Тот вскрикнул от боли.
– Лоуренс, ради всего святого! – изумленно воскликнул Лентон.
– Левитас умирает, и капитан Ренкин хочет проститься с ним. Он просит его извинить. – Лоуренс смотрел адмиралу прямо в глаза, придерживая Ренкина за шиворот и за локоть.
Другие капитаны глядели на них в полнейшем недоумении.
– Разумеется, – произнес с ударением Лентон после небольшой паузы и протянул руку к бутылке.
Капитаны, посмотрев на него, успокоились.
Ренкин даже не пытался освободиться. Он весь как-то скукожился и ковылял, стараясь не отставать от тащившего его Лоуренса. У самой лужайки Лоуренс повернулся к нему лицом.
– Вы будете добры с ним, понятно? Скажете ему все хорошие слова, которые он заработал сполна и ни разу от вас не слышал. Скажете, что он был храбрым и преданным и что вы не заслуживали такого партнера, как он.
Ренкин смотрел на него, как на опасного сумасшедшего. Лоуренс тряхнул его как следует и добавил:
– Богом клянусь, вы скажете все это и еще больше. Опасайтесь меня разочаровать.
Холлин по-прежнему держал голову Левитаса на коленях. Ему принесли воды, и Холлин, макая чистую тряпицу в ведро, выжимал ее в рот дракону. Взглянув на Ренкина с нескрываемым презрением, он нагнулся к умирающему.
– Левитас, посмотри, кто пришел!
Дракон открыл подернутые молочной пленкой глаза.
– Мой капитан? – неуверенно проговорил он.
Лоуренс не слишком бережно пихнул Ренкина вперед, бросив его на колени.
Тот ахнул и схватился за раненое бедро.
– Да, это я. – Ренкин посмотрел на Лоуренса, сглотнул и промямлил: – Ты вел себя очень храбро.
Это вышло у него крайне неестественно, но Левитасу немного было нужно для счастья.
– Ты пришел, – выдохнул он. Кровь по-прежнему сочилась у него из-под бинтов– густая, блестящая, почти черная.
Чулки и бриджи Ренкина намокали, но рядом грозно высился Лоуренс, и он даже не пробовал отодвинуться. Левитас вздохнул еще раз, и бока у него опали. Мозолистая рука Холлина закрыла ему глаза.
Лоуренс отпустил ворот Ренкина. Его ярость прошла, сменившись брезгливостью.
– Идите. Нам он в отличие от вас был не безразличен, мы и позаботимся обо всем. – Даже не посмотрев на уходящего Ренкина, он тихо сказал Холлину: – Я не могу остаться. Справитесь без меня?
– Да, – ответил механик, гладя голову умершего. – Тут, конечно, не до церемоний, когда такие дела, но я пригляжу, чтобы его похоронили как следует. Спасибо вам, сэр. Для него это много значило.
– Больше, чем следовало. – Постояв еще немного над телом, Лоуренс вернулся в штаб и отыскал Лентона.
– Итак? – сердито вымолвил адмирал, когда Лоуренс вошел к нему в кабинет.
– Приношу извинения за свое поведение, сэр, и готов понести любое наказание, которое вы сочтете нужным назначить.
– О чем это вы? Я спрашиваю, что с Левитасом.
– Левитас умер, – помолчав, сказал Лоуренс. – Он очень страдал, но под конец ему стало легче.
– Чертовски жаль, – покачал головой Лентон, наливая бренди себе и Лоуренсу. Свой стакан он осушил в два глотка и тяжко вздохнул. – Да и Ренкин остался бездраконным очень невовремя. В Четеме со дня на день должен вылупиться винчестер. Я с ног сбился, подыскивая подходящего парня, а тут освобождается Ренкин, который к тому же теперь и герой. Если я не отдам драконыша Ренкину и он останется неприрученным, вся чертова знатная семейка подымет скандал. Еще и в парламент запрос сделают, попомните мое слово.
– Лучше бы этот винчестер умер, чем достался ему. – Лоуренс со стуком поставил стакан. – Если вы ищете человека, которому можно довериться, сэр, пошлите туда мистера Холлина. Я головой за него ручаюсь.
– Начальника вашей наземной команды? – недовольно промолвил Лентон, однако задумался. – Что ж, это мысль, если вы находите его годным. Он-то не сочтет, что это губит его карьеру. Не джентльмен, я полагаю?
– Смотря что считать отличительным признаком джентльмена, сэр, – происхождение или чувство чести.
– Мы не столь напыщенны, чтобы слишком с этим носиться, – фыркнул Лентон. – Думаю, мы нашли выход, а о последствиях беспокоиться незачем. Когда этот детеныш вылезет из яйца, нас всех могут уже перебить или взять в плен.
