Я же не отдам тебе самое ценное, но в шкатулке, доставшейся мне от бабушки, полным-полно старых побрякушек, которые я не надену ни за что на свете. Тем не менее они золотые, и в городе за них можно получить неплохие деньги.
– Нет-нет, я не стану тебя грабить. Это часть твоего наследства, и драгоценности могут понадобиться тебе самой, если возникнут денежные затруднения.
– Чушь собачья! Будучи единственной наследницей отца, я не нуждаюсь в состоянии, а если бы нуждалась, то быстро получила бы его, благодаря лицу и фигуре. Я предлагаю тебе всего лишь жалкие безделушки, и ты должен взять их, Роджер. Это единственный способ спастись от кошмарной жизни на море.
Ее слова напомнили Роджеру о грозящей ему судьбе; но все же он продолжал колебаться. Пусть даже имея небольшой запас золота, бросить всех, кого он знал, изменить единственный образ жизни, который был ему понятен и доступен? Нет, это предприятие не казалось ему заманчивым. Неизвестное всегда страшит, и возможность оказаться выброшенным из мира безопасности и комфорта, знакомого ему с рождения, окунуться в жизнь, чреватую неведомыми трудностями, пугала его немногим меньше морской службы.
– Нет, Джорджина, – сказал Роджер, – я не могу этого сделать. Ты забываешь, что до сих пор я вел еще менее самостоятельную жизнь, чем ты, и что мне еще нет шестнадцати. Я слишком молод, чтобы оказаться в полном одиночестве, пусть и на несколько месяцев.
– Так вот в чем дело! – фыркнула она. – Ты не мужчина, как тебе хочется думать, а просто робкий мальчуган.
– Ничего подобного! – сердито заявил он.
– Однако ведешь ты себя именно так. Любая девушка скажет тебе, что ты не мужчина, как только на тебя посмотрит.
– Какого дьявола ты имеешь в виду?
– То, что слышал! И не надейся, что мундир мичмана сделает тебя мужчиной. Это так же невозможно, как девушке стать женщиной, всего лишь побывав при дворе.
Роджер покраснел до корней волос.
– Ах вот ты о чем, – пробормотал он.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Башня снова слегка качнулась, и они опять испытали странное ощущение полной оторванности от повседневной жизни, оставшейся далеко внизу. Роджер чувствовал, как пылают его щеки и бешено колотится сердце. Черные глаза Джорджины взволнованно блестели, алые губы раскрылись в загадочной насмешливой улыбке.
Внезапно он привлек ее к себе, и их губы слились в страстном поцелуе. Роджер ощутил мягкие округлости тела девушки, и в его мозгу точно вспыхнуло яркое пламя. Поцелуй они прервали только в тот момент, когда пришлось перевести дыхание.
– Черт возьми! – воскликнул Роджер. – Я покажу тебе, мужчина я или нет! – И когда их губы вновь слились, опрокинул девушку на подушки, стиснув в бешеном объятии.
Несколько минут они лежали, полностью утратив чувство пространства и времени; их юношескую страсть разжигали жадные ласки, рук» Роджера становились все более дерзкими.
Внезапно Джорджина оттолкнула его со словами:
– Фи, Роджер! Прекрати немедленно! Я не позволю ни одному мужчине так со мной обращаться, если он не влюблен в меня!
– Но в тебя влюблен! – воскликнул Роджер, будучи не в силах справиться с возбуждением. – Я всегда любил тебя, Джорджина! С того момента, как впервые увидел!
– Неправда! Я этому не верю! – воскликнула девушка, чье лицо было не менее красным, чем лицо Роджера. Но она уже не пыталась противиться его ласкам, а только шептала: – Пожалуйста, Роджер, не надо! Ты еще мальчик, и глупо притворяться мужчиной.
– Я докажу тебе, что я мужчина, – пробормотал он, и их губы встретились снова. Несколько секунд их сердца бешено колотились совсем рядом друг с другом, потом Роджер, задыхаясь, прошептал: – Ты хочешь, чтобы я это доказал?
