– Да, – тихо ответил Лоуренс. – Мы должны попытаться остановить их. Если они сядут, битву на суше можно считать проигранной.
Отчаянный поменял курс так, чтобы оказаться впереди летящего к берегу транспорта, и только тогда спросил:
– Мы ведь не сможем им помешать, правда, Лоуренс?
Передние наблюдатели слышали их разговор, и Лоуренс ответил не только Отчаянному, но и двум юным крыльманам:
– Полная победа вряд ли возможна, но кое-какую помощь Англии мы окажем. Если они будут высаживаться порознь и на менее выгодных позициях, ополчение, быть может, сумеет продержаться какое-то время.
Отчаянный кивнул, и Лоуренсу показалось, что тот разгадал не высказанную до конца правду. Битва проиграна, и эта их попытка имеет скорее символический смысл.
– И еще мы не должны бросать наших друзей, – сказал дракон. – Я думаю, именно это ты всегда называл долгом. Такой долг я могу понять.
– Да, – выговорил Лоуренс с пересохшим горлом. Они обогнали транспорты и оказались над сушей. Ополченцы внизу казались размытым красным пятном. Отчаянный развернулся, чтобы встретить первый транспорт лоб в лоб, и Лоуренс еще успел похлопать его по шее в знак молчаливого понимания.
Французские драконы, завидев впереди землю, воодушевились и прибавили скорости. Передними носильщиками были два пешера, примерно одинаковые по величине и совершенно целехонькие. Лоуренс предоставил Отчаянному решать, на которого напасть первым, и заново зарядил пистолеты.
Отчаянный висел в воздухе, растопырив крылья, точно хотел преградить пешерам дорогу. Тонкая серая паутинка его жабо встопорщилась и просвечивала на солнце. Он сделал вдох, и по всему его телу прошла медленная глубокая дрожь. Бока раздулись, грудная клетка, и без того массивная, выпятилась. Кожа натянулась так, что Лоуренс забеспокоился. Под ним, в могучих легких Отчаянного, перемещался и резонировал воздух.
Рокот нарастал, напоминая барабанную дробь. – «Отчаянный», – одними губами произнес Лоуренс, не в силах вымолвить что-то вслух. Отчаянный исторгал наружу накопленное дыхание. Он раскрыл пасть, и оттуда вырвался рев – не столько звук, сколько сокрушительная сила, от которой самый воздух перед ним поплыл и заколебался.
Когда дымка разошлась, Лоуренс не сразу понял то, что ему открылось. Транспорт разламывался, точно от бортового залпа, легкое дерево крошилось, люди и пушки горохом сыпались в прибой у подножья скал. Уши и челюсти болели, как от сильного удара по голове.
– Лоуренс, по-моему, у меня получилось. – Отчаянный, которого все еще сотрясала дрожь, был скорее поражен, чем обрадован.
Лоуренсу, разделявшему его чувства, до сих пор не повиновался язык.
Четверо драконов так и остались привязанными к разбитому транспорту. У левого переднего текла кровь из ноздрей, он задыхался и вскрикивал. Экипаж, спасая его, спешно отомкнул цепи. Пешер протянул еще четверть мили и сел позади французских рядов. Капитан и весь экипаж тут же спрыгнули наземь, раненый дракон свернулся клубком и принялся тереть морду лапами.
За спиной Лоуренса слышалось громовое «Ура!» британцев и пушечная пальба – это французы вели огонь по Отчаянному.
– Он могут достать нас, сэр, – спешно доложил Мартин.
Отчаянный, услышав это, ушел из-под обстрела и снова замер, паря над морем. Высадка приостановилась. Бойцовые драконы крутились на месте, не смея приблизиться, растерянные не меньше, чем Отчаянный с Лоуренсом. Но французские капитаны могли вскоре опомниться, предпринять совместную атаку против Отчаянного и сбить его. Брать их врасплох следовало прямо сейчас.
– Отчаянный, – сказал капитан, – спускайся и попробуй атаковать их снизу, на уровне скал. Мистер Тернер, предупредите наши корабли внизу выстрелом и дайте им сигнал «ближний бой». Думаю, они нас поймут.
– Ладно, попробую. – Отчаянный снизился и снова стал надуваться. Свой оглушительный выдох он послал в днище висящего над водой транспорта. Дистанция была больше, чем в прошлый раз, поэтому он разнес гондолу не до конца – но по корпусу побежали широкие трещины, и драконы-носильщики засуетились, боясь, что гондола развалится.
Прямо на них летел боевой клин – около шести тяжеловесов с гран-шевалье во главе. Отчаянный вильнул в сторону и по знаку Лоуренса снизился к самой воде, где ждали с полдюжины фрегатов и три линкора. Как только он пронесся мимо, грянули корабельные пушки, и французы заметались, уворачиваясь от картечи и ядер.
