Он прекрасно сознавал, что его мозг должен быть занят предстоящей конференцией с Председателем, а не личными супружескими делами, но на самом-то деле он думал о Джесси.
- Наверное, буду смущен, но все равно объясни.
Она подвинула свой стул, даже не позвав для этого робота, вплотную к стулу Бейли и положила свою маленькую ручку в его руки. Он сжал ее.
- Вот видишь, я больше не боюсь контакта. Теперь я могу не только коснуться твоей щеки, как тогда.
- Возможно, но это не действует на тебя, как тогда?
Она кивнула.
- Нет, _т_а_к_ не действует, но все равно мне приятно. Я думаю, то было началом. Надо было так уйти в себя, чтобы одно прикосновение показало, как ненормально я жила, и так долго. Теперь все гораздо лучше. Могу я сказать теперь? Все, что я говорила - всего лишь пролог.
- Говори.
- Я хотела бы, чтобы мы были в постели и в темноте. Я могла бы говорить более свободно.
- Мы сидим здесь и при свете, Глэдис, но я слушаю.
- Ладно. На Солярии о сексе не говорят, ты знаешь.
- Знаю.
- Я была неопытна в этом смысле. Несколько раз - всего несколько мой муж приходил ко мне по обязанности. Я не хочу даже описывать, как это было, но уж поверь мне, это было хуже, чем ничего.
- Я верю.
- Но я знала о сексе. Я читала о нем. Иногда я обсуждала это с другими женщинами, но все они уверяли, что это отвратительная обязанность, которой солярианки должны подвергаться. А если у них был ребенок, что ограничивало их участие, они говорили, что счастливы никогда больше не иметь дело с сексом.
- Ты верила им?
- Конечно. Я никогда не слышала ничего другого, а те немногие несолярианские сведения, о которых я читала, считались фальшивыми извращениями. Я этому верила. Мой муж как-то нашел у меня книги, назвал их порнографией и уничтожил. Ты знаешь, люди могут поверить во все, что угодно. Я думаю, солярианские женщины верили в то, что говорили, и на самом деле презирали секс. Они говорили так искренне, и я чувствовала, что во мне что-то чудовищно-неправильное, поскольку у меня было к сексу какое-то любопытство... и странные ощущения, которых я не понимала.
- И ты в то время не пользовалась роботами для некоторого облегчения?
- Нет, мне это не приходило в голову. Иной раз ходили шепотки о таких вещах - всегда с ужасом, может, с притворным, так что я никогда не думала делать что-то подобное с любым неодушевленным предметом. Конечно, я иногда видела сны, и что-то такое, вроде начала оргазма, бывало, и я просыпалась. Я не понимала, что это, и не решалась говорить об этом. Я очень стыдилась таких снов, хуже того, я их боялась. И вот я приехала на Аврору.
- Ты говорила мне, что секс с аврорцами ничего не дал.
- Да. Я даже стала думать, что солярианцы правы. Секс вовсе не походил на мои сны. Только с Джандером я поняла: на Авроре не секс, а... хореография. Каждый шаг продиктован обычаем, от прихода в дом до ухода. Ничего неожиданного, ничего стихийного. На Солярии секса так мало, что ничего не дают и не берут, а на Авроре секс так стилизован, что тоже ничего не дают и не берут. Ты понимаешь?
- Не уверен. Я не занимался сексом с аврорскими женщинами и никогда не был аврорским мужчиной. Но объяснять не обязательно: я примерно понимаю, что это означает.
- Ты очень смущен?
- Не настолько, чтобы не мог слушать.
- Тогда я встретила Джандера и научилась им пользоваться. Он не был аврорским мужчиной. Его единственной целью было сделать мне приятное. Он давал и я брала, потому что я впервые познала секс, как его можно познать. Э_т_о_ ты понимаешь? Можешь представить себе, каково вдруг понять, что ты не помешанная, не извращенная, не испорченная, а просто женщина, имеющая удовлетворяющего секс-партнера?
- Представляю.