Ответом были полуистерический смех и руки, крепко обвившиеся вокруг его шеи.
Глава 5
ДОРОГА К УДАЧЕ
Роджер сидел, глядя в окно башни, выходящее в сторону залива, но его глаза различали древнее аббатство Крайстчерч и волны, пенящиеся о зазубренные скалы, отнюдь не в большей степени, чем детали вида, открывавшегося с крыши его собственного дома сегодня утром.
Лицо Роджера было красным, волосы беспорядочно топорщились, и ему стоило немалых усилий сдержать дрожь в руках. Никогда еще его юная душа не погружалась в такие глубины отчаяния. Совсем недавно он ощущал неведомый ему до сих пор восторг и радостное возбуждение – испытанное им наслаждение превзошло самые смелые его ожидания, хотя и оказалось слишком коротким. Но теперь он с ужасом осознавал то, что означает для него происшедшее. Казалось, на протяжении прошедших двадцати четырех часов его жизнью руководил злой ангел. Мало того, что на него неожиданно обрушился мичманский патент, что он напился и оскорбил отца непослушанием, так в довершение всего он соблазнил Джорджину.
Роджер не осмеливался посмотреть на нее, боясь, что она либо разразится слезами, либо до самой глубины души пронзит его гневным взглядом черных глаз.
– Что тревожит тебя, дорогой? – внезапно послышался ее голос. – Я тебе больше не нравлюсь?
Эти слова принесли ему некоторое облегчение. Она не была сердита – возможно, только напугана.
– Конечно, нравишься, – с трудом вымолвил он, все еще не смея обернуться к ней. – Я… по-моему, ты восхитительна. И ничего не бойся. Я поступлю с тобой честно. Мы должны подождать, пока я достигну возраста, когда можно вступать в брак, но я готов…
– Роджер, – сказала Джорджина более твердым голосом, – подойди и сядь рядом со мной.
Наконец повернувшись, Роджер с удивлением обнаружил, что она уже привела в порядок прическу, разгладила юбку и сидела, с улыбкой глядя на него.
– Ты… ты не сердишься? – пролепетал он.
– Конечно нет, глупый. Со мной такое не в первый раз.
– Ты имеешь в виду, что проделывала это раньше? – недоверчиво спросил Роджер, в душе у которого облегчение боролось с внезапно вспыхнувшей ревностью.
– Почему бы и нет? – Джорджина пожала плечами. – Это такое же удовольствие для женщины, как и для мужчины, и просто несправедливо, что мужчины могут заниматься любовью, когда им вздумается, а девушки должны жить, как мраморные статуи.
– С кем у тебя это было? – свирепо осведомился Роджер,
– Не твое дело. Впрочем, могу и ответить. В Лондоне мне больше остальных нравился один из моих ухажеров. Старая тетя Софи до того уставала просиживать со мной на всех раутах на позолоченных стульях с жесткими спинками, что спала почти всю вторую половину дня. От дурочки кузины Доротеи было труднее избавиться, но два-три раза в неделю мне удавалось отправить ее по магазинам вместе с моей горничной Дженни – смышленая девушка, и ее было легко подкупить, поэтому, послав ее за покупками, я проводила время с любовником в его комнатах на Джермин-стрит.
Роджер пришел в ужас, что было абсолютно нелогично, учитывая его недавнее поведение.
– Ты хочешь сказать, что сама ходила в апартаменты мужчины и позволила ему соблазнить тебя?
– Ну а что, если так? Не вижу, по какой причине это может шокировать тебя. Но вообще-то он меня не соблазнял. Я потеряла все, что мне было терять, прошлой весной, перед поездкой в Лондон.
Ревность Роджера удвоилась при мысли, что кто-то из соседей первым насладился чарами Джорджины, а логичное предположение, что ее, должно быть, принудили к этому силой, вызвало у него приступ гнева.