Холлин ушам своим не поверил, когда Лоуренс освободил его от обязанностей старшего механика.
– Собственный дракон? – Он отвернулся, пряча лицо. Лоуренс сделал вид, что ничего не заметил. – Не знаю, как и благодарить вас, сэр, – проговорил Холлин сдавленным шепотом.
– Я обещал, что вы справитесь, смотрите же, не подведите меня. – Лоуренс пожал ему руку. – Отправляйтесь немедленно, винчестера ждут со дня на день. Карета, которая доставит вас в Четем, уже готова.
Ошеломленный Холлин взял дорожную сумку, которую наскоро собрали для него товарищи по команде, и Роланд повела его к запряженной карете. Сияющие механики обступили его, чтобы попрощаться, и конца этому не было видно. Лоуренс счел, что пора вмешаться.
– Джентльмены, ветер все еще дует с севера. Давайте снимем с Отчаянного часть брони на ночь, – сказал он и увел всех с собой.
Отчаянный, расставшись с Холлином, слегка загрустил.
– Я очень рад, что опекуном нового дракона будет он, а не Ренкин, но лучше бы его еще раньше назначили капитаном Левитаса. Может, Холлин не дал бы ему умереть.
– Нам не дано знать, что могло бы случиться, – сказал Лоуренс. – И я не уверен, что такая замена сделала бы Левитаса счастливым. Даже умирая, он хотел видеть одного только Ренкина, как ни странно это для нас.
Ночевал он снова рядом с Отчаянным, закутавшись в несколько одеял по случаю заморозков. Проснувшись на рассвете, он увидел, что голые верхушки деревьев гнутся на запад. Ветер задул со стороны Франции.
– Отчаянный, – тихо позвал Лоуренс. Дракон тут же поднял голову и понюхал воздух.
– Ветер переменился, – сказал он и уткнулся Лоуренсу в плечо.
Капитан позволил себе полежать еще пять минут, поглаживая нежную чешую драконьего носа.
– Ты ведь никогда не страдал по моей вине, правда?
– Никогда, Лоуренс, – очень тихо ответил Отчаянный.
Наземная команда прибежала сразу, как только Лоуренс позвонил в колокол. Снятую броню сложили здесь же на лугу, под брезентом, боевую сбрую оставили на Отчаянном. Пока его облачали в доспехи, Грэнби проверял портупеи у всего экипажа. Лоуренс, пройдя инспекцию наравне со всеми, перезарядил пистолеты и пристегнул шпагу.
По холодному белому небу скользили серые тучи. Приказа от командующего пока еще не было. Отчаянный по просьбе Лоуренса посадил его на плечо и встал на задние лапы. За деревьями виднелась темная полоса океана, в гавани покачивались суда. Холодный соленый ветер бил прямо в лицо.
– Спасибо, Отчаянный, – сказал капитан, и дракон опустил его вниз. – Будем поднимать экипаж на борт, мистер Грэнби.
Когда Отчаянный поднялся в воздух, наземная команда издала мощный клич, больше похожий на рев. По всему запаснику прокатилось эхо – это взлетали другие драконы. Максимус затмевал всех остальных своими гигантскими размерами и красно-золотым колером, Викториатус и Лили тоже выделялись среди желтых жнецов.
Флаг Лентона развевался на Обверсарии, золотой углокрылке. Чуть крупнее жнеца, Обверсария заняла место во главе эскадрильи. В скорости и грации движений она лишь ненамного уступала Отчаянному. Всем крупным драконам предписывалось действовать самостоятельно, и Отчаянный не должен был подстраиваться к общему ритму. Он выбрал себе позицию ближе к ведущей.
Встречный ветер уносил прочь все звуки. Лишь крылья Отчаянного хлопали, подобно тугим парусам, да поскрипывала тяжелая сбруя. Среди экипажа царило напряженное, неестественное молчание. Враг уже показался. Французские драконы на таком расстоянии выглядели как птичья стая – не то чайки, не то воробьи.
Шли они на большой высоте, примерно в девятистах футах над уровнем моря, куда не доставали даже самые длинные стволы перечниц. Внизу белели паруса в облаках дыма: эскадра Английского канала безуспешно палила в небо. Большинство кораблей разместилось у самого берега, хотя подходить к нему так близко с подветренной стороны было очень опасно. Если бы французам пришлось садиться у прибрежных утесов, они могли еще, пусть ненадолго, попасть под обстрел.
Мортиферус и Эксидиум со своими звеньями, летевшие от Трафальгара на бешеной скорости, все же никак не успевали домой до конца этой недели, и каждый авиатор в точности знал, какими силами располагает противник. Простые подсчеты с самого начала показывали, что на победу нечего и надеяться.
