Судя по всему, колдун ждал, когда ему объяснят, почему на его мраморный пол стекает морская вода, но где-то рядом ее милость требовала к себе Льешо.
– Стайпс продал меня пиратам… Я греб на пиратской галере целый день…
Хабиба медленно кивнул, помолчал, потом произнес:
– А моя дочь?
Так вот почему он не торопился отвести Льешо на аудиенцию к смертной богине войны… Юный король уже приготовил ответ.
– Она в пути, идет к нам на помощь, как и договаривались.
Льешо не стал уточнять, как именно они договорились, хотя отец Каду мог и сам догадаться.
– Мастер Марко поднял шторм, который угрожает поглотить всех нас.
Принц собирался было передать мнение Дракона Моря Мармер по поводу того, что Каду не сумеет удержать стихию, но передумал. Колдунья, похоже, знала, что делала, а Льешо не хотел заставлять смертную богиню войны долго ждать.
Он встряхнулся, будто лев, разбрызгивая морскую воду. Капли испещрили темными мелкими точками одежду Хабибы.
– Ты нарочно?..
Колдун провел рукой по бороде, но больше ничем не выдал своего раздражения.
– Прости. – Льешо низко поклонился в знак искреннего сожаления. – Ее милость желала видеть меня?..
Юноша не стал упоминать ни о судьбе принца Таючита, ни о том, почему Стайпс продал его самого в рабство, предпочитая исповедоваться только перед смертной богиней войны. Хабибу положение устраивало – если не считать наличия морской воды, которую Льешо принес с собой в сновидение.
– Тебе нельзя к ее милости в таком виде. Снимай одежду. Наденешь что-нибудь сухое.
Льешо удивился, почему маг, способный оборачиваться драконом и возвращаться к человеческому облику без ущерба для наряда, не мог высушить пару капель морской воды. Потом задумался, куда деть свою одежду и откуда взять сухую. Прежде чем вопросы сорвались у него с языка, Хабиба досадливо отмахнулся. Внезапно Льешо обнаружил, что стоит абсолютно голый, однако все еще мокрый.
Хабиба снова взмахнул рукой: на голову и плечи Льешо легла мягкая ткань.
– Не понимаю, почему ты просто не высушил мою одежду, – проворчал принц в полотенце, надеясь, что его не услышат.
Однако кроме способностей, дарованных кровью дракона, Хабиба обладал еще и великолепным слухом.
– Материя подчиняется человеку, – ядовито ответил колдун. – Море, которое ты принес в мою мастерскую, принадлежит Дракону Мармер. Даже во сне только он или его отпрыск может командовать соленой водой, вплоть до самых мелких капель.
– Мы встречались.
Льешо отнял полотенце от лица и обнаружил, что к ним присоединилась Карина. Она, как и Хабиба, смотрела в спину юному королю. Раз целительница здесь, значит, братья где-то поблизости. Однако Льешо едва ли помнил о принцах, когда быстро оборачивал бедра полотенцем. Под профессионально-пристальным взглядом Карины он смущенно покраснел. Когда-то юноша надеялся привлечь ее внимание, но вовсе не таким способом.
– Давай-ка я сначала полечу тебе спину, а потом можешь одеваться.
– Пираты не брезгуют плетью.
Он почти забыл об этом, но от неосторожного движения вдоль ребер прокатилась волна боли. Она помогла выдержать озабоченный взгляд Карины.
– Кожа рассечена?
Льешо не отказался бы от перевязки, если перед ним стояла угроза подхватить какую-нибудь болезнь или испортить сухую одежду кровавыми пятнами.
Карина поморщилась, но покачала головой.
– Крови нет, но перевязать надо, чтобы раны не терлись об одежду.
– Молл заподозрит неладное, если заметит бинты, – рассудил Льешо. – Лучше не надо.
Хабиба молчал, пока целительница уговаривала юного короля, но теперь выступил с собственными аргументами.
– Он прав. От нового удара плетью рубашка разорвется и станут заметно, что рану кто-то перевязал, – согласился колдун. – Но мазь все же не повредит. По крайней мере это предотвратит воспаление.
– У меня как раз есть то, что нужно.
Карина устроила себе небольшую мастерскую в соседней комнате, а потому скоро вернулась с каким-то темным кувшином.
Было очень больно: сначала раны обожгло огнем, потом ледяным холодом. Но уже совсем скоро Льешо едва чувствовал рубцы на спине. Ладони его все еще лежали на полотенце. Карина не могла видеть их, а принц не собирался отдавать руки на лечение. Хотя бы они должны выглядеть как прежде.