– Назови мне его имя, – воскликнул он, – и, клянусь Богом, я убью его!
– Ты не сделаешь этого и не смог бы сделать, даже если бы попытался, мой маленький рыцарь. Это был капитан Койнем.
– Что? – выпучил глаза Роджер. – Неужели тот самый разбойник?
– Конечно. Другого я не знаю.
– Джорджина! – простонал Роджер. – Я ведь постоянно предупреждал тебя, что кататься верхом по лесу одной очень опасно.
Его живое воображение тут же нарисовало ему дикую сцену – как визжащую Джорджину стаскивают с лошади, тянут в кусты, грубо насилуют и оставляют растерзанной и лежащей в обмороке. Все же любопытство одержало верх, и он добавил:
– Вероятно, это было ужасно для тебя, но как такое случилось?
– Не так и ужасно, – улыбнулась Джорджина. – Мы столкнулись с ним неподалеку от королевского вяза. Я всегда считала, что драгоценности существуют, чтобы их носили, а не держали запертыми в шкатулке. В тот день у меня на пальце было прекрасное кольцо с сапфиром, а в шляпе – эгрет с бриллиантами. Капитан Койнем вежливо приветствовал меня, но попросил отдать ему драгоценности. Я взмолилась, чтобы он оставил мне хотя бы кольцо, так как оно раньше принадлежало моей матери. Он сказал, что я могу оставить себе обе драгоценности, если уплачу за каждую поцелуем. Койнем был видным парнем, прилично одетым и хорошо воспитанным, поэтому я сочла такую цену достаточно дешевой. Мы спешились, и он поцеловал меня в первый раз. Поцелуй был долгим, и парень знал свое дело. Потом он подхватил меня сильными руками и отнес на мох под деревьями, дабы, по его словам, поцеловать во второй раз в обстановке, более подобающей моей красоте. Можешь назвать меня бесстыдной шлюхой, но я ни капельки не жалею о том солнечном дне прошлой весной, когда я повстречала в лесу капитана Койнема. Потеря девственности оказалась весьма романтичной.
Некоторое время Роджер не мог вымолвить ни слова. Он часто слышал о знаменитом разбойнике, но никогда не видел его. Рассказ Джорджины оказался настолько не похож на то, что он ожидал услышать! Парень, несмотря на его чудовищную наглость, вроде бы вел себя достаточно цивилизованно, учитывая, что Джорджина по собственной воле стала его жертвой. Роджер спрашивал себя, должен ли он, учитывая приключения Джорджины, все еще предлагать ей себя в мужья. Традиции требовали, чтобы любая девушка, которую джентльмен выберет в жены, шла к алтарю непорочной, как ангел, не важно, какие проказы она будет выделывать потом, если супруги предпочтут идти каждый своей дорогой, лишь бы скрывала свои похождения, дабы не запятнать имя мужа.
Тем не менее Джорджину никто не принуждал рассказывать ему о своих грехах, а он признался ей в любви прежде, чем она это сделала. Даже если Джорджина и не являлась томным золотоволосым ангелом его грез, она была одним из красивейших созданий, которых он когда-либо видел, а ее недавние нежные объятия придавали ей новую привлекательность. К тому же вряд ли ему удастся найти девушку, чьи интересы настолько бы совпадали с его собственными; за те многие часы, которые они провели вместе, ему ни разу не было с ней скучно. Эпизод с разбойником был неприятностью, которая могла случиться с любой неосторожной девушкой, а связь с лондонским щеголем можно оправдать необычными условиями воспитания вкупе с жаждой приключений. Роджер решил послать к черту традиции, тем более что любой джентльмен должен держать свое слово, при каких бы обстоятельствах он его ни дал.
– Пенни за твои мысли, Роджер, – мягко промолвила Джорджина.
– Я просто думал, – с улыбкой ответил он, – как скоро мы сможем пожениться. Боюсь, нам не дадут разрешения, пока мне не исполнится семнадцать, но этого ждать не так уж долго. Вся беда в том, что у меня нет денег.
