– Твой волк сдался, и если ты мне не подчинишься, нам еще полрайона идти, пока я тебя дотащу до лей-линии.
Хромая, я тащилась за Алом, уже не чувствуя замерзших ног в носках. Рука Ала держала меня за запястье крепче железа. Тень его тянулась за нами туда, где тяжело дышал Дэвид, тряся головой и пытаясь прояснить мысли. Я ничего не могла сделать, ничего не почувствовала, когда губы Дэвида поехали назад, открывая зубы, и он молча бросился. Оцепенелая и безразличная, я смотрела на него будто со стороны. А вот Ал очень даже заметил его присутствие.
– Celerofervefaco! – воскликнул он злобно, и я вскрикнула, когда это проклятие прожгло меня.
Сила магии Ала взорвалась из его протянутой руки и ударила Дэвида. В мгновение ока снег под волком растаял, и он завертелся на черном круге мостовой. Я заорала от боли, поймала собственный крик, придушила его, и он сдох воем баньши.
– Не надо, прошу, – шепнула я.
Стекающая слюна протаяла кружочек на снегу. Я смотрела на его грязную белизну, будто на свою душу: исковерканную и изгвазданную, платящую за черную магию Ала. Я не могла думать, боль жгла меня, становясь уже привычной мукой.
Я подняла мутные глаза на испуганных людей. Вся округа смотрела из дверей и окон – наверное, я создавала сенсацию. Резкий стук двери привлек мое внимание к дому, который мы миновали – в углу двора возвышался изящный снежный замок с башенками и бастионами. Из открытой двери падал свет на утрамбованную поверхность, доходя почти до нас с Алом. Я затаила дыхание, увидев на пороге Кери с распятием Айви на груди. Пышная белая ночная рубашка закрывала ее до пят, распущенные волосы доходили до пояса. Она просто окаменела от злости.
– Ты! – крикнула она, и голос ее зазвенел над снегом.
Сзади кто-то предостерегающе пискнул, и я ощутила тягу. Знанием Ала я инстинктивно поняла, что Кери поставила вокруг нас с Алом круг. У меня вырвался бесполезный всхлип, но я вцепилась в это ощущение, как дворняга в мусорный бак: оно шло не от Ала. Эмоция самого демона – досада – легко угадывалась под моим угнетенным состоянием, и она вырвалась наверх, накрыла все, что я до сих пор чувствовала. От Ала я знала, что круг бесполезен. Можно поставить круг, не рисуя, но только начерченные круги достаточно сильны, чтобы удержать в себе демона.
Ал даже не дал себе труда замедлить шаг, затаскивая меня в этот слой безвременья.
Я с резким шипением сделала вдох – это в меня текла сила, которую Кери вложила в круг. Меня накрыло новой волной огня, я вскрикнула. Сила бежала от точки, которая первая коснулась круга, бежала жидкостью, обволакивая меня; боль искала во мне центр. Нашла, и я снова вскрикнула, выворачиваясь из хватки Ала, потому что сила уперлась в мое ци, переполненное и готовое взорваться. Безвременье отскочило, прожигая во мне путь в единственное место, где силой могло отвоевать себе пространство: в голову. Рано или поздно его станет слишком много, и я сойду с ума.
Я вцепилась в себя руками, грубая поверхность дороги царапала мне бедро и плечо, я билась в судорогах. Постепенно боль стала выносимой, я смогла перестать вопить. Последний вопль вырвался из меня таким стоном, что собаки замолчали. Боже мой, я умираю, умираю изнутри.
– Пожалуйста! – взмолилась я, обращаясь к Кери, зная, что она не слышит. – Не делай так больше.
Ал вздернул меня на ноги.
– Ты превосходный фамилиар, – похвалил он меня. – Я тобой горжусь. Ты опять смогла перестать вопить. Кажется, я тебе сделаю чашку чая, когда придем домой, и даже дам подремать перед тем, как похвастаться тобой друзьям.
– Нет, – шепнула я, и Ал хохотнул в ответ на мое упорство еще раньше, чем я успела произнести слово. Я не могла ни одной мысли подумать, чтобы он не знал ее до того. Теперь я поняла, почему Кери заглушила в себе эмоции. Лучше их не иметь, чем делить с Алом.
