– Но я прибыл из Франции только в шесть часов и должен мчаться в Лондон по делам мистера Гилберта Максвелла.
Адмирал внимательно посмотрел на него:
– Тогда другое дело. Рад слышать, что ты ставишь долг превыше всего, парень. Но пойдем в дом и объясни мне, почему я нашел тебя в таком отчаянном положении.
– В последний раз я видел вас, мастер Роджер, – неожиданно вмешался Джим Баттон, – в тот день, когда адмирал вернулся с войны. Очень рад, что вы вернулись, и надеюсь, что вы пробудете с нами так же долго, как адмирал.
– Спасибо, Джим. – Роджер пожал конюху руку. – Думаю, я вернусь в середине недели, и мы с тобой еще поскачем вместе. Когда напоишь и почистишь лошадей, оседлай мою кобылу и приведи ее к входу, чтобы я мог сразу же выехать.
– Будет сделано, мастер Роджер, – весело отозвался конюх, и отец с сыном зашагали к дому.
Испуг леди Мэри, вызванный неожиданным возвращением Роджера в весьма потрепанном состоянии, почти сразу же сменился радостью при виде мужа и сына, идущих рука об руку. Быстро осмотрев голову Роджера, она сказала, что повреждения только поверхностные, но тут же поспешила за теплой водой, корпией и бинтами.
Адмирал пребывал в отличном расположении духа. Он превосходно пообедал в Пайлуэлле, и его лицо раскраснелось от портвейна и хорошего настроения. Когда дверь за его женой закрылась, он весело осведомился:
– Ну, мальчик, сопутствовала ли тебе удача в твоих странствиях? Набиты ли твои карманы луидорами?
Роджер рассмеялся:
– Мне грех жаловаться на судьбу, так как последний год я наслаждался доходом в двести сорок луидоров, живя на всем готовом, включая лошадей и слуг, в доме могущественного аристократа. Но колесо Фортуны повернулось, и я потерял все, вернувшись к вам нищим. Так что месяц или два мне придется зависеть от вашей щедрости, пока я не найду себе новую работу.
– Не думай об этом, – махнул рукой адмирал. – Ты молодчина, что сам достиг такого положения. Но тебе незачем искать работу. Теперь я богат и могу обеспечить единственного сына, выделив ему доход в триста фунтов и не ощущая при этом убытка.
– Значит, вы унаследовали состояние? – удивленно воскликнул Роджер.
– Нет, – усмехнулся адмирал. – Это призовые деньги, вырученные от продажи кораблей, которые я захватил за годы войны. Их лордства платили чертовски неохотно, но со всеми французскими, испанскими, голландскими и прочими судами я заработал тысячи, как и большинство британских капитанов. Ты, очевидно, не заметил в темноте, но я пристраиваю еще две комнаты – большую столовую и такую же спальню наверху для тебя.
– Для меня? – ахнул Роджер. – Так вот что означают леса, которые я видел, входя в дом с матушкой. Но откуда вы знали, что я вернусь, сэр?
– Я знал, что ты вернешься рано или поздно, – ответил адмирал. – Не стану отрицать, что твой отказ служить во флоте был для меня тяжелым ударом. Но то, что у тебя хватило смелости идти своим путем, означало, что ты не спустишь флаг и вернешься в порт, как бравый моряк. Я не поощрял надежды твоей матери, но давно поджидал тебя, чтобы сплеснить с тобой грот-брас.
Подобно королю Карлу II , Роджер мог только удивляться, что был так глуп, не возвратившись гораздо раньше.
– Но скажи, – продолжал адмирал, – что побудило тебя в такой спешке отказаться от своего надежного положения и что означает это подлое нападение в конюшне?
Роджер едва начал пересказывать свою одиссею, когда вернулась его мать. Промыв ему раны, она приготовила припарку из райских зерен и обвязала ее вокруг его головы. Тем временем Роджер продолжал рассказ.
