Еще одна была поблизости, возле обыкновенного стола, на котором стояли три больших серебряных кубка. Каждый, как знала Найнив – или же так ей говорили, – наполнен ключевой водой. Все четыре Айз Седай были в шалях, как и Шириам; с голубой бахромой – у Шириам, красная – у смуглой женщины у стола, с зелёной, белой и серой – у трех, что расположились у арок. На Найнив был одно из платьев, подаренных ей в Фал Дара, – бледно-зеленое, вышитое мелкими белыми цветками.
– Сначала вы оставляете меня с утра до ночи пялиться на свои большие пальцы, – проворчала Найнив, – а теперь гоните, как на пожар.
– Сейчас ни одной женщине не слуга, – ответила Шириам. – Колесо плетет так, как угодно Колесу, – и тогда, когда оно желает. Терпение – добродетель и качество характера, которому должно научиться, но мы все должны быть готовы к мгновенным переменам.
Найнив удержалась от яростного взгляда. Самой раздражающей чертой характера рыжеволосой Айз Седай, которую Найнив успела для себя открыть, была та, что порой Шириам говорила так, словно цитировала некое высказывание, пусть даже обстояло все совсем по-иному.
– Что это за штука?
– Терангриал.
– Ну, это мне ровным счетом ничего не говорит. Что она делает?
– Терангриал дитя мое, многое делает. Подобно ангриалам и саангриалам, они остались от Эпохи Легенд и используют Единую Силу, хотя и не столь редки, как другие два. Некоторые тер'ангриалы, вероятно, предназначены для работы с Айз Седай, как этот вот, а другие срабатывают просто в присутствии женщины, способной направлять. Считают даже, будто есть и такие, что будут действовать в руках любого. В отличие от ангриалов и са ангриалов, они предназначены для исполнения чего-то определенного. В Белой Башне имеется один такой, его назначение – скреплять клятвы. Когда ты станешь полноправной сестрой, свои завершающие обеты ты принесешь, держа в руках тот тер ангриал. Не говорить ни единого слова, которое не является правдой. Не создавать никакого оружия, чтобы с его помощью один человек убивал другого. Никогда не использовать Единую Силу как оружие иначе как против Друзей Темного или исчадий Тени, или как крайнее средство для защиты собственной жизни, или жизни своего Стража, или жизни другой сестры.
Найнив покачала головой. Для клятвы это звучало или слишком много, или чересчур мало, и она не преминула так и заявить.
– Когда-то от Айз Седай не требовалось приносить клятвы. Было общеизвестно, кто такие Айз Седай, что они защищают, и в большем не было необходимости. Многие из нас хотели бы, чтобы так было и впредь. Но Колесо поворачивается, и времена меняются. Поэтому мы даем клятвы и поэтому известно, что мы ими связаны, это и позволяет государствам иметь с нами дела без боязни, что мы бросим свою мощь. Единую Силу, против них. Этот выбор мы сделали между Троллоковыми Войнами и Войной Ста Лет, и благодаря такому решению Белая Башня еще стоит и мы можем делать все, что в наших силах, в борьбе с Тенью. – Шириам глубоко вздохнула. – О Свет, дитя мое, я пытаюсь научить тебя тому, что всякая другая женщина, стоящая на твоем месте, постигала бы в течение целых лет. Так нельзя. Сейчас твои мысли должны занимать тер ангриалы. Нам неведомо, для какой цели они созданы. Мы осмеливаемся пользоваться лишь горсточкой их, и способ, каким мы смеем их использовать, может не иметь ничего общего с целями, для которых их предназначали создатели. Большинство из тер ангриалов – как мы узнали по горькому опыту – лучше – а то и необходимо – избегать. За минувшие годы немало Айз Седай погибли или их Талант выжгло, когда они пытались узнать о них больше.
Найнив ощутила внутренний трепет:
– И вы хотите, чтобы я шагнула в этот?.. Свет в арках мерцал теперь меньше, но, что лежит за ними, она видела ничуть не лучше.
– Нам известно, что он делает. Он поставит тебя лицом к лицу с твоими самыми большими страхами. – Шириам мило улыбнулась. – Никто не спросит тебя, с чем ты столкнулась; тебе не нужно рассказывать больше того, что пожелаешь. Страхи любой женщины – ее личное дело.