– Погоди, – сказала Кери, и ее голос прозвенел над снегом.
Она сбежала с крыльца, перепрыгнула через цепь-изгородь во двор перед нами.
Я обмякла в руках Ала, когда он остановился на нее посмотреть. Голос ее пролетел надо мной, успокаивая и кожу, и разум. Глаза у меня потеплели при этом намеке на избавление от боли, и я чуть не всхлипнула от облегчения. Она казалась богиней, она несла избавление от боли.
– Кери, – с нежностью сказал Ал, вполглаза приглядывая за Дэвидом, кружащим вокруг нас с вздыбленной шерстью на загривке и пугающей яростью в глазах. – Ты отлично выглядишь, любимая. – Он перевел глаза на снежный замок у нее за спиной: – Тоскуешь по родине?
– Меня зовут Керидвен Мерриам Дульчиэйт, – сказала она командным голосом, будто плетью хлестнула. – Я не твой фамилиар. У меня есть душа. Отнесись к этому с должным уважением.
Ал насмешливо фыркнул: – Кажется, ты нашла свое «я». И каково тебе снова стареть?
Я увидела, как она застыла. Потом подошла к нам, и я увидела в ее глазах чувство вины.
– Я больше не боюсь стареть, – сказала она тихо, и я подумала: неужели обещанием вечной молодости Ал заманил ее в свои фамилиары? – Так устроен мир. Отпусти Рэйчел Мариану Морган.
Ал задрал голову и захохотал, показывая небу частые ровные зубы.
– Она моя. А ты хорошо выглядишь. Не хочешь вернуться обратно? Вы были бы сестрами. Правда, отлично было бы.
Она дернула ртом:
– У нее есть душа. Ты ее не заставишь.
Я висела в хватке Ала, тяжело дыша. Если он дотащит меня до линии, будет все равно, есть у меня душа или нет.
– Заставлю, – сказал Ал непререкаемой интонацией.
Он нахмурил лоб и глянул на Дэвида. Тот бежал вокруг нас по широкой дуге, пытаясь создать следами физический круг, которым можно было бы привязать Ала. Демон прищурился.
– Detrudo, – сказал он, взмахнув рукой.
Я ахнула и дернулась от выскочившей из меня на помощь Алу нити безвременья. Запрокинув голову, я задавила тот жуткий звук, который готов был вылететь из моего сорванного горла. Сумела промолчать, пока энергия лилась из меня, но все мои усилия оказались тщетными, когда волна безвременья хлынула из линии, чтобы заменить растраченное Алом. Снова огнем обожгло центр, перелилось, обдавая кожу пламенем, и наконец огонь скопился у меня в мыслях, и думать я не могла – во мне осталась только боль, я горела. Сама моя душа, мысли – все горело.
Оглушенная, я свалилась коленями на тротуар, и боль от удара прошла почти незамеченной за вырвавшимся из меня криком страдания. Глаза у меня распахнулись, и Кери съежилась, стоя за нами босая в снегу. Та же боль отразилась в ее глазах, и я держалась за них, обретя мир в их зеленых глубинах. Она это прошла и выжила. И я могу выжить. И выживу. Боже, помоги мне выжить!
Ал засмеялся, ощутив мою решимость.
– Молодец, – похвалил он. – Я одобряю твои старания не кричать. И у тебя получится. Твой бог тебе не поможет, но все равно, зови его. Рад буду с ним познакомиться.
Я сделала вдох – трудный, прерывистый. Дэвид дрожал лужицей шелкового меха чуть дальше, чем был до того. Когда чары ударили в него, я оглохла от собственного крика и не видела, как его отшвырнуло в сторону. Кери подошла к нему, когда он поднялся, взяла его обеими руками за морду и заглянула в глаза. Она рядом с ним казалась крошечной, а его абсолютная чернота смотрелась опасной и почему-то правильной рядом с ее хрупкой фигуркой, одетой в белое.
– Положись на меня, – шепнула она, бесстрашно глядя ему в глаза, и Дэвид насторожил уши.