Когда мазь впиталась в кожу, Хабиба предложил Льешо сухую одежду фибского покроя. Но юный король не мог заставить себя снять полотенце, пока Карина оставалась в комнате, даже если бы она не заметила кровавых пузырей на его ладонях.
– Я буду поблизости, если что.
Изящно поклонившись и ничего не сказав о глупой стеснительности Льешо, Карина вышла.
– Теперь можешь переодеться.
Хабиба подал рубашку и штаны. Принц с удовольствием почувствовал прикосновение льняного белья. Он думал, что избежал комментариев со стороны мага, но тот, подняв бровь, ждал лишь того момента, когда Льешо просунет голову в ворот новой рубашки.
Юный король глубоко вздохнул, хотя и не представлял, что собирается сказать. Маг поднял руку.
– Со сложными ситуациями нужно обращаться осторожно, но у нас нет времени. Ее милость и император ждут. Час назад прибыл Мерген-хан из клана Кубал. Он требует встречи с тобой – и, вполне возможно, твоей головы. Его племянник, принц Таючит, исчез вскоре после вашего отъезда из лагеря.
Льешо тяжело вздохнул.
– Он пригрозил твоему отряду кровной враждой, что огорчает его не меньше, чем потеря родственника, из-за долга его семьи перед твоей, – продолжал колдун. – Если юноша не вернется, Мерген-хану придется объявить войну императору Шана, который поручился за твои действия в Стране Лугов.
– Никто не заставлял Тая ехать за нами. Я пытался отправить его домой с самого начала…
– Первому – верю, а над вторым надо будет поработать, когда станешь убеждать дядю принца, – заметил Хабиба и добавил: – Мерген-хану также придется объявить войну своему соседу, Тинглут-хану, – за то, что тинглутская принцесса убила Чимбая.
Льешо остановился, но Хабиба поторопил его взмахом руки.
– Одевайся быстрее. Ее милость ждет.
Король подчинялся смертной богине войны, не мешкая – как обычный солдат.
Юноша надел тонкую шерстяную рубашку и натянул штаны. Вперед вышел слуга с фибским кафтаном без рукавов, расшитым золотой и алой нитью по голубому шелку. Льешо продел руки в разрезы. Роскошная ткань притягивала взгляд, но принц сжал кулаки, боясь, что кровь, капающая с ладоней, испортит одежду.
Пока Льешо одевался, Хабиба продолжал вводить его в курс дела.
– Тинглут-хан со своей стороны тоже захочет поговорить с тобой об исчезновении его дочери, обожаемой госпожи Чауджин. Он объявил войну Кубалу, но ее милость попросила о перемирии для выяснения подробностей. Возможно, тебе снова придется давать показания в пользу оскорбленной стороны. Судя по виноватому выражению твоего лица, у него найдутся причины для жалоб.
– Я не имею никакого отношения к исчезновению госпожи Чауджин… – начал Льешо. Виноватым он себя чувствовал из-за сновидения, в котором госпожа явилась к нему в обличье женщины и змеи, но принц не собирался делиться своими мыслями.
– Здесь случайно мои сапоги не завалялись? – спросил юный король, меняя тему.
Колдун понял его мысли, но лишь хитро улыбнулся.
– Завалялись, но вовсе не случайно. А еще пояс для ножа и меча…
Слуга принес пару мягких кожаных сапог, украшенных на каблуке и мыске филигранным золотом. Льешо надел их, потом застегнул пояс. Ножны для меча остались пустыми, однако нож легко скользнул на привычное место. Принц закрепил на спине короткое копье.
Хабиба открыл плоскую коробку, которая пряталась за лабораторным столом.
– Остальные наденут короны своих государств, – сказал колдун и протянул серебряную ленту фибского принца. – Тебе еще предстоит отвоевать королевскую корону, а пока возьми это.
Когда Льешо повязал ленту на голову, Хабиба вывел его в смутно знакомый длинный коридор.
– Мы во дворце правителя в Дарнэге?
– В бывшем дворце правителя. Теперь здесь штаб императора. Возможно, мы скоро ввяжемся в войну, но об этом поговоришь с ее милостью…
Хабиба дал понять, что больше не скажет ни слова, и они в молчании проследовали в зал для аудиенций, где их ждали высокопоставленные особы.
В прошлом Льешо посещал дворец в Дарнэге тайно и под покровом ночи. Он припомнил, что Свин тогда тоже куда-то исчезал.
Принц уже видел крышу, внутренний дворик, множество балконов, мастерскую Хабибы и частные апартаменты смертной богини и ее избранного супруга, императора Шана.