Туманно Найнив подумала о своем нервном отношении к паукам, особенно в темноте, но вряд ли Шириам имела в виду именно это.
– Я просто шагну в одну арку и выйду из другой? Три раза пройти, и всё?
Айз Седай, раздраженно дернув плечом, поправила шаль.
– Если тебе угодно свести к такому, то да, – сухо ответила она. – По пути сюда я рассказала тебе, что ты должна знать о церемонии заранее, и не более того, что положено знать. Если бы ты пришла сюда послушницей, то знала бы все наизусть, но не волнуйся об ошибках. Надо будет, я тебе напомню. Ты уверена, что готова к испытанию? Если хочешь остановиться сейчас, я могу еще записать твое имя в книгу ПОСЛУШНИ'
– Нет!
– Тогда ладно. Теперь я скажу тебе две вещи, которые ни одна женщина не услышит, не оказавшись в этом зале. Первое. Начав, ты должна продолжать до конца. Откажешься – и, каков бы ни был твой потенциал, тебя очень вежливо выпроводят из Башни, снабдив серебром в достатке, чтобы поддержать тебя год, и тебе никогда не будет позволено вернуться. – Найнив открыла было рот, чтобы заявить, что не откажется, но Шириам оборвала ее резким жестом. – Слушай и говори лишь когда знаешь, что сказать. Второе. Чтобы добиваться чего-то, чтобы бороться с чем-то, должно знать опасность. Здесь ты осознаешь опасность. Некоторые женщины вошли туда и никогда не вышли. Когда тер'ангриалу дали время успокоиться, их – там – не было. И больше их не видели. Чтобы выжить, ты должна быть стойкой. Дрогни, потеряйся, и… – Ее молчание было красноречивей любых слов. – Это твой последний шанс, дитя. Сейчас еще, прямо сейчас, ты можешь повернуться и уйти, и я впишу твое имя в книгу послушниц, и против тебя будет одна-единственная пометка. Дважды еще тебе будет позволено прийти сюда, и лишь после третьего отказа тебя выставят вон из Башни. В отказе нет ничего позорного. Многие так делали. В первый раз я тоже не смогла войти. Теперь можешь говорить.
Найнив покосилась на серебряные арки. Свечение в них больше не дрожало; они были наполнены мягким белым сиянием. Чтобы узнать, что она хочет узнать, ей нужна свобода Принятой – свобода задавать вопросы, заниматься по своему собственному усмотрению, без руководства со стороны, сверх того, что она сама попросит. Я должна заставить Морейн заплатить за то, что она содеяла с нами. Должна.
– Я готова.
Шириам медленно двинулась внутрь зала. Найнив шла рядом с ней.
И, словно по сигналу, громким церемонным тоном заговорила Красная:
– Кого ты привела с собой, сестра? – Три Айз Седай вокруг тер'ангриала продолжали неотрывно смотреть на него.
– Та, кто пришла кандидатом к Принятию, сестра, – столь же церемонно отозвалась Шириам.
– Готова ли она?
– Она готова отринуть все, чем была, и, пройдя через свои страхи, добиться Принятия.
– Знает ли она свои страхи?
– Она никогда с ними не сталкивалась, но таково ее желание.
– Тогда пусть она встретится с тем, чего страшится. В двух шагах от арок Шириам встала, и рядом остановилась Найнив.
– Твое платье, – не глядя на нее, прошептала Шириам. Щеки Найнив порозовели – она успела забыть, что говорила Шириам по пути из ее комнаты. Торопливо она сняла платье, сбросила туфли и чулки. Сворачивая одежду и аккуратно укладывая ее рядом, она почти позабыла об арках. Под платье она тщательно запрятала Ланово кольцо; она не хотела, чтобы его видели. Потом с одеждой было покончено; а терангриал был по-прежнему тут, он по-прежнему ждал.
Камень холодил голые ступни, и Найнив тут же вся покрылась гусиной кожей, но стояла прямо и дышала медленно. Она никому не позволит увидеть, что она боится.
– Первый раз, – произнесла Шириам, – за то, что было. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой.
Найнив заколебалась. Потом шагнула вперед, через арку и в свечение. Оно окружило ее, словно сиял сам воздух, она будто погружалась в свет. Свет был везде. Свет был всем.
