– И, думаю, так бы и случилось, если б он сумел открыть ларец. Тревожиться нам надо о том, чтобы он не нашел кого-то, кто знает, как открывается ларец. За Фейном нам придется отправиться по Путям. Перрин вскинул голову, Мэт заерзал в своем кресле, Лойал издал глухой стон.
– Даже если нам удастся проскользнуть мимо стражников Бартанеса, – сказал Ранд, – то. по-моему, там все равно будет Мачин Шин. В Пути нам не пройти.
– И многие ли из нас сумеют проникнуть незамеченными во владения Бартанеса? – подытожила Верин. – Есть и другие Путевые Врата. К юго-востоку от города, не так далеко, находится Стеддинг Тсофу. Это молодой стеддинг, найденный вновь всего около шестисот лет назад, а тогда огирские Старейшины еще выращивали Пути. В Стеддинге Тсофу должны быть Путевые Врата. Туда-то мы и отправимся с первым светом.
Лойал простонал чуть громче, и Ранд не решился бы сказать, относятся ли его сетования к Путевым Вратам или же к стеддингу.
Ингтар, видимо, так и не поверил до конца, но Верин по-прежнему оставалась податлива и неудержима, как и катящаяся по склону горы снежная лавина.
– Ингтар, нужно, чтобы ваши солдаты были готовы к выступлению. Прежде чем Хурин соберется спать, пошлите его с приказом к Уно. Думаю, нам всем не помешает пораньше лечь спать. Приспешники Темного опережают нас по крайней мере на день, и я намерена завтра сделать этот разрыв как можно меньше.
В своей настойчивости толстушка Айз Седай оказалась столь энергична, что, еще не договорив, чуть ли не подталкивала Ингтара к двери.
Вслед за всеми Ранд двинулся из комнаты, но у двери остановился возле Айз Седай и проводил взглядом Мэта, шагавшего по освещенному свечами коридору.
– Почему у него такой вид? – спросил он у Верин. – Я думал, вы его исцелили, по крайней мере настолько, чтобы дать ему какое-то время.
Айз Седай обождала, пока Мэт вслед за остальными не повернул на лестницу, ведущую наверх, и лишь потом ответила:
– Очевидно, Исцеление не сработало так хорошо, как мы рассчитывали. Болезнь в нем приобрела интересное течение. Силы в нем остаются; полагаю, он сохранит их до самого конца. Но тело его чахнет, болезнь изнуряет его. Я бы сказала, еще несколько недель, самое большее. Видишь, есть еще одна причина, чтобы поспешить.
– Меня незачем погонять, Айз Седай, – сказал Ранд, постаравшись, чтобы обращение прозвучало пожестче. Мэт. Рог. Угроза Феина. О Свет, Эгвейн! Чтоб мне сгореть, чем же меня еще можно подгонять.
– А что с тобой. Ранд ал'Тор? Как себя чувствуешь ты? Ты все еще сопротивляешься или уже сдался, уступил Колесу?
– Я отправляюсь с вами, чтобы отыскать Рог, – сказал он ей.
– Более того, между мной и любой Айз Седай ничего нет. Понимаете? Ничего!
Верин не сказала ни слова, и Ранд зашагал прочь от нее, но, когда повернулся, собираясь подниматься по лестнице, она по-прежнему стояла у двери и смотрела на него темными глазами – проницательными и задумчивыми.



ГЛАВА 34. Колесо плетет

Забрезжившее утро окрасило жемчужным отсветом небо, и Том Меррилин обнаружил, что устало тащится обратно в "Виноградную гроздь". Даже здесь, где таверны и залы увеселений встречались чуть ли не на каждом шагу, стояли те несколько кратких часов тишины, когда Слобода притихала, собираясь с силами для нового дня. Но в своем нынешнем настроении Том не заметил бы и пожара, пылающего на пустой улице.
Кое-кто из гостей Бартанеса настоял, чтобы менестрель продолжал выступление, и оно затянулось надолго, надолго после того, как разошлась большая часть приглашенных, после того как хозяин. Лорд Бартанес, отправился почивать. Во всем был виноват сам Том, кого корить, как не себя! Сам Том отказался от чтения "Великой Охоты за Рогом", вместо нее начав исполнять те сказания и песни, что рассказывал и пел в деревнях, вроде "Мары и трех глупых королей" и "Как Суза приручила Джейина Дале-коходившего", историй об Анла Мудрой Советчице. Так он хотел втайне посмеяться над их глупостью, не мечтая даже, чтобы они слушали, и тем более не думая пробудить в них интерес. Но они вдруг ни с того ни с сего заинтересовались. Они требовали еще такого же, но смеялись не в тех местах и не над тем. И над ним они тоже смеялись, явно полагая, что он не заметит или же что полный кошель, сунутый ему в карман, исцелит его раны. Его так и подмывало выбросить кошель, и по дороге он уже дважды едва так не поступил.
