Это было очень мило с вашей стороны, миледи, подумать о нас.
Джиллиан опустила глаза. Неужели она просто истеричка, делающая трагедию из совершенно простого дела? Может быть, и намерения Адама сводились к тому, чтобы крепче привязать ее вассалов к себе, впечатлив их могуществом своей семьи? Если так, то ей не стоило бы винить его за то, что он разъярился, когда она принялась причитать, что не поедет в Роузлинд.
Джиллиан что-то пробормотала в ответ на комплимент сэра Ричарда. Видя, что она теперь выглядит скорее задумчивой, чем угрюмой, он ничего больше не сказал, а только подвел ее к лошади и помог забраться в седло. Джиллиан была уверена, что Адам все еще настолько сердит на нее, что не хочет подойти, и потому даже не стала оглядываться в поисках его.
Теперь, когда она выплыла из омута отчаяния, в ней заискрилась надежда. Адам сердился за то, что она возражала против нападения на Вик, но на его лице не было никакой злобы, когда он впервые выдвинул свое предложение направиться в Роузлинд. Джиллиан задумалась, прокручивая в памяти каждое мельчайшее изменение выражения его лица. Нет, он не злился. Наоборот, он выглядел довольным, полным энтузиазма, даже несколько возбужденным. Именно поэтому ее окрылила надежда.
Какая же она была дура! Вместо того, чтобы задуматься, что означал план Адама, она впала в истерику, как двухлетний ребенок, которому не дали медового пряника. Лицо Джиллиан вдруг запылало, ее сравнение было еще более точным, чем она думала поначалу. Разве ее не лишили сладостей? Разве она не надеялась, что Адам составлял план ради того, чтобы они могли заниматься любовью? Когда она поняла, что вовсе не это было у него на уме, разве не предположила она самое худшее? Даже если он считал их связь не более чем случайной интрижкой, он желал ее всю дорогу к замку сэра Эдмунда. Действительно, странно было бы думать, что он решил отказаться от нее, прежде чем удовлетворит свое желание.
Не удивительно, что Адам так взбесился. Она смешала дело с удовольствием. Когда ей нужно было подумать, как удержать при себе своих вассалов и, может быть, даже, как подчинить сэра Мэттью без войны, она думала только о своем теле. Адам ждал от нее большего. Он не раз говорил ей, что есть более важные вещи, чем обед. Теперь она лучше поняла смысл этих слов. Она должна как-то оправдаться. Она должна подумать, как помочь Адаму.
Тут же сомнения опять нахлынули на Джиллиан. А позволят ли ей вообще говорить? Позволит ли ей леди Элинор общаться с другими женщинами? Не будет ли смотреть на нее как на что-то нечистое и отведет ей отдельное помещение, может быть, даже в одной из пристроек, где размещается самая низшая прислуга – жены псарей и свинарей? Нет, это было бы странно. Что бы ни чувствовала леди Элинор, она не может так пренебрежительно обойтись с Джиллиан, Пока ее вассалы гостят в замке. Кроме того, откуда леди Элинор узнает, что она превратила себя в шлюху, если ей не расскажет об этом Адам?
А расскажет ли Адам? Или сохранит ее тайну? Душа Джиллиан то взлетала к небесам, то вновь рушилась на землю. Она изо всех сил старалась сдержаться, понимая, что ее главный враг – собственное воображение. Она боялась взглянуть на Адама, зная, что он наверняка все еще сердится, раз не приближается к ней. Но тут Джиллиан была сама виновата. Адам избегал ее только потому, что думал, будто она сердится. Каждый из вассалов ехал рядом с ней поочередно, и это отвлекало ее мысли от Адама. Они все были очень довольны и возбуждены и рассказывали о лорде Иэне и лорде Джеффри. Это великие люди, говорили они Джиллиан. Лорд Иэн де Випон – один из ближайших друзей графа Пемброка, маршала Англии и попечителя короля. Лорд Джеффри Фиц-Вильям – родственник короля, его отец был незаконнорожденным сыном старого короля Генриха.