Отпустив его морду, она пробежала вперед, туда, где остановились следы Дэвида. Кизли встретил ее, подойдя справа от меня. Застегивая на ходу толстое пальто, он взял ее руку, пробормотал: «Действуй», отпустил руку, и они оба шагнули назад.
Мне хотелось заплакать, но не было сил. Они не могли мне помочь. Я восхищалась уверенностью Кери, ее гордой и бесстрастной осанкой, но это все было бесполезно. С тем же успехом я могла сейчас умереть.
– Демон, – сказала она, и голос прозвучал как удар колокола. – Я связываю тебя.
Ал дернулся от распустившегося над нами дымно-синего покрывала безвременья, и рожа у него покраснела.
– Esscortum obscenus mpurua! – крикнул он, отпуская меня. Я осталась, где стояла, зная, что он не отпустил бы меня, если бы я могла сбежать, – Как ты смеешь использовать против меня мои же уроки!
Тяжело дыша, я подняла голову, только теперь поняв, почему она коснулась Дэвида, а потом Кизли. Дэвид начал круг, Кери провела его вторую часть, Кизли – третью. Они дали ей разрешение связать эти части воедино. Круг был поставлен, демон пойман. Я смотрела, как он бегает по краю пузыря, смотрела на торжествующую Кери и думала, что с него станется просто убить меня ей назло.
– Moechaputda! – крикнул он, колотя кулаками в разделяющую их стену. – Кери, я снова вырву у тебя душу, клянусь, вырву!
– Etde, – ответила она, задрав маленький подбородок и блестя глазами, – acervus excerementum . Можешь отсюда прыгнуть к линии. Уходи сейчас, пока еще солнце не взошло, и все пойдем спать.
Алгалиарепт медленно вдохнул, и я задрожала от сдержанной ярости этого вдоха.
– Нет, – сказал он. – Я сейчас открою Рэйчел новые горизонты, и ты будешь слушать ее крики, когда она узнает полную мощь того, что я требую.
Он может еще больше вытянуть через меня? – подумала я, чувствуя, как сжимаются легкие, будто я утратила волю к дыханию. Может быть еще хуже?!
Уверенность Кери пошатнулась.
– Нет, – сказала она. – Она не умеет накапливать силу, как надо. Еще чуть, и ее разум сломается. Она сойдет с ума раньше, чем ты ее научишь тебе чай заваривать.
– А не нужен здравый рассудок, чтобы заварить чай или тост с одной стороны прожарить, – проворчал он, схватил меня за руку и поставил на ноги. Я не сопротивлялась.
Кери покачала головой, стоя в снегу босиком, как на лугу летом.
– Это мелочно. Ты ее упустил, она тебя перехитрила. Не умеешь ты проигрывать.
Ал ущипнул меня за плечо, и я скрипнула зубами, чтобы не орать громко. Это всего лишь боль, ничего даже сравнимого с постоянным горением безвременья, которое он меня заставлял для него держать.
– Проигрывать?! – взревел он, и из тени ему ответили испуганные крики притаившихся людей. – Не сможет она вечно прятаться на освященной земле. А если попробует, я найду способ использовать ее с той стороны линий.
Кери глянула на Дэвида, и я закрыла глаза в отчаянии. Она думает, что он найдет способ. Помоги мне тогда Боже. Моя игра за спасение собственной души катится к проигрышу.
– Изыди, – сказала она, переводя взгляд с Дэвида на него. – Вернись в безвременье и оставь в покое Рэйчел Мариану Морган. Никто здесь тебя не звал.
– Тебе не изгнать меня, Кери! – взбесился он, дергая меня так, что я на него свалилась. – Она, мой фамилиар, призывает меня, когда черпает из линии. Разорви этот круг и дай мне забрать ее, ибо это мое право.
Кери пораженно выдохнула:
– Рэйчел! Он признал, что вызвала его ты. Изгони его! У меня глаза раскрылись в изумлении.
– Нет! – крикнул Алгалиарепт, посылая в меня поток безвременья. Я чуть не потеряла сознание; волны боли омывали меня, нарастали, пока не осталось только страдание. Но я набрала воздуху, чувствуя вонь собственной сожженной души.