Видеть эти силы воочию было, однако, еще страшней. По воздуху двигалось двенадцать легких деревянных гондол, таких же, как на чертеже Ренкина. Каждую несли четыре дракона и четверо же охраняли. Лоуренс никогда не слышал о таком громадном воздушном войске – разве что в эпоху крестовых походов, когда драконы были мельче и добывать для них корм было легче.
Этой мыслью Лоуренс поделился с Грэнби – достаточно громко, чтобы экипаж его слышал:
– Долго такую кучу драконов не прокормить. Вряд ли он сможет предпринять вторую попытку.
Грэнби слегка оторопел, но не замедлил с ответом:
– Полностью с вами согласен. Не устроить ли нам небольшую разминку? До встречи, я думаю, осталось не менее получаса.
– Прекрасно. – Лоуренс поднялся на ноги. Надежная портупея, несмотря на ветер, позволила ему повернуться кругом. Авиаторы избегали его взгляда, но определенный эффект был налицо: спины распрямлялись, шепотки прекращались. Никто не хотел показывать своего страха при капитане.
– Мистер Джонс, будьте добры поменяться местами, – сказал Грэнби в рупор. Верховые и низовые, продрогшие на ветру, пришли в движение и немного согрелись. Идя в строю, они не могли провести настоящие стрельбы, но лейтенант Риггс проявил похвальную смекалку и приказал своей команде дать несколько холостых залпов. Пальцы Данна побелели от холода. Перезаряжая ружье, он выронил рожок с порохом, и Коллинс, перегнувшись далеко вниз, едва успел поймать пропажу за шнур.
Когда загремели выстрелы, Отчаянный оглянулся назад, но тут же без всяких напоминаний повернулся обратно. Он летел без усилий – такой темп он мог выдерживать чуть ли не целый день – и дышал почти не чаще обычного. Единственной помехой для него был избыток боевого задора: приближаясь к противнику, он сделал рывок, но одного прикосновения Лоуренса хватило, чтобы вернуть его в строй.
Французские защитники прикрывали транспорты движущейся стеной – крупные драконы вверху, более мелкие сплошной массой внизу. Лоуренс предполагал, что прорыв этой оборонительной линии даст англичанам некоторую надежду. Носильщики, в основном средневесы пешеры-райе, работали на пределе сил и вряд ли могли оказать серьезное сопротивление.
Но у британцев было всего двадцать три дракона против сорока с лишним французских бойцов, и четверть этого числа составляли сизари и винчестеры. Прорыв обороны представлялся делом почти невозможным, и любой дракон, пробившийся на ту сторону, был бы оторван от своих и вынужден действовать на свой страх и риск.
Лентон на Обверсарии поднял сигнал ближнего боя. Сердце Лоуренса забилось сильней – он знал, что это пройдет лишь после начала битвы.
– Выбери себе цель, Отчаянный, – сказал он в рупор. – Постарайся прорваться к любому из транспортов. – В этом драконьем скопище он доверял инстинкту Отчаянного больше, чем своему. Лоуренс был уверен, что Отчаянный разглядит малейшую брешь во французском строю, как только она появится.
Вместо ответа дракон пошел, как таран, на одну из крайних гондол. Трое французских защитников сомкнулись у него на пути, но он внезапно сложил крылья и ушел вниз. Французы устремились за ним. Отчаянный притормозил, пропустив их мимо себя, сделал несколько мощных взмахов и поднялся прямо к незащищенному брюху левого передового носильщика. Лоуренс видел, что этот дракон, мелкий пешер-райе, тащит свой груз через силу, хотя крыльями пока машет ровно.
– Бомбы готовь! – крикнул капитан.
Отчаянный пронесся мимо пешера-райе, разодрав ему бок, и бомбисты метнули свои снаряды на палубу транспорта. С пешера ответили ружейным огнем. Кто-то вскрикнул позади Лоуренса, и Коллинс обмяк в своей портупее. Его ружье упало в море, а миг спустя за ружьем последовало и тело: другой стрелок перерезал ремни убитого Коллинса.
На самом транспорте стрелков не имелось, но палуба у него была покатая, словно крыша. Три бомбы скатились с нее, извергая дым и не причинив никакого ущерба, две взорвались. Пешер от сотрясения сбился с ритма. Бледное, покрытое копотью, искаженное ужасом лицо глянуло на Лоуренса сквозь дыру в деревянной обшивке – и Отчаянный, заложив вираж, ушел прочь.
Откуда-то снизу падали черные капли крови. Лоуренс перегнулся посмотреть, но не обнаружил никакого ранения. Отчаянный тоже не жаловался.
– Грэнби, – позвал капитан, показывая на кровь.
– Это с когтей, чужая, – отозвался лейтенант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38