Сообразив, что она нага, Найнив вздрогнула, потом изумленно оглянулась. По бокам от нее стояли каменные стены, вдвое выше ее роста и гладкие, будто обтесанные. Под пальцами ног чувствовались пыльные шероховатые каменные плиты. Блеклое небо над головой было будто свинцовое, лишенное облаков, и в нем висело распухшее красное солнце. В стенах в обоих направлениях имелись проемы, отмеченные короткими квадратными приворотными тумбами. На краю зрения стены сходились, но от места, где она стояла, уровень земли понижался – и впереди, и позади. Через ворота она разглядела дальше еще больше толстых стен и проходов за ними. Она очутилась в гигантском лабиринте.
Где это? Как я сюда попала? Будто сказанная другим голосом, явилась мысль. Выход появится, но лишь единожды.
Она помотала головой.
– Если есть лишь один выход, то, стоя тут, я его не найду. – Хорошо хоть воздух был сухим и теплым. – Надеюсь, до того как наткнусь на людей, я найду какую-нибудь одежду.
Смутно она припомнила, как маленькой девочкой играла на бумаге в лабиринты; был прием, как отыскивать выход, но на память он не приходил. Прошлое казалось неясным, словно прячущимся в дымке, словно все случилось с кем-то другим. Ведя рукой по стене, она зашагала вперед, и облачка пыли закружились из-под ног.
У первого проема в стене она поймала себя на том, что вглядывается вдоль второго прохода, который, по-видимому, ничем не отличался от того, в котором находилась она. Глубоко вздохнув, она зашагала прямо, мимо бесчисленных ворот, которые в точности походили друг на друга. Вскоре она наткнулась на нечто иное. Путь раздваивался. Она свернула налево и в конце концов вновь оказалась у развилки. Еще раз она пошла налево. У третьей развилки поворот налево привел к глухой стене.
С мрачным видом она вернулась к последней развилке и оттуда пошла направо. Теперь в тупик она уперлась после четырех поворотов направо. Несколько мгновений она зло смотрела на стену.
– Как я здесь очутилась? – вслух поинтересовалась она. – Где это место?
Выход появится лишь единожды.
Еще раз она вернулась обратно. Она была уверена: есть способ выбраться из лабиринта. У последней развилки она пошла налево, у следующей – свернула направо. Так и решив поступать, она двинулась дальше. Налево, потом направо. Прямо до развилки. Налево, потом направо.
Ей показалось, что этот трюк действует. По крайней мере она миновала с дюжину развилок, а тупика на сей раз не встретилось. Она подошла к очередному разветвлению.
Уголком глаза она уловила мимолетное движение. Повернулась и увидела лишь пыльный проход между гладкими каменными стенами. Она шагнула было на левую дорожку… крутанулась волчком на другой промельк движения. Ничего не было, но на этот раз она чувствовала уверенность. Кто-то был позади нее. Кто-то был. Взволнованной рысцой она сорвалась с места, устремившись в противоположную сторону.
Теперь вновь и вновь, на самой границе зрения, дальше по тому проходу или по этому, она замечала какое-то движение, неразличимое – слишком быстрое, пропадавшее, не успевала она повернуть голову и присмотреться получше. Она рванула бегом. В Двуречье, когда она была девчонкой, немногие мальчишки могли обогнать ее. Двуречье? Что это такое?
Из проема впереди нее выступил мужчина. Темные одежды имели затхлый, наполовину сгнивший вид, а сам он был стар. Старее, чем стар. Кожа, смахивающая на пергамент с тонкими трещинками, слишком туго обтягивала череп, под нею будто не было плоти. Редкие пучки ломких волос топорщились на покрытом струпьями скальпе, а запавшие глаза выглядывали, будто из двух пещер.
Она остановилась, тормозя ногами и обдирая их о шершавые каменные плиты.
– Я – Агинор, – произнес он, улыбаясь, – и я пришел за тобой.
Сердце у нее чуть из груди не выпрыгнуло. Один из Отрекшихся.
– Нет. Нет, этого не может быть!
– А ты хорошенькая, девочка. Я тобой потешусь. Вдруг Найнив вспомнила, что на ней ни лоскутка, ни ниточки нет. Завизжав, с красным – лишь отчасти от гнева – лицом, она юркнула в ближайший поперечный коридор. Кудахтающий смех погнался за нею, и звуки шаркающего бега, которые не отставали от нее, бегущей во всю прыть, и шепоток обещаний того, что он с нею сделает, когда поймает. От этих обещаний, услышанных даже наполовину, крепко сдавило и скрутило желудок.