К несчастью, вся эта информация мало утешала Джиллиан. Она помнила, как непринужденно обращалась с лордом Джеффри и лордом Иэном, когда они были в Тарринге, смеясь и шутя с ними, словно с обычными людьми. Несомненно, они написали леди Элинор и рассказали ей, что леди Джиллиан из Тарринга – просто бесстыдная потаскуха, не знающая ни уважения, ни приличий. Чем больше Джиллиан пыталась сдерживать свое воспаленное воображение, тем настойчивее представала леди Элинор из Роузлинда в виде великанши двенадцати футов ростом, с гранитным лицом и пылающими огнем глазами.
19
Тарринг был достаточно мощным замком с толстыми стенами и наполовину окружающим его глубоким рвом, но, когда Джиллиан впервые увидела Роузлинд, выглядевший просто гигантом на утесе, у подножия которого билось море, она лишь укрепилась во мнении, что хозяйка такого величия должна быть суровой и необычайно внушительной. Первая тень сомнения в достоверности воображаемой ею картины беспощадного страшного чудовища была вызвана той искренней радостью, с какой встретили Адама, когда они пересекли подъемный мост. С башен и стен его приветствовали воины, и Адам отзывался добродушным ревом. Нельзя сказать, что здесь не думали о бдительности. Люди находились там, где им надлежало быть, и они все напряженно несли свою вахту, однако всюду царило хорошее настроение, свидетельствовавшее о том, что все довольны своим положением.
Поведение слуг во внутреннем дворе также поразило Джиллиан. Их приветствия были потише и не такими грубыми, но на лицах не читалось и тени страха, они не шарахались от вооруженных всадников, не оборачивались испуганно, когда их спины оказывались хорошей мишенью для ударов злобного хозяина. Адам подошел к Джиллиан, чтобы помочь ей сойти с лошади, но, прежде чем она успела сказать хоть слово, вперед выступил старый, но крупный и все еще крепкий воин. Адам сразу же обернулся, чтобы обнять его, и они разговорились на гортанном наречии, в котором Джиллиан узнала английский язык, так как и Катберт разговаривал на нем со своими солдатами.
Джиллиан едва не лишилась чувств. Если это была возлюбленная Адама, зачем же ему такая чернавка, как Джиллиан? Но хотя Адам довольно ласково обнимал эту женщину, целуя ее в ответ, в голосе его особой нежности не слышалось. Буря чувств у Джиллиан немного улеглась. Эта рыжая красотка, безусловно, любит Адама. Но взаимна ли ее страсть, еще неизвестно.
– Что с тобой, Джо? – спросил Адам. – По тебе можно подумать, что меня не было лет десять.
– Адам, ты негодник! – ответила Джоанна. – Три месяца – это почти десять лет, если от тебя не слышно ни одного словечка. Почему ты никогда не пишешь? Мы посылали к тебе двоих гонцов, которые так и не вернулись. Мы с мамой беспокоились.
– Двоих? – переспросил Адам. – В Тарринге они не появлялись.
Он вопросительно взглянул на Джиллиан.
– Нет, милорд, – спокойно проговорила Джиллиан, слишком потрясенная, чтобы быть способной на что-либо, кроме прямого ответа на вопрос. – Я уверена, что Олберик сообщил бы мне, если бы кто-нибудь доставил письмо для вас.
Адам чуть покраснел. У него мелькнуло подозрение, что Джиллиан уничтожила или спрятала письма, но затем он со стыдом сообразил, что всякий, проходящий через ворота Тарринга, прежде чем встретиться с Джиллиан, подвергался проверке со стороны Олберика.
– Я полагаю, что они либо не сумели застать нас – мы постоянно переезжаем с места на место, либо… – Адам нахмурился. – Надеюсь, Джо, что в письмах ничего важного не было?
Джоанна посмотрела на Джиллиан, но внимание ее тут же было отвлечено Адамом.