Для такого настроения тяжелый кошель, жгущий карман, и уязвленная гордость были не единственной причиной, даже и не презрение знати. Они расспрашивали его о Ранде, нисколько не утруждая себя вежливостью с простым менестрелем. Почему Ранд приехал в Кайриэн? Почему андорский лорд отвел его, менестреля, в сторону? Слишком много вопросов. Том не чувствовал уверенности, что его ответы оказались достаточно удачными. Для Великой Игры его рефлексы немного проржавели.
Прежде чем направиться в "Виноградную гроздь". Том сделал крюк в "Великое Древо"; в Кайриэне не трудно узнать, кто где остановился, если вложить в ладонь– другую серебро. Он до сих пор не был уверен, что же хотел сказать. А Ранд со своими друзьями уехал, и Айз Седай тоже. Это известие оставило в душе Тома ощущение чего-то незаконченного. Парень теперь сам себе голова. Чтоб мне его" реть, но я во всем этом не участвую.
Широким шагом Том миновал общую залу, пустую, что бывало редко, и начал подниматься по лестнице, перескакивая через две ступеньки зараз. По крайней мере пытался; правая нога не сгибалась как следует, и он едва не упал. Ворча под нос, оставшиеся ступеньки Том преодолел гораздо медленнее и дверь в свою комнату открыл тихонько, чтобы не разбудить Дену.
Увидев ее, лежащую на кровати, отвернувшись к стене, в платье, менестрель невольно расплылся в улыбке. Заснула, пока ждала меня. Глупая девочка. Но мысль эта приятно согрела сердце; Том не был уверен, что не найдет оправдания или прощения всему, что бы она ни сделала. Тут же, в это мгновение, он решил, что сегодняшним вечером разрешит ей выступить на сцене в первый раз, опустил на пол футляр с арфой и положил руку девушке на плечо, собираясь разбудить ее и обрадовать своим решением.
Она безвольно перекатилась на спину, уставившись на Тома широко раскрытыми остекленевшими глазами над зияющей раной на горле. Скрытая до того ее телом сторона кровати была мокрой и темной.
Внутри у Тома все перевернулось; если бы горло не перехватило так, что он и вздохнуть не мог, то его бы стошнило, или бы он закричал, или же и то и другое– сразу.
Предупреждением ему послужил лишь скрип дверц гардероба. Он развернулся, кинжалы скользнули в ладони и вылетели из рук, и все – единым движением. Первый клинок вонзился точно в горло лысому толстяку, сжимавшему в кулаке большой кинжал; головорез повалился навзничь, попытался вскрикнуть, но лишь кровь запузырилась вокруг пальцев, обхвативших горло.
Правда, поврежденное колено подвело, и поворот на больной ноге сбил Тому прицел второго клинка; нож ударил в правое плечо весьма мускулистого детины со шрамами на лице, который выбирался из другого шкафа. Нож здоровяка выпал из руки, неожиданно отказавшейся его слушаться, и убийца затопал к двери.
Едва он успел сделать второй шаг, как Том выхватил еще один кинжал и полоснул громилу под коленом. Головорез заорал и споткнулся. Том сгреб в горсть сальные волосы громилы и впечатал физиономию со шрамами в стену возле двери. Здоровяк опять вскрикнул, когда рукоять кинжала, торчащая у него из плеча, ударилась о дверь.
Теперь Том держал свой кинжал в дюйме от темного глаза незнакомца. Шрамы придавали здоровяку устрашающий и жестокий вид, но он не мигая смотрел на острие клинка и не шевелился. Толстяк, наполовину вывалившийся из гардероба, дернулся, брыкнул напоследок и затих,
– Прежде чем я тебя убью, – сказал Том, – расскажи мне всё. Почему?
Голос его был тихим, оцепенелым; внутри он тоже весь оцепенел.
– Великая Игра, – быстро произнес шрамолицый. Выговор у него, как и одежда, был как у человека с улицы Слободы, но одежка на убийце была слишком хорошей, совсем необмятой, непоношенной; явно у него– водилось куда больше монет, чем у любого слободского. – Ничего против тебя лично, понимаешь? Это просто Игра.
– Игра? Я не влезал в Даэсс Деймар! Кому это захотелось убивать меня в Великой Игре? – Громила заколебался. Том придвинул кинжал ближе. Если молодчик мигнет, то ресницами заденет кончик клинка. – Кто?
– Бартанес, – последовал хриплый ответ. – Лорд Бартанес. Мы не стали бы тебя убивать. Бартанес хочет кое-что узнать. Мы просто хотели узнать, что тебе известно. Для тебя дело могло обернуться золотом. Хорошая такая, полновесная золотая крона за то, что тебе известно. Может, и две.
– Врешь! Я был прошлой ночью в поместье Бартанеса, стоял так близко к нему, как к тебе сейчас. Если бы ему от меня было что-то нужно, я бы живым оттуда не ушел.
– Говорю тебе, мы искали тебя или кого-нибудь, кто знает об этом андорском лорде, и не один день искали. До прошлой ночи я и имени твоего не слышал, только вчера услыхал, там, внизу. Лорд Бартанес щедр. Может, будет и пять золотых крон. Мужчина попытался отодвинуть лицо от кинжала в руке Тома, и менестрель посильнее прижал его голову к стене.
– Что за андорский лорд? – Но сам-то знал. Помоги ему Свет, но он-то знал.
– Ранд. Из Дома ал'Тор. Высокий. Молодой. Мастер клинка – по крайней мере такой у него меч. Я знаю, он приходил к тебе, вы с ним виделись. С ним и с огир, и у вас был разговор. Расскажи мне, что тебе известно. Я мог бы и от себя прибавить крону-другую.
– Ты, дурень, – прошептал Том. Из-за этого погибла Дена? О-о, Свет, она мертва! Ему хотелось заплакать. – Этот парень
– пастух. – Пастух, разодетый в пух и прах, а вокруг, него Айз Седай, точно пчелы вокруг медвяных розр – Всего-навсего пастух. – Он крепче сжал в горсти волосы шрэмолицего.
– Погоди! Постой! Ты можешь получить больше пяти крон, а то и десяти. Вероятней всего, сотню. Каждый Дом алчет узнать об этом Ранде ал'Торе. Два или три раза ко мне подкатывались с расспросами. С тем, что известно тебе, и с моим знанием тех, кто хочет о нем узнать, мы оба набьем полные карманы. И еще есть одна женщина, леди. Расспрашивала о нем, видел я ее не один раз. Если мы сумеем выяснить, кто она… ну и это заодно могли бы продать.
– Во всем этом ты сделал одну большую ошибку, – сказал Том.
– Ошибку? – Левая рука здоровяка начала потихоньку скользить к поясу. Никаких сомнений, там он прячет другой кинжал. Том не обратил на" это внимания.
– Тебе и пальцем не стоило трогать девушку. Рука убийцы рванулась к поясу, потом он конвульсивнодернулся: нож Тома вошел по самую рукоять.
Том отшагнул, позволив ему отвалиться от двери, ипостоял недолго, потом устало нагнулся и выдернул свои клинки. Дверь с шумом распахнулась, и менестрель, оскалившись, развернулся.
Зера отпрянула от него, прижав руку к горлу и глядя на Тома:
– Эта глупая Элла только сейчас мне сказала, – запинаясь, промолвила она, – что двое людей Бартанеса спрашивали о тебе прошлым вечером, а из того, что я услышала этим утром… Мне-то казалось, ты вроде говорил, будто больше не играешь в Игру?
– Он нашли меня, – обессиленно сказал он. Зера отвела взгляд от его лица и увидела тела двухмужчин. Торопливо она переступила порог и захлопнулаза собой дверь.
– Вот это худо. Том. Тебе нужно уходить из Кайриэна. – Ее взор упал на кровать, и дыхание у нее оборвалось. – О нет! Нет! О Том, бедный ты мой!
– Пока я не могу уйти, Зера. – Том помедлил, потом нежно набросил одеяло на Дену, прикрыв ей лицо. – Сначала мне нужно убить одного человека.
Хозяйка гостиницы вздрогнула и оторвала взгляд от кровати. В голосе отчетливо слышалось придыхание:
– Если ты имеешь в виду Бартанеса, то ты опоздал. Об этом уже всяк судачит. Он мертв'. Этим утром слуги нашли его в опочивальне разорванным на части. Узнать его они сумели только по голове, насаженной на крюк над камином. – Она положила ладонь Тому на руку. – Том, тебе не скрыть того, что прошлым вечером ты был там, не скрыть этого от того, кто захочет узнать. Прибавь к сему этих двух, и в Кайриэне не найдется и одного, кто поверит, что ты тут ни при чем.
В последних словах Зеры проскользнула легкая вопросительная нотка, будто она тоже сомневалась.
– Наверное, это неважно, – вяло заметил Том. Он не мог отвести взора от укрытой одеялом фигурки на кровати. – Скорей всего, я вернусь обратно в Андор. В Кэймлин. Зера сжала его плечо, развернула прочь от кровати:
– Вы, мужики, – вздохнула она, – вечно думаете либо сердцем, либо мускулами, и никогда – головой. Для тебя Кэймлин ничем не лучше Кайриэна. Там или тут ты либо мертвец, либо в тюрьме. По-твоему, она хотела бы такого? Если хочешь уважить ее память, оставайся живым.
– Ты позаботишься о… – Выговорить он не сумел. Стареешь, подумал Том. Чувствительным становишься. Он вытащил из кармана тяжелый кошель, сунул Зере в руку и сжал ее ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119