– Читай газеты. А у меня времени нет, – сказала я, подтягиваясь вперед.
И дернулась, когда в двух футах передо мной свалился булыжник размером с автомобиль. Задрожала земля, каменные осколки ужалили меня в лицо. Я уставилась на демона, а Тритон, глядя на камень и улыбаясь, с невинным и довольным видом перехватил свой посох. У меня раскалывалась голова. Ладно, может, немного времени у меня есть. – Ладно. Ли умеет разжигать демонскую магию, – сказала я, не видя причин не говорить, раз есть такая возможность.
Черные глаза Тритона округлились.
– Уже? – спросил он. Потом его лицо затуманилось – от злости не на меня, а на себя. Я ожидала, что он сдвинет камень – он не стал. Сделав глубокий вдох, я стала обходить Тритона, поскольку демон будто забыл, что я здесь. Ощущение опасности от его тощей фигуры нарастало, накапливалось, сворачивая мои внутренности в тугой ком, вызывая мурашки на коже. У меня создалось впечатление, что жива я еще лишь из-за испытываемого демоном любопытства, и ни из-за чего другого.
Надеясь, что Тритон обо мне забудет, я карабкалась вперед, не обращая внимания на боль в лодыжке. Оскользнулась, зашипела сквозь зубы, напоровшись рукой на камень. Боль ударила по руке вверх. Валун был прямо передо мной, и я собралась, подтянула под себя колени. Лодыжку жгло огнем, но я встала на ноги, хватаясь для равновесия за камень.
С легким движением воздуха Тритон оказался рядом со мной.
– Хочешь ли ты жить вечно?
От этого вопроса у меня опять мурашки пошли по коже. Явно интерес Тритона возрастал, а не убывал.
– Нет, – ответила я шепотом.
Расставив руки, я поковыляла от камня прочь.
– И мне не хотелось, пока не случилось попробовать.
Посох красного дерева постукивал по земле – Тритон двигался со мной рядом. Черные глаза жили жутковатой жизнью, я таких живых глаз ни у кого не видела. Меня стала пробирать дрожь – что-то не то творилось с Тритоном, что-то очень неправильное. Я не могла точно сказать, что именно, пока не поняла: в тот миг, когда я отвлекалась от него, я не могла вспомнить, как этот демон выглядит. Помнила только глаза.
– Я знаю то, чего не знает Алгалиарепт, – сказал Тритон. – Я вспомнил. Ты любишь тайны. И ты умеешь их хранить. Я все про тебя знаю, ты сама себя боишься.
Я стиснула зубы – лодыжку дернуло болью, когда я поскользнулась на очередном камне. Линия была передо мной, я ее уже чуяла. Солнце уходило за горизонт, скрылось уже наполовину.
От момента прикосновения к земле до полного захода должно пройти семь минут. Три с половиной мне осталось. Я слышала вокруг дыхание собирающихся мелких демонов. Господи, помоги мне найти выход!
– И тебе следует себя бояться, – продолжал Тритон. – Хочешь знать почему?
Я подняла голову. Тритон отчаянно скучал и искал развлечения. Но я не хотела быть ему интересной.
– Нет, – прошептала я, пугаясь еще сильнее.
Злобная ухмылка искривила лицо демона, и эмоции сменялись на его лице с быстротой вампира, наевшегося «бримстона».
– Думаю, расскажу я Алгалиарепту одну шуточку. И когда он порвет на части этого колдуна в ярости на свою потерю, я предложу ему поменяться на твою метку, и должна ты будешь мне.
Меня затрясло, я не могла унять дрожь в руках.
– Ты этого не можешь.
– Могу. И мог бы. – Тритон небрежно повертел посохом, откинув какой-то камень, который улетел в темноту. Раздался вопль, будто ушибли кота, и шорох скользящего щебня. – И тогда у тебя будут две моих метки, – сказал демон сам себе, – потому что ты не сообразишь, как перемещаться по линиям, и тебе придется покупать выход отсюда. Покупать у меня.
Раздался возмущенный вопль зрителей за камнями, быстро подавленный.
Я в ужасе резко остановилась, чуя линию прямо перед собой.
– Ты хочешь выжить, – с нажимом произнес Тритон очень низким голосом. – Ты для этого на все пойдешь. На все.
– Нет, – прошептала я в ужасе, потому что Тритон был прав. – Я видела, как Ли это сделал. Я тоже смогу.
Блеснули черные глаза, Тритон упер посох в землю.
– Ты не найдешь выхода. Ты не веришь – еще не веришь. Тебе придется заключать сделку… со мной.
В испуге я встала на неверные ноги, и следующим шагом вошла в линию, ощутив ее как поток, теплый и щедрый, заполняющий меня. Почти задыхаясь, я пошатнулась, видя, как приближаются горящие жадностью и злобой глаза. У меня все болело. Я хотела убраться отсюда. Мощь линии гудела во мне, умиротворяющая, утешительная. Ничего нет лучше дома родного.