Отчаянно она искала выход, с яростью высматривая его, а сама бежала, стискивая кулаки. Выход появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Ничего не было, один только бесконечный лабиринт. Как ни быстро бежала она, за спиной беспрестанно раздавались непристойные слова" Мало-помалу страх совершенно переплавился в ярость.
– Чтоб тебе сгореть! – всхлипнула она. – Сожги его Свет! Он не смеет!
Внутри себя она почувствовала цветок, он распускается, разворачивает лепестки к свету.
Оскалив зубы, она повернулась лицом к преследователю, и тут же появился Агинор, смеющийся, приближающийся галопом, вперевалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
– Сначала вы оставляете меня с утра до ночи пялиться на свои большие пальцы, – проворчала Найнив, – а теперь гоните, как на пожар.
– Сейчас ни одной женщине не слуга, – ответила Шириам. – Колесо плетет так, как угодно Колесу, – и тогда, когда оно желает. Терпение – добродетель и качество характера, которому должно научиться, но мы все должны быть готовы к мгновенным переменам.
Найнив удержалась от яростного взгляда. Самой раздражающей чертой характера рыжеволосой Айз Седай, которую Найнив успела для себя открыть, была та, что порой Шириам говорила так, словно цитировала некое высказывание, пусть даже обстояло все совсем по-иному.
– Что это за штука?
– Терангриал.
– Ну, это мне ровным счетом ничего не говорит. Что она делает?
– Терангриал дитя мое, многое делает. Подобно ангриалам и саангриалам, они остались от Эпохи Легенд и используют Единую Силу, хотя и не столь редки, как другие два. Некоторые тер'ангриалы, вероятно, предназначены для работы с Айз Седай, как этот вот, а другие срабатывают просто в присутствии женщины, способной направлять. Считают даже, будто есть и такие, что будут действовать в руках любого. В отличие от ангриалов и са ангриалов, они предназначены для исполнения чего-то определенного. В Белой Башне имеется один такой, его назначение – скреплять клятвы. Когда ты станешь полноправной сестрой, свои завершающие обеты ты принесешь, держа в руках тот тер ангриал. Не говорить ни единого слова, которое не является правдой. Не создавать никакого оружия, чтобы с его помощью один человек убивал другого. Никогда не использовать Единую Силу как оружие иначе как против Друзей Темного или исчадий Тени, или как крайнее средство для защиты собственной жизни, или жизни своего Стража, или жизни другой сестры.
Найнив покачала головой. Для клятвы это звучало или слишком много, или чересчур мало, и она не преминула так и заявить.
– Когда-то от Айз Седай не требовалось приносить клятвы. Было общеизвестно, кто такие Айз Седай, что они защищают, и в большем не было необходимости. Многие из нас хотели бы, чтобы так было и впредь. Но Колесо поворачивается, и времена меняются. Поэтому мы даем клятвы и поэтому известно, что мы ими связаны, это и позволяет государствам иметь с нами дела без боязни, что мы бросим свою мощь. Единую Силу, против них. Этот выбор мы сделали между Троллоковыми Войнами и Войной Ста Лет, и благодаря такому решению Белая Башня еще стоит и мы можем делать все, что в наших силах, в борьбе с Тенью. – Шириам глубоко вздохнула. – О Свет, дитя мое, я пытаюсь научить тебя тому, что всякая другая женщина, стоящая на твоем месте, постигала бы в течение целых лет. Так нельзя. Сейчас твои мысли должны занимать тер ангриалы. Нам неведомо, для какой цели они созданы. Мы осмеливаемся пользоваться лишь горсточкой их, и способ, каким мы смеем их использовать, может не иметь ничего общего с целями, для которых их предназначали создатели. Большинство из тер ангриалов – как мы узнали по горькому опыту – лучше – а то и необходимо – избегать. За минувшие годы немало Айз Седай погибли или их Талант выжгло, когда они пытались узнать о них больше.
Найнив ощутила внутренний трепет:
– И вы хотите, чтобы я шагнула в этот?.. Свет в арках мерцал теперь меньше, но, что лежит за ними, она видела ничуть не лучше.
