку с кожаным мехом, наполненным теплым вином, который он поставил перед Джиллиан, широко раскрытыми глазами смотревшей на такую большую посудину.
– О, благодарю вас, Катберт, – тихо сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Джиллиан могла только предположить, что либо воины не догадались принести кружку, либо Катберт полагал, что ей будет в каком-то смысле неприлично пить из кружки, которой пользуются простолюдины. Запах вина напомнил Джиллиан, что она ничего не ела со вчерашнего дня. В ней проснулся голод.
– Спасибо вам, – повторила она, потянувшись к меху. – Может быть, вы еще найдете для меня немного хлеба и сыра, или холодного мяса, или еще чего-нибудь? Я так голодна.
Когда Катберт вернулся с половиной буханки черствого черного хлеба и куском сыра, Адам проинструктировал его, как приготовить носилки для Джиллиан. Услышав это, она горячо возразила, что это очень замедлит их передвижение и что ее ушибам тряска в носилках будет причинять еще больше боли, чем езда в седле.
– Я могу ехать верхом, – настаивала она. – Уверяю вас.
Сэр Ричард снова удивился. Он уже начинал привыкать к выносливости леди Джиллиан, но все же не смог удержаться от возражений.
– Вы пережили столько страхов, миледи, и устали. Может быть, мы лучше еще на денек задержимся и позволим вам отдохнуть и набраться сил?
– Это слишком рискованно, – ответил Адам. – Очень похоже, что де Серей удрал в Льюис, но мы не можем быть в этом уверены. Возможно, он сделал круг, чтобы получить подкрепление в Непе и наброситься на нас. У нас достаточно людей, чтобы отбить их атаку, но я не хочу, чтобы Джиллиан оказалась на поле битвы. Думаю, лучше будет перевезти ее в Трули-Хилл, который в двенадцати-четырнадцати милях отсюда, и оставить там с сэром Хью…
– Нет! – крикнула Джиллиан и, оторвавшись от еды, схватила Адама за рукав. – Нет, не оставляйте меня там! Я могу ехать, клянусь. Я не причиню вам больше неприятностей. Я…
– Джиллиан, – прервал ее Адам, взяв ее за руки. – Ты никогда не причиняла мне неприятностей. Это я виноват, что оставил тебя без защиты. Если бы я не…
– Давайте не тратить время и силы на пустые сожаления, – предложил сэр Ричард, не дав Адаму досказать, что его главным сожалением была невозможность убить Осберта. – Вы правы: нам нужно двигаться дальше, хотя, по правде говоря, я не верю, что у де Серей хватит смелости вернуться. Большая опасность состоит в том, что он расскажет людям похрабрее себя, что мы путешествуем в этих краях, но не уточнит, насколько мы сильны.
Адам кивнул.
– Да, для нас совершенно бессмысленно ворошить осиное гнездо. Если мы уйдем… Но я надеялся сегодня добраться до Олресфорда, но не думаю, что Джиллиан способна выдержать такой путь.
– Я способна, – с жаром возразила Джиллиан. – Я способна. Давайте отправляться прямо сейчас, я готова.
Она тут же встала, замирая от страха, что покачнется или как-нибудь иначе выкажет свою слабость. Однако, к ее собственному удивлению, она чувствовала себя прекрасно, если не считать синяков и ссадин, которые получила, упав с лошади и прокатившись по склону холма. Потрясенный, сэр Ричард так и застыл с раскрытым ртом. Адам не отреагировал никак. Он знал: раз Джиллиан сказала, что не хочет оставаться, она будет вести себя, как обычно. Однако его все-таки беспокоили ее слабость и постоянное удивление сэра Ричарда из-за того, что она не падает в изнеможении после каждого приключения.
Ему уже и раньше приходила в голову мысль, что плоть Джиллиан может оказаться слабее ее духа. Ее воля очень сильна, но нельзя быть уверенным, что плоть ее справится с ожидаемыми трудностями без неприятных последствий. Если это так, то проблему нужно решать со всей деликатностью. Как Джеффри оскорбило бы, если бы Адам слишком откровенно попытался помочь ему решить задачу, которая превосходила его физические возможности или затруднялась из-за его хромоты, Джиллиан тоже обидится, если он как-нибудь подчеркнет ее слабость.
– Ты собираешься пройти пешком всю дорогу? – спросил он небрежно, словно шутя.
Джиллиан остановилась у самого выхода из палатки. Она с радостью пошла бы пешком, если это было необходимо, чтобы остаться рядом с Адамом, но понимала, что это шутка.
– Моя кобыла в аббатстве… и Кэтрин тоже, – задиристо сказала она. – Туда я смогу дойти.
– Да, – согласился Адам, усмехаясь. – Но чем тратить время или отнимать лошадь у одного из наших всадников, которая так или иначе вряд ли тебе подойдет, думаю, будет лучше, если повезу тебя перед собой в седле.
Вместо того, чтобы обидеться, Джиллиан просияла от удовольствия.
– О, конечно, – сердечно согласилась она.
Адам собирался только довезти ее до аббатства, рассчитывая за это время оценить ее силу и способность ездить верхом. Радостное согласие Джиллиан на его предложение раскрыло ему глаза на то, что до сих пор не приходило ему в голову. Она могла бы быть все время в его объятиях, и если он сможет найти повод остановиться ненадолго, они смогут хотя бы поцеловаться и поговорить, даже если не найдется возможности получить полное удовлетворение.
В конце концов, Адам довез Джиллиан до самого замка сэра Эдмунда. Это была горькая радость, поскольку они оба понимали, что не смогут достичь кульминации страсти, которую пробуждали друг в друге. К счастью, это их не слишком мучило, потому что усталость от долгой езды и более настоятельная потребность представить в наилучшем свете дело Джиллиан перед горячим молодым вассалом остудили потребность в плотском удовлетворении. История с похищёнием Джиллиан оказалась очень к месту и сыграла полезную роль, когда она слезла с лошади. Поскольку сэр Эдмунд и так уже испытывал симпатию к юному королю, не требовалось много времени, чтобы убедить его принести присягу Джиллиан, а через нее – Адаму, а через него – королю Генриху. Наоборот, гораздо труднее оказалось охладить пыл сэра Эдмунда. Он горячо высказывался за то, чтобы срочно собрать побольше людей и начать кампанию по очищению края от мятежных сил. Поскольку центром этих сил был огромный замок Винчестер, где ныне правил второй по влиянию мятежник Саэр де Квинси, эта идея выглядела, мягко говоря, неразумно. Чтобы захватить Винчестер, потребовались бы тысячи и тысячи воинов, и задолго до того, как это привело бы к успеху, де Квинси привел бы армию, чтобы снять осаду. Если бы Пемброк и король могли оказать поддержку подобной атаке, это могло бы еще иметь какой-то смысл. В противном случае это стало бы самоубийством.
Хотя Адам был на несколько лет младше сэра Эдмунда, воспитание в доме Роберта Лестерского оказало на него очень сильное влияние. Он хорошо разбирался, что возможно и что невозможно с военной и политической точек зрения. И все-таки он был молод. Его сердце откликалось на предложение сэра Эдмунда, хотя мозг подсказывал, что эта идея безумна. Подобная двойственность позволила сэру Адаму укротить сэра Эдмунда гораздо умнее, чем это сделал бы более пожилой и опытный сюзерен. Вместо того чтобы сухо указать на неразумность предложения, Адам сам загорелся энтузиазмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66