– спросила Селин. – Вы раньше говорили о кинжале.
Как я мог забытьё Ранд оставил ларец в покое и вытащил из-за пояса кинжал. Обнаженный клинок был изогнут как козлиный рог, а крестовины представляли собой золотых змеев. В лунном сиянии вставленный в рукоять рубин, размером с ноготь большого пальца, мерцал словно злобный глаз. С виду и на ощупь этот кинжал – причудливо украшенный и, как знал Ранд, таящий в себе порчу, – ничем не отличался от какого-нибудь ножа.
– Осторожнее, – заметила Селин. – Не порежьтесь. Ранд внутренне содрогнулся. Если просто носить его при себе опасно, то лучше не знать, чем грозит малейшая царапина.
– Это из Шадар Логота, – объяснил Ранд спутникам. – Он извратит любого, кто долго носит его, заразит его скверной до самых костей – так, как заражен сам Шадар Логот. Без Исцеления Айз Седай эта порча в конце концов убивает.
– Так вот чем страдает Мэт, – тихо произнес Лойал. – Никогда не предполагал такого.
Хурин долго смотрел на кинжал в руке Ранда, потом отер ладони о полы куртки. Счастливым нюхач не выглядел.
– Никто из нас не должен брать его в руки, только если очень нужно, – продолжил Ранд. – Я что-нибудь придумаю, как его нести…
– Это опасно, – Селин хмуро смотрела на клинок, будто змеи на нем были настоящими и смертельно ядовитыми. – Выбросьте его. Оставьте тут или заройте, если желаете оградить его от иных рук, но избавьтесь от него.
– Он нужен Мэту, – твердо заявил Ранд.
– Он слишком опасен. Вы сами так сказали.
– Он нужен Мэту. Айз Седай сказали: если его не используют для исцеления Мэта, то он умрет.
У них по-прежнему есть к. нему нить, но этот клинок. обрежет ее. Пока я не избавлюсь от кинжала и от Рога, у них и ко мне есть нить, но я не буду танцевать по их указке, как бы они ни дергали за нее!
Ранд положил кинжал в ларец, внутрь витка Рога – там как раз было для него место, – и опустил крышку. Она закрылась с резким сухим щелчком.
– Ларец защитит нас от него. – Он надеялся на это. Лан говорил: когда ты ни в чем не уверен, уверенным должен быть голос.
– Ларец наверняка нас защитит, – сказала Селин напряженным голосом.
– А теперь я собираюсь доспать, что не успела.
Ранд покачал головой:
– Мы чересчур близко. Похоже, иногда Фейну как-то удается отыскивать меня.
– Если боитесь, прибегните к Единению, – предложила Селин.
– К утру я хочу оказаться как можно дальше от этих Друзей Темного. Я оседлаю вашу кобылу.
– Упрямый! – В голосе слышался нескрываемый гнев, и, когда он посмотрел на Селин, губы кривились в улыбке, которой и в помине не было в темных глазах. – Упрямый мужчина – лучший, однажды… – Она сразу замолчала, и это-то обеспокоило Ранда. Видимо, женщины часто оставляют что-то недосказанным, а из своего небогатого опыта он знал, что именно недоговоренность – источник всех хлопот. Селин молча наблюдала за тем, как он забросил седло на спину белой кобылы и нагнулся затянуть подпруги.
– Сгоните их всех сюда! – прорычал Фейн. Козло-мордый троллок попятился прочь от него. Костер, разгоревшийся от подкинутых в огонь дров, разбрасывал по верхушке холма колеблющиеся тени. У яркого пламени теснились люди, они боялись оказаться в темноте наедине с троллоками. – Соберите их, всех, кто еще жив, а если они вздумают убежать, дайте им знать – они получат тогда то, что один уже получил.
Фейн ткнул пальцем в троллока, который принес ему известие, что ал'Тор не найден. Тот по-прежнему грыз землю, испачканную его собственной кровью, а дергающиеся копыта проскребали канавки.
– Иди" – прошипел Фейн, и козломордый троллок опрометью убежал в ночь.
