Ее мимолетная надежда не оправдалась. На нее смотрел вовсе не чудом выздоровевший человек. И все-таки в лице Гилберта было нечто – смутное понимание своей и ее человеческой сути. Это было не так много, но подняло в душе Джиллиан еще один всплеск надежды. Может быть, терпение и доброта помогут хотя бы частично восстановить рассудок Гилберта. Если только у нее будет время. Она вздохнула. К сожалению, ждать ей не позволят. Она не забыла взгляда Саэра. Он вернется еще до утра, чтобы убедиться, что она действительно стала женой Гилберта. Нервно сглотнув, Джиллиан приподняла голову выше и коснулась губ мужа.
3
Четвертого ноября в большом зале Роузлинда перед огромным камином собралось все семейство. Внимание леди Элинор раздваивалось между старшим сыном, который с большим энтузиазмом описывал свое посвящение в рыцари, что было одной из многочисленных церемоний, связанных с коронацией несовершеннолетнего короля Генриха III, состоявшейся двадцать восьмого октября, и мужем, который был все еще очень изможден после тяжелой болезни.
– Я уверен, что теперь все наши трудности позади, – говорил Адам, сдерживая свой грохочущий бас, чтобы не сотрясать потолочные балки, как это иногда бывало, если он в волнении терял контроль за собой. – Теперь многие, отказавшиеся служить Джону, вернулись. Некоторые из тех, что сейчас присягают, я уверен, уже клялись в верности Людовику, но больше они не будут метаться. А этот папский легат, Гуало?! Вот уж кто действительно умеет делать невозможное возможным.
Лорд Иэн улыбнулся своему приемному сыну, но повернул голову, чтобы взглянуть на зятя, который стоял, опершись на спинку стула, на котором сидела его жена Джоанна.
– А ты, Джеффри, что думаешь? – спросил Иэн.
– О, ты никогда не заставишь Джеффри сказать «да» без маленького «нет» внутри, – возразил Адам.
Джеффри рассмеялся и обошел стул – короткий шаг, потом длинный. Хромота осталась вечным напоминанием о битве при Бувине, покончившей с надеждами короля Джона вернуть территории на континенте, которые он потерял в прошлые годы. Проходя мимо жены, Джеффри нежно прикоснулся к ней.
– Я не такой уж плохой, – сказал он. – Я охотно соглашусь, что те, кто поклялся Генриху на этой коронации, сохранят свою верность, и я согласен также, что под управлением легата Гуало, Питера де Роша и графа Пемброкского наша земля вздохнет свободнее. И все же от Людовика избавиться нам будет непросто. Он не глуп. Может быть, он не предусмотрел смерти Джона, но очень хорошо понимал, что нельзя чрезмерно полагаться на тех, кто нарушает клятву даже такому королю, как Джон. То, что ему удалось захватить, удерживается теперь его людьми, а те легко не сдадутся.
– Я знаю об этом, – гордо заметил Адам, – но не считаю, что будет трудно вышвырнуть их вон.
Леди Элинор вздохнула, а Джоанна зло произнесла:
– Да, убийство – твое излюбленное развлечение.
– Тьфу ты! – едко ответил Адам. – Не будь такой бабой!
Иэн и Джеффри расхохотались.
– Ради всего святого, прикуси язык! – воскликнул Джеффри. – Ты думаешь, я хочу спать в одной постели с мужчиной? Кем же быть Джоанне, как не бабой?
– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказал Адам, тоже смеясь. Затем он нахмурился. – И Джо знает не хуже меня, что мы не можем спокойно жить в разделенной стране, так к чему такие словечки, что я, дескать, люблю убивать, что на самом деле неправда. Поскольку совершенно необходимо изгнать Людовика, и это нельзя сделать иначе, как войной…
– Адам прав, – вмешался Джеффри.
– Петухи! – хлестнула Джоанна. – Вы уже обросли перьями.
– В этой стране достаточно богатства, – медленно произнесла Элинор. – Гуало предлагал откупиться от Людовика, чтобы тот ушел?
Иэн протянул руку и погладил жену по запястью.
– Это говорит твое сердце, Элинор, а не ум. Людовик здесь как раз потому, что наша земля богата. Он хочет взять все, и предложить ему деньги – значит поощрить его остаться. Это все равно, что кричать вслух, что мы считаем себя слишком слабыми. Так зачем же ему уходить?
– Кроме того, – добавил Адам, – избавиться от Людовика еще не значит избавиться от его людей, которые захватили замки, и засели в них. Если принц и примет выкуп, они не уйдут. Нам все равно придется их выкуривать.