– Нет, только семейные новости и мамина просьба, чтобы ты дал нам знать, жив еще или умер, – сухо ответила она. – А что?
Адам усмехнулся.
– Боюсь, что я разворошил осиное гнездо вокруг Льюиса, Непа и Арунделя… – он обернулся через плечо и увидел приближавшихся вассалов Джиллиан. – Я потом расскажу, – тихо прибавил он. Затем на лице его отразилось деланное недовольство. – Ты выглядишь неподобающе, Джо. Иди-ка, приведи себя в порядок. Ты же не можешь встречать гостей полураздетой и с растрепанными волосами.
– Мы как раз одевались к обеду, когда ты приехал, – потупилась, покраснев, Джоанна и, собрав волосы в руку, улетучилась, перебежав дорогу другой женщине, которая шла к ним с гораздо большим достоинством, но тоже быстро. Адам отошел от Джиллиан, сделав несколько шагов вперед, чтобы обняться, но на этот раз Джиллиан не испытывала ревности, только удивление. Она поняла, что это должна быть леди Элинор, поскольку сходство между матерью и сыном было поразительным. Леди Элинор ростом была далеко не двенадцати футов, она скорее казалась невысокой, хотя и крепко сбитой. Да, она оказалась вовсе не каменной великаншей, и глаза ее вместо того, чтобы полыхать огнем, были полны нежности. Но голос ее, тем не менее, прозвучал довольно резко:
– Ей-богу, Адам, ты позоришь и меня, и своего отца. Он-то не был таким неграмотным невежей. Где ты болтался?.. Саймон!
Последнее ее неодобрительное. восклицание было адресовано ребенку, который обежал вокруг вассалов Джиллиан и с расстояния в шесть футов прыгнул на Адама. Адам едва успел вовремя повернуться, чтобы поймать мальчика. Тот мгновенно начал карабкаться вверх по телу Адама и, в конце концов, гордо уселся на плечи сводного брата.
– Ты будешь сражаться со мной, Адам? Будешь? У меня новый меч, и я очень хороший. Сэр Ги так говорит. Будешь? – кричал мальчик, подпрыгивая на плечах Адама.
– Сиди спокойно, маленький изверг, – смеялся Адам. – Как я смогу сражаться с тобой, если ты переломишь мне шею?
– Саймон! Это так я тебя учил встречать гостей? – раздался мужской голос с оттенком комичной беспомощности. – Слезай, Саймон!
Адам раздвинул руки и двинулся навстречу вошедшему.
– Ги! Рад видеть тебя в добром здравии. Я уже думал, что этот чертенок скрутил тебя в нитку или что ты в отчаянии покинул нас.
Коренастый рыжеволосый мужчина снова рассмеялся.
– Да, по ночам я сплю, как убитый, но ведь какое удовольствие заниматься с таким шустрым учеником.
Джиллиан неподвижно стояла там, где ее оставил Адам, борясь со страхами. Она словно перенеслась на десять лет назад в свой родной дом. Там было точно так же, с поразительной ясностью вспомнила она, когда отец возвращался из поездок – приветствия веселых, довольных слуг, счастливые объятия женщин, дикий от восторга ребенок – она сама. Но главное, что она помнила и что потеряла, это аромат тепла, любви и радости. Это был ее дом. Это был рай, который для нее исчез навсегда. На мгновение голоса и смех превратились в отдаленное жужжание в ее ушах. И тут же она испуганно очнулась, когда поняла, что ее взяли за руку.
– Так вот какая леди Джиллиан, – сказала леди Элинор, и суровая интонация совершенно исчезла из ее голоса. – Добро пожаловать в Роузлинд, дорогая моя.