Тритон смотрел насмешливо, презрительно, в черных глазах остались одни зрачки.
– Не сможешь.
– Смогу, – сказала я.
Перед глазами потемнело, я чуть не потеряла сознание. Из глубочайшей тьмы блеснули зеленые глаза. Близко. Очень близко. Сила линии пела во мне. Ничего нет лучше дома родного, ничего нет лучше дома родного, ничего нет лучше дома родного, думала я отчаянно, втягивая в себя энергию, накапливая ее в голове. Я переместилась по линиям вместе с Ли. Я видела, как он это делает. Ему только нужно было подумать, где он хочет оказаться. А я хотела оказаться дома. Отчего же оно не получается?
У меня затряслись колени – первая темная тень вышла из тьмы, нереально тонкая, медленная, нерешительная. Тритон поглядел на нее, потом медленно обернулся ко мне, приподняв бровь:
– Одна услуга, и я отправлю тебя домой. Бог мой, только не это снова!
– Оставь меня в покое! – крикнула я, чувствуя, как царапают ладонь острые края камня, который я запустила в приближающуюся тень и сама чуть не упала. С резким вдохом, похожим на всхлип, я удержала равновесие. Мелкий демон пригнулся, потом выпрямился. За ним вспыхнуло еще несколько пар глаз.
Я вздрогнула – Тритон неожиданно оказался передо мной. Свет погас. Черные глаза били в меня, вкапывались в мою душу, сжимали ее, пока не выдавили пузырь страха.
– Ты не сможешь этого сделать. Нет времени учиться, – сказал Тритон, и я задрожала.
Вот она, сила, неукрощенная и клубящаяся. Душа Тритона была так черна, что ее почти не было видно. Я чувствовала, как давит на меня его аура, пытается проникнуть в мою всей силой его воли. Он мог подчинить меня, если бы хотел. Я ничего не стоила, моя воля ничего не стоила.
– Одолжись у меня – или умри жалкой кучей невыполненных обещаний, – сказал Тритон. – Но я не смогу отправить тебя по линиям по хрупкой связи, что зовется домом. Дом тебе не поможет. Подумай об Айви. Ты ее любишь больше, чем эту проклятую церковь, – произнес демон, и эта честность была мучительней любой физической боли.
С выкриком высоких злых голосов тени кучей бросились вперед.
– Айви! – крикнула я, принимая сделку и волей устремляясь к Айви: запах ее пота во время наших тренировок, вкус ее печений с «бримстоном», звук ее шагов, ее приподнятые брови, когда она старается сдержать смех.
Я отшатнулась, когда черная суть Тритона вдруг оказалась у меня в голове.
Сколько ошибок можно пережить за одну жизнь? – хрустальным звоном прозвучало у меня в мозгу, но чья это была мысль – я не знала.
Тритон выдавил воздух у меня из легких, мой разум рассыпался. Я была везде и нигде. Идеальное отстранение, свойственное линии, овладело мною, и я существовала сейчас на всех линиях континента.
Айви! Я запаниковала, но снова вспомнила ее, зацепилась за ее неукротимую волю, за трагедию ее желаний. Айви, я хочу к тебе!
С дикой, ревнивой мыслью Тритон снова резко собрал мою душу воедино. Меня сотряс громкий хлопок, я задохнулась и закрыла уши руками, рухнула вперед, и локти с коленями ударились о серые плиты. Вокруг завопили, я услышала грохот разрушаемого металла. Летали какие-то бумаги, кто-то кричал, чтобы вызвали ОВ.
– Рэйчел! – крикнула Айви.
Я выглянула из-под упавших волос. Это было что-то вроде коридора больницы. Айви сидела на оранжевом пластиковом стуле, с покрасневшими глазами и пятнами на щеках, и на лице ее было изумление. Рядом с ней стоял Дэвид, в истрепанном и перемазанном костюме, на груди и на руках – кровь Кистена. Звонил телефон, никто не брал трубку.
– Привет, – сказала я, чувствуя, как дрожат и подкашиваются руки. – Может, меня кто-нибудь тут примет? Что-то мне не слишком хорошо.
Айви вскочила, протягивая руки, я упала вперед, щекой на плитки. Последнее, что я помню – ее рука поймала мою.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
– Иду-у! – крикнула я, ускоряя шаги через сумеречное святилище к двери, и мои зимние ботинки топали, оставляя за собой снежные контурные отпечатки. Снова загудел большой обеденный колокол, привешенный вместо дверного колокольчика, и я побежала. – Иду, иду! Только не звоните больше, Бога ради, а то сейчас соседи О В вызовут!
Звон еще висел в воздухе, когда я дотянулась до ручки, шурша нейлоном куртки. У меня нос замерз и пальцы застыли – не успели согреться в тепле церкви.
– Дэвид! – воскликнула я, увидев его на слабо освещенном крыльце.
– Привет, Рэйчел, – ответил он, уютно-привлекательный в очках, в длинном пальто, с густой щетиной и в ковбойской шляпе, припорошенной снегом. Образ дополняла бутылка вина у него в руке.
Рядом с ним стоял мужчина несколько постарше, повыше Дэвида, в кожаной куртке и в джинсах. Я вопросительно посмотрела на его слегка морщинистое, но симпатичное лицо. Из-под шляпы выбивалась белоснежная прядь тонких волос. В руках он держал ветку – несомненно, символическое приношение для солнцеворотного костра на заднем дворе, и я поняла, что он колдун. Прежний партнер Дэвида?
У них за спиной медленно поплыл лимузин, но я предположила, что они приехали на четырехдверном автомобильчике – он как раз перед этим лимузином стоял.
– Рэйчел, – начал Дэвид, и я снова посмотрела на них. – Это Говард, мой бывший партнер.
– Очень приятно, Говард, – сказала я, протягивая руку.
– И мне тоже, – ответил он, улыбаясь и стягивая перчатку, чтобы протянуть мне слегка морщинистую и веснушчатую руку. – Дэвил мне все о вас рассказал, и я напросился в гости. Надеюсь, вы не возражаете?
– Совершенно не возражаю, – ответила я искренне. – Чем больше народу, тем веселее.
Говард встряхнул мою руку три раза вверх-вниз, только потом отпустил.
– Я должен был прийти, – сказал он, блестя зелеными глазами. – Возможность увидеть женщину, которая может обогнать Дэвида на пробежке и при этом приноровиться к стилю его работы, встречается не каждый день. Вы отлично разобрались с Саладаном.
Голос у него был глубже, чем я ожидала, и чувство, что меня оценивают, усилилось.
– Спасибо, – сказала я, слегка смутившись, и отодвинулась от дверей, приглашая их внутрь. – Мы все собрались у огня, заходите. Проще пройти через церковь, чем пробираться окольным путем через сад.
Говард вошел, пахнув красным деревом, пока Дэвид отряхивал ботинки от снега. Колдун остановился, поглядел вверх, на новую вывеску.
– Хорошая штука, – сказал он. – Только что повесили?
– Ага. – Успокаиваясь, я выглянула и тоже посмотрела вверх. Там над дверью на болтах закреплена была медная пластина с глубокой гравировкой. С нею вместе установили освещение, и сейчас над ней светилась лампочка. – Подарок на солнцестояние для Айви и Дженкса.
Дэвид одобрительно и с пониманием хмыкнул. Я снова перевела взгляд с него на вывеску.
ВАМПИРСКИЕ ЧАРЫ, ЛТД: ТАМВУД, ДЖЕНКС И МОРГАН
Вывеска мне нравилась, и я не жалела, что доплатила за срочность. У Айви глаза вылезли почти на лоб, когда я вытащила ее днем на крыльцо, чтобы показать вывеску. Мне даже показалось, что она готова заплакать. Я ее обняла прямо на крыльце, и видно было, что она тоже меня обняла бы, но боится быть неверно понятой. Но она же, черт побери, мой друг. И я могу ее обнять, если мне хочется.
– Надеюсь, это поможет прекратить слухи о моей смерти, – сказала я, подталкивая его войти. – В газете не замедлили напечатать некролог, но раз я не вамп, то они в разделе воскрешений меня не упомянут – только в виде платного объявления.
– Подумать только, – сказал Дэвид, и в его голосе был слышен скрытый смех. Я посмотрела на него без юмора, а он топнул последний раз, отряхивая снег, и вошел. – Для мертвой ты отлично выглядишь.
– Спасибо.
– Волосы у тебя почти как были. А все остальное?
Я закрыла дверь, польщенная нотками искренней заботы в его голосе. Говард стоял посреди нашего святилища, глядя то на рояль Айви, то на мой стол.
– Вроде бы в порядке. Было истощение сил, но проходит. А волосы? – Я заправила прядь каштаново-рыжйх волос за ухо и под вязаную шапочку, которую мне мама сегодня подарила. – На упаковке было написано, что краска выдерживает пятикратное мытье головы, – сказала я мрачно. – Вот, жду.
Несколько помрачнев от напоминания о волосах, я провела всех в кухню. На самом деле волосы – это была наименьшая из всех моих забот. Вчера я у себя на левой ноге нашла знакомый шрам в виде перечеркнутого круга: Тритонова претензия на ответную услугу. Я задолжала двум демонам, но зато я жива. И при этом – ничей не фамилиар. Тем более что найти метку на ноге – это куда приятнее, чем проснуться утром с большим «Т» на лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70