– Не играй в эти игры, Льешо. Война – не убийство, ты прекрасно знаешь. По крайней мере ты убивал только в честной битве.
– Итак, твоя смерть не спасла бы хана, – произнес Шокар. – Но подумай о людях, которые следуют за тобой! Они бы погибли в бесполезном сражении, чтобы отомстить за тебя, без надежды когда-либо освободить Фибию. Подумай о Великой Богине, твоей супруге, и о том, что случится, если осада небесного царства увенчается успехом и Небесные Врата будут взяты штурмом…
– Но как же Тай? – прошептал Льешо.
Он видел в гарнском принце самого себя. Теперь Таючит тоже сирота и жаждет отомстить силам, которые держат в страхе его народ. Жизнь Тая, как и жизнь Льешо, будет оставаться под угрозой, пока живы его враги.
– Хороший вопрос…
Каду вскочила, отряхнулась, поставила Льешо на ноги и подтолкнула вперед.
– Разве не это ты собирался узнать?
Они нашли принца Таючита и его мачеху, госпожу Чауджин, в окружении советников в переполненном шатре его отца. Многочисленные стражники покойного хана, которые не сумели помочь ему в нужную минуту, бдительно осматривали представителей кланов, будто в попытке загладить свою вину.
Льешо заметил Есугея, тот сидел в традиционной гарнской позе – одну ногу подобрал под себя, на колено другой опирался подбородком – и о чем-то шепотом разговаривал с Мергеном, дядей Тая. Вокруг них собрались вожди кланов и старые женщины, Великие Матери.
Борту, бабушка Тая и мать убитого хана, присоединилась к ним, как Великая Мать клана своего сына. Льешо не знал, что представляли собой эти Великие Матери, но чувствовал, что скоро узнает.
Как ни странно, гарнские вожди действительно голосовали за одного представителя своего круга, которому предстояло улаживать отношения между кланами и вести войны с внешним врагом – с мастером Марко, например… или, как подумал Льешо, с ним самим. Бросит ли новый хан свои силы против южных гарнов, ведомых магом? Или примет сторону чужеземцев, которые пришли в поисках товарищей и остались, чтобы объединиться против общей опасности? Чимбай-хан благоволил им, но Льешо слишком хорошо понимал, что следующие несколько часов могут превратить его шатры из святилища в тюрьму.
Оставив пустынников охранять вход в дворцовую палатку, Льешо протолкался к подножию помоста, где Тай с мачехой принимали если не клятвы верности, то хотя бы соболезнования вождей кланов. Льешо надел роскошную традиционную фибскую накидку без рукавов, вышитую лучшими мастерицами, которую мастер Ден сохранял для него всю дорогу от Далекого Берега. Под накидкой юноша носил дорогую фибскую рубашку и бриджи, на ногах – мягкие сапоги.
Шокар тоже оделся соответственно статусу принца. Каду явилась в одежде приглушенных зеленых, синих и серых тонов – военных цветов провинции Тысячи Озер, обители смертной богини войны, в чьей свите числилась Каду. Даже мастер Ден повязал красный пояс с письменами, молитвами и заговорами на удачу, хотя пришел в обычной белой накидке по колено – поверх бриджей и необъятного живота.
Обстановка в ханском шатре уже изменилась: после смерти Чимбая исчезло много роскошных вещей, которые служили ему теперь на том свете. Однако замысловато расписанные сундуки остались – как и другие вещи, считавшиеся фамильными драгоценностями или собственностью ханского клана.
Принц и госпожа наблюдали, как Льешо пробирается к ним через огромное пространство шатра. Юноша заметил бронзовый бюст своего фибского предка, отлитый много веков назад. Кто-то передвинул его ближе к расписному сундуку – туда, где сейчас на месте отца сидел принц Таючит. Бюст перешел к Чимбай-хану по наследству и теперь останется у принца независимо от исхода голосования. Намеренное выставление скульптуры по правую руку от принца говорило, что Тай собирается продолжать поддерживать дружеские отношения с отрядом Льешо по примеру своего отца.
Как на его решение отреагируют кланы, предсказать было невозможно.
Когда подошла очередь Льешо выразить соболезнования скорбящей семье, он оставил своих товарищей и в глубоком поклоне приблизился к помосту. Юноша знал, какое положение он занимает между двумя основными соперниками в битве за ханство. Госпожа Чауджин, вдова покойного хана и мать его нерожденного ребенка, по ее собственному признанию, желала смерти Льешо. Она уже покушалась на его доверие и жизнь.