Леди Элинор уже много слышала о Джиллиан. Адам, правда, не писал, но Иэн и Джеффри были куда более ответственными рассказчиками и подробно поведали ей о женщине и ситуации, в которой она оказалась. Они также сообщили Элинор обо всех своих сомнениях и подозрениях, касающихся явной расположенности Адама к Джиллиан. И когда Адам не писал и не отвечал на ее письма, Элинор отчасти беспокоило и то, что он мог попасть в сети коварной женщины. Элинор удивилась внешности Джиллиан, пожалуй, не меньше, чем удивилась Джиллиан, увидев Элинор. Она ожидала встретить необыкновенную красоту, под которой могла скрываться жестокая практичность. Однако в этих огромных обращенных к ней глазах леди Элинор прочитала только крайнее горе. Это был взгляд потерявшегося ребенка, и сердце Элинор сразу потеплело по отношению к девушке, которая легко могла бы быть ее дочерью, родившейся мертвой между Джоанной и Адамом. Она не могла поверить, чтобы Адам умышленно плохо обращался с ней, но он такой невнимательный и мог не понимать, что пугает ее. Женщина выглядела бледной и усталой. Ах, этот Адам! Он считает, что все женщины – такие же здоровые кобылы, как она сама и Джоанна, а эта женщина, вероятно, не привыкла скакать верхом целый день и ночевать в открытом поле.
– Вам здесь нечего бояться, милая, – ласково сказала Элинор. – Позвольте мне познакомить вас с моей дочерью Джоанной.
Джиллиан заученно присела, пока переводила взгляд на женщину, которую представляла леди Элинор, и едва не застыла в таком положении. Это была та самая женщина, которая так пылко обнимала Адама, когда он вошел в зал, правда, теперь она скромно спрятала свои огненно-рыжие волосы под платком, а платье ее было аккуратным и приличным.
– Сестра Адама? – выдохнула Джиллиан и тут же покраснела от собственной глупости. Разумеется, это была его сестра. Он часто говорил о Джоанне, а Джиллиан, как ревнивая дура, не сумела связать ее с уменьшительным именем Джо. Кроме того, Джоанна говорила о маме. Кто это еще мог быть, как не леди Элинор?
Прозвучавшее в словах Джиллиан облегчение и ее румянец многое прояснили для леди Элинор. Она сама видела бурное приветствие Джоанны, которое, очевидно, сбило Джиллиан с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Джиллиан опустила глаза. Неужели она просто истеричка, делающая трагедию из совершенно простого дела? Может быть, и намерения Адама сводились к тому, чтобы крепче привязать ее вассалов к себе, впечатлив их могуществом своей семьи? Если так, то ей не стоило бы винить его за то, что он разъярился, когда она принялась причитать, что не поедет в Роузлинд.
Джиллиан что-то пробормотала в ответ на комплимент сэра Ричарда. Видя, что она теперь выглядит скорее задумчивой, чем угрюмой, он ничего больше не сказал, а только подвел ее к лошади и помог забраться в седло. Джиллиан была уверена, что Адам все еще настолько сердит на нее, что не хочет подойти, и потому даже не стала оглядываться в поисках его.
Теперь, когда она выплыла из омута отчаяния, в ней заискрилась надежда. Адам сердился за то, что она возражала против нападения на Вик, но на его лице не было никакой злобы, когда он впервые выдвинул свое предложение направиться в Роузлинд. Джиллиан задумалась, прокручивая в памяти каждое мельчайшее изменение выражения его лица. Нет, он не злился. Наоборот, он выглядел довольным, полным энтузиазма, даже несколько возбужденным. Именно поэтому ее окрылила надежда.
Какая же она была дура! Вместо того, чтобы задуматься, что означал план Адама, она впала в истерику, как двухлетний ребенок, которому не дали медового пряника. Лицо Джиллиан вдруг запылало, ее сравнение было еще более точным, чем она думала поначалу. Разве ее не лишили сладостей? Разве она не надеялась, что Адам составлял план ради того, чтобы они могли заниматься любовью? Когда она поняла, что вовсе не это было у него на уме, разве не предположила она самое худшее? Даже если он считал их связь не более чем случайной интрижкой, он желал ее всю дорогу к замку сэра Эдмунда. Действительно, странно было бы думать, что он решил отказаться от нее, прежде чем удовлетворит свое желание.