Когда он умолк, адмирал нахмурился и промолвил:
– Но кто мог быть тот негодяй, который напал на тебя? Каким образом кто-то из твоих врагов узнал, что найдет тебя здесь, и подстерег тебя в конюшне?
– Этот вопрос и мне не дает покоя, – отозвался Роджер. – Сначала я подумал, что, судя по крепким узлам, это один из моряков с барка. Хотя я не понимаю, как ему удалось сойти на берег. Это, безусловно, не капитан Рапно, так как у него крюк вместо левой руки, а тот человек держал меня за горло двумя руками. Кроме того, я слишком серьезно ранил Рапно и его второго помощника, чтобы они рискнули на подобное предприятие.
– Они могли послать на берег первого помощника или кого-то из матросов, – предположил адмирал.
Роджер покачал головой:
– Едва ли это возможно, сэр. Барк плыл прямиком на запад. Пока генерал Кливленд вез меня к берегу, я наблюдал за ним более часа – они не спускали шлюпку и не бросали якорь.
– Барк мог пристать в Крайстчерче.
– Нет. В таком случае один из них не мог бы добраться сюда к половине восьмого. Более того, хотя они догадались, кто я такой, я сказал им только, что мой дом неподалеку от Саутгемптона. Каким образом иностранный моряк мог так быстро выяснить, где я живу? Теперь я уверен, что этот человек явился не с барка.
– Тогда, возможно, какой-то бродяга или цыган из леса пришел обчистить наш курятник, а увидев тебя, решил, что может прихватить и кошелек.
– Это не был бродяга, сэр. Парень знал, что ему искать. Я слышал торжествующий возглас, когда он нашел письмо, и бормотание по-французски насчет вознаграждения.
– Значит, это был кто-то из Франции, севший на пакетбот в четверг и опередивший тебя на двенадцать часов.
– Вы правы, сэр, – согласился Роджер. – Это единственное объяснение. Но я не понимаю, каким образом кто-то во Франции мог догадаться, что я отправлюсь в Лимингтон.
– Семья де Рошамбо могла сообщить об этом людям месье де Крона.
– О том, где находится мой дом, было известно только Атенаис, а она бы ни за что меня не выдала. Ее отец и брат узнали, что я англичанин, только за несколько часов до моего бегства из Парижа.
– Но ведь ты назвал им свое имя и сказал, что ты мой сын.
– Верно, и, зная это, агент, добравшись до Лондона, мог получить ваш адрес в Адмиралтействе. Но это не является объяснением. Из-за шторма ни одно судно, отплывшее из французского порта в четверг после полудня, не могло войти в английскую гавань, пока море не успокоилось сегодня утром. Оно бы разбилось о пирс на мелкие кусочки. Мой враг не мог сойти на берег в Англии ранее чем через час после рассвета и, следовательно, не мог добраться в Лондон, узнать, где мы живем, и прибыть сюда к семи вечера.
Адмирал кивнул:
– Ты прав, парень. Где бы он ни высадился, ему пришлось бы проехать верхом не менее полутораста миль. Сам Дик Терпин не уложился бы в такое время.
– Боюсь, – вздохнул Роджер, – нам никогда не проникнуть в эту тайну, хотя я отдал бы сапфир де Келюса, чтобы узнать, кто этот человек, и получить шанс поквитаться с ним.
Внезапно адмирал хлопнул себя по бедру:
– Проклятие! Какого дьявола мы тут обмениваемся теориями, точно пара школьных учительниц, вместо того чтобы преследовать мерзавца?
– Это будет нелегко, учитывая, что я практически не могу его описать.
– Но вернуться во Францию ему тоже будет нелегко, если я возьмусь за дело. Мы ведь знаем, что он мужчина высокого роста и что он француз, не так ли? Что еще ты можешь о нем сказать?
– У него тонкие, хотя и достаточно крепкие руки человека, не знающего тяжелой физической работы. По-моему, он гладко выбрит, хотя не могу быть в этом уверен, так как вместо лица видел только бледное пятно. Судя по тени, на нем были плащ или накидка с капюшоном и шляпа в современном стиле – конической формы, с плоским верхом.
