Повесив все три штуки на руку, Лоуренс полез по спинной шлее в широкую часть плеча. Грэнби и два мичмана, все еще обрабатывавшие борозды от когтей, удивленно вскинули на него глаза. Они не видят, что ремень еле держится, понял он – передняя лапа заслоняет его от них. Звать их на помощь в любом случае было некогда: кожа грозила вот-вот порваться.
Если бы он пристегнулся к одному из колец на пострадавшем ремне, это произошло бы немедленно. Сопротивляясь напору ревущего ветра, Лоуренс сцепил две портупеи за карабины и обмотал вокруг спинной лямки.
– Постарайся лететь как можно ровнее, Отчаянный! – крикнул он. Потом ухватился за концы портупей, отстегнул собственные защелки и осторожно сел на плечо.
Грэнби что-то кричал ему, но ветер относил слова. Лоуренс старался смотреть только на сбрую. Внизу проплывала земля – только что зазеленевшая по весне, странно мирная, пасторальная. Они летели так низко, что он различал на зелени белые точки овец. Слегка дрожащей рукой Лоуренс прикрепил один карабин третьей запасной портупеи к кольцу чуть повыше разрыва, второй – к кольцу чуть пониже и стал тянуть. Руки до самых плеч болели и тряслись, точно в лихорадке. Дюйм за дюймом он стягивал портупею, пока промежуток между двумя карабинами не сравнялся с разрывом на лямке. На портупею перешла солидная доля нагрузки, и кожа больше не расползалась.
Лоуренс поднял голову. Грэнби медленно взбирался к нему, цепляясь за кольца. Немедленная опасность миновала, и Лоуренс не стал его прогонять, а только попросил вызвать наверх портупейщика, мистера Феллоуза. При виде порванного ремня у Грэнби округлились глаза.
Когда Грэнби перегнулся вниз, чтобы вызвать помощь, в лицо Лоуренсу ударило солнце: Викториатус наверху бился, подергивая крыльями, тяжело повода грудью. Отчаянный дал крен, и влажные ладони Лоуренса стали соскальзывать с ремней, за которые он цеплялся. Зеленый мир кружился внизу.
– Лоуренс, держись! – крикнул Отчаянный, повернув голову. Игра его мускулов и суставов говорила о готовности поймать капитана в воздухе.
– Не дай ему упасть! – в ужасе прокричал Лоуренс: ловя его, Отчаянный непременно сбросит Викториатуса, и тот разобьется насмерть. – Даже и не думай, Отчаянный!
– Лоуренс! – В ответ на призыв капитана дракон яростно замотал головой, когти у него сгибались и разгибались.
Поняв, что Отчаянный не послушается, Лоуренс из последних сил вцепился в ускользающие ремни. Падение грозило смертью не только ему, но раненому дракону и всему экипажу.
Грэнби, внезапно схватившись двумя руками за портупею Лоуренса, крикнул:
– Пристегнитесь ко мне!
Лоуренс, сразу поняв, о чем он, одной рукой защелкнул свои карабины на кольцах его портупеи и взялся за его нагрудные лямки. Затем сильные руки мичманов подхватили обоих, втащили обратно на спину и держали Лоуренса, пока он перестегивал карабины.
Еще не отдышавшись, он схватил рупор и крикнул:
– Все хорошо! – Его голос звучал еле слышно. Лоуренс сделал глубокий вдох и попробовал еще раз, погромче: – Все в порядке, Отчаянный, лети, лети!
Тугие бугры мускулов внизу расслабились, и Отчаянный немного наверстал высоту. Все это заняло каких-нибудь пятнадцать минут, но Лоуренса трясло, как после трехдневного шторма на палубе, и сердце бешено колотилось.
Грэнби и мичманы чувствовали себя едва ли лучше.
– Превосходно, джентльмены, – сказал Лоуренс, когда голос снова стал повиноваться ему. – Дадим мистеру Феллоузу место, чтобы он мог работать. Мистер Грэнби, пошлите, пожалуйста, кого-нибудь к капитану Викториатуса узнать, не можем ли мы чем-то помочь. Мы примем любые меры, лишь бы у раненого больше не было таких приступов.
Они выкатили на него глаза, но Грэнби оправился первым и отдал нужный приказ. Пока Лоуренс с большой осторожностью перелезал на свое капитанское место у основания шеи, мичманы обматывали бинтами когти Викториатуса, чтобы тот снова не поранил Отчаянного, а вдали показался спешащий на помощь Максимус.
Последующий полет прошел, в общем, без происшествий, если не считать происшествием саму воздушную транспортировку дракона в полубессознательном состоянии. Как только спасатели приземлились во дворе запасника, к Викториатусу и Отчаянному тут же сбежались хирурги. Порезы Отчаянного, к великому облегчению Лоуренса, действительно оказались совсем неглубокими. Их забинтовали и предоставили империалу недельный отпуск, чтобы он отсыпался и ел сколько хочет.