Не удивительно, что Адам так взбесился. Она смешала дело с удовольствием. Когда ей нужно было подумать, как удержать при себе своих вассалов и, может быть, даже, как подчинить сэра Мэттью без войны, она думала только о своем теле. Адам ждал от нее большего. Он не раз говорил ей, что есть более важные вещи, чем обед. Теперь она лучше поняла смысл этих слов. Она должна как-то оправдаться. Она должна подумать, как помочь Адаму.
Тут же сомнения опять нахлынули на Джиллиан. А позволят ли ей вообще говорить? Позволит ли ей леди Элинор общаться с другими женщинами? Не будет ли смотреть на нее как на что-то нечистое и отведет ей отдельное помещение, может быть, даже в одной из пристроек, где размещается самая низшая прислуга – жены псарей и свинарей? Нет, это было бы странно. Что бы ни чувствовала леди Элинор, она не может так пренебрежительно обойтись с Джиллиан, Пока ее вассалы гостят в замке. Кроме того, откуда леди Элинор узнает, что она превратила себя в шлюху, если ей не расскажет об этом Адам?
А расскажет ли Адам? Или сохранит ее тайну? Душа Джиллиан то взлетала к небесам, то вновь рушилась на землю. Она изо всех сил старалась сдержаться, понимая, что ее главный враг – собственное воображение. Она боялась взглянуть на Адама, зная, что он наверняка все еще сердится, раз не приближается к ней. Но тут Джиллиан была сама виновата. Адам избегал ее только потому, что думал, будто она сердится. Каждый из вассалов ехал рядом с ней поочередно, и это отвлекало ее мысли от Адама. Они все были очень довольны и возбуждены и рассказывали о лорде Иэне и лорде Джеффри. Это великие люди, говорили они Джиллиан. Лорд Иэн де Випон – один из ближайших друзей графа Пемброка, маршала Англии и попечителя короля. Лорд Джеффри Фиц-Вильям – родственник короля, его отец был незаконнорожденным сыном старого короля Генриха.
К несчастью, вся эта информация мало утешала Джиллиан. Она помнила, как непринужденно обращалась с лордом Джеффри и лордом Иэном, когда они были в Тарринге, смеясь и шутя с ними, словно с обычными людьми. Несомненно, они написали леди Элинор и рассказали ей, что леди Джиллиан из Тарринга – просто бесстыдная потаскуха, не знающая ни уважения, ни приличий. Чем больше Джиллиан пыталась сдерживать свое воспаленное воображение, тем настойчивее представала леди Элинор из Роузлинда в виде великанши двенадцати футов ростом, с гранитным лицом и пылающими огнем глазами.
19
Тарринг был достаточно мощным замком с толстыми стенами и наполовину окружающим его глубоким рвом, но, когда Джиллиан впервые увидела Роузлинд, выглядевший просто гигантом на утесе, у подножия которого билось море, она лишь укрепилась во мнении, что хозяйка такого величия должна быть суровой и необычайно внушительной. Первая тень сомнения в достоверности воображаемой ею картины беспощадного страшного чудовища была вызвана той искренней радостью, с какой встретили Адама, когда они пересекли подъемный мост. С башен и стен его приветствовали воины, и Адам отзывался добродушным ревом. Нельзя сказать, что здесь не думали о бдительности. Люди находились там, где им надлежало быть, и они все напряженно несли свою вахту, однако всюду царило хорошее настроение, свидетельствовавшее о том, что все довольны своим положением.
Поведение слуг во внутреннем дворе также поразило Джиллиан. Их приветствия были потише и не такими грубыми, но на лицах не читалось и тени страха, они не шарахались от вооруженных всадников, не оборачивались испуганно, когда их спины оказывались хорошей мишенью для ударов злобного хозяина. Адам подошел к Джиллиан, чтобы помочь ей сойти с лошади, но, прежде чем она успела сказать хоть слово, вперед выступил старый, но крупный и все еще крепкий воин. Адам сразу же обернулся, чтобы обнять его, и они разговорились на гортанном наречии, в котором Джиллиан узнала английский язык, так как и Катберт разговаривал на нем со своими солдатами.