– Теперь быстро переходи к следующему, – скомандовал Лоуренс, но Отчаянный и без приказа знал, что нужно делать. Очередной транспорт, самый крупный из всех, несли четыре тяжелых дракона, на палубе реяли вымпелы с золотыми орлами.
– Это ведь его флаги, правда? – крикнул назад Отчаянный. – У них на борту Бонапарт?
– Скорее кто-то из его маршалов! – прокричал Лоуренс против ветра, хотя и его охватило волнение.
Защитники перестраивались в верхнем эшелоне, снова готовясь атаковать, но Отчаянный, опережая их, уже мчался к цели. Большой транспорт, построенный из более прочного дерева, тоже устоял и лишь треснул со звуком пистолетного выстрела. Щепки летели от него во все стороны.
Когда Отчаянный сделал второй заход, с двух сторон от него возникли внезапно Обверсария и Лили.
– Бейте их, бейте! Прочую сволочь оставьте нам! – проревел в рупор Лентон, и обе драконицы ринулись навстречу боевому звену.
На подбитом транспорте подняли новый сигнал. Несшие его драконы развернулись и полетели прочь. Все гондолы, сколько еще оставалось в воздухе, проделали тот же маневр и потянулись обратно, во Францию.

Эпилог
– Лоуренс, будьте милым, принесите вина. – Роланд упала на стул рядом с ним, ничуть не заботясь о сохранности своих юбок. – Двух танцев для меня более чем достаточно, больше я с места не поднимусь.
– Не хотите ли уйти прямо сейчас? Я с удовольствием провожу вас.
– По-вашему, я так неуклюжа, что в платье не в состоянии пройти и четверти мили? Скажите прямо, и я стукну вас по голове этим очаровательным ридикюлем, – засмеялась она. – Я не для того наряжалась, чтобы убегать в столь ранний час. Мы с Эксидиумом возвращаемся в Дувр через неделю, и одному Богу известно, когда мне еще доведется побывать на балу, к тому же устроенном в нашу честь.
– Я с вами, Лоуренс, – вызвался Чинери. – Раз тут кормят одними французскими финтифлюшками, надо хоть запасти их побольше.
– Слушайте, слушайте! – возгласил Беркли. – Тащите целое блюдо!
У столов их разделила толпа. Народу все прибывало: лондонское общество не уставало ликовать по поводу побед при Трафальгаре и Дувре, и авиаторы, дотоле презираемые, вдруг сделались героями дня. Все с улыбками расступались перед нашивками Лоуренса. Без особых трудов разжившись бокалом вина, он с сожалением отказался от мысли прихватить еще и сигару: было бы верхом невежливости наслаждаться ею при Роланд и Харкорт, лишенных такой возможности. Вместо сигары он взял второй бокал, полагая, что в желающих недостатка не будет.
Услышав свое имя, он вполне оправданно ограничился легким поклоном – ведь обе руки у него были заняты.
– Капитан Лоуренс! – Мисс Монтегю улыбалась ему гораздо приветливее, чем в доме его родителей, и была явно разочарована тем, что не может подать ему руку. – Очень рада видеть вас снова. Так много времени прошло с нашей встречи в Воллатон-холле! Как поживает наш славный Отчаянный? У меня чуть сердце не остановилось, когда я услышала о сражении. Я предчувствовала, что вы окажетесь в самой гуще – так и случилось.
– У него все хорошо, благодарю вас. – Лоуренс едва сдерживался: «наш славный Отчаянный» было явным перебором с ее стороны, но он не хотел быть грубым с дамой, которую встретил в родительском доме. Отец не поддался всеобщему поветрию любви к авиаторам: обидеть мисс Монтегю значило усугубить их размолвку и, возможно, еще больше осложнить положение матери.
– Могу я представить вас лорду Уинсдейлу? – Она повернулась к своему спутнику и очень тихо произнесла: – Это капитан Лоуренс – помните, сын лорда Эллендейла?
– Как же, как же! – Свой легкий кивок Уинсдейл, видимо, расценивал как величайшую милость. – Молодцом, Лоуренс. Достойны всемерных похвал. Мы все должны почитать себя счастливыми оттого, что вы сумели добыть для Англии такое животное.
– Вы слишком добры, Уинсдейл, – тем же тоном ответил Лоуренс. – Прошу меня извинить – не хочу, чтобы вино согрелось больше, чем следует.
Мисс Монтегю, кажется, рассердилась, но тут же прощебетала:
– О, разумеется. Быть может, вы увидитесь с мисс Гелмен и передадите ей привет от меня? Ах, я снова все перепутала. Она теперь миссис Уолви, и в Лондоне ее нет, ведь правда?