- И вот, через короткое время я все это потеряла. Я думала... это конец. Я была в отчаянии. За столетия своей жизни я никогда больше не буду иметь хороших сексуальных отношений. Не иметь их вообще с самого начала очень плохо; но получить неожиданно и вдруг внезапно утратить навсегда совсем нестерпимо. Теперь ты понимаешь, как важна была прошлая ночь.
- Но почему я, Глэдис? Почему не кто-нибудь другой?
- Нет, Илия, именно ты. Мы с Жискаром нашли тебя совсем беспомощного. Ты был в сознании, но не управлял своим телом. Тебя подняли и положили в кар. Я была здесь, когда тебя согрели, растерли, вымыли и обсушили. Роботы делали все это замечательно. Они заботились о тебе, но без настоящего чувства. А я смотрела и _с_о_ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_а.
Бейли скрипнул зубами при мысли о своей публичной беспомощности. Тогда он радовался тому, что с ним делают, но сейчас чувствовал унижение, что его видели в таких условиях. А она продолжала:
- Я хотела бы сама все это сделать для тебя. Я злилась на роботов, что они сохраняют за собой право быть добрыми к тебе... и отдавать. И когда я подумала, как я сама делала бы это, во мне стало подниматься сексуальное возбуждение, чего не было со смерти Джандера. И тут мне пришло в голову, что в моем единственном удачном сексе я только получала. Джандер отдавал все, что я хотела, но никогда не брал. Он не был способен получать, потому что его единственной радостью было быть приятным мне. И мне и в голову не приходило отдавать, потому что я воспитывалась с роботами и знала, что они не могут брать.
И, пока я смотрела, я подумала, что знаю только половину секса, и мне страстно захотелось испытать и другую половину. А потом, когда ты ел горячий суп, ты, казалось, поправился, выглядел сильным. Ты был достаточно сильным, чтобы утешить меня, и из-за того, что я чувствовала к тебе, пока роботы о тебе заботились, я больше не боялась, что ты с Земли, и х_о_т_е_л_а_ быть в твоих объятиях. Но когда ты обнял меня, я ощутила п_о_т_е_р_ю, потому что снова получала, а не отдавала. И ты сказал: "Простите, Глэдис, я должен сесть". О, Илия, это было самое чудесное из всего, что ты мог бы сказать мне.
Бейли покраснел.
- Это меня страшно расстроило - такое признание в слабости.
- Это было именно то, чего я хотела. Это вызвало во мне дикое желание. Я заставила тебя лечь в постель и пришла к тебе, и в первый раз в жизни я отдавала. Я ничего не брала. И чары Джандера исчезли. Я поняла, что его мне тоже не было достаточно. Нужно иметь возможность и получать, и отдавать. Илия, останься со мной.
Бейли покачал головой.
- Глэдис, даже если я разорву свое сердце пополам, это ничего не изменит. Я не могу остаться на Авроре. Я должен вернуться на Землю. А ты не можешь приехать ко мне.
- А если смогу?
- Зачем говорить глупости? Пусть бы ты и смогла приехать, я очень скоро стану ненужным тебе. Через двадцать, самое большее через тридцать лет я буду стариком, а возможно, уже умру, а ты целые столетия останешься такой же, как сейчас.
- Но я это и имею в виду, Илия. На Земле я подхвачу ваши инфекции и тоже скоро состарюсь.
- Зачем тебе это? Кроме того, старость - не инфекционная болезнь. Просто человек быстро слабеет и умирает. Глэдис, ты найдешь другого мужчину.
- Аврорца?
- Ты научишь его. Теперь, когда ты знаешь, как получать и отдавать, ты научишь его, как это делать.
- Разве они захотят учиться?
- Кто-то наверняка захочет. У тебя много времени впереди, ты найдешь того, кто захочет. Есть... - нет, подумал он, неразумно сейчас упоминать о Гремионисе, но, может быть, если он придет к ней менее вежливым и чуточку более решительным...
Она задумалась.
- Возможно ли это? О, Илия, ты помнишь все, что было ночью?
- Должен признаться, - грустно сказал он, - что кое-что, к сожалению, в тумане.
- Если бы ты помнил, ты не захотел бы оставить меня.
- Я вовсе не хочу оставлять тебя, Глэдис. Но я должен.
- А потом ты казался таким совершенно счастливым, таким спокойным. Я угнездилась на твоем плече и слушала, как бьется твое сердце сначала быстро, а потом все медленнее, а потом ты вдруг сел. Ты помнишь это?
Бейли вздрогнул, чуть отклонился и взглянул в ее глаза.
- Нет, не помню. Что ты имеешь в виду? Что я сделал?
- Я же говорю - ты вдруг сел.
- Да, а что еще? - Сердце его заколотилось. Три раза какая-то истина являлась ему, но в первые два раза полностью исчезла. А в третий раз с ним была Глэдис. У него была свидетельница.
- Больше, в сущности, ничего, - сказала она. - А в чем дело, Илия? Ты не обращал на меня внимания. Ты сказал: "Я поймал это". Ты говорил невнятно, глаза у тебя блуждали. Я даже немножко испугалась.
- Я сказал только это? О, дьявол, Глэдис, не сказал ли я что-нибудь еще?
Глэдис, нахмурила брови. - Но когда ты снова лег, я сказала: "Не бойся, Илия, ты теперь в безопасности". Я погладила тебя, и ты снова заснул... даже захрапел... Я никогда не слышала храпа раньше, но читала... - Эта мысль ее явно забавляла.
- Послушай, Глэдис, я сказал: "Я поймал это". Я сказал, что именно поймал?
- Нет. Не могу вспомнить. Постой, ты сказал очень тихо: "Он пришел первым".
- "Он пришел первым". Я так сказал?
- Да. Я подумала, что ты имеешь в виду Жискара, который нашел тебя раньше других роботов, и снова переживаешь те страхи, что охватили тебя в грозу. Потому я и сказала: "Не бойся, Илия, ты теперь в безопасности", и гладила тебя, пока ты не успокоился.
- "Он пришел первым". Теперь я не забуду. Глэдис, спасибо тебе за эту ночь. Спасибо за то, что ты рассказала мне сейчас.
- А разве есть что-то важное в твоих словах, что Жискар первым нашел тебя? Это же так и было, ты знаешь.
- Наверное, не то, Глэдис. Это нечто такое, чего я не знаю, но ухитрялся обнаружить только, когда мой мозг полностью расслаблен.
- Ну, и что это значит?
- Пока не знаю, но раз я так сказал, это должно что-то значить. В моем распоряжении примерно час, чтобы постичь это. - Он встал. - Теперь мне пора идти.
Он сделал несколько шагов к двери, но Глэдис бросилась к нему, протягивая руки.
- Подожди, Илия!
Бейли наклонился и поцеловал ее. Долгую минуту они стояли, обнявшись.
- Я еще увижу тебя, Илия?
- Не знаю, - печально сказал он. - Но я надеюсь.
И он пошел искать Дэниела и Жискара, чтобы сделать необходимые приготовления для грядущей конфронтации.
73
Уныние Бейли усилилось, пока он шел по длинной лужайке к дому Фастальфа. Роботы шли рядом, с двух сторон.
- Как зовут Председателя Совета, Дэниел?
- Не могу сказать. Когда о нем упоминали в моем присутствии, его всегда называли Председателем. И я обращался к нему "мистер Председатель".
Жискар сказал:
- Его имя Рутилен Гордер, сэр, но официально его так никогда не называют, а пользуются только титулом. Это создает впечатление непрерывности правительства. Люди, занимающее это положение, индивидуально имеют определенный срок, но "Председатель" существует всегда.
- А этому особо индивидуальному Председателю сколько лет?
- Он стар, сэр. Ему 331 год.
- В добром здравии?
- Противоположного не знаю, сэр.
- Есть какие-нибудь личные характеристики, могущие помочь мне в подготовке?
Жискар, казалось, был поставлен с тупик. Помолчав, он сказал:
- Трудно сказать, сэр. Он работает второй срок. Считается деятельным Председателем. Он много работает и получает результаты.