Передышка, пусть даже полученная не самым приятным способом, пришлась очень кстати. Лоуренс тут же вывел Отчаянного на широкий луг у запасника, не желая еще раз поднимать его в воздух. Луг, расположенный под горой, но сравнительно ровный, был покрыт мягкой зеленой травой и обращен к югу, так что солнце освещало его почти целый день. Дракон со своим капитаном улеглись на траву и проспали чуть ли не сутки, пока их не разбудил голод.
– Мне гораздо лучше. Уверен, что смогу поохотиться без затруднений, – сказал Отчаянный, но Лоуренс не хотел и слышать об этом. Он поднял на ноги наземную команду, и для Отчаянного забили маленькое стадо скота. Дракон съел все подчистую и снова заснул.
Лоуренс довольно робко попросил Холлина принести что-нибудь и ему. О личных для себя одолжениях Лоуренс просить не любил, но и Отчаянного не хотел оставлять. Холлин ничуть не обиделся и вскоре вернулся на луг вместе с Грэнби, Риггсом и парой других лейтенантов.
– Пойдите поешьте горячего, примите ванну и поспите в своей постели, – предложил Грэнби, махнув остальным, чтобы держались подальше. – Вы весь в крови, а погода пока еще не такая теплая, чтобы спать под открытым небом без вреда для себя. Мы будем дежурить при нем по очереди и пошлем за вами, как только он проснется или вообще что-нибудь переменится.
Лоуренс, растерянно моргнув, обвел себя взглядом. Раньше он не замечал, что его одежда обрызгана драконьей, почти черной кровью. Проведя рукой по небритому лицу, он понял, каким страшным должен казаться. Отчаянный спал крепко, тихо рокоча, и бока его мерно вздымались.
– Думаю, вы правы, – сказал капитан. – Так я и сделаю. Примите мою благодарность.
Грэнби кивнул, и Лоуренс, взглянув напоследок на спящего дракона, зашагал в замок. Осознав, какой он грязный и потный, он сразу почувствовал себя неуютно: роскошь ежедневных купаний его разбаловала. К себе он зашел только переодеться и прямиком направился в бани.
Время было послеобеденное, когда многие офицеры сходились помыться. Лоуренс, окунувшись в бассейне, обнаружил, что парильня набита битком – но как только он вошел, ему тут же освободили место. Он едва успел отвечать на приветственные кивки. Отуманенный усталостью, Лоуренс растянулся на теплой скамейке, закрыл глаза и только тогда сообразил, что ему оказали не совсем обычный прием. Это так удивило его, что он чуть было не вскочил снова.
– Отличный полет, капитан, отличный, – сказал ему Селеритас вечером, когда Лоуренс запоздало явился с докладом. – Нет, не извиняйтесь за опоздание. Лейтенант Грэнби уже вкратце отчитался за вас, и капитан Беркли сделал подробный рапорт. Нам по душе, когда капитан больше беспокоится о своем драконе, чем о бюрократических формальностях. Надеюсь, Отчаянный поправляется?
– Да, сэр, благодарю вас. Хирурги заверили меня, что тревожиться не о чем, а сам он говорит, что ему уже лучше. Будут ли у вас какие-то задания для меня, пока он выздоравливает?
– Занимайте его – ни на что другое времени у вас все равно не останется. – Селеритас фыркнул, выражая этим веселье. – Но одно поручение у меня все-таки есть. Сразу после выздоровления Отчаянного он и Максимус вступят в отряд Лили. На войне дела плохи и меняются только к худшему. Флот Вильнёва вышел из Тулона под прикрытием авиации, и неизвестно, где он теперь. При таких обстоятельствах, да еще когда у нас пропадает неделя, ждать больше нельзя. Хочу выслушать ваши пожелания относительно воздушной команды. Вспомните всех, кто летал с вами последнее время, и завтра мы с вами обсудим каждого.
Обратно на луг Лоуренс вышел в глубоком раздумье. Он выпросил у механиков палатку, захватил одеяло и полагал, что отлично выспится у Отчаянного под боком – проводить всю ночь вдали от него ему не хотелось. Дракон по-прежнему мирно спал, и жара вокруг его ран не чувствовалось.
– На два слова, мистер Грэнби, – сказал Лоуренс, успокоившись на сей счет. – Селеритас просил меня назвать ему моих офицеров. – Под его пристальным взглядом лейтенант покраснел и отвел глаза. – Не хочу вынуждать вас отказываться от назначения. Не знаю, как в Корпусе, но на флоте такой поступок может сильно испортить человеку карьеру. Если у вас имеются какие-то возражения, скажите сразу, и мы закроем этот вопрос.