Эта злючка умудрилась что-то разнюхать, подумал Лоуренс.
– Да, сейчас они с мужем, кажется, путешествуют по озерному краю, – ответил он и поклонился, очень довольный, что новость не застала его врасплох.
Мать написала ему о помолвке Эдит вскоре после сражения, и он получил письмо еще в Дувре. «Надеюсь, это не слишком тебя огорчит, – говорилось в письме. – Я знаю, ты всегда восхищался ею, и сама находила ее очаровательной, но не могу одобрить решение, которое она приняла».
Лоуренс к этому времени уже оправился от удара, который получил прошедшей зимой. Он знал, что Эдит когда-нибудь станет женой другого, и мог с чистой совестью успокоить мать. Эдит, по чести, было не за что упрекнуть: их брак обернулся бы катастрофой для обеих сторон. Последние девять месяцев он не нашел бы времени даже подумать о ней. Лоуренс не видел причин, по которым Уолви не мог бы стать для Эдит превосходным мужем, и при встрече искренне пожелал бы ей счастья.
Но шпилька, которую подпустила мисс Монтегю, видимо, не прошла даром.
– Как вы долго, – сказала Роланд, взяв у него бокалы. – Вам кто-нибудь докучал? Не обращайте внимания, лучше прогуляйтесь и взгляните, как там Отчаянный. Это исправит вам настроение.
Ее идея пришлась по душе Лоуренсу.
– Так я, пожалуй, и сделаю, если вы меня извините.
– Проведайте заодно и Максимуса – вдруг он хочет добавки, – попросил Беркли.
– И Лили! – воскликнула Харкорт, но тут же спохватилась, боясь, что ее услышат за соседними столиками. Общество не могло знать, что сопровождающие авиаторов женщины – такие же капитаны, как и мужчины. Предполагалось, что это жены. Роланд со своим шрамом вызывала, правда, некоторое замешательство, но ей это было глубоко безразлично.
Лоуренс покинул своих веселых сотрапезников и вышел наружу. Старый запасник близ Лондона давно уже вошел в черту города. Теперь им пользовались только курьеры, но по случаю празднества на его северной окраине воздвигли большой павильон.
Музыкантов по просьбе авиаторов посадили в самом торце, чтобы и драконы могли послушать. Поначалу музыканты побаивались, но драконы оказались столь благодарной публикой, что их беспокойство совершенно прошло. Первая скрипка вовсе покинула зал и просвещала крылатых слушателей, исполняя отрывки из разных произведений.
Максимус и Лили внимали как зачарованные и задавали скрипачу множество вопросов, но Отчаянный, к удивлению Лоуренса, свернулся клубком отдельно от всех остальных и беседовал с кем-то, кого капитану не было видно.
Лоуренс подошел поближе и тихо окликнул Отчаянного. Человек обернулся, и Лоуренс с радостью узнал в нем сэра Эдварда Хоу.
– Счастлив вас видеть, сэр! – воскликнул он, пожимая руку ученому. – Я не слышал, что вы возвратились в Лондон, хотя специально наводил справки сразу, как мы прилетели.
– Новости застигли меня в Ирландии, я только-только приехал. – Лоуренс, услышав это, заметил, что сэр Эдвард одет по-дорожному и сапоги у него в пыли. – Надеюсь, вы не поставите мне в вину, что я, полагаясь на наше знакомство, не стал дожидаться формального приглашения. Мне хотелось поговорить с вами незамедлительно, но внутри такая давка, что я решил не разыскивать вас, а побыть с Отчаянным, пока вы не появитесь.
– Мне совестно, что мы доставили вам столько хлопот. Я сам стремился поговорить с вами с тех самых пор, как Отчаянный проявил такие способности. Думаю, известие о них и привело вас сюда. Он говорит, что всякий раз, издавая рев, испытывает такие же ощущения – вот и все. Мы не можем понять, как простой звук может произвести подобное действие, и никто из нас ни о чем похожем не слышал.
– Вы и не могли слышать. – Сэр Эдвард посмотрел на толпу драконов у павильона. – Быть может, поищем более уединенное место?
– Можно перелететь на мою лужайку, – предложил Отчаянный. – Я с удовольствием перенесу вас обоих. Минута – и мы там.
– Это пожалуй, будет лучше всего, если вы не против, – сказал сэр Эдвард. Отчаянный бережно обхватил их когтями и мгновение спустя поставил на пустую лужайку. – Извините, что порчу вам такой вечер, – добавил ученый.
– Уверяю вас, я только счастлив улизнуть оттуда на время.
Лоуренсу не терпелось услышать, что скажет сэр Эдвард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38