– Ты такой милый, Роджер, – вздохнула она. – Неужели ты в самом деле намерен жениться на мне?
– Конечно. Если только ты не обещала тому парню в Лондоне выйти за него замуж.
Джорджина беспечно пожала плечами:
– Гарри? Разумеется, нет! Прежде всего, он уже женат, но даже если бы это было не так, я все равно бы за него не вышла. Он чертовски красив, но абсолютно никчемный тип.
– Тогда обещай мне его забыть, и все будет в порядке. Один Бог знает, какое будущее мне уготовано, но, как только представится возможность, я поговорю с твоим отцом.
Джорджина взяла его за руку и силой усадила рядом с собой.
– Роджер, – серьезно сказала она, – – я глубоко тронута честью, которую ты мне оказываешь, тем более что я уже не девушка и могу считаться несвежим товаром. Но я пока что не намерена ни за кого выходить замуж.
– Но так не может продолжаться, – запротестовал Роджер. – Имея трех любовников в семнадцать лет, ты должна, наконец, подумать о том, чтобы стать респектабельной леди.
– Не трех, а четырех, – с усмешкой поправила Джорджина. – На балу в Лэнсдаун-Хаус я познакомилась с одним молодым красавцем, и мы снова повстречались во время вечеринки на воде у старого Куинсберри. Он затащил меня в лодку, и я просто не сумела заставить себя сопротивляться.
– Джорджина! – в ужасе воскликнул Роджер. – Как ты могла? Еще один такой сезон, и твое имя станет притчей во языцех. Тогда уж никто на тебе не женится.
Она тряхнула темными локонами:
– Милый Роджер, ты ничего не понимаешь. Да, у меня было четверо любовников, так что из того? Я надеюсь заиметь еще сорок, если найду столько мужчин, которые смогут меня удовлетворить. Даже не сорок, а целую сотню, причем самых красивых во всем королевстве. Что касается брака, то можешь не беспокоиться. Разве ты не знаешь, что я богатая наследница?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Нет-нет, я не стану тебя грабить. Это часть твоего наследства, и драгоценности могут понадобиться тебе самой, если возникнут денежные затруднения.
– Чушь собачья! Будучи единственной наследницей отца, я не нуждаюсь в состоянии, а если бы нуждалась, то быстро получила бы его, благодаря лицу и фигуре. Я предлагаю тебе всего лишь жалкие безделушки, и ты должен взять их, Роджер. Это единственный способ спастись от кошмарной жизни на море.
Ее слова напомнили Роджеру о грозящей ему судьбе; но все же он продолжал колебаться. Пусть даже имея небольшой запас золота, бросить всех, кого он знал, изменить единственный образ жизни, который был ему понятен и доступен? Нет, это предприятие не казалось ему заманчивым. Неизвестное всегда страшит, и возможность оказаться выброшенным из мира безопасности и комфорта, знакомого ему с рождения, окунуться в жизнь, чреватую неведомыми трудностями, пугала его немногим меньше морской службы.
– Нет, Джорджина, – сказал Роджер, – я не могу этого сделать. Ты забываешь, что до сих пор я вел еще менее самостоятельную жизнь, чем ты, и что мне еще нет шестнадцати. Я слишком молод, чтобы оказаться в полном одиночестве, пусть и на несколько месяцев.
– Так вот в чем дело! – фыркнула она. – Ты не мужчина, как тебе хочется думать, а просто робкий мальчуган.
– Ничего подобного! – сердито заявил он.
– Однако ведешь ты себя именно так. Любая девушка скажет тебе, что ты не мужчина, как только на тебя посмотрит.
– Какого дьявола ты имеешь в виду?
– То, что слышал! И не надейся, что мундир мичмана сделает тебя мужчиной. Это так же невозможно, как девушке стать женщиной, всего лишь побывав при дворе.