– Алгалиарепт! – прокашляла я хрипло. – Вернись в безвременье.
– Ах ты сучка! – рявкнул он, ударив меня наотмашь. Сила удара подняла меня и бросила на круг Кери. Я рухнула бесформенной кучей, лишившись способности мыслить. Голова болела, горло саднило. Снег подо мной был холоден, я зарылась в него горящим лицом.
– Изыди, изыди сейчас же! – шепнула я. Оглушающая энергия безвременья, гудевшая у меня в мозгу, исчезла мгновенно, я застонала от образовавшейся пустоты. Сердце ударило раз, другой, остановилось и забилось снова. Единственное, что я могла – это дышать, и в голове тоже была пустота, наполненная теперь только моими мыслями. А огня не было. Не было.
– Вытащи ее из снега, – озабоченно сказала Кери.
Голос ее проникал в меня ледяной водой. Я попыталась открыть глаза – не вышло. Кто-то поднял меня на руки, я ощутила тепло тела. Это Кизли, решил какой-то уголок моего сознания, когда донесся запах красного дерева и дешевого кофе. Я уронила голову на плечо колдуна, подбородок прижался к груди. Прохладные ручки легли мне на лоб, Кери пела мне что-то, и я почувствовала, что меня несут.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– Боже мой, – прошептала я, чувствуя, как хриплые слова обдирают воспаленное горло. И ощущаются и звучат, как гравий в жестяном сите. – Не очень-то мне хорошо.
Холодная рука Кери коснулась моей щеки.
– Неудивительно, – сказала она с иронией. – Не открывай глаза. Я тебе компресс сменю.
Рядом со мной слышалось тихое дыхание двоих людей и очень большой собаки. Я смутно помнила, как меня вносили, и я почти теряла сознание, но так и не получилось, как я ни старалась. По запаху духов я поняла, что Кизли отнес меня в мою комнату, да и подушка под головой ощущалась знакомо и уютно. Тяжелый плед, который у меня лежит в ногах кровати, был заботливо под меня подоткнут. Значит, я жива осталась. Смотри ты.
Кери сняла с меня мокрую тряпку, и я, вопреки ее предупреждению, приоткрыла веки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Хромая, я тащилась за Алом, уже не чувствуя замерзших ног в носках. Рука Ала держала меня за запястье крепче железа. Тень его тянулась за нами туда, где тяжело дышал Дэвид, тряся головой и пытаясь прояснить мысли. Я ничего не могла сделать, ничего не почувствовала, когда губы Дэвида поехали назад, открывая зубы, и он молча бросился. Оцепенелая и безразличная, я смотрела на него будто со стороны. А вот Ал очень даже заметил его присутствие.
– Celerofervefaco! – воскликнул он злобно, и я вскрикнула, когда это проклятие прожгло меня.
Сила магии Ала взорвалась из его протянутой руки и ударила Дэвида. В мгновение ока снег под волком растаял, и он завертелся на черном круге мостовой. Я заорала от боли, поймала собственный крик, придушила его, и он сдох воем баньши.
– Не надо, прошу, – шепнула я.
Стекающая слюна протаяла кружочек на снегу. Я смотрела на его грязную белизну, будто на свою душу: исковерканную и изгвазданную, платящую за черную магию Ала. Я не могла думать, боль жгла меня, становясь уже привычной мукой.
Я подняла мутные глаза на испуганных людей. Вся округа смотрела из дверей и окон – наверное, я создавала сенсацию. Резкий стук двери привлек мое внимание к дому, который мы миновали – в углу двора возвышался изящный снежный замок с башенками и бастионами. Из открытой двери падал свет на утрамбованную поверхность, доходя почти до нас с Алом. Я затаила дыхание, увидев на пороге Кери с распятием Айви на груди. Пышная белая ночная рубашка закрывала ее до пят, распущенные волосы доходили до пояса. Она просто окаменела от злости.
– Ты! – крикнула она, и голос ее зазвенел над снегом.