Джиллиан едва не лишилась чувств. Если это была возлюбленная Адама, зачем же ему такая чернавка, как Джиллиан? Но хотя Адам довольно ласково обнимал эту женщину, целуя ее в ответ, в голосе его особой нежности не слышалось. Буря чувств у Джиллиан немного улеглась. Эта рыжая красотка, безусловно, любит Адама. Но взаимна ли ее страсть, еще неизвестно.
– Что с тобой, Джо? – спросил Адам. – По тебе можно подумать, что меня не было лет десять.
– Адам, ты негодник! – ответила Джоанна. – Три месяца – это почти десять лет, если от тебя не слышно ни одного словечка. Почему ты никогда не пишешь? Мы посылали к тебе двоих гонцов, которые так и не вернулись. Мы с мамой беспокоились.
– Двоих? – переспросил Адам. – В Тарринге они не появлялись.
Он вопросительно взглянул на Джиллиан.
– Нет, милорд, – спокойно проговорила Джиллиан, слишком потрясенная, чтобы быть способной на что-либо, кроме прямого ответа на вопрос. – Я уверена, что Олберик сообщил бы мне, если бы кто-нибудь доставил письмо для вас.
Адам чуть покраснел. У него мелькнуло подозрение, что Джиллиан уничтожила или спрятала письма, но затем он со стыдом сообразил, что всякий, проходящий через ворота Тарринга, прежде чем встретиться с Джиллиан, подвергался проверке со стороны Олберика.
– Я полагаю, что они либо не сумели застать нас – мы постоянно переезжаем с места на место, либо… – Адам нахмурился. – Надеюсь, Джо, что в письмах ничего важного не было?
Джоанна посмотрела на Джиллиан, но внимание ее тут же было отвлечено Адамом.
– Нет, только семейные новости и мамина просьба, чтобы ты дал нам знать, жив еще или умер, – сухо ответила она. – А что?
Адам усмехнулся.
– Боюсь, что я разворошил осиное гнездо вокруг Льюиса, Непа и Арунделя… – он обернулся через плечо и увидел приближавшихся вассалов Джиллиан. – Я потом расскажу, – тихо прибавил он. Затем на лице его отразилось деланное недовольство. – Ты выглядишь неподобающе, Джо. Иди-ка, приведи себя в порядок. Ты же не можешь встречать гостей полураздетой и с растрепанными волосами.
– Мы как раз одевались к обеду, когда ты приехал, – потупилась, покраснев, Джоанна и, собрав волосы в руку, улетучилась, перебежав дорогу другой женщине, которая шла к ним с гораздо большим достоинством, но тоже быстро. Адам отошел от Джиллиан, сделав несколько шагов вперед, чтобы обняться, но на этот раз Джиллиан не испытывала ревности, только удивление. Она поняла, что это должна быть леди Элинор, поскольку сходство между матерью и сыном было поразительным. Леди Элинор ростом была далеко не двенадцати футов, она скорее казалась невысокой, хотя и крепко сбитой. Да, она оказалась вовсе не каменной великаншей, и глаза ее вместо того, чтобы полыхать огнем, были полны нежности. Но голос ее, тем не менее, прозвучал довольно резко:
– Ей-богу, Адам, ты позоришь и меня, и своего отца. Он-то не был таким неграмотным невежей. Где ты болтался?.. Саймон!
Последнее ее неодобрительное. восклицание было адресовано ребенку, который обежал вокруг вассалов Джиллиан и с расстояния в шесть футов прыгнул на Адама. Адам едва успел вовремя повернуться, чтобы поймать мальчика. Тот мгновенно начал карабкаться вверх по телу Адама и, в конце концов, гордо уселся на плечи сводного брата.
– Ты будешь сражаться со мной, Адам? Будешь? У меня новый меч, и я очень хороший. Сэр Ги так говорит. Будешь? – кричал мальчик, подпрыгивая на плечах Адама.