Покуда Роджер сообщал приметы незнакомца, его отец быстро делал заметки на листе бумаги.
– Отлично! – сказал он. – Я пойду к мэру и попрошу, чтобы его констебли распространили это описание. Король Франции – не единственный человек, чей кошелек достаточно толст, чтобы позволить установить награду в пятьсот гиней за поимку беглеца, так что к утру весь Южный Хемпшир будет охотиться за этой собакой. Сейчас не время церемониться, и думаю, что главнокомандующий в Портсмуте не будет на меня сердит, если я, так сказать, вторгнусь на его территорию, а моей подписи контр-адмирала эскадры Ла-Манша будет вполне достаточно от Дувра до Лендс-Энда. Я намерен закрыть порты.
– Великолепно, сэр! – воскликнул Роджер, чье отчаяние уступило место надежде. Он еще никогда не видел своего широкоплечего румяного отца действующим в критической ситуации и теперь понимал, как он подходит для командной должности.
– Теперь повтори мне, что он бормотал, – продолжал адмирал. – Может, нам что-то удастся из этого вытянуть.
Роджер попытался повторить услышанное по-французски, но не смог.
– Он сказал что-то вроде: «Слава Богу, мой инстинкт меня не подвел. Завтра утром я заработаю больше, чем за два года».
– Завтра, – задумчиво промолвил адмирал. – Ты не ошибся? Он не может за это время добраться до порта и пересечь пролив. Хотя, возможно, его поджидает судно в каком-нибудь убежище контрабандистов. Если так, мы идем ко дну.
– Может, вы и правы, сэр, но даже если так, он не сможет достичь Франции до завтрашнего вечера, а я готов поклясться, что он сказал «завтра утром».
– Этот парень прямо какой-то блуждающий огонек! – сердито воскликнул адмирал. – Ясно одно: он знал, где твой дом, и явился сюда, подчиняясь вдохновению, – думая, что если ты высадился где-то между Пулом и Саутгемптоном, то наверняка придешь сюда перед поездкой в Лондон, и надеялся тебя перехватить. Похоже, он один из агентов месье де Крона. Но что касается возвращения во Францию за наградой завтра утром, то такое не под силу ни одному смертному.
До сих пор леди Мэри молча слушала мужчин. Сейчас она заговорила впервые с тех пор, как кончила перевязывать Роджеру голову:
– А вам не кажется, что он может получить награду в Англии?
Роджер вскочил на ноги:
– Кажется, вы попали в точку, матушка! Объявление гласило, что вознаграждение может выплатить любой аккредитованный представитель французского королевства. Посол Франции является таковым. Возможно, наш приятель сейчас на пути в Лондон!
– Чепуха! – рассмеялся адмирал. – Слишком притянуто за уши. Сделав свое дело, французский полицейский агент в первую очередь постарался бы вернуться во Францию.
– Не обязательно! Этот человек наверняка хитер и понимает, что вы, будучи британским адмиралом, имеете полномочия для быстрого закрытия портов. С его стороны было бы умным шагом отправиться ночью в Лондон, пока мы здесь будем организовывать группы для прочесывания берега. В любом случае мне пора ехать. Я собирался не спешить, но теперь мне придется скакать во весь опор, так как у меня есть шанс догнать его.
– О, Роджер! – воскликнула леди Мэри. – Достаточно ли ты оправился для нового испытания? Ведь до Лондона более девяноста миль!
Он улыбнулся матери:
– Не беспокойтесь. Ваша припарка подействовала великолепно, и теперь, снова оказавшись на родной земле, я готов скакать хоть в Шотландию.
– Пусть будет по-твоему, – согласился адмирал. – Но я уверен, что ты неверно понял этого парня и будешь гнаться за призраком. Со своей стороны я приму меры, о которых говорил. -Желаю тебе удачи. Если ты поймаешь этого негодяя, то пятьсот гиней, которые я собираюсь за него предложить, будут твоими.