Сзади кто-то предостерегающе пискнул, и я ощутила тягу. Знанием Ала я инстинктивно поняла, что Кери поставила вокруг нас с Алом круг. У меня вырвался бесполезный всхлип, но я вцепилась в это ощущение, как дворняга в мусорный бак: оно шло не от Ала. Эмоция самого демона – досада – легко угадывалась под моим угнетенным состоянием, и она вырвалась наверх, накрыла все, что я до сих пор чувствовала. От Ала я знала, что круг бесполезен. Можно поставить круг, не рисуя, но только начерченные круги достаточно сильны, чтобы удержать в себе демона.
Ал даже не дал себе труда замедлить шаг, затаскивая меня в этот слой безвременья.
Я с резким шипением сделала вдох – это в меня текла сила, которую Кери вложила в круг. Меня накрыло новой волной огня, я вскрикнула. Сила бежала от точки, которая первая коснулась круга, бежала жидкостью, обволакивая меня; боль искала во мне центр. Нашла, и я снова вскрикнула, выворачиваясь из хватки Ала, потому что сила уперлась в мое ци, переполненное и готовое взорваться. Безвременье отскочило, прожигая во мне путь в единственное место, где силой могло отвоевать себе пространство: в голову. Рано или поздно его станет слишком много, и я сойду с ума.
Я вцепилась в себя руками, грубая поверхность дороги царапала мне бедро и плечо, я билась в судорогах. Постепенно боль стала выносимой, я смогла перестать вопить. Последний вопль вырвался из меня таким стоном, что собаки замолчали. Боже мой, я умираю, умираю изнутри.
– Пожалуйста! – взмолилась я, обращаясь к Кери, зная, что она не слышит. – Не делай так больше.
Ал вздернул меня на ноги.
– Ты превосходный фамилиар, – похвалил он меня. – Я тобой горжусь. Ты опять смогла перестать вопить. Кажется, я тебе сделаю чашку чая, когда придем домой, и даже дам подремать перед тем, как похвастаться тобой друзьям.
– Нет, – шепнула я, и Ал хохотнул в ответ на мое упорство еще раньше, чем я успела произнести слово. Я не могла ни одной мысли подумать, чтобы он не знал ее до того. Теперь я поняла, почему Кери заглушила в себе эмоции. Лучше их не иметь, чем делить с Алом.
– Погоди, – сказала Кери, и ее голос прозвенел над снегом.
Она сбежала с крыльца, перепрыгнула через цепь-изгородь во двор перед нами.
Я обмякла в руках Ала, когда он остановился на нее посмотреть. Голос ее пролетел надо мной, успокаивая и кожу, и разум. Глаза у меня потеплели при этом намеке на избавление от боли, и я чуть не всхлипнула от облегчения. Она казалась богиней, она несла избавление от боли.
– Кери, – с нежностью сказал Ал, вполглаза приглядывая за Дэвидом, кружащим вокруг нас с вздыбленной шерстью на загривке и пугающей яростью в глазах. – Ты отлично выглядишь, любимая. – Он перевел глаза на снежный замок у нее за спиной: – Тоскуешь по родине?
– Меня зовут Керидвен Мерриам Дульчиэйт, – сказала она командным голосом, будто плетью хлестнула. – Я не твой фамилиар. У меня есть душа. Отнесись к этому с должным уважением.
Ал насмешливо фыркнул: – Кажется, ты нашла свое «я». И каково тебе снова стареть?
Я увидела, как она застыла. Потом подошла к нам, и я увидела в ее глазах чувство вины.
– Я больше не боюсь стареть, – сказала она тихо, и я подумала: неужели обещанием вечной молодости Ал заманил ее в свои фамилиары? – Так устроен мир. Отпусти Рэйчел Мариану Морган.
Ал задрал голову и захохотал, показывая небу частые ровные зубы.
– Она моя. А ты хорошо выглядишь. Не хочешь вернуться обратно? Вы были бы сестрами. Правда, отлично было бы.
Она дернула ртом:
– У нее есть душа. Ты ее не заставишь.
Я висела в хватке Ала, тяжело дыша. Если он дотащит меня до линии, будет все равно, есть у меня душа или нет.
– Заставлю, – сказал Ал непререкаемой интонацией.
Он нахмурил лоб и глянул на Дэвида. Тот бежал вокруг нас по широкой дуге, пытаясь создать следами физический круг, которым можно было бы привязать Ала. Демон прищурился.
– Detrudo, – сказал он, взмахнув рукой.
Я ахнула и дернулась от выскочившей из меня на помощь Алу нити безвременья. Запрокинув голову, я задавила тот жуткий звук, который готов был вылететь из моего сорванного горла. Сумела промолчать, пока энергия лилась из меня, но все мои усилия оказались тщетными, когда волна безвременья хлынула из линии, чтобы заменить растраченное Алом. Снова огнем обожгло центр, перелилось, обдавая кожу пламенем, и наконец огонь скопился у меня в мыслях, и думать я не могла – во мне осталась только боль, я горела. Сама моя душа, мысли – все горело.
Оглушенная, я свалилась коленями на тротуар, и боль от удара прошла почти незамеченной за вырвавшимся из меня криком страдания. Глаза у меня распахнулись, и Кери съежилась, стоя за нами босая в снегу. Та же боль отразилась в ее глазах, и я держалась за них, обретя мир в их зеленых глубинах. Она это прошла и выжила. И я могу выжить. И выживу. Боже, помоги мне выжить!
Ал засмеялся, ощутив мою решимость.
– Молодец, – похвалил он. – Я одобряю твои старания не кричать. И у тебя получится. Твой бог тебе не поможет, но все равно, зови его. Рад буду с ним познакомиться.
Я сделала вдох – трудный, прерывистый. Дэвид дрожал лужицей шелкового меха чуть дальше, чем был до того. Когда чары ударили в него, я оглохла от собственного крика и не видела, как его отшвырнуло в сторону. Кери подошла к нему, когда он поднялся, взяла его обеими руками за морду и заглянула в глаза. Она рядом с ним казалась крошечной, а его абсолютная чернота смотрелась опасной и почему-то правильной рядом с ее хрупкой фигуркой, одетой в белое.
– Положись на меня, – шепнула она, бесстрашно глядя ему в глаза, и Дэвид насторожил уши.
Отпустив его морду, она пробежала вперед, туда, где остановились следы Дэвида. Кизли встретил ее, подойдя справа от меня. Застегивая на ходу толстое пальто, он взял ее руку, пробормотал: «Действуй», отпустил руку, и они оба шагнули назад.
Мне хотелось заплакать, но не было сил. Они не могли мне помочь. Я восхищалась уверенностью Кери, ее гордой и бесстрастной осанкой, но это все было бесполезно. С тем же успехом я могла сейчас умереть.
– Демон, – сказала она, и голос прозвучал как удар колокола. – Я связываю тебя.
Ал дернулся от распустившегося над нами дымно-синего покрывала безвременья, и рожа у него покраснела.
– Esscortum obscenus mpurua! – крикнул он, отпуская меня. Я осталась, где стояла, зная, что он не отпустил бы меня, если бы я могла сбежать, – Как ты смеешь использовать против меня мои же уроки!
Тяжело дыша, я подняла голову, только теперь поняв, почему она коснулась Дэвида, а потом Кизли. Дэвид начал круг, Кери провела его вторую часть, Кизли – третью. Они дали ей разрешение связать эти части воедино. Круг был поставлен, демон пойман. Я смотрела, как он бегает по краю пузыря, смотрела на торжествующую Кери и думала, что с него станется просто убить меня ей назло.
– Moechaputda! – крикнул он, колотя кулаками в разделяющую их стену. – Кери, я снова вырву у тебя душу, клянусь, вырву!
– Etde, – ответила она, задрав маленький подбородок и блестя глазами, – acervus excerementum . Можешь отсюда прыгнуть к линии. Уходи сейчас, пока еще солнце не взошло, и все пойдем спать.
Алгалиарепт медленно вдохнул, и я задрожала от сдержанной ярости этого вдоха.
– Нет, – сказал он. – Я сейчас открою Рэйчел новые горизонты, и ты будешь слушать ее крики, когда она узнает полную мощь того, что я требую.
Он может еще больше вытянуть через меня? – подумала я, чувствуя, как сжимаются легкие, будто я утратила волю к дыханию. Может быть еще хуже?!
Уверенность Кери пошатнулась.