– Сиди спокойно, маленький изверг, – смеялся Адам. – Как я смогу сражаться с тобой, если ты переломишь мне шею?
– Саймон! Это так я тебя учил встречать гостей? – раздался мужской голос с оттенком комичной беспомощности. – Слезай, Саймон!
Адам раздвинул руки и двинулся навстречу вошедшему.
– Ги! Рад видеть тебя в добром здравии. Я уже думал, что этот чертенок скрутил тебя в нитку или что ты в отчаянии покинул нас.
Коренастый рыжеволосый мужчина снова рассмеялся.
– Да, по ночам я сплю, как убитый, но ведь какое удовольствие заниматься с таким шустрым учеником.
Джиллиан неподвижно стояла там, где ее оставил Адам, борясь со страхами. Она словно перенеслась на десять лет назад в свой родной дом. Там было точно так же, с поразительной ясностью вспомнила она, когда отец возвращался из поездок – приветствия веселых, довольных слуг, счастливые объятия женщин, дикий от восторга ребенок – она сама. Но главное, что она помнила и что потеряла, это аромат тепла, любви и радости. Это был ее дом. Это был рай, который для нее исчез навсегда. На мгновение голоса и смех превратились в отдаленное жужжание в ее ушах. И тут же она испуганно очнулась, когда поняла, что ее взяли за руку.
– Так вот какая леди Джиллиан, – сказала леди Элинор, и суровая интонация совершенно исчезла из ее голоса. – Добро пожаловать в Роузлинд, дорогая моя.
Леди Элинор уже много слышала о Джиллиан. Адам, правда, не писал, но Иэн и Джеффри были куда более ответственными рассказчиками и подробно поведали ей о женщине и ситуации, в которой она оказалась. Они также сообщили Элинор обо всех своих сомнениях и подозрениях, касающихся явной расположенности Адама к Джиллиан. И когда Адам не писал и не отвечал на ее письма, Элинор отчасти беспокоило и то, что он мог попасть в сети коварной женщины. Элинор удивилась внешности Джиллиан, пожалуй, не меньше, чем удивилась Джиллиан, увидев Элинор. Она ожидала встретить необыкновенную красоту, под которой могла скрываться жестокая практичность. Однако в этих огромных обращенных к ней глазах леди Элинор прочитала только крайнее горе. Это был взгляд потерявшегося ребенка, и сердце Элинор сразу потеплело по отношению к девушке, которая легко могла бы быть ее дочерью, родившейся мертвой между Джоанной и Адамом. Она не могла поверить, чтобы Адам умышленно плохо обращался с ней, но он такой невнимательный и мог не понимать, что пугает ее. Женщина выглядела бледной и усталой. Ах, этот Адам! Он считает, что все женщины – такие же здоровые кобылы, как она сама и Джоанна, а эта женщина, вероятно, не привыкла скакать верхом целый день и ночевать в открытом поле.
– Вам здесь нечего бояться, милая, – ласково сказала Элинор. – Позвольте мне познакомить вас с моей дочерью Джоанной.
Джиллиан заученно присела, пока переводила взгляд на женщину, которую представляла леди Элинор, и едва не застыла в таком положении. Это была та самая женщина, которая так пылко обнимала Адама, когда он вошел в зал, правда, теперь она скромно спрятала свои огненно-рыжие волосы под платком, а платье ее было аккуратным и приличным.
– Сестра Адама? – выдохнула Джиллиан и тут же покраснела от собственной глупости. Разумеется, это была его сестра. Он часто говорил о Джоанне, а Джиллиан, как ревнивая дура, не сумела связать ее с уменьшительным именем Джо. Кроме того, Джоанна говорила о маме. Кто это еще мог быть, как не леди Элинор?
Прозвучавшее в словах Джиллиан облегчение и ее румянец многое прояснили для леди Элинор. Она сама видела бурное приветствие Джоанны, которое, очевидно, сбило Джиллиан с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66