Роджер покраснел до корней волос.
– Ах вот ты о чем, – пробормотал он.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Башня снова слегка качнулась, и они опять испытали странное ощущение полной оторванности от повседневной жизни, оставшейся далеко внизу. Роджер чувствовал, как пылают его щеки и бешено колотится сердце. Черные глаза Джорджины взволнованно блестели, алые губы раскрылись в загадочной насмешливой улыбке.
Внезапно он привлек ее к себе, и их губы слились в страстном поцелуе. Роджер ощутил мягкие округлости тела девушки, и в его мозгу точно вспыхнуло яркое пламя. Поцелуй они прервали только в тот момент, когда пришлось перевести дыхание.
– Черт возьми! – воскликнул Роджер. – Я покажу тебе, мужчина я или нет! – И когда их губы вновь слились, опрокинул девушку на подушки, стиснув в бешеном объятии.
Несколько минут они лежали, полностью утратив чувство пространства и времени; их юношескую страсть разжигали жадные ласки, рук» Роджера становились все более дерзкими.
Внезапно Джорджина оттолкнула его со словами:
– Фи, Роджер! Прекрати немедленно! Я не позволю ни одному мужчине так со мной обращаться, если он не влюблен в меня!
– Но в тебя влюблен! – воскликнул Роджер, будучи не в силах справиться с возбуждением. – Я всегда любил тебя, Джорджина! С того момента, как впервые увидел!
– Неправда! Я этому не верю! – воскликнула девушка, чье лицо было не менее красным, чем лицо Роджера. Но она уже не пыталась противиться его ласкам, а только шептала: – Пожалуйста, Роджер, не надо! Ты еще мальчик, и глупо притворяться мужчиной.
– Я докажу тебе, что я мужчина, – пробормотал он, и их губы встретились снова. Несколько секунд их сердца бешено колотились совсем рядом друг с другом, потом Роджер, задыхаясь, прошептал: – Ты хочешь, чтобы я это доказал?
Ответом были полуистерический смех и руки, крепко обвившиеся вокруг его шеи.
Глава 5
ДОРОГА К УДАЧЕ
Роджер сидел, глядя в окно башни, выходящее в сторону залива, но его глаза различали древнее аббатство Крайстчерч и волны, пенящиеся о зазубренные скалы, отнюдь не в большей степени, чем детали вида, открывавшегося с крыши его собственного дома сегодня утром.
Лицо Роджера было красным, волосы беспорядочно топорщились, и ему стоило немалых усилий сдержать дрожь в руках. Никогда еще его юная душа не погружалась в такие глубины отчаяния. Совсем недавно он ощущал неведомый ему до сих пор восторг и радостное возбуждение – испытанное им наслаждение превзошло самые смелые его ожидания, хотя и оказалось слишком коротким. Но теперь он с ужасом осознавал то, что означает для него происшедшее. Казалось, на протяжении прошедших двадцати четырех часов его жизнью руководил злой ангел. Мало того, что на него неожиданно обрушился мичманский патент, что он напился и оскорбил отца непослушанием, так в довершение всего он соблазнил Джорджину.
Роджер не осмеливался посмотреть на нее, боясь, что она либо разразится слезами, либо до самой глубины души пронзит его гневным взглядом черных глаз.
– Что тревожит тебя, дорогой? – внезапно послышался ее голос. – Я тебе больше не нравлюсь?
Эти слова принесли ему некоторое облегчение. Она не была сердита – возможно, только напугана.
– Конечно, нравишься, – с трудом вымолвил он, все еще не смея обернуться к ней. – Я… по-моему, ты восхитительна. И ничего не бойся. Я поступлю с тобой честно. Мы должны подождать, пока я достигну возраста, когда можно вступать в брак, но я готов…
– Роджер, – сказала Джорджина более твердым голосом, – подойди и сядь рядом со мной.
Наконец повернувшись, Роджер с удивлением обнаружил, что она уже привела в порядок прическу, разгладила юбку и сидела, с улыбкой глядя на него.