- Он вспыльчив или терпелив? Властный или отзывчивый?
- Вы сами должны судить о таких вещах, сэр.
- Партнер Илия, - сказал Дэниел, - Председатель выше предвзятости. Он справедлив и беспристрастен в решениях.
- Я уверен в этом, - пробормотал Бейли, - но решения абстрактны, как "Председатель", в то время как индивидуальные Председатели конкретны и могут иметь конкретные мозги. - Он покачал головой. Его собственный мозг имел сильную потребность в конкретизации. Три раза приходила мысль о чем-то и три раза исчезала; теперь он имел собственные комментарии на время прихода этой мысли, но и они _п_о_к_а_ не помогали.
"Он пришел первым".
Кто пришел первым? Куда?
Ответа у Бейли не было.
74
Фастальф ждал Бейли у двери своего дома. Позади него стоял робот. Бейли уставился отсутствующим взглядом на робота и с некоторым затруднением перевел взгляд на Фастальфа. Он думал о роботах, сам не зная, почему.
- Рад вас видеть снова, д-р Фастальф, - сказал он и протянул руку. После встречи с Глэдис он как-то забыл, что космониты неохотно идут на контакт с землянином.
Фастальф на мгновение замялся, но затем, как бы восторжествовав над осторожностью, слегка пожал протянутую ему руку и выпустил ее.
- Я еще больше рад видеть вас, мистер Бейли. Я страшно тревожился за вас вечером. Гроза была не очень сильной, но землянину она, наверное, казалась ужасной.
- Значит, вы знаете, что случилось?
- Дэниел и Жискар мне все рассказали. Я чувствовал бы себя лучше, если бы они пришли прямо сюда и принесли вас, но они рассудили, что от поврежденной машины до дома Глэдис ближе, и что ваши приказания были исключительно интенсивны и ставили безопасность Дэниела впереди вашей собственной. Они правильно поняли вас?
- Правильно. Я вынудил их оставить меня там.
- Разумно ли это? - Фастальф пропустил Бейли вперед и указал на кресло.
Бейли сел.
- Похоже, что это было самое правильное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
- Наверное, буду смущен, но все равно объясни.
Она подвинула свой стул, даже не позвав для этого робота, вплотную к стулу Бейли и положила свою маленькую ручку в его руки. Он сжал ее.
- Вот видишь, я больше не боюсь контакта. Теперь я могу не только коснуться твоей щеки, как тогда.
- Возможно, но это не действует на тебя, как тогда?
Она кивнула.
- Нет, _т_а_к_ не действует, но все равно мне приятно. Я думаю, то было началом. Надо было так уйти в себя, чтобы одно прикосновение показало, как ненормально я жила, и так долго. Теперь все гораздо лучше. Могу я сказать теперь? Все, что я говорила - всего лишь пролог.
- Говори.
- Я хотела бы, чтобы мы были в постели и в темноте. Я могла бы говорить более свободно.
- Мы сидим здесь и при свете, Глэдис, но я слушаю.
- Ладно. На Солярии о сексе не говорят, ты знаешь.
- Знаю.
- Я была неопытна в этом смысле. Несколько раз - всего несколько мой муж приходил ко мне по обязанности. Я не хочу даже описывать, как это было, но уж поверь мне, это было хуже, чем ничего.
- Я верю.
- Но я знала о сексе. Я читала о нем. Иногда я обсуждала это с другими женщинами, но все они уверяли, что это отвратительная обязанность, которой солярианки должны подвергаться. А если у них был ребенок, что ограничивало их участие, они говорили, что счастливы никогда больше не иметь дело с сексом.
- Ты верила им?
- Конечно. Я никогда не слышала ничего другого, а те немногие несолярианские сведения, о которых я читала, считались фальшивыми извращениями. Я этому верила. Мой муж как-то нашел у меня книги, назвал их порнографией и уничтожил. Ты знаешь, люди могут поверить во все, что угодно. Я думаю, солярианские женщины верили в то, что говорили, и на самом деле презирали секс. Они говорили так искренне, и я чувствовала, что во мне что-то чудовищно-неправильное, поскольку у меня было к сексу какое-то любопытство... и странные ощущения, которых я не понимала.