Презрительным взглядом Фейн окинул своих последователей, принадлежащих людскому племени, – им еще найдется применение, – затем повернулся и всмотрелся в ночь, в сторону Кинжала Убийцы Родичей. Ал'Тор был где-то там, в горах. С Рогом. При этой мысли Фейн громко заскрежетал зубами. Где точно, он не знал, но что-то тянуло его в горы. К ал'Тору. Столь многое от… дара… Темного еще оставалось при нем. Он едва ли думал об этом, старался не думать, пока внезапно, после того как Рог пропал – Пропал!
– ал'Тор не оказался там, притягивая его, как кусок мяса притягивает изголодавшегося пса.
– Я больше не пес. Больше не пес! – Он услышал вокруг костра людскую беспокойную суету, но не повернулся к шепоту и шороху. – Ты отплатишь за то, что со мной сделали, ал'Тор! Мир отплатит! – Он закатился безумным, кудахтающим смехом. – Мир заплатит!
ГЛАВА 20. Саидин
Ранд гнал свой отряд всю ночь, разрешив привал на рассвете и дав отдохнуть лошадям. И Лойалу. Седло его занимал рог Валир в серебряно-золотом ларце, а сам огир шагал или трусил впереди своей большой лошади, без единой жалобы и не замедляя движение отряда. Ночью они пересекли границу Кайриэна.
– Я хочу еще на него взглянуть, – сказала Селин, едва Ранд объявил привал. Она спешилась и зашагала к Лойаловой лошади. Тени лошадей и всадников, длинные и слабые, указывали на запад, от солнца, чуть высунувшегося над горизонтом. – Снимите его для меня, алантин. – Лойал начал развязывать ремни. – Рог Валир…
– Нет, – сказал Ранд, слезая с Рыжего. – Нет, Лойал.
Огир перевел взгляд с Ранда на Селин, его уши подрагивали, но руки он опустил.
– Я хочу увидеть Рог, – потребовала Селин. Ранд был уверен, что она не старше его, но в этот момент она вдруг показалась старой и холодной, как эти горы, и намного царственнее, чем королева Моргейз при всей ее надменности.
– Я думаю, лучше держать кинжал подальше, – заметил Ранд. – Судя по тому, что я знаю, смотреть на него столь же скверно, как и прикасаться. Пусть он там и лежит, пока я не отдам его в руки Мэту. Он… он сам передаст его Айз Седай. – И какую цену они потребуют. от него за то Исцеление? Но другого выхода у него нет. Он почувствовал себя отчасти виноватым за испытанное им самим облегчение: он-то, по крайней мере, распрощался с Айз Седай. С ними у меня покончено. Так или иначе.
– Кинжал! Вас, видно, волнует один этот кинжал! Я же говорила, надо избавиться от него. Рог Валир, Ранд!
– Нет.
Она подошла к нему, от плавной походки, покачивания бедрами у него возникло такое ощущение, будто в горле что-то застряло.
– Мне хочется только взглянуть на него при свете дня. Я не стану его трогать. Можете сами держать его. Будет что вспоминать – вас, держащего в своих руках Рог Валир. – С этими словами Селин взяла его руки в свои; от ее прикосновения по коже побежали мурашки, а во рту пересохло.
Будет что вспоминать – когда она уйдет… Достав Рог из ларца, можно вновь закрыть в нем кинжал. Да, что-то в этом есть – держать в руках Рог и любоваться им при свете дня.
Он пожалел, что слишком мало ему известно о Пророчествах Дракона. Как-то раз, еще в Эмондовом Лугу, он слышал краем уха, как один купеческий охранник что-то из них рассказывал, да Найнив веник сломала о плечи незадачливого рассказчика. В услышанной им малости ничего о Роге Валир не упоминалось.
Айз Седай, стараются заставить меня делать то, что им нужно. По-прежнему Селин пристально смотрела Ранду в глаза, лицо у нее было такое юное и прекрасное, что ему захотелось поцеловать ее, несмотря на все свои мысли. Никогда он не видел, чтобы Айз Седай поступали так, как вела себя она, и выглядела Селин юной, а вовсе не лишенной возраста. Девушка моих лет не может быть Айз Седай. Но…
– Селин, – очень тихо произнес он, – вы – Айз Седай?