– Ты… ты не сердишься? – пролепетал он.
– Конечно нет, глупый. Со мной такое не в первый раз.
– Ты имеешь в виду, что проделывала это раньше? – недоверчиво спросил Роджер, в душе у которого облегчение боролось с внезапно вспыхнувшей ревностью.
– Почему бы и нет? – Джорджина пожала плечами. – Это такое же удовольствие для женщины, как и для мужчины, и просто несправедливо, что мужчины могут заниматься любовью, когда им вздумается, а девушки должны жить, как мраморные статуи.
– С кем у тебя это было? – свирепо осведомился Роджер,
– Не твое дело. Впрочем, могу и ответить. В Лондоне мне больше остальных нравился один из моих ухажеров. Старая тетя Софи до того уставала просиживать со мной на всех раутах на позолоченных стульях с жесткими спинками, что спала почти всю вторую половину дня. От дурочки кузины Доротеи было труднее избавиться, но два-три раза в неделю мне удавалось отправить ее по магазинам вместе с моей горничной Дженни – смышленая девушка, и ее было легко подкупить, поэтому, послав ее за покупками, я проводила время с любовником в его комнатах на Джермин-стрит.
Роджер пришел в ужас, что было абсолютно нелогично, учитывая его недавнее поведение.
– Ты хочешь сказать, что сама ходила в апартаменты мужчины и позволила ему соблазнить тебя?
– Ну а что, если так? Не вижу, по какой причине это может шокировать тебя. Но вообще-то он меня не соблазнял. Я потеряла все, что мне было терять, прошлой весной, перед поездкой в Лондон.
Ревность Роджера удвоилась при мысли, что кто-то из соседей первым насладился чарами Джорджины, а логичное предположение, что ее, должно быть, принудили к этому силой, вызвало у него приступ гнева.
– Назови мне его имя, – воскликнул он, – и, клянусь Богом, я убью его!
– Ты не сделаешь этого и не смог бы сделать, даже если бы попытался, мой маленький рыцарь. Это был капитан Койнем.
– Что? – выпучил глаза Роджер. – Неужели тот самый разбойник?
– Конечно. Другого я не знаю.
– Джорджина! – простонал Роджер. – Я ведь постоянно предупреждал тебя, что кататься верхом по лесу одной очень опасно.
Его живое воображение тут же нарисовало ему дикую сцену – как визжащую Джорджину стаскивают с лошади, тянут в кусты, грубо насилуют и оставляют растерзанной и лежащей в обмороке. Все же любопытство одержало верх, и он добавил:
– Вероятно, это было ужасно для тебя, но как такое случилось?
– Не так и ужасно, – улыбнулась Джорджина. – Мы столкнулись с ним неподалеку от королевского вяза. Я всегда считала, что драгоценности существуют, чтобы их носили, а не держали запертыми в шкатулке. В тот день у меня на пальце было прекрасное кольцо с сапфиром, а в шляпе – эгрет с бриллиантами. Капитан Койнем вежливо приветствовал меня, но попросил отдать ему драгоценности. Я взмолилась, чтобы он оставил мне хотя бы кольцо, так как оно раньше принадлежало моей матери. Он сказал, что я могу оставить себе обе драгоценности, если уплачу за каждую поцелуем. Койнем был видным парнем, прилично одетым и хорошо воспитанным, поэтому я сочла такую цену достаточно дешевой. Мы спешились, и он поцеловал меня в первый раз. Поцелуй был долгим, и парень знал свое дело. Потом он подхватил меня сильными руками и отнес на мох под деревьями, дабы, по его словам, поцеловать во второй раз в обстановке, более подобающей моей красоте. Можешь назвать меня бесстыдной шлюхой, но я ни капельки не жалею о том солнечном дне прошлой весной, когда я повстречала в лесу капитана Койнема. Потеря девственности оказалась весьма романтичной.
Некоторое время Роджер не мог вымолвить ни слова. Он часто слышал о знаменитом разбойнике, но никогда не видел его. Рассказ Джорджины оказался настолько не похож на то, что он ожидал услышать! Парень, несмотря на его чудовищную наглость, вроде бы вел себя достаточно цивилизованно, учитывая, что Джорджина по собственной воле стала его жертвой. Роджер спрашивал себя, должен ли он, учитывая приключения Джорджины, все еще предлагать ей себя в мужья. Традиции требовали, чтобы любая девушка, которую джентльмен выберет в жены, шла к алтарю непорочной, как ангел, не важно, какие проказы она будет выделывать потом, если супруги предпочтут идти каждый своей дорогой, лишь бы скрывала свои похождения, дабы не запятнать имя мужа.
Тем не менее Джорджину никто не принуждал рассказывать ему о своих грехах, а он признался ей в любви прежде, чем она это сделала. Даже если Джорджина и не являлась томным золотоволосым ангелом его грез, она была одним из красивейших созданий, которых он когда-либо видел, а ее недавние нежные объятия придавали ей новую привлекательность. К тому же вряд ли ему удастся найти девушку, чьи интересы настолько бы совпадали с его собственными; за те многие часы, которые они провели вместе, ему ни разу не было с ней скучно. Эпизод с разбойником был неприятностью, которая могла случиться с любой неосторожной девушкой, а связь с лондонским щеголем можно оправдать необычными условиями воспитания вкупе с жаждой приключений. Роджер решил послать к черту традиции, тем более что любой джентльмен должен держать свое слово, при каких бы обстоятельствах он его ни дал.
– Пенни за твои мысли, Роджер, – мягко промолвила Джорджина.
– Я просто думал, – с улыбкой ответил он, – как скоро мы сможем пожениться. Боюсь, нам не дадут разрешения, пока мне не исполнится семнадцать, но этого ждать не так уж долго. Вся беда в том, что у меня нет денег.
– Ты такой милый, Роджер, – вздохнула она. – Неужели ты в самом деле намерен жениться на мне?
– Конечно. Если только ты не обещала тому парню в Лондоне выйти за него замуж.
Джорджина беспечно пожала плечами:
– Гарри? Разумеется, нет! Прежде всего, он уже женат, но даже если бы это было не так, я все равно бы за него не вышла. Он чертовски красив, но абсолютно никчемный тип.
– Тогда обещай мне его забыть, и все будет в порядке. Один Бог знает, какое будущее мне уготовано, но, как только представится возможность, я поговорю с твоим отцом.
Джорджина взяла его за руку и силой усадила рядом с собой.
– Роджер, – серьезно сказала она, – – я глубоко тронута честью, которую ты мне оказываешь, тем более что я уже не девушка и могу считаться несвежим товаром. Но я пока что не намерена ни за кого выходить замуж.
– Но так не может продолжаться, – запротестовал Роджер. – Имея трех любовников в семнадцать лет, ты должна, наконец, подумать о том, чтобы стать респектабельной леди.
– Не трех, а четырех, – с усмешкой поправила Джорджина. – На балу в Лэнсдаун-Хаус я познакомилась с одним молодым красавцем, и мы снова повстречались во время вечеринки на воде у старого Куинсберри. Он затащил меня в лодку, и я просто не сумела заставить себя сопротивляться.
– Джорджина! – в ужасе воскликнул Роджер. – Как ты могла? Еще один такой сезон, и твое имя станет притчей во языцех. Тогда уж никто на тебе не женится.
Она тряхнула темными локонами:
– Милый Роджер, ты ничего не понимаешь. Да, у меня было четверо любовников, так что из того? Я надеюсь заиметь еще сорок, если найду столько мужчин, которые смогут меня удовлетворить. Даже не сорок, а целую сотню, причем самых красивых во всем королевстве. Что касается брака, то можешь не беспокоиться. Разве ты не знаешь, что я богатая наследница?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79