– Спасибо, сэр! – воскликнул Роджер. – Если мой инстинкт не хуже, чем у моего врага, я надеюсь заработать эти деньги. Хотя даже если я прав, мне будет нелегко поймать его. У него более двух часов форы, а я могу наверстать упущенное только с вашей помощью.
– Каким образом?
– Прошу вас написать бумагу, дающую мне право на внеочередную смену лошадей на всех почтовых станциях и на требование помощи в захвате похитителя.
Адмирал быстро подошел к секретеру леди Мэри, взял перо и бумагу и написал:
«Всем, кого это может касаться!
Предъявитель сего, мистер Роджер Брук, едет по делу Его Величества. Любая помощь, которую он потребует, должна быть ему оказана. В случае его просьбы о содействии в задержании французского агента, подобное содействие следует оказать без отлагательства.
Кристофер Брук,
контр-адмирал эскадры Ла-Манша».
Роджер сунул бумагу в карман, поцеловал мать и вместе с отцом вышел из комнаты.
У крыльца их поджидал Джим Баттон с оседланной кобылой.
– Гнедой исчез из конюшни, сэр. Должно быть, его взял этот негодяй, – сообщил конюх.
– Разрази его гром! – выругался адмирал, а Роджер вспомнил, что, приходя в сознание, слышал, как незнакомец выводил лошадь во двор.
– Он сделал неудачный выбор, – продолжал Джим. – Гнедого давно пора подковать. Не будь я Джим Баттон, если подкова не начнет болтаться, прежде чем он проедет пять миль.
– Тысячу благодарностей за такую хорошую новость, Джим! – воскликнул Роджер, садясь в седо. Простившись с отцом, он повернул кобылу и поскакал легким галопом в уже открытые для него ворота.
У церкви Роджер свернул налево и выехал из города в сторону Болдри. До деревушки было всего две мили, и он добрался туда минут за десять. Остановившись у кузницы и не спешиваясь, Роджер постучал хлыстом в дверь. Время подходило к десяти, и кузнец уже спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Адмирал внимательно посмотрел на него:
– Тогда другое дело. Рад слышать, что ты ставишь долг превыше всего, парень. Но пойдем в дом и объясни мне, почему я нашел тебя в таком отчаянном положении.
– В последний раз я видел вас, мастер Роджер, – неожиданно вмешался Джим Баттон, – в тот день, когда адмирал вернулся с войны. Очень рад, что вы вернулись, и надеюсь, что вы пробудете с нами так же долго, как адмирал.
– Спасибо, Джим. – Роджер пожал конюху руку. – Думаю, я вернусь в середине недели, и мы с тобой еще поскачем вместе. Когда напоишь и почистишь лошадей, оседлай мою кобылу и приведи ее к входу, чтобы я мог сразу же выехать.
– Будет сделано, мастер Роджер, – весело отозвался конюх, и отец с сыном зашагали к дому.
Испуг леди Мэри, вызванный неожиданным возвращением Роджера в весьма потрепанном состоянии, почти сразу же сменился радостью при виде мужа и сына, идущих рука об руку. Быстро осмотрев голову Роджера, она сказала, что повреждения только поверхностные, но тут же поспешила за теплой водой, корпией и бинтами.
Адмирал пребывал в отличном расположении духа. Он превосходно пообедал в Пайлуэлле, и его лицо раскраснелось от портвейна и хорошего настроения. Когда дверь за его женой закрылась, он весело осведомился:
– Ну, мальчик, сопутствовала ли тебе удача в твоих странствиях? Набиты ли твои карманы луидорами?
Роджер рассмеялся:
– Мне грех жаловаться на судьбу, так как последний год я наслаждался доходом в двести сорок луидоров, живя на всем готовом, включая лошадей и слуг, в доме могущественного аристократа. Но колесо Фортуны повернулось, и я потерял все, вернувшись к вам нищим. Так что месяц или два мне придется зависеть от вашей щедрости, пока я не найду себе новую работу.
– Не думай об этом, – махнул рукой адмирал. – Ты молодчина, что сам достиг такого положения. Но тебе незачем искать работу. Теперь я богат и могу обеспечить единственного сына, выделив ему доход в триста фунтов и не ощущая при этом убытка.
– Значит, вы унаследовали состояние? – удивленно воскликнул Роджер.
– Нет, – усмехнулся адмирал. – Это призовые деньги, вырученные от продажи кораблей, которые я захватил за годы войны. Их лордства платили чертовски неохотно, но со всеми французскими, испанскими, голландскими и прочими судами я заработал тысячи, как и большинство британских капитанов. Ты, очевидно, не заметил в темноте, но я пристраиваю еще две комнаты – большую столовую и такую же спальню наверху для тебя.
– Для меня? – ахнул Роджер. – Так вот что означают леса, которые я видел, входя в дом с матушкой. Но откуда вы знали, что я вернусь, сэр?
– Я знал, что ты вернешься рано или поздно, – ответил адмирал. – Не стану отрицать, что твой отказ служить во флоте был для меня тяжелым ударом. Но то, что у тебя хватило смелости идти своим путем, означало, что ты не спустишь флаг и вернешься в порт, как бравый моряк. Я не поощрял надежды твоей матери, но давно поджидал тебя, чтобы сплеснить с тобой грот-брас.
Подобно королю Карлу II , Роджер мог только удивляться, что был так глуп, не возвратившись гораздо раньше.
– Но скажи, – продолжал адмирал, – что побудило тебя в такой спешке отказаться от своего надежного положения и что означает это подлое нападение в конюшне?
Роджер едва начал пересказывать свою одиссею, когда вернулась его мать. Промыв ему раны, она приготовила припарку из райских зерен и обвязала ее вокруг его головы. Тем временем Роджер продолжал рассказ.
Когда он умолк, адмирал нахмурился и промолвил:
– Но кто мог быть тот негодяй, который напал на тебя? Каким образом кто-то из твоих врагов узнал, что найдет тебя здесь, и подстерег тебя в конюшне?
– Этот вопрос и мне не дает покоя, – отозвался Роджер. – Сначала я подумал, что, судя по крепким узлам, это один из моряков с барка. Хотя я не понимаю, как ему удалось сойти на берег. Это, безусловно, не капитан Рапно, так как у него крюк вместо левой руки, а тот человек держал меня за горло двумя руками. Кроме того, я слишком серьезно ранил Рапно и его второго помощника, чтобы они рискнули на подобное предприятие.
– Они могли послать на берег первого помощника или кого-то из матросов, – предположил адмирал.
Роджер покачал головой:
– Едва ли это возможно, сэр. Барк плыл прямиком на запад. Пока генерал Кливленд вез меня к берегу, я наблюдал за ним более часа – они не спускали шлюпку и не бросали якорь.
– Барк мог пристать в Крайстчерче.
– Нет. В таком случае один из них не мог бы добраться сюда к половине восьмого. Более того, хотя они догадались, кто я такой, я сказал им только, что мой дом неподалеку от Саутгемптона. Каким образом иностранный моряк мог так быстро выяснить, где я живу? Теперь я уверен, что этот человек явился не с барка.
– Тогда, возможно, какой-то бродяга или цыган из леса пришел обчистить наш курятник, а увидев тебя, решил, что может прихватить и кошелек.
– Это не был бродяга, сэр. Парень знал, что ему искать. Я слышал торжествующий возглас, когда он нашел письмо, и бормотание по-французски насчет вознаграждения.
– Значит, это был кто-то из Франции, севший на пакетбот в четверг и опередивший тебя на двенадцать часов.
– Вы правы, сэр, – согласился Роджер. – Это единственное объяснение. Но я не понимаю, каким образом кто-то во Франции мог догадаться, что я отправлюсь в Лимингтон.
– Семья де Рошамбо могла сообщить об этом людям месье де Крона.
– О том, где находится мой дом, было известно только Атенаис, а она бы ни за что меня не выдала. Ее отец и брат узнали, что я англичанин, только за несколько часов до моего бегства из Парижа.
– Но ведь ты назвал им свое имя и сказал, что ты мой сын.
– Верно, и, зная это, агент, добравшись до Лондона, мог получить ваш адрес в Адмиралтействе. Но это не является объяснением. Из-за шторма ни одно судно, отплывшее из французского порта в четверг после полудня, не могло войти в английскую гавань, пока море не успокоилось сегодня утром. Оно бы разбилось о пирс на мелкие кусочки. Мой враг не мог сойти на берег в Англии ранее чем через час после рассвета и, следовательно, не мог добраться в Лондон, узнать, где мы живем, и прибыть сюда к семи вечера.
Адмирал кивнул:
– Ты прав, парень. Где бы он ни высадился, ему пришлось бы проехать верхом не менее полутораста миль. Сам Дик Терпин не уложился бы в такое время.
– Боюсь, – вздохнул Роджер, – нам никогда не проникнуть в эту тайну, хотя я отдал бы сапфир де Келюса, чтобы узнать, кто этот человек, и получить шанс поквитаться с ним.
Внезапно адмирал хлопнул себя по бедру:
– Проклятие! Какого дьявола мы тут обмениваемся теориями, точно пара школьных учительниц, вместо того чтобы преследовать мерзавца?
– Это будет нелегко, учитывая, что я практически не могу его описать.
– Но вернуться во Францию ему тоже будет нелегко, если я возьмусь за дело. Мы ведь знаем, что он мужчина высокого роста и что он француз, не так ли? Что еще ты можешь о нем сказать?
– У него тонкие, хотя и достаточно крепкие руки человека, не знающего тяжелой физической работы. По-моему, он гладко выбрит, хотя не могу быть в этом уверен, так как вместо лица видел только бледное пятно. Судя по тени, на нем были плащ или накидка с капюшоном и шляпа в современном стиле – конической формы, с плоским верхом.
Покуда Роджер сообщал приметы незнакомца, его отец быстро делал заметки на листе бумаги.
– Отлично! – сказал он. – Я пойду к мэру и попрошу, чтобы его констебли распространили это описание. Король Франции – не единственный человек, чей кошелек достаточно толст, чтобы позволить установить награду в пятьсот гиней за поимку беглеца, так что к утру весь Южный Хемпшир будет охотиться за этой собакой. Сейчас не время церемониться, и думаю, что главнокомандующий в Портсмуте не будет на меня сердит, если я, так сказать, вторгнусь на его территорию, а моей подписи контр-адмирала эскадры Ла-Манша будет вполне достаточно от Дувра до Лендс-Энда. Я намерен закрыть порты.
– Великолепно, сэр! – воскликнул Роджер, чье отчаяние уступило место надежде. Он еще никогда не видел своего широкоплечего румяного отца действующим в критической ситуации и теперь понимал, как он подходит для командной должности.
– Теперь повтори мне, что он бормотал, – продолжал адмирал. – Может, нам что-то удастся из этого вытянуть.
Роджер попытался повторить услышанное по-французски, но не смог.
– Он сказал что-то вроде: «Слава Богу, мой инстинкт меня не подвел. Завтра утром я заработаю больше, чем за два года».
– Завтра, – задумчиво промолвил адмирал. – Ты не ошибся? Он не может за это время добраться до порта и пересечь пролив. Хотя, возможно, его поджидает судно в каком-нибудь убежище контрабандистов. Если так, мы идем ко дну.
– Может, вы и правы, сэр, но даже если так, он не сможет достичь Франции до завтрашнего вечера, а я готов поклясться, что он сказал «завтра утром».
– Этот парень прямо какой-то блуждающий огонек! – сердито воскликнул адмирал. – Ясно одно: он знал, где твой дом, и явился сюда, подчиняясь вдохновению, – думая, что если ты высадился где-то между Пулом и Саутгемптоном, то наверняка придешь сюда перед поездкой в Лондон, и надеялся тебя перехватить. Похоже, он один из агентов месье де Крона. Но что касается возвращения во Францию за наградой завтра утром, то такое не под силу ни одному смертному.