Принц Таючит, его ровесник и пасынок госпожи Чауджин, стал для юноши другом. Оба принца делили ненависть госпожи, которая, вполне возможно, убила не только отца, но и мать Тая, а также готовилась отправить следом пасынка – как только пройдет достаточно времени, чтобы еще одна смерть не вызвала излишних подозрений. В лице госпожи Чауджин они оба видели врага. Однако для Льешо было важнее, что принц Тай присутствовал при битве с каменными гигантами, порождениями мастера Марко. Он видел смерть друзей от рук чудовищ и понял опасность, которую представлял его улусу злобный маг. Если Тая назовут ханом, он будет сражаться вместе с другими союзниками Льешо. Значит, враг у них тоже общий.
Вождей не обязывали голосовать за члена ханской семьи. Любой из них мог заслужить доверие и привести собственный клан к власти и богатству. Такой выскочка соберет в кулак воинов всех кланов и бросит их против своих врагов… Наследники Чимбай-хана будут забыты, как и переговоры с Льешо. Юноша знал, что, если дело дойдет до смены власти, он может рассчитывать на Есугея, который повстречал его на самой границе Страны Лугов и привел к хану. О других Льешо судить не мог.
Госпожа Чауджин протянула к нему руки.
– Принц Льешо Фибский. Подданные Чимбай-хана скорбят.
– Ваша скорбь – моя скорбь, госпожа.
Льешо прижался лбом к ее ладоням.
– Все мы должны вынести из этого урок. Даже ничтожнейшая из тварей может привести к падению величия.
Чауджин скрыла насмешку за густыми ресницами.
– Почему же ничтожнейшая, госпожа?
Льешо почувствовал, как она заскребла ногтем по его ладони, и торопливо отнял руки.
– Ты поймешь, юный принц. Ты уже встречался с такой же змеей и последовал бы за моим господином, если бы твой слуга не подоспел вовремя.
Госпожа Чауджин вызывающе вздернула подбородок и посмотрела на мастера Дена.
– Неудивительно, что ты даровал низшему из низших почетное место рядом с собой.
– Неужели в улусе Чимбай-хана появилось змеиное гнездо? – вежливо, сохраняя бесстрастное выражение лица, обратился к мачехе принц Тай.
– Может быть, мы имеем дело с матерью змей, – задумчиво сказала Чауджин: мысль ей явно понравилась. – Она нападает только для того, чтобы защитить детенышей, которых хотят уничтожить враги.
Застыв под ее ледяным взглядом, Льешо гадал, какое яйцо Чауджин отложила в постели хана. Его товарищи стояли поодаль: кажется, они ничего не разобрали, хотя невинное выражение лица бога-мошенника наводило на определенные мысли. Больше никто не мог услышать негромкое признание госпожи в убийстве мужа.
Льешо вздрогнул и повернулся к другу.
– Таючит, – сказал он и склонился над ладонями принца. Юноша не добавил титул, как поступил бы каждый, ибо голосование еще не определило нового хана. Тогда он станет или Таючит-ханом, или просто Таем – до следующих выборов в улусе.
– Я разделяю твою скорбь.
Принцы обменялись взглядами: оба подумали о своих покойных отцах. Тай быстро кивнул и хмуро посмотрел на Каду, которая с пустыми руками стояла подле него.
– Где твой приятель, капитан?
– Маленький Братец остался с Ясным Утром, музыкантом, – ответила Каду, поклонившись.
Обезьянка всегда путешествовала с нею, когда хозяйка не оборачивалась птицей. Тай знал об этом и сейчас гадал, где Каду была и что видела. Однако с вопросами приходилось подождать.
– Я научу его играть на глиняной дудочке, пусть даже учитель и возмутится…
Забавное объяснение Каду скрыло правду, но зажгло смешливый огонек в глазах Тая.
– Мы подружились с Маленьким Братцем, – проговорил принц. Потом добавил: – Рассказывай мне, как у него пойдут дела.
– Хорошо, – пообещала Каду.
Выразив соболезнование, Льешо собрался уходить, но принц положил руку ему на плечо.
– Останься, – попросил он. – Как мой свидетель голосования.
Юноша не знал, что входит в обязанности свидетеля, но Тай смотрел с таким страданием во взгляде, что Л ьешо не смог отказать. Теперь они оба сироты, а это связывает крепче политических интриг и общих врагов.
– Конечно, – сказал принц и повел своих друзей к самому входу в шатер – ждать исхода голосования.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Льешо внимательно наблюдал за тем, как выбирают нового правителя. Для такого важного дела – ведь хан повелевает кланами, в том числе десятитысячной армией – процедура показалась удручающе простой. Но постепенно юноша начал проникаться смыслом каждого, даже самого незатейливого действия.