- И ты в то время не пользовалась роботами для некоторого облегчения?
- Нет, мне это не приходило в голову. Иной раз ходили шепотки о таких вещах - всегда с ужасом, может, с притворным, так что я никогда не думала делать что-то подобное с любым неодушевленным предметом. Конечно, я иногда видела сны, и что-то такое, вроде начала оргазма, бывало, и я просыпалась. Я не понимала, что это, и не решалась говорить об этом. Я очень стыдилась таких снов, хуже того, я их боялась. И вот я приехала на Аврору.
- Ты говорила мне, что секс с аврорцами ничего не дал.
- Да. Я даже стала думать, что солярианцы правы. Секс вовсе не походил на мои сны. Только с Джандером я поняла: на Авроре не секс, а... хореография. Каждый шаг продиктован обычаем, от прихода в дом до ухода. Ничего неожиданного, ничего стихийного. На Солярии секса так мало, что ничего не дают и не берут, а на Авроре секс так стилизован, что тоже ничего не дают и не берут. Ты понимаешь?
- Не уверен. Я не занимался сексом с аврорскими женщинами и никогда не был аврорским мужчиной. Но объяснять не обязательно: я примерно понимаю, что это означает.
- Ты очень смущен?
- Не настолько, чтобы не мог слушать.
- Тогда я встретила Джандера и научилась им пользоваться. Он не был аврорским мужчиной. Его единственной целью было сделать мне приятное. Он давал и я брала, потому что я впервые познала секс, как его можно познать. Э_т_о_ ты понимаешь? Можешь представить себе, каково вдруг понять, что ты не помешанная, не извращенная, не испорченная, а просто женщина, имеющая удовлетворяющего секс-партнера?
- Представляю.
- И вот, через короткое время я все это потеряла. Я думала... это конец. Я была в отчаянии. За столетия своей жизни я никогда больше не буду иметь хороших сексуальных отношений. Не иметь их вообще с самого начала очень плохо; но получить неожиданно и вдруг внезапно утратить навсегда совсем нестерпимо. Теперь ты понимаешь, как важна была прошлая ночь.
- Но почему я, Глэдис? Почему не кто-нибудь другой?
- Нет, Илия, именно ты. Мы с Жискаром нашли тебя совсем беспомощного. Ты был в сознании, но не управлял своим телом. Тебя подняли и положили в кар. Я была здесь, когда тебя согрели, растерли, вымыли и обсушили. Роботы делали все это замечательно. Они заботились о тебе, но без настоящего чувства. А я смотрела и _с_о_ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_а.
Бейли скрипнул зубами при мысли о своей публичной беспомощности. Тогда он радовался тому, что с ним делают, но сейчас чувствовал унижение, что его видели в таких условиях. А она продолжала:
- Я хотела бы сама все это сделать для тебя. Я злилась на роботов, что они сохраняют за собой право быть добрыми к тебе... и отдавать. И когда я подумала, как я сама делала бы это, во мне стало подниматься сексуальное возбуждение, чего не было со смерти Джандера. И тут мне пришло в голову, что в моем единственном удачном сексе я только получала. Джандер отдавал все, что я хотела, но никогда не брал. Он не был способен получать, потому что его единственной радостью было быть приятным мне. И мне и в голову не приходило отдавать, потому что я воспитывалась с роботами и знала, что они не могут брать.
И, пока я смотрела, я подумала, что знаю только половину секса, и мне страстно захотелось испытать и другую половину. А потом, когда ты ел горячий суп, ты, казалось, поправился, выглядел сильным. Ты был достаточно сильным, чтобы утешить меня, и из-за того, что я чувствовала к тебе, пока роботы о тебе заботились, я больше не боялась, что ты с Земли, и х_о_т_е_л_а_ быть в твоих объятиях. Но когда ты обнял меня, я ощутила п_о_т_е_р_ю, потому что снова получала, а не отдавала. И ты сказал: "Простите, Глэдис, я должен сесть". О, Илия, это было самое чудесное из всего, что ты мог бы сказать мне.
Бейли покраснел.
- Это меня страшно расстроило - такое признание в слабости.
- Это было именно то, чего я хотела. Это вызвало во мне дикое желание. Я заставила тебя лечь в постель и пришла к тебе, и в первый раз в жизни я отдавала. Я ничего не брала. И чары Джандера исчезли. Я поняла, что его мне тоже не было достаточно. Нужно иметь возможность и получать, и отдавать. Илия, останься со мной.
Бейли покачал головой.
- Глэдис, даже если я разорву свое сердце пополам, это ничего не изменит. Я не могу остаться на Авроре. Я должен вернуться на Землю. А ты не можешь приехать ко мне.
- А если смогу?
- Зачем говорить глупости? Пусть бы ты и смогла приехать, я очень скоро стану ненужным тебе. Через двадцать, самое большее через тридцать лет я буду стариком, а возможно, уже умру, а ты целые столетия останешься такой же, как сейчас.
- Но я это и имею в виду, Илия. На Земле я подхвачу ваши инфекции и тоже скоро состарюсь.
- Зачем тебе это? Кроме того, старость - не инфекционная болезнь. Просто человек быстро слабеет и умирает. Глэдис, ты найдешь другого мужчину.
- Аврорца?
- Ты научишь его. Теперь, когда ты знаешь, как получать и отдавать, ты научишь его, как это делать.
- Разве они захотят учиться?
- Кто-то наверняка захочет. У тебя много времени впереди, ты найдешь того, кто захочет. Есть... - нет, подумал он, неразумно сейчас упоминать о Гремионисе, но, может быть, если он придет к ней менее вежливым и чуточку более решительным...
Она задумалась.
- Возможно ли это? О, Илия, ты помнишь все, что было ночью?
- Должен признаться, - грустно сказал он, - что кое-что, к сожалению, в тумане.
- Если бы ты помнил, ты не захотел бы оставить меня.
- Я вовсе не хочу оставлять тебя, Глэдис. Но я должен.
- А потом ты казался таким совершенно счастливым, таким спокойным. Я угнездилась на твоем плече и слушала, как бьется твое сердце сначала быстро, а потом все медленнее, а потом ты вдруг сел. Ты помнишь это?
Бейли вздрогнул, чуть отклонился и взглянул в ее глаза.
- Нет, не помню. Что ты имеешь в виду? Что я сделал?
- Я же говорю - ты вдруг сел.
- Да, а что еще? - Сердце его заколотилось. Три раза какая-то истина являлась ему, но в первые два раза полностью исчезла. А в третий раз с ним была Глэдис. У него была свидетельница.
- Больше, в сущности, ничего, - сказала она. - А в чем дело, Илия? Ты не обращал на меня внимания. Ты сказал: "Я поймал это". Ты говорил невнятно, глаза у тебя блуждали. Я даже немножко испугалась.
- Я сказал только это? О, дьявол, Глэдис, не сказал ли я что-нибудь еще?
Глэдис, нахмурила брови. - Но когда ты снова лег, я сказала: "Не бойся, Илия, ты теперь в безопасности". Я погладила тебя, и ты снова заснул... даже захрапел... Я никогда не слышала храпа раньше, но читала... - Эта мысль ее явно забавляла.
- Послушай, Глэдис, я сказал: "Я поймал это". Я сказал, что именно поймал?
- Нет. Не могу вспомнить. Постой, ты сказал очень тихо: "Он пришел первым".
- "Он пришел первым". Я так сказал?
- Да. Я подумала, что ты имеешь в виду Жискара, который нашел тебя раньше других роботов, и снова переживаешь те страхи, что охватили тебя в грозу. Потому я и сказала: "Не бойся, Илия, ты теперь в безопасности", и гладила тебя, пока ты не успокоился.
- "Он пришел первым". Теперь я не забуду. Глэдис, спасибо тебе за эту ночь. Спасибо за то, что ты рассказала мне сейчас.
- А разве есть что-то важное в твоих словах, что Жискар первым нашел тебя? Это же так и было, ты знаешь.
- Наверное, не то, Глэдис. Это нечто такое, чего я не знаю, но ухитрялся обнаружить только, когда мой мозг полностью расслаблен.
- Ну, и что это значит?
- Пока не знаю, но раз я так сказал, это должно что-то значить. В моем распоряжении примерно час, чтобы постичь это. - Он встал. - Теперь мне пора идти.
Он сделал несколько шагов к двери, но Глэдис бросилась к нему, протягивая руки.
- Подожди, Илия!
Бейли наклонился и поцеловал ее. Долгую минуту они стояли, обнявшись.
- Я еще увижу тебя, Илия?
- Не знаю, - печально сказал он. - Но я надеюсь.
И он пошел искать Дэниела и Жискара, чтобы сделать необходимые приготовления для грядущей конфронтации.
73
Уныние Бейли усилилось, пока он шел по длинной лужайке к дому Фастальфа. Роботы шли рядом, с двух сторон.
- Как зовут Председателя Совета, Дэниел?
- Не могу сказать. Когда о нем упоминали в моем присутствии, его всегда называли Председателем. И я обращался к нему "мистер Председатель".
Жискар сказал:
- Его имя Рутилен Гордер, сэр, но официально его так никогда не называют, а пользуются только титулом. Это создает впечатление непрерывности правительства. Люди, занимающее это положение, индивидуально имеют определенный срок, но "Председатель" существует всегда.
- А этому особо индивидуальному Председателю сколько лет?
- Он стар, сэр. Ему 331 год.
- В добром здравии?
- Противоположного не знаю, сэр.
- Есть какие-нибудь личные характеристики, могущие помочь мне в подготовке?
Жискар, казалось, был поставлен с тупик. Помолчав, он сказал:
- Трудно сказать, сэр. Он работает второй срок. Считается деятельным Председателем. Он много работает и получает результаты.
- Он вспыльчив или терпелив? Властный или отзывчивый?
- Вы сами должны судить о таких вещах, сэр.
- Партнер Илия, - сказал Дэниел, - Председатель выше предвзятости. Он справедлив и беспристрастен в решениях.
- Я уверен в этом, - пробормотал Бейли, - но решения абстрактны, как "Председатель", в то время как индивидуальные Председатели конкретны и могут иметь конкретные мозги. - Он покачал головой. Его собственный мозг имел сильную потребность в конкретизации. Три раза приходила мысль о чем-то и три раза исчезала; теперь он имел собственные комментарии на время прихода этой мысли, но и они _п_о_к_а_ не помогали.
"Он пришел первым".
Кто пришел первым? Куда?
Ответа у Бейли не было.
74
Фастальф ждал Бейли у двери своего дома. Позади него стоял робот. Бейли уставился отсутствующим взглядом на робота и с некоторым затруднением перевел взгляд на Фастальфа. Он думал о роботах, сам не зная, почему.
- Рад вас видеть снова, д-р Фастальф, - сказал он и протянул руку. После встречи с Глэдис он как-то забыл, что космониты неохотно идут на контакт с землянином.
Фастальф на мгновение замялся, но затем, как бы восторжествовав над осторожностью, слегка пожал протянутую ему руку и выпустил ее.
- Я еще больше рад видеть вас, мистер Бейли. Я страшно тревожился за вас вечером. Гроза была не очень сильной, но землянину она, наверное, казалась ужасной.
- Значит, вы знаете, что случилось?
- Дэниел и Жискар мне все рассказали. Я чувствовал бы себя лучше, если бы они пришли прямо сюда и принесли вас, но они рассудили, что от поврежденной машины до дома Глэдис ближе, и что ваши приказания были исключительно интенсивны и ставили безопасность Дэниела впереди вашей собственной. Они правильно поняли вас?
- Правильно. Я вынудил их оставить меня там.
- Разумно ли это? - Фастальф пропустил Бейли вперед и указал на кресло.
Бейли сел.
- Похоже, что это было самое правильное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47