– Нам известно, что он делает. Он поставит тебя лицом к лицу с твоими самыми большими страхами. – Шириам мило улыбнулась. – Никто не спросит тебя, с чем ты столкнулась; тебе не нужно рассказывать больше того, что пожелаешь. Страхи любой женщины – ее личное дело.
Туманно Найнив подумала о своем нервном отношении к паукам, особенно в темноте, но вряд ли Шириам имела в виду именно это.
– Я просто шагну в одну арку и выйду из другой? Три раза пройти, и всё?
Айз Седай, раздраженно дернув плечом, поправила шаль.
– Если тебе угодно свести к такому, то да, – сухо ответила она. – По пути сюда я рассказала тебе, что ты должна знать о церемонии заранее, и не более того, что положено знать. Если бы ты пришла сюда послушницей, то знала бы все наизусть, но не волнуйся об ошибках. Надо будет, я тебе напомню. Ты уверена, что готова к испытанию? Если хочешь остановиться сейчас, я могу еще записать твое имя в книгу ПОСЛУШНИ'
– Нет!
– Тогда ладно. Теперь я скажу тебе две вещи, которые ни одна женщина не услышит, не оказавшись в этом зале. Первое. Начав, ты должна продолжать до конца. Откажешься – и, каков бы ни был твой потенциал, тебя очень вежливо выпроводят из Башни, снабдив серебром в достатке, чтобы поддержать тебя год, и тебе никогда не будет позволено вернуться. – Найнив открыла было рот, чтобы заявить, что не откажется, но Шириам оборвала ее резким жестом. – Слушай и говори лишь когда знаешь, что сказать. Второе. Чтобы добиваться чего-то, чтобы бороться с чем-то, должно знать опасность. Здесь ты осознаешь опасность. Некоторые женщины вошли туда и никогда не вышли. Когда тер'ангриалу дали время успокоиться, их – там – не было. И больше их не видели. Чтобы выжить, ты должна быть стойкой. Дрогни, потеряйся, и… – Ее молчание было красноречивей любых слов. – Это твой последний шанс, дитя. Сейчас еще, прямо сейчас, ты можешь повернуться и уйти, и я впишу твое имя в книгу послушниц, и против тебя будет одна-единственная пометка. Дважды еще тебе будет позволено прийти сюда, и лишь после третьего отказа тебя выставят вон из Башни. В отказе нет ничего позорного. Многие так делали. В первый раз я тоже не смогла войти. Теперь можешь говорить.
Найнив покосилась на серебряные арки. Свечение в них больше не дрожало; они были наполнены мягким белым сиянием. Чтобы узнать, что она хочет узнать, ей нужна свобода Принятой – свобода задавать вопросы, заниматься по своему собственному усмотрению, без руководства со стороны, сверх того, что она сама попросит. Я должна заставить Морейн заплатить за то, что она содеяла с нами. Должна.
– Я готова.
Шириам медленно двинулась внутрь зала. Найнив шла рядом с ней.
И, словно по сигналу, громким церемонным тоном заговорила Красная:
– Кого ты привела с собой, сестра? – Три Айз Седай вокруг тер'ангриала продолжали неотрывно смотреть на него.
– Та, кто пришла кандидатом к Принятию, сестра, – столь же церемонно отозвалась Шириам.
– Готова ли она?
– Она готова отринуть все, чем была, и, пройдя через свои страхи, добиться Принятия.
– Знает ли она свои страхи?
– Она никогда с ними не сталкивалась, но таково ее желание.
– Тогда пусть она встретится с тем, чего страшится. В двух шагах от арок Шириам встала, и рядом остановилась Найнив.
– Твое платье, – не глядя на нее, прошептала Шириам. Щеки Найнив порозовели – она успела забыть, что говорила Шириам по пути из ее комнаты. Торопливо она сняла платье, сбросила туфли и чулки. Сворачивая одежду и аккуратно укладывая ее рядом, она почти позабыла об арках. Под платье она тщательно запрятала Ланово кольцо; она не хотела, чтобы его видели. Потом с одеждой было покончено; а терангриал был по-прежнему тут, он по-прежнему ждал.
Камень холодил голые ступни, и Найнив тут же вся покрылась гусиной кожей, но стояла прямо и дышала медленно. Она никому не позволит увидеть, что она боится.