Вызвали Болгая. Он тут же явился – с волосами, заплетенными во множество косичек: каждая из них заканчивалась металлическим талисманом, шариком или костью. На подоле одежды еще оставались капли крови овец, которых Болгай зарезал для погребального костра, но шаман почистил мех горностаев, чьи острые зубки воротником сходились у него на шее.
Болгай не шел величавой поступью к помосту, как сделал бы фибский жрец, но скакал, подражая своему тотемному животному. Шкуры у него на плечах исполняли «танец горностая». На одежде шамана позвякивали колокольчики и амулеты на серебряных цепочках.
Когда Льешо столкнулся с Болгаем впервые, тот неприятно поразил его. Но он же помог принцу найти собственный тотем, оленя, и научил управлять даром сновидений, направляя их в нужное русло – хотя бы иногда. Теперь Льешо с интересом наблюдал, как шаман запрыгнул на помост, подражая повадкам тотемного зверя – горностая. Болгай принес с собой кожаный барабан и бедренную кость косули вместо палочки. Он не собирался проводить обычный магический обряд, поэтому скрипки не было. Барабанная дробь лишь задавала ритм.
Взобравшись на покрытый шкурами помост, шаман взял кость посредине и начал быстро стучать ею в барабан то одним, то другим ее концом.
– Когда принц перестает быть принцем? – требовательно спросил он, остановившись перед Таем.
Барабан не замолкал ни на секунду, пока шаман ждал ответа на ритуальную загадку.
Если нет хана, не может быть и принца. Таючит склонил голову, принимая решение, предписываемое традицией, постигая сакральный смысл слов шамана.
Тай под бой барабана позволил увести себя с помоста и сел рядом с представителями своего клана – Борту и Мергеном.
– Когда жена перестает быть женой? – спросил шаман, немного изменив ритм барабанной дроби.
Госпожа Чауджин явно не ожидала такого вопроса. Льешо внимательно следил за Таем и заметил в его глазах не меньшее удивление. На лице Борту, однако, застыло мрачное удовлетворение. Ее сын умер, но она не дура.
– Я не пустоцвет, я ношу под сердцем наследника хана.
Госпожа Чауджин прижала руку к своему неопоясанному животу и плюнула под ноги шаману. Как догадался Льешо, загадка подразумевала, что она не просто вдова, но женщина, которая не благословила супружескую постель хана. Что-то вроде того. А госпожа возразила…
Принц не в первый раз подумал о том, кого же именно все-таки носит в своем чреве Чауджин.
Так или иначе, Болгай принял заявление госпожи. Чуть шевельнулись горностаи, по-другому зазвучал барабан.
– Когда королева перестает быть королевой? – поправился шаман.
Жена остается женой даже после смерти мужа, но без хана нет и повелительницы. Госпожа Чауджин поклонилась, как чуть раньше Таючит, но с меньшим изяществом, и позволила увести себя с помоста. Она шагнула было к людям из клана мужа, но Борту не пустила ее: госпожа Чауджин замешкалась и в конце концов осталась стоять в одиночестве, хотя и ближе всех к помосту. Никто не оспорил ее права на место, однако никто и не поддержал. О роли Чауджин в смерти хана догадывались немногие, но друзьями госпожа не обзавелась.
Оставшийся на помосте Болгай подвесил кость на веревке к барабану, вытянул вперед открытые ладони и произнес:
– Кто по отдельности слаб, но вместе сметает врагов?..
Отвечая самому себе, шаман сжал руку в кулак и поднял ее над головой: каждый палец по отдельности хрупок, но в таком виде – это мощь. Значит, рассуждал Льешо, кланы, соединенные в улус, становятся сильнее.
Следующие слова Болгая подтвердили догадку Льешо:
– Кто здесь собрался в кулак?..
Оглушительный рев представителей кланов слился с барабанной дробью. Когда шаман замедлил ритм, приступили к процедуре избрания нового хана. Ни один чужеземец еще не удостаивался чести увидеть нечто подобное раньше, Льешо затаил дыхание и смотрел во все глаза, стараясь ничего не пропустить.
Два стражника внесли низкий столик и поставили его перед помостом.
Первой к нему подошла Борту. Она поставила на стол чашу: тем временем Болгай бил в барабан и танцевал рядом так энергично, что Льешо удивился, как шаман до сих пор не перевернул стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68