– Нет, – сказала она. – Она не умеет накапливать силу, как надо. Еще чуть, и ее разум сломается. Она сойдет с ума раньше, чем ты ее научишь тебе чай заваривать.
– А не нужен здравый рассудок, чтобы заварить чай или тост с одной стороны прожарить, – проворчал он, схватил меня за руку и поставил на ноги. Я не сопротивлялась.
Кери покачала головой, стоя в снегу босиком, как на лугу летом.
– Это мелочно. Ты ее упустил, она тебя перехитрила. Не умеешь ты проигрывать.
Ал ущипнул меня за плечо, и я скрипнула зубами, чтобы не орать громко. Это всего лишь боль, ничего даже сравнимого с постоянным горением безвременья, которое он меня заставлял для него держать.
– Проигрывать?! – взревел он, и из тени ему ответили испуганные крики притаившихся людей. – Не сможет она вечно прятаться на освященной земле. А если попробует, я найду способ использовать ее с той стороны линий.
Кери глянула на Дэвида, и я закрыла глаза в отчаянии. Она думает, что он найдет способ. Помоги мне тогда Боже. Моя игра за спасение собственной души катится к проигрышу.
– Изыди, – сказала она, переводя взгляд с Дэвида на него. – Вернись в безвременье и оставь в покое Рэйчел Мариану Морган. Никто здесь тебя не звал.
– Тебе не изгнать меня, Кери! – взбесился он, дергая меня так, что я на него свалилась. – Она, мой фамилиар, призывает меня, когда черпает из линии. Разорви этот круг и дай мне забрать ее, ибо это мое право.
Кери пораженно выдохнула:
– Рэйчел! Он признал, что вызвала его ты. Изгони его! У меня глаза раскрылись в изумлении.
– Нет! – крикнул Алгалиарепт, посылая в меня поток безвременья. Я чуть не потеряла сознание; волны боли омывали меня, нарастали, пока не осталось только страдание. Но я набрала воздуху, чувствуя вонь собственной сожженной души.
– Алгалиарепт! – прокашляла я хрипло. – Вернись в безвременье.
– Ах ты сучка! – рявкнул он, ударив меня наотмашь. Сила удара подняла меня и бросила на круг Кери. Я рухнула бесформенной кучей, лишившись способности мыслить. Голова болела, горло саднило. Снег подо мной был холоден, я зарылась в него горящим лицом.
– Изыди, изыди сейчас же! – шепнула я. Оглушающая энергия безвременья, гудевшая у меня в мозгу, исчезла мгновенно, я застонала от образовавшейся пустоты. Сердце ударило раз, другой, остановилось и забилось снова. Единственное, что я могла – это дышать, и в голове тоже была пустота, наполненная теперь только моими мыслями. А огня не было. Не было.
– Вытащи ее из снега, – озабоченно сказала Кери.
Голос ее проникал в меня ледяной водой. Я попыталась открыть глаза – не вышло. Кто-то поднял меня на руки, я ощутила тепло тела. Это Кизли, решил какой-то уголок моего сознания, когда донесся запах красного дерева и дешевого кофе. Я уронила голову на плечо колдуна, подбородок прижался к груди. Прохладные ручки легли мне на лоб, Кери пела мне что-то, и я почувствовала, что меня несут.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– Боже мой, – прошептала я, чувствуя, как хриплые слова обдирают воспаленное горло. И ощущаются и звучат, как гравий в жестяном сите. – Не очень-то мне хорошо.
Холодная рука Кери коснулась моей щеки.
– Неудивительно, – сказала она с иронией. – Не открывай глаза. Я тебе компресс сменю.
Рядом со мной слышалось тихое дыхание двоих людей и очень большой собаки. Я смутно помнила, как меня вносили, и я почти теряла сознание, но так и не получилось, как я ни старалась. По запаху духов я поняла, что Кизли отнес меня в мою комнату, да и подушка под головой ощущалась знакомо и уютно. Тяжелый плед, который у меня лежит в ногах кровати, был заботливо под меня подоткнут. Значит, я жива осталась. Смотри ты.
Кери сняла с меня мокрую тряпку, и я, вопреки ее предупреждению, приоткрыла веки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70