Когда Льешо навещал Шу в последний раз, тот делил с ее милостью комнату, но, похоже, не слишком был доволен своим положением подле нее. Скорее ему хотелось спрятаться в скорлупе замка и заботиться о тлеющих углях ран. А ее милость, по мнению Льешо, так суетилась вокруг сияющего в пламени агонии императора, будто желала его боли едва ли не больше, чем наслаждения. Не в первый раз Льешо задумался о ее браке с правителем Дальнего Берега, совершенно мирным человеком.
Такие мысли заставляли его нервничать даже больше, чем из-за самой аудиенции. Смертная богиня войны еще ни разу не вызывала Льешо на официальную публичную встречу. Возможно, аудиенция и сулила какие-то блага, но настроение это почему-то не поднимало.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Перед массивными позолоченными дверьми, ведущими в приемный зал, угрожающе щетинились копьями стражники.
Начальник караула остановил гостей.
– Дальше с оружием нельзя, мастер Колдун.
Стражник встал на одно колено и склонил голову, явно опасаясь страшного магического наказания за выполнение долга.
Хабиба легко коснулся его плеча. Солдат вздрогнул, но не сдвинулся с места.
– Нож – ритуальный предмет фибского двора. А копье ее милость подарила сама. Госпожа захочет узнать, как они ладят…
Начальник охраны бросил на оружие полный ужаса взгляд, и у Льешо мелькнула мысль, а не слышит ли он шепот копья. «Пропусти нас, – мысленно приказал он стражнику. – Мы не сдадим оружие».
Глаза воина на секунду затуманились. Очнувшись, он, похоже, пришел к такому же выводу.
Отступив в сторону, начальник караула дал знак, и громадные двери отворились. Хабиба провел Льешо в зал и последовал за эхом – глашатай объявлял их имена.
Как и другие части замка, аудиенц-зал кричал о роскоши, которую правитель провинции Гайнм выманил у своих соседей и украл у собственного народа. Льешо вспомнил, как испугался Шу пыточной в подвале замка. Теперь порочный властитель умер и никому не мог навредить. Его наследие осталось в перегретой комнате, сияющей золотом и серебром, уставленной резными тронами из розового дерева с атласной обивкой и покрывалами из тяжелого шелка. Пол украшали цветные стеклянные плитки, похожие на драгоценные – каждая не больше ногтя Льешо. Над головой колокола в виде птиц и бабочек изливали бесконечную музыку ветра, который проникал сквозь резные окна высоко вверху.
В зале полукругом стояли пять тронов. Мерген-хан в остроконечной, тяжелой от серебряных нитей, шляпе, служившей короной народа Кубал, сидел с краю – справа.
Мерген, казалось, постарел с их последней встречи. Он потерял брата в результате предательства и думал, что доверие стоило ему племянника. Глаза под набрякшими веками следили за приближением Льешо с хищным блеском. Над крепко сжатыми губами около носа пролегли угрюмые складки.
Хан сидел с прямой спиной, подобрав ноги под трон, будто отдыхал на помосте своего шатра. На нем был кафтан с красно-желтой вышивкой под темно-синей накидкой без рукавов, в которой отражалось небо и море. Чимбай-хан носил тот же самый наряд, когда Льешо впервые посетил его во дворце: теперь и дворец, и одежда, и корона, и потерянный мальчик принадлежали Мергену.
Принц не отвел глаз, но невольно вздрогнул. Сколько людей погибнет, если он не сумеет спасти Тая? Слишком много… похоже, первым станет он сам. Но этого не случится. Льешо ничем не мог помочь Чимбай-хану, но Тая он вернет. Он уже пообещал.
На троне, который мог оказаться слева, если б ряд не закруглялся, сидел незнакомый мужчина. Он был стар – волосы отливали сединой, а на бледном лице читались следы былых мучений. Человек носил остроконечную шляпу – такую же, как и у Мергена, но с золотыми нитями вместо серебряных. Кроме того, на нем были кафтан и накидка, не менее изящные, чем у хана Кубала. Даже в другой одежде сильные резкие черты выдали бы в нем гарна. Тинглут-хан, оплакивающий дочь, догадался Льешо. Фибский король достаточно насмотрелся на горе и сражения, чтобы увидеть на противоположных тронах вместо людей войну.
Место рядом с Мерген-ханом пустовало. Шу сидел подле незнакомца, наблюдая, как Льешо идет по драгоценному полу. Жизнь снова сияла в глазах императора. Однако больше на его лице ничего не отражалось. Как и остальные, он оделся соответственно случаю, не забыв и про громадный золотой шлем, закрывавший пол-лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68