– Сэр, – начал Грэнби и тут же осекся. Слишком часто он употреблял это слово с тайной издевкой. – Капитан, я прекрасно сознаю, что не заслужил такого внимания. Могу лишь сказать, что если вы готовы отнестись снисходительно к моему прежнему поведению, я с огромной радостью буду служить у вас на борту. – Речь Грэнби звучала немного заученно, как будто он уже не раз ее репетировал.
Лоуренс кивнул. Только в интересах Отчаянного он пошел на такой разговор с человеком, неуважительно к нему относившимся, – хотя в недавней переделке тот вел себя как герой. Но Грэнби так выделялся среди других кандидатов, что Лоуренс взял на себя этот риск. Ответ лейтенанта, достаточно честный и почтительный, хотя и весьма неуклюже изложенный, его удовлетворил, и он сказал:
– Хорошо.
Они уже шли назад к остальным, когда Грэнби вдруг прорвало.
– А, черт! Может, я недостаточно ловко выражаюсь, но не могу этого так оставить. Прошу меня извинить, вот что. Я сожалею, что вел себя как ничтожество.
Приятно удивленный Лоуренс не остался, разумеется, глух к тому, что высказывалось с такой искренностью, и ответил не с меньшим чувством:
– С радостью принимаю ваши извинения. Могу вас заверить, что с моей стороны все забыто, и надеюсь, что отныне мы станем лучшими товарищами, чем были.
Они обменялись рукопожатием. Грэнби сиял и с большой охотой отвечал Лоуренсу, когда тот осторожно попросил его дать характеристики другим офицерам.
Глава восьмая
Еще до того, как сняли бинты, Отчаянный начал приставать к Лоуренсу с купаньем. К концу недели раны зарубцевались, и хирурги нехотя дали свое согласие. Собрав кадетов, которых уже мысленно называл своими, Лоуренс вышел к Отчаянному во двор и увидел, что тот разговаривает с длиннокрылкой, командиром их будущего отряда.
– А тебе не больно, когда ты плюешься? – спрашивал Отчаянный, разглядывая костяные наросты в углах ее пасти, откуда, видимо, и разбрызгивалась кислота.
– Нет, я совсем ничего не чувствую, – сказала Лили, – и на меня не попадает ни капли. Струя образуется, только когда я наклоняю голову, но в строю вы все, конечно, должны соблюдать осторожность.
Сквозь коричневый тон ее сложенных крыльев просвечивало синее и оранжевое, по краям выделялась черная с белым кайма. Глаза у нее, с такими же узкими зрачками, как у Отчаянного, были оранжево-желтые. Эти глаза – и наросты-разбрызгиватели – придавали ей угрожающий вид, но наземной команде, чистившей на ней сбрую, Лили подчинялась с бесконечным терпением и стояла не шевелясь. Капитан Харкорт прохаживалась вокруг, следя за работой.
Лили взглянула на подошедшего Лоуренса – не злобно, как могло показаться из-за ее желтых глаз, а с простым любопытством.
– Ты капитан Отчаянного? Кэтрин, давай полетим с ними на озеро! Сама я вряд ли полезу в воду, но хочу посмотреть.
– На озеро? – Капитан Харкорт оторвалась от своей инспекции и с неприкрытым изумлением перевела взгляд на Лоуренса.
– Да, мы с Отчаянным собрались искупаться, – ответил он. – Мистер Холлин, наденьте, пожалуйста, легкую сбрую и попробуйте сделать так, чтобы лямки не касались порезов.
Холлин чистил сбрую Левитаса, который только что вернулся с кормежки.
– Ты тоже с ними? – спросил он маленького дракона. – Может, тогда сбрую вовсе не надевать, сэр?
– Буду очень рад, – сказал Левитас, с надеждой глядя на Лоуренса.
– Спасибо, Левитас, – ответил тот. – Это уладит все наилучшим образом. Джентльмены, вас снова понесет Левитас, – сказал он, обращаясь к кадетам. Он давно уже решил не добавлять «леди» в адрес Роланд и относился к ней так же, как с остальным. – Возьмешь меня, Отчаянный, или мне ехать с ними?
– Конечно, возьму.
– Вы больше ничем не заняты, мистер Холлин? Ваша помощь была бы желательна, а Левитас, конечно, поднимет и вас, если я сяду на Отчаянного.
– Я бы с радостью, сэр, да только портупеи у меня нет. Я еще ни разу не сидел на драконе – не считая, конечно, работ, которые мы делаем на земле. Могу, пожалуй, состряпать что-то из запасных, если вы мне дадите минутку.
Земля содрогнулась – это Максимус опустился на двор.
– Ну что, готов? – спросил он Отчаянного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38