До сих пор леди Мэри молча слушала мужчин. Сейчас она заговорила впервые с тех пор, как кончила перевязывать Роджеру голову:
– А вам не кажется, что он может получить награду в Англии?
Роджер вскочил на ноги:
– Кажется, вы попали в точку, матушка! Объявление гласило, что вознаграждение может выплатить любой аккредитованный представитель французского королевства. Посол Франции является таковым. Возможно, наш приятель сейчас на пути в Лондон!
– Чепуха! – рассмеялся адмирал. – Слишком притянуто за уши. Сделав свое дело, французский полицейский агент в первую очередь постарался бы вернуться во Францию.
– Не обязательно! Этот человек наверняка хитер и понимает, что вы, будучи британским адмиралом, имеете полномочия для быстрого закрытия портов. С его стороны было бы умным шагом отправиться ночью в Лондон, пока мы здесь будем организовывать группы для прочесывания берега. В любом случае мне пора ехать. Я собирался не спешить, но теперь мне придется скакать во весь опор, так как у меня есть шанс догнать его.
– О, Роджер! – воскликнула леди Мэри. – Достаточно ли ты оправился для нового испытания? Ведь до Лондона более девяноста миль!
Он улыбнулся матери:
– Не беспокойтесь. Ваша припарка подействовала великолепно, и теперь, снова оказавшись на родной земле, я готов скакать хоть в Шотландию.
– Пусть будет по-твоему, – согласился адмирал. – Но я уверен, что ты неверно понял этого парня и будешь гнаться за призраком. Со своей стороны я приму меры, о которых говорил. -Желаю тебе удачи. Если ты поймаешь этого негодяя, то пятьсот гиней, которые я собираюсь за него предложить, будут твоими.
– Спасибо, сэр! – воскликнул Роджер. – Если мой инстинкт не хуже, чем у моего врага, я надеюсь заработать эти деньги. Хотя даже если я прав, мне будет нелегко поймать его. У него более двух часов форы, а я могу наверстать упущенное только с вашей помощью.
– Каким образом?
– Прошу вас написать бумагу, дающую мне право на внеочередную смену лошадей на всех почтовых станциях и на требование помощи в захвате похитителя.
Адмирал быстро подошел к секретеру леди Мэри, взял перо и бумагу и написал:
«Всем, кого это может касаться!
Предъявитель сего, мистер Роджер Брук, едет по делу Его Величества. Любая помощь, которую он потребует, должна быть ему оказана. В случае его просьбы о содействии в задержании французского агента, подобное содействие следует оказать без отлагательства.
Кристофер Брук,
контр-адмирал эскадры Ла-Манша».
Роджер сунул бумагу в карман, поцеловал мать и вместе с отцом вышел из комнаты.
У крыльца их поджидал Джим Баттон с оседланной кобылой.
– Гнедой исчез из конюшни, сэр. Должно быть, его взял этот негодяй, – сообщил конюх.
– Разрази его гром! – выругался адмирал, а Роджер вспомнил, что, приходя в сознание, слышал, как незнакомец выводил лошадь во двор.
– Он сделал неудачный выбор, – продолжал Джим. – Гнедого давно пора подковать. Не будь я Джим Баттон, если подкова не начнет болтаться, прежде чем он проедет пять миль.
– Тысячу благодарностей за такую хорошую новость, Джим! – воскликнул Роджер, садясь в седо. Простившись с отцом, он повернул кобылу и поскакал легким галопом в уже открытые для него ворота.
У церкви Роджер свернул налево и выехал из города в сторону Болдри. До деревушки было всего две мили, и он добрался туда минут за десять. Остановившись у кузницы и не спешиваясь, Роджер постучал хлыстом в дверь. Время подходило к десяти, и кузнец уже спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79