– И даже если нам, все еще владеющим своими землями, придется оставить своих крестьян и согласиться на то, чтобы те, кто сейчас владеет нашей страной, владели и ими… – начал Джеффри.
– Нет! – в один голос воскликнули Элинор и Джоанна с загоревшимися от негодования глазами.
Иэн взглянул на Джеффри, лицо, которого оставалось совершенно бесстрастным, если не считать веселого блеска в глубине его золотистых глаз. «Уж очень он умен, – подумал Иэн, – сумел найти единственный аргумент, который мог сделать воинственной даже Джоанну». Собственнический инстинкт женщин Роузлинда глубоко въелся в их кости. Мысль о том, чтобы отдать кому-либо хотя бы пядь земли или самого последнего бездельника из сервов, могла превратить обеих в злобных фурий. Это не жадность. Обе женщины были щедры к зависимым от них людям и вообще милосердны. Ни одна из них не роптала из-за трат мужа, хотя, уныло размышлял Иэн, это было связано и с тем, что ни он сам, ни Джеффри никогда не пытались включить в расходы стоимость любовницы. Создавалось впечатление, что для этих женщин земля и принадлежавшие им люди были нуждающимися в защите детьми.
– Мы должны достаточно гибко относиться к тем, кто владеет спорными землями, – задумчиво произнес Адам. – Те, кто лишен собственности, должны быть восстановлены в правах, конечно, но в некоторых случаях права недостаточно ясны. Некоторые из людей, прибывших с Людовиком, сами были в прежние времена без причины лишены прав Джоном. Некоторые также были землевладельцами до того, как Джон потерял Нормандию, и оказались вынуждены отдать свои английские владения, чтобы сохранить то, что им принадлежало во Франции.
– Тогда пусть возвращаются к тому, что выбрали, – резко сказала Элинор, но глаза ее, обращенные к сыну, были полны восхищения.
Адам в детстве был таким невнимательным и шаловливым, что она часто с отчаянием размышляла, сможет ли он когда-нибудь взглянуть на жизнь серьезно. Однако вот он, рассуждающий совсем как его отец – даже слова «тьфу ты!» были выражением Саймона; Иэн в раздражении говорил «чума». Что еще важнее, тонкое понимание оттенков между абсолютно правильным и абсолютно неправильным было характерной чертой Саймона и, видимо, стало частью натуры Адама, поскольку Саймон не прожил достаточно долго, чтобы научить Адама своему чудесному чувству справедливого.
– Адам правильно говорит, – подтвердил Иэн, кивнув жене. Она не любила Францию и французов, и ее не волновала судьба тех, кто предпочел нормандские земли английским. – Но, – продолжал он, прежде чем леди Элинор успела высказаться, – этот вопрос не из числа первоочередных. Прежде всего мы должны решить, ждать ли нам действий Людовика, или давить на Винчестера, Гуало и Пемброка, чтобы они начали наступление, или же начинать самим потихоньку очищать страну.
– Мы ничего не можем сделать, не предупредив для начала о своих намерениях Пемброка, – быстро вставил Адам. Джоанна не могла видеть глаза матери, потому что они были опущены, но она знала, что в них появилось – черный омут страха, а золотые и зеленые огоньки исчезли из них. Король Джон умер восемнадцатого октября от дизентерии и воспаления легких. Воспаление он получил, когда едва не утонул, пытаясь спасти обозы с королевской казной, которые оказались в плену неожиданного паводка и пропали в зыбучих песках близ Веллстрима. Иэн, промокший столь же основательно, как и король, тоже чуть не пал жертвой плеврита. К счастью, его люди смогли доставить его в Хемел, где внимание Джоанны, его собственное крепкое тело и горячая воля к жизни спасли его.
Пережив худшее, Иэн быстро поправлялся, но все еще не восстановил былые силы. Джеффри и Адам отправились на коронацию Генриха III без него, а Элинор неторопливо перевезла мужа домой, в Роузлинд. Переезд так утомил Иэна, что он провел последующие два дня в постели, однако вот у него уже разгораются глаза в предвкушении боев, хотя в груди время от времени все еще слышатся подозрительные хрипы.
Ее собственный муж, Джеффри, был не намного лучше. Джоанна наблюдала, как он, хромая, обошел камин, чтобы наполнить кубок из бутыли, стоявшей на столике рядом с Иэном. Не так уж много времени прошло с тех пор, как Джеффри едва не умер от боевых ран, которые оставили его хромым. Однако ни боль, ни увечье не погасили его страстного желания быть все время в первых рядах сражающихся. А что до Адама… Джоанна недовольно фыркнула, когда Адам подтвердил ее мысль, пока она еще даже не успела ее додумать. Он тепло улыбнулся матери и сделал радостный жест, совершенно не понимая, что его слова были, как нож в сердце леди Элинор.