– Первый раз, – произнесла Шириам, – за то, что было. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой.
Найнив заколебалась. Потом шагнула вперед, через арку и в свечение. Оно окружило ее, словно сиял сам воздух, она будто погружалась в свет. Свет был везде. Свет был всем.
Сообразив, что она нага, Найнив вздрогнула, потом изумленно оглянулась. По бокам от нее стояли каменные стены, вдвое выше ее роста и гладкие, будто обтесанные. Под пальцами ног чувствовались пыльные шероховатые каменные плиты. Блеклое небо над головой было будто свинцовое, лишенное облаков, и в нем висело распухшее красное солнце. В стенах в обоих направлениях имелись проемы, отмеченные короткими квадратными приворотными тумбами. На краю зрения стены сходились, но от места, где она стояла, уровень земли понижался – и впереди, и позади. Через ворота она разглядела дальше еще больше толстых стен и проходов за ними. Она очутилась в гигантском лабиринте.
Где это? Как я сюда попала? Будто сказанная другим голосом, явилась мысль. Выход появится, но лишь единожды.
Она помотала головой.
– Если есть лишь один выход, то, стоя тут, я его не найду. – Хорошо хоть воздух был сухим и теплым. – Надеюсь, до того как наткнусь на людей, я найду какую-нибудь одежду.
Смутно она припомнила, как маленькой девочкой играла на бумаге в лабиринты; был прием, как отыскивать выход, но на память он не приходил. Прошлое казалось неясным, словно прячущимся в дымке, словно все случилось с кем-то другим. Ведя рукой по стене, она зашагала вперед, и облачка пыли закружились из-под ног.
У первого проема в стене она поймала себя на том, что вглядывается вдоль второго прохода, который, по-видимому, ничем не отличался от того, в котором находилась она. Глубоко вздохнув, она зашагала прямо, мимо бесчисленных ворот, которые в точности походили друг на друга. Вскоре она наткнулась на нечто иное. Путь раздваивался. Она свернула налево и в конце концов вновь оказалась у развилки. Еще раз она пошла налево. У третьей развилки поворот налево привел к глухой стене.
С мрачным видом она вернулась к последней развилке и оттуда пошла направо. Теперь в тупик она уперлась после четырех поворотов направо. Несколько мгновений она зло смотрела на стену.
– Как я здесь очутилась? – вслух поинтересовалась она. – Где это место?
Выход появится лишь единожды.
Еще раз она вернулась обратно. Она была уверена: есть способ выбраться из лабиринта. У последней развилки она пошла налево, у следующей – свернула направо. Так и решив поступать, она двинулась дальше. Налево, потом направо. Прямо до развилки. Налево, потом направо.
Ей показалось, что этот трюк действует. По крайней мере она миновала с дюжину развилок, а тупика на сей раз не встретилось. Она подошла к очередному разветвлению.
Уголком глаза она уловила мимолетное движение. Повернулась и увидела лишь пыльный проход между гладкими каменными стенами. Она шагнула было на левую дорожку… крутанулась волчком на другой промельк движения. Ничего не было, но на этот раз она чувствовала уверенность. Кто-то был позади нее. Кто-то был. Взволнованной рысцой она сорвалась с места, устремившись в противоположную сторону.
Теперь вновь и вновь, на самой границе зрения, дальше по тому проходу или по этому, она замечала какое-то движение, неразличимое – слишком быстрое, пропадавшее, не успевала она повернуть голову и присмотреться получше. Она рванула бегом. В Двуречье, когда она была девчонкой, немногие мальчишки могли обогнать ее. Двуречье? Что это такое?
Из проема впереди нее выступил мужчина. Темные одежды имели затхлый, наполовину сгнивший вид, а сам он был стар. Старее, чем стар. Кожа, смахивающая на пергамент с тонкими трещинками, слишком туго обтягивала череп, под нею будто не было плоти. Редкие пучки ломких волос топорщились на покрытом струпьями скальпе, а запавшие глаза выглядывали, будто из двух пещер.
Она остановилась, тормозя ногами и обдирая их о шершавые каменные плиты.
– Я – Агинор, – произнес он, улыбаясь, – и я пришел за тобой.
Сердце у нее чуть из груди не выпрыгнуло. Один из Отрекшихся.
– Нет. Нет, этