– Совсем не чувствую твоего запаха. Даже как-то заводит… Я моргнула, не в силах сказать ни слова.
– Спокойной ночи, Рэйчел. – Отступив, он опять разулыбался.
– Спокойной ночи, – прошептала я.
Он повернулся и открыл дверь. Морозный воздух отрезвил меня. Демонский шрам ни разу не шелохнулся, так все время и спал. Вот это, подумала я, и пугает. Что он может такое со мной сотворить, даже не прикасаясь к шраму. Да что же это со мной, черт возьми?
Кистен в последний раз улыбнулся мне с крыльца – ночной снегопад служил ему чудесной декорацией. Отвернувшись, он сошел по обледенелым ступенькам, под ногами у него хрустела соль.
В полном замешательстве я закрыла дверь и опустила засов, потом снова подняла – вспомнила, что Айви должна вернуться.
Обхватив себя руками, я направилась в спальню. В голове крутились слова Кистена о том, что люди сами определяют свою судьбу, позволяя вампирам их привязать. Что люди платят за экстаз вампирской страсти зависимостью в разной степени: могут быть просто едой, а могут – равными. Может, он врет? – подумала я. Врет, чтобы я разрешила ему себя привязать. Но потом в голову пришла еще более страшная мысль.
Что, если он не врет?
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Топая ботинками по коридору, я шла к двери следом за Айви. Она двигалась с бездумной грацией, высокая и хищная в своих элегантных кожаных штанах. Ну, это она пусть таскается по солнцеворотным распродажам в коже, а я предпочла джинсы и красный свитер. И все равно мы обе смотрелись отлично. Ходить по магазинам с Айви было забавно. К ней всегда начинали подбивать клинья, а отказ от предложений имел заманчивый привкус опасности, потому что привлекала она ну очень разных личностей.
– Мне надо вернуться к одиннадцати, – сказала она, отбрасывая назад длинные черные волосы, когда мы вышли в церковный зал. – У меня сегодня дело. Чью-то несовершеннолетнюю дочь заманили в вампирский притон, и мне надо ее вытащить.
– Помощь нужна? – спросила я, на ходу застегивая пальто и выше поддергивая сумку на плече.
Пикси толпились у витражного окна – там, где стекла посветлее, – и визжали на что-то снаружи. Айви жестко улыбнулась.
– Нет, это ненадолго.
Злобное предвкушение на ее овальном лице меня обеспокоило. От Пискари она вернулась в очень дурном настроении. Там явно все пошло не так, как ей хотелось, и похоже было, что за ее обиды поплатятся те, кто соблазнил девчонку. С вампирами, питавшимися на несовершеннолетних, Айви обходилась грубо. Кажется, кто-то праздники проведет на вытяжении.
Затрезвонил телефон, и мы с Айви застыли, глядя друг на друга.
– Я возьму, – сказала я. – Но если там не клиенты, пусть автоответчик разговаривает.
Она кивнула и пошла к двери.
– Я разогрею машину.
Вздохнув, я побежала обратно в жилую часть церкви. На третьем гудке включился автоответчик, тараторя вступительную запись. У меня лицо застыло. Сообщение наговорил Ник – я думала, это круто, сделать вид, будто у нас работает мужчина-секретарь. Хотя сейчас, когда наша реклама красовалась среди объявлений профессионалок другого сорта, это только добавляло неразберихи.
Я нахмурилась еще сильней, когда сообщение кончилось, а голос Ника остался.
– Привет, Рэйчел, – с сомнением сказал он. – Ты дома? Возьми трубку, если дома. Я… Я надеялся, что ты будешь дома. Сколько у вас сейчас, около шести?
Я заставила себя снять трубку. Он в другом часовом поясе?
– Привет, Ник.
– Рэйчел! – В голосе откровенно прозвучала радость, в резком контрасте с моим невыразительным тоном. – Хорошо. Здорово, что я тебя застал.
Застал. Угу.
– Как ты там поживаешь? – спросила я, стараясь говорить без сарказма. Я по-прежнему была уязвлена, обижена и растеряна.
Он сделал паузу. На заднем плане слышался плеск воды и шипение жаркого, доносился тонкий звон стаканов и чей-то разговор.
– О'кей, – сказал он. – Нормально. Прошлой ночью отлично выспался.
– Это здорово.
Какого черта ты не сказал, что мои упражнения с лей-линейной магией тебя будят? Мог бы и здесь отлично высыпаться.
– А ты как? – спросил он.
У меня челюсть заболела; я заставила себя разжать зубы. Мне плохо. Больно. Я не знаю, что думать. Не знаю, чего ты хочешь. Не таю, чего я хочу.
– Отлично, – ответила я, вспомнив Кистена. По крайней мере я знала, чего хочет он. – Все в порядке. – Горло сдавило до боли. – Может, мне забрать твою почту, или ты собираешься вернуться?
– Почту соседи заберут, но спасибо. На вопрос он не ответил.
– О'кей. Ты уже знаешь, вернешься ли ты к солнцестоянию, или мне твой билет отдать… кому-нибудь другому?
Я не собиралась делать там паузу. Просто так получилось. Понятно было, что Ник ее тоже отметил – по его молчанию. В рубке кричали чайки. Он на пляже, что ли? Он там сидит в баре a пляже, а я в мерзлой слякоти от черных заклятий уворачиваюсь?
– Отдай, наверное, – сказал он наконец, и мне показалось, будто меня под дых ударили. – Я не знаю, сколько еще здесь пробуду.
– Хорошо, – прошептала я.
– Я по тебе скучаю, Рэйчел, – сказал он, и я зажмурилась. Только не говори, пожалуйста, подумала я. Не надо! – Но мне уже здорово лучше. Я скоро вернусь.
Слово в слово то, что говорил Дженкс. Горло перехватило.
– Я по тебе тоже скучаю, – ответила я с новым чувством потери. Он промолчал, и через несколько секунд я заговорила сама: – Мы с Айви собрались по магазинам. Она уже в машине.
– А-а… – У него в голосе облегчение звучало, у гада. – Я тебя не буду задерживать. Поговорим позже.
Врун.
– Ладно. Пока.
– Я тебя люблю, Рэйчел, – шепнул он, но я повесила трубку, словно не услышала. Я уже не знала, что на это ответить. Совершенно несчастная, я убрала руку с телефона. Красный лак ногтей смотрелся слишком ярко на фоне черного пластика. Пальцы у меня дрожали, а голова болела.
– Зачем тогда убегать было, а не сказать, в чем дело? – спросила я у пустой комнаты.
Я нарочито медленно выдохнула, пытаясь снять напряжение. Мы идем с Айви по магазинам. Не стану я портить настроение мыслями о Нике. Он уехал и не вернется. Ему лучше, когда он со мной в разных часовых поясах, так с чего бы ему возвращаться?
Поддергивая сумку на плече, я пошла к двери. Пикси так и толпились мелкими группками у окна. Дженкса видно не было, чему я была рада. Если б он слышал мой разговор с Ником, он бы только и сказал: «Я же тебе говорил».
– Дженкс! Ты на судне за капитана остаешься! – крикнула я, открывая дверь, и на губы наползла улыбка – слабая, но на стоящая, – когда из стола донесся свирепый свист.
Айви уже сидела в машине. Я взглянула через улицу на дом Кизли, привлеченная детскими криками и собачьим лаем, и за медлила шаг. Во дворе стояла Кери в джинсах, которые я ей уже занесла, и в старом пальто Айви. Ярко-красные варежки и такая же шапочка почти горели на фоне снега. Вместе с шестью ребятишками возрастом от десяти до восемнадцати она катала снежные шары: в углу дворика Кизли уже целая снежная гора выросла. Во дворе по соседству еще четверо пацанов занимались тем же. Похоже, в скором времени здесь развернется снежная битва.
Я помахала Кери, потом Кизли – он стоял на крыльце, глядя на все с живейшим интересом, говорившим, что и он к ним присоединиться не прочь. Оба помахали мне в ответ, и у меня потеплело на душе. Хоть что-то хорошее я сделала.
Я нажала на ручку позаимствованного Айви «мерседеса» и скользнула внутрь. Вентилятор еще гнал холодный воздух: здоровый четырехдверный седан разогревается целую вечность. Я шала, что Айви не любит его водить, но мать другой машины ей не дала, а ездить по снежной каше на мотоцикле – это напрашиваться на травмы.
– Кто там звонил? – спросила Айви.
Я направила воздух в сторону от себя и пристегнулась. Водила Айви так, словно смерти не боялась… Впрочем, в ее случае поговорка оказывалась почти правдой.
– Никто.
Она понимающе на меня глянула.
– Ник?
Поджав губы, я удобней поставила сумку на коленях.
– Говорю же – никто.
Не глядя по сторонам, Айви отъехала от бордюра.
– Мне жаль, Рэйчел.
Слова прозвучали так искренне, что я вскинула голову:
– Ты же его терпеть не могла.
– Нуда, – сказала она нисколько не виновато. – Я его считала слишком скрытным и склонным к манипуляторству. Но тебе он нравился. Может… – Она поколебалась немного, на скуле играла мышца. – Может, он еще вернется. Он… он тебя и правда любит. – Она хмыкнула. – О Господи, ты меня заставила признать это вслух!
Я засмеялась:
– Ник не так уж плох…
Айви повернулась ко мне. Я глянула на грузовик, которому мы вот-вот должны были въехать в зад на светофоре, и уперлась рукой в приборную доску.
– Я сказала, что он тебя любит, но не говорила, что он тебе доверяет, – продолжила она, по-прежнему глядя на меня и плавно тормозя – так что мы остановились в шести дюймах от бампера грузовика.
У меня в груди похолодело.
– Ты думаешь, он мне не доверяет? – Рэйчел, – взмолилась она, по дюйму подавая вперед, когда свет сменился, а грузовик не тронулся с места. – Он уезжает из города, не сказав тебе ни слова. Он не говорит тебе, когда вернется обратно. Я не думаю, что между встал кто-то – между вами встало что-то. Ты его напугала до чертиков, и ему не хватает мужества это признать, понять и пережить.
Я промолчала, благо мы опять набрали скорость. Я не просто его напугала, я ему припадок устроила. Наверное, это было ужасно. Неудивительно, что он уехал. Ну вот, теперь я весь день буду казниться!
Айви крутанула руль и сменила ряд. Сзади засигналили, она глянула на водителя в зеркало. Под давлением ее взгляда машина понемногу отстала.
– Ты не будешь против, если мы к моим заедем ненадолго? Нам по пути.
– Конечно, нет. – Я сдержала вздох, когда она резко свернула направо перед носом грузовика, который мы только что обогнали. – Айви, у тебя, может, рефлексы быстрее молнии, но парень, который тот грузовик ведет, только что чуть ежа не родил.
Она фыркнула, увеличивая расстояние между нами и бампером машины впереди аж до целых двух футов.
Айви прилагала все усилия, чтобы нормально вести машину через самые загруженные районы Низин, и я понемногу перестала хвататься за сумку как за последнюю надежду. Мыв первый раз за неделю оказались вдвоем и без Дженкса, и ни одна не знала, что ему подарить на солнцеворот. Айви склонялась к отапливаемой собачьей конуре, которую она присмотрела в каком-то каталоге, – она на все была готова, только б выселить его вместе с его семейством из церкви. Я бы согласилась на сейф или почтовый ящик – его можно прикрыть ковриком и выдать за приставной столик к дивану.
Понемногу дворы вокруг становились больше, а деревья выше. Дома отступали все дальше от улиц, пока за вечнозеленой растительностью не стали видны одни только крыши. Мы были на самой окраине города, у самой реки. Вообще-то это было не совсем по дороге к торговому центру, но федеральное шоссе было недалеко, а там и куда угодно можно добраться.
Айви уверенно свернула на дорожку за воротами. Шины оставляли две черные полосы на свеженападавшем снегу. Я прилипла к окошку: родительский дом Айви я еще не видела. Машина остановилась перед старым трехэтажным зданием романтичного вида, белым с зелеными ставнями. Тут стояла еще красная двухместная машина, и снега на ней не было.
– Ты здесь выросла? – спросила я, выходя.
Две фамилии на почтовом ящике на миг меня озадачили, пока я не вспомнила, что живые вампиры в браке не меняют фамилии, чтобы сохранить преемственность кровных линий. Лини носила фамилию Тамвуд, а ее сестра – Рэндел.
Айви хлопнула дверцей и бросила ключи в черную сумочку.
– Ага.
Она оглядела со вкусом развешенные, не слишком многочисленные праздничные фонарики. Уже темнело. До заката осыпалось не больше часа, и я надеялась, что мы уедем раньше. Я не горела желанием встретиться с мамочкой Айви.
– Заходи, – сказала она, топая по чисто выметенным ступенькам. Я прошла за ней следом на крытое крыльцо. Она открыла дверь, крикнула:
– Эй, я пришла!
Я улыбнулась, задержавшись стряхнуть снег с ботинок. Нравилось мне слышать ее голос, когда он такой спокойный. Войди, я закрыла дверь и принюхалась. Гвоздика и корица – кто-то что-то пек.
Широкий входной коридор в нежных бело-кремовых тонах отделан был лакированным деревом. Настолько же строго и элегантно, насколько в нашей гостиной тепло и уютно. Перила лестницы украшал изящный узор свилеватой кедровой древесины. Было тепло, и я расстегнула пальто и сунула перчатки в карманы.
– Там машина Эрики стоит. Наверное, она в кухне, – сказала Айви, бросая сумочку на столик у двери – настолько густо Покрытый лаком, что казался сделанным из черного пластика.
Сняв пальто, она перебросила его через руку и пошла в боль-Шую арку налево. Кто-то шел по лестнице, и она остановилась, Взглянула вверх – и лицо ее изменилось в одно мгновение. Я тлько секунду спустя поняла, что на нем отразилось счастье. Я посмотрела туда же: по ступенькам спускалась молодая женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70