– Ты не должна беспокоиться, что мы нарушим планы Пемброка, мама, – весело произнес он. – Я уже говорил с ним на этот счет, и он сказал, что любой переполох, который мы сумеем вызвать на юге страны, будет ему на руку, поскольку…
– Ему на руку, конечно, – отрывисто прервала его Элинор. – Никогда не думала, что Вильям захочет использовать нас в качестве живца. Но это случается с мужчинами, которые забывают, что у них есть друзья и семья, когда дело касается вопросов чести. Я не сомневаюсь, что для дела короля будет полезно, если мы оттянем на себя всю силу и ненависть Людовика, пока…
– Мама! – воскликнул Адам. – Зачем ты оговариваешь Пемброка? Я ведь еще не пересказал тебе сути нашей беседы.
Иэн засмеялся, и смех его утонул в приступе кашля. Элинор и Джоанна вскочили на ноги, но он отмахнулся от них.
– Сидите, сидите. Я просто подавился слюной от смеха. А тебе, Адам, не помешало бы немного здравого смысла матери. Она ведь сама делает то, в чем обвиняет Пемброка. Она приносит в жертву его доброе имя ради того, чтобы удержать меня от действий, из-за которых, по ее мнению, может пострадать мое здоровье.
– Чепуха, – парировала Элинор, но была рада видеть смущение в глазах сына. Адам обожал отчима и никогда сознательно не сделал бы ничего, что могло бы навредить ему. Теперь он будет осторожен. – То, что я сказала, – чистая правда. Я не имела в виду, что Вильям будет, сложа руки смотреть, как нас громят. Если возникнет реальная опасность, он пришлет помощь или даже придет сам, но я не могу понять, ради чего будут сожжены и вытоптаны мои земли.
– Если мы отправимся изгонять врагов, это будет не на твоей земле, – раздраженно заметил Иэн.
– Это все очень хорошо, – мягко вмешался Джеффри, полагавший, что леди Элинор не так уж далека от истины. Иэн был еще не совсем здоров, о чем свидетельствовала и эта внезапная резкость вскоре после смеха. – Но врагов нужно будет тщательно выбирать. Адам не успел сказать о том, что Пемброк, согласившийся, что любые действия против людей Людовика будут полезны, потребовал также, чтобы это были такого рода действия, какие можно быстро закончить или прекратить, не закончив. Он уже планирует двинуть против принца армию и призовет нас к себе, как только эти планы дойдут до стадии воплощения.
– Раньше начнешь – раньше закончишь, – заявил Иэн.
– Да, но только не в том случае, если начнешь осаду Лондона, – со смехом ответил Адам, не сводя глаз с лица матери. – Джеффри совершенно прав, и я как раз собирался сказать то же самое.
Иэн обвел взглядом молодых людей.
– У меня повреждена грудь, а не голова, – сухо произнес он. – Что дало вам повод думать, что неделя, проведенная в постели, размягчила мне мозги? Я могу стерпеть, когда женщины меня считают недоразвитым ребенком, поскольку это их способ любить, но и вы двое начинаете ласкать мой слух. Каковы новости при дворе о действиях Людовика?
– Самая главная состоит в том, что Людовик, как только пришла весть о смерти Джона, предложил Губерту де Бергу сдать Дувр, а Губерт дерзко отказался и выявил такое сопротивление атакам Людовика, что принц, убедившись, что город не сдастся, убрался в Лондон зализывать раны.
– Нет, – предостерегла Элинор, – этого не может быть.
Иэн колко взглянул на нее, но тут же понял жену. Это предостережение не было очередной попыткой защитить его от самого себя, но реальной оценкой событий.
– Ты хочешь сказать, что не веришь, будто Людовик оставил надежду взять Дувр? – спросил он.
– На этот счет я ничего не могу сказать: откуда мне знать, что у него на уме? Нет, я имела в виду, что он вернулся в Лондон, имея на то иную причину, и вовсе не зализывать раны.
На это трое мужчин согласно кивнули.
– Он никогда не владел Дувром и не много потерял, сняв осаду, – высказал общее мнение Джеффри. Тут он запнулся и посмотрел в глаза Иэна. – И я говорю это не для того, чтобы ласкать ваш слух, милорд, а только потому, что я действительно верю. Мы должны подождать и выяснить, что собирается предпринять Людовик, прежде чем приступать к активным действиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66