– Айз Седай, – почти выплюнула она эти слова, резко отбросив его руки.
– Айз Седай! Все время вы осыпаете меня этими упреками! – Она глубоко вздохнула и пригладила платье, взяв себя в руки. – Я – та, кто есть. И я – не Айз Седай!
И она обернулась в молчаливую холодность, от которой даже утреннее солнце показалось знобким.
Лойал и Хурин изо всех сил старались сохранить хорошую мину при плохой игре и со всей тактичностью не замечали этой сцены, пытаясь вести свой разговор и скрывая смущение, когда взгляд Селин ожег их морозным холодом. Они поскакали дальше.
К вечеру путники разбили лагерь у горного потока, в котором и наловили рыбы на ужин, к Селин, похоже, вернулось ее настроение, и она оживленно щебетала с огир о книгах, доброжелательно разговаривала с Хурином.
Но Ранду она едва слово молвила, и то, если он заговаривал первым, – и тем вечером, и весь следующий день, когда они скакали через горы, что вздымались по обе стороны громадными зазубренными серыми стенами, все время поднимавшимися выше и выше. Однако когда бы он ни взглянул на Селин, она смотрела на него в ответ и улыбалась. Иногда улыбка была такой, что Ранд улыбался в ответ, иногда от ее улыбки у него першило в горле и он вспыхивал от возникающих в голове мыслей, а иногда улыбка излучала таинственность, такая всезнающая улыбка порой появлялась на лице Эгвейн. И такая улыбка всегда действовала Ранду на нервы – но это была всего лишь улыбка.
Она НЕ МОЖЕТ быть Айз Седай. Дорога пошла под уклон, и с обещанием в воздухе скорых сумерек Кинжал Убийцы Родичей уступил место холмам, округлым, тесно стоящим, где росло больше кустов, чем деревьев, – скорей густой кустарник, чем лес. Дороги здесь не было, просто тропинка, по которой, вероятно, не часто катили редкие повозки. Поля ступенями-террасами срезали кое-какие холмы, поля со зреющими хлебами, но опустевшие в такой поздний час. Ни одна из редких ферм не оказывалась настолько близко к тропе, по которой скакал отряд, чтобы Ранду удалось разглядеть больше того, что здания все сложены из камня.
Когда впереди он увидел деревню, в вечерней полумгле уже мерцали в нескольких окошках огни.
– Сегодня мы будем спать на кроватях, – сказал он
– Чему я буду очень доволен. Лорд Ранд, – рассмеялся Хурин. Лойал покивал, соглашаясь.
– Деревенская гостиница, – фыркнула Селин. – Без сомнения, грязная и где полно черни, накачивающейся элем. Почему бы нам опять не заночевать под звездами? Для меня одно удовольствие спать под звездным небом.
– Мало будет удовольствия, если, пока мы спим, нас настигнет Фейн, – сказал Ранд, – он и эти троллоки. Он гонится за мной, Селин. И за Рогом тоже, но меня он в состоянии отыскать. Зачем, по-вашему, в минувшие ночи я выставлял часовых?
– Если Фейн нас настигнет, вы с ним разделаетесь. – Голос ее был самоуверенно смел. – А в этой деревушке тоже могут быть Приспешники Тьмы.
– Но даже знай они, кто мы, что они смогут? В деревне-то полно другого народу. Если, конечно, вы не считаете, что там все, как на подбор. Друзья Темного.
– А если они дознаются, что у вас Рог? Стремитесь к величию вы сами или нет, но даже фермеры о нем грезят.
– Она права. Ранд, – заметил Лойал. – Боюсь, даже фермерам захочется отобрать его.
– Раскатай свое одеяло, Лойал, и накинь его поверх ларца. И замотай поплотнее. – Лойал исполнил требуемое, и Ранд кивнул. Со стороны было очевидно: под полосатым одеялом огир – ящик или сундук, но ничто не наводило на подозрение, что там нечто большее, чем обычный дорожный сундук.
– Сундук с одеждой миледи, – с ухмылкой объявил Ранд и отвесил поклон.
Его шуточку Селин встретила кислым молчанием и ничего не выражающим взглядом. И вот отряд уже двинулся дальше.
Почти тотчас же вдалеке, слева от Ранда, лучи заходящего солнца отразились от чего-то на земле. Чего-то большого. Чего-то очень большого, судя по блику. Заинтригованный, Ранд повернул туда жеребца.
– Милорд? – спросил Хурин. – А как же деревня?
– Сначала я хочу взглянуть, что это такое, – сказал Ранд. Это ярче, чем солнечные блики на воде. Что это может быть?
Он не отрывал глаз от отблеска и удивился, когда Рыжий внезапно остановился. Уже собравшись погнать его вперед, Ранд сообразил, что стоит конь на краю глинистого обрыва, над гигантским котлованом. Большая часть холма была срыта на глубину где-то до сотни шагов. Определенно, тут исчез не один холм, и, вероятно, фермерские поля тоже, поскольку яма была в ширину раз в десять больше, чем в глубину. Дальняя сторона котлована, по-видимому, была плотно утрамбована в виде ската. На дне копошились люди, их было с дюжину, они разжигали костер: внизу уже сгустилась тьма, тут и там тускло отсвечивали доспехи, на боках покачивались мечи. На них Ранд едва глянул.
Из глины карьера поднималась наклонно исполинская каменная рука, держащая хрустальную сферу, она-то и сверкала в последних лучах меркнущего солнца. Ранд потрясенно взирал на сферу, с трудом осмысливая ее размеры: идеальный шар, и по меньшей мере двадцати шагов в поперечнике, поверхность которого – юноша был уверен – не портила ни единая царапина.
Поодаль от руки, соразмерное ей, было отрыто каменное лицо. Бородатое мужское лицо, оно выступало из грунта с достоинством бесчисленных лет; черты широкого лица будто хранили в себе мудрость и знание.
Незваная, обрела форму пустота, в мгновение ока став цельной и завершенной. Светилась, маня, саидин. Так пристально Ранд разглядывал лицо и руку, что даже не понял, как и что произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Как я мог забытьё Ранд оставил ларец в покое и вытащил из-за пояса кинжал. Обнаженный клинок был изогнут как козлиный рог, а крестовины представляли собой золотых змеев. В лунном сиянии вставленный в рукоять рубин, размером с ноготь большого пальца, мерцал словно злобный глаз. С виду и на ощупь этот кинжал – причудливо украшенный и, как знал Ранд, таящий в себе порчу, – ничем не отличался от какого-нибудь ножа.
– Осторожнее, – заметила Селин. – Не порежьтесь. Ранд внутренне содрогнулся. Если просто носить его при себе опасно, то лучше не знать, чем грозит малейшая царапина.
– Это из Шадар Логота, – объяснил Ранд спутникам. – Он извратит любого, кто долго носит его, заразит его скверной до самых костей – так, как заражен сам Шадар Логот. Без Исцеления Айз Седай эта порча в конце концов убивает.
– Так вот чем страдает Мэт, – тихо произнес Лойал. – Никогда не предполагал такого.
Хурин долго смотрел на кинжал в руке Ранда, потом отер ладони о полы куртки. Счастливым нюхач не выглядел.
– Никто из нас не должен брать его в руки, только если очень нужно, – продолжил Ранд. – Я что-нибудь придумаю, как его нести…
– Это опасно, – Селин хмуро смотрела на клинок, будто змеи на нем были настоящими и смертельно ядовитыми. – Выбросьте его. Оставьте тут или заройте, если желаете оградить его от иных рук, но избавьтесь от него.
– Он нужен Мэту, – твердо заявил Ранд.
– Он слишком опасен. Вы сами так сказали.
– Он нужен Мэту. Айз Седай сказали: если его не используют для исцеления Мэта, то он умрет.
У них по-прежнему есть к. нему нить, но этот клинок. обрежет ее. Пока я не избавлюсь от кинжала и от Рога, у них и ко мне есть нить, но я не буду танцевать по их указке, как бы они ни дергали за нее!
Ранд положил кинжал в ларец, внутрь витка Рога – там как раз было для него место, – и опустил крышку. Она закрылась с резким сухим щелчком.
– Ларец защитит нас от него. – Он надеялся на это. Лан говорил: когда ты ни в чем не уверен, уверенным должен быть голос.
– Ларец наверняка нас защитит, – сказала Селин напряженным голосом.
– А теперь я собираюсь доспать, что не успела.
Ранд покачал головой:
– Мы чересчур близко. Похоже, иногда Фейну как-то удается отыскивать меня.
– Если боитесь, прибегните к Единению, – предложила Селин.
– К утру я хочу оказаться как можно дальше от этих Друзей Темного. Я оседлаю вашу кобылу.
– Упрямый! – В голосе слышался нескрываемый гнев, и, когда он посмотрел на Селин, губы кривились в улыбке, которой и в помине не было в темных глазах. – Упрямый мужчина – лучший, однажды… – Она сразу замолчала, и это-то обеспокоило Ранда. Видимо, женщины часто оставляют что-то недосказанным, а из своего небогатого опыта он знал, что именно недоговоренность – источник всех хлопот. Селин молча наблюдала за тем, как он забросил седло на спину белой кобылы и нагнулся затянуть подпруги.
– Сгоните их всех сюда! – прорычал Фейн. Козло-мордый троллок попятился прочь от него. Костер, разгоревшийся от подкинутых в огонь дров, разбрасывал по верхушке холма колеблющиеся тени. У яркого пламени теснились люди, они боялись оказаться в темноте наедине с троллоками. – Соберите их, всех, кто еще жив, а если они вздумают убежать, дайте им знать – они получат тогда то, что один уже получил.
Фейн ткнул пальцем в троллока, который принес ему известие, что ал'Тор не найден. Тот по-прежнему грыз землю, испачканную его собственной кровью, а дергающиеся копыта проскребали канавки.
– Иди" – прошипел Фейн, и козломордый троллок опрометью убежал в ночь.
Презрительным взглядом Фейн окинул своих последователей, принадлежащих людскому племени, – им еще найдется применение, – затем повернулся и всмотрелся в ночь, в сторону Кинжала Убийцы Родичей. Ал'Тор был где-то там, в горах. С Рогом. При этой мысли Фейн громко заскрежетал зубами. Где точно, он не знал, но что-то тянуло его в горы. К ал'Тору. Столь многое от… дара… Темного еще оставалось при нем. Он едва ли думал об этом, старался не думать, пока внезапно, после того как Рог пропал – Пропал!
– ал'Тор не оказался там, притягивая его, как кусок мяса притягивает изголодавшегося пса.
– Я больше не пес. Больше не пес! – Он услышал вокруг костра людскую беспокойную суету, но не повернулся к шепоту и шороху. – Ты отплатишь за то, что со мной сделали, ал'Тор! Мир отплатит! – Он закатился безумным, кудахтающим смехом. – Мир заплатит!
ГЛАВА 20. Саидин
Ранд гнал свой отряд всю ночь, разрешив привал на рассвете и дав отдохнуть лошадям. И Лойалу. Седло его занимал рог Валир в серебряно-золотом ларце, а сам огир шагал или трусил впереди своей большой лошади, без единой жалобы и не замедляя движение отряда. Ночью они пересекли границу Кайриэна.
– Я хочу еще на него взглянуть, – сказала Селин, едва Ранд объявил привал. Она спешилась и зашагала к Лойаловой лошади. Тени лошадей и всадников, длинные и слабые, указывали на запад, от солнца, чуть высунувшегося над горизонтом. – Снимите его для меня, алантин. – Лойал начал развязывать ремни. – Рог Валир…
– Нет, – сказал Ранд, слезая с Рыжего. – Нет, Лойал.
Огир перевел взгляд с Ранда на Селин, его уши подрагивали, но руки он опустил.
– Я хочу увидеть Рог, – потребовала Селин. Ранд был уверен, что она не старше его, но в этот момент она вдруг показалась старой и холодной, как эти горы, и намного царственнее, чем королева Моргейз при всей ее надменности.
– Я думаю, лучше держать кинжал подальше, – заметил Ранд. – Судя по тому, что я знаю, смотреть на него столь же скверно, как и прикасаться. Пусть он там и лежит, пока я не отдам его в руки Мэту. Он… он сам передаст его Айз Седай. – И какую цену они потребуют. от него за то Исцеление? Но другого выхода у него нет. Он почувствовал себя отчасти виноватым за испытанное им самим облегчение: он-то, по крайней мере, распрощался с Айз Седай. С ними у меня покончено. Так или иначе.
– Кинжал! Вас, видно, волнует один этот кинжал! Я же говорила, надо избавиться от него. Рог Валир, Ранд!
– Нет.
Она подошла к нему, от плавной походки, покачивания бедрами у него возникло такое ощущение, будто в горле что-то застряло.
– Мне хочется только взглянуть на него при свете дня. Я не стану его трогать. Можете сами держать его. Будет что вспоминать – вас, держащего в своих руках Рог Валир. – С этими словами Селин взяла его руки в свои; от ее прикосновения по коже побежали мурашки, а во рту пересохло.
Будет что вспоминать – когда она уйдет… Достав Рог из ларца, можно вновь закрыть в нем кинжал. Да, что-то в этом есть – держать в руках Рог и любоваться им при свете дня.
Он пожалел, что слишком мало ему известно о Пророчествах Дракона. Как-то раз, еще в Эмондовом Лугу, он слышал краем уха, как один купеческий охранник что-то из них рассказывал, да Найнив веник сломала о плечи незадачливого рассказчика. В услышанной им малости ничего о Роге Валир не упоминалось.
Айз Седай, стараются заставить меня делать то, что им нужно. По-прежнему Селин пристально смотрела Ранду в глаза, лицо у нее было такое юное и прекрасное, что ему захотелось поцеловать ее, несмотря на все свои мысли. Никогда он не видел, чтобы Айз Седай поступали так, как вела себя она, и выглядела Селин юной, а вовсе не лишенной возраста. Девушка моих лет не может быть Айз Седай. Но…
– Селин, – очень тихо произнес он, – вы – Айз Седай?
– Айз Седай, – почти выплюнула она эти слова, резко отбросив его руки.
– Айз Седай! Все время вы осыпаете меня этими упреками! – Она глубоко вздохнула и пригладила платье, взяв себя в руки. – Я – та, кто есть. И я – не Айз Седай!
И она обернулась в молчаливую холодность, от которой даже утреннее солнце показалось знобким.
Лойал и Хурин изо всех сил старались сохранить хорошую мину при плохой игре и со всей тактичностью не замечали этой сцены, пытаясь вести свой разговор и скрывая смущение, когда взгляд Селин ожег их морозным холодом. Они поскакали дальше.
К вечеру путники разбили лагерь у горного потока, в котором и наловили рыбы на ужин, к Селин, похоже, вернулось ее настроение, и она оживленно щебетала с огир о книгах, доброжелательно разговаривала с Хурином.
Но Ранду она едва слово молвила, и то, если он заговаривал первым, – и тем вечером, и весь следующий день, когда они скакали через горы, что вздымались по обе стороны громадными зазубренными серыми стенами, все время поднимавшимися выше и выше. Однако когда бы он ни взглянул на Селин, она смотрела на него в ответ и улыбалась. Иногда улыбка была такой, что Ранд улыбался в ответ, иногда от ее улыбки у него першило в горле и он вспыхивал от возникающих в голове мыслей, а иногда улыбка излучала таинственность, такая всезнающая улыбка порой появлялась на лице Эгвейн. И такая улыбка всегда действовала Ранду на нервы – но это была всего лишь улыбка.
Она НЕ МОЖЕТ быть Айз Седай. Дорога пошла под уклон, и с обещанием в воздухе скорых сумерек Кинжал Убийцы Родичей уступил место холмам, округлым, тесно стоящим, где росло больше кустов, чем деревьев, – скорей густой кустарник, чем лес. Дороги здесь не было, просто тропинка, по которой, вероятно, не часто катили редкие повозки. Поля ступенями-террасами срезали кое-какие холмы, поля со зреющими хлебами, но опустевшие в такой поздний час. Ни одна из редких ферм не оказывалась настолько близко к тропе, по которой скакал отряд, чтобы Ранду удалось разглядеть больше того, что здания все сложены из камня.
Когда впереди он увидел деревню, в вечерней полумгле уже мерцали в нескольких окошках огни.
– Сегодня мы будем спать на кроватях, – сказал он
– Чему я буду очень доволен. Лорд Ранд, – рассмеялся Хурин. Лойал покивал, соглашаясь.
– Деревенская гостиница, – фыркнула Селин. – Без сомнения, грязная и где полно черни, накачивающейся элем. Почему бы нам опять не заночевать под звездами? Для меня одно удовольствие спать под звездным небом.
– Мало будет удовольствия, если, пока мы спим, нас настигнет Фейн, – сказал Ранд, – он и эти троллоки. Он гонится за мной, Селин. И за Рогом тоже, но меня он в состоянии отыскать. Зачем, по-вашему, в минувшие ночи я выставлял часовых?
– Если Фейн нас настигнет, вы с ним разделаетесь. – Голос ее был самоуверенно смел. – А в этой деревушке тоже могут быть Приспешники Тьмы.
– Но даже знай они, кто мы, что они смогут? В деревне-то полно другого народу. Если, конечно, вы не считаете, что там все, как на подбор. Друзья Темного.
– А если они дознаются, что у вас Рог? Стремитесь к величию вы сами или нет, но даже фермеры о нем грезят.
– Она права. Ранд, – заметил Лойал. – Боюсь, даже фермерам захочется отобрать его.
– Раскатай свое одеяло, Лойал, и накинь его поверх ларца. И замотай поплотнее. – Лойал исполнил требуемое, и Ранд кивнул. Со стороны было очевидно: под полосатым одеялом огир – ящик или сундук, но ничто не наводило на подозрение, что там нечто большее, чем обычный дорожный сундук.
– Сундук с одеждой миледи, – с ухмылкой объявил Ранд и отвесил поклон.
Его шуточку Селин встретила кислым молчанием и ничего не выражающим взглядом. И вот отряд уже двинулся дальше.
Почти тотчас же вдалеке, слева от Ранда, лучи заходящего солнца отразились от чего-то на земле. Чего-то большого. Чего-то очень большого, судя по блику. Заинтригованный, Ранд повернул туда жеребца.
– Милорд? – спросил Хурин. – А как же деревня?
– Сначала я хочу взглянуть, что это такое, – сказал Ранд. Это ярче, чем солнечные блики на воде. Что это может быть?
Он не отрывал глаз от отблеска и удивился, когда Рыжий внезапно остановился. Уже собравшись погнать его вперед, Ранд сообразил, что стоит конь на краю глинистого обрыва, над гигантским котлованом. Большая часть холма была срыта на глубину где-то до сотни шагов. Определенно, тут исчез не один холм, и, вероятно, фермерские поля тоже, поскольку яма была в ширину раз в десять больше, чем в глубину. Дальняя сторона котлована, по-видимому, была плотно утрамбована в виде ската. На дне копошились люди, их было с дюжину, они разжигали костер: внизу уже сгустилась тьма, тут и там тускло отсвечивали доспехи, на боках покачивались мечи. На них Ранд едва глянул.
Из глины карьера поднималась наклонно исполинская каменная рука, держащая хрустальную сферу, она-то и сверкала в последних лучах меркнущего солнца. Ранд потрясенно взирал на сферу, с трудом осмысливая ее размеры: идеальный шар, и по меньшей мере двадцати шагов в поперечнике, поверхность которого – юноша был уверен – не портила ни единая царапина.
Поодаль от руки, соразмерное ей, было отрыто каменное лицо. Бородатое мужское лицо, оно выступало из грунта с достоинством бесчисленных лет; черты широкого лица будто хранили в себе мудрость и знание.
Незваная, обрела форму пустота, в мгновение ока став цельной и завершенной. Светилась, маня, саидин. Так пристально Ранд разглядывал лицо и руку, что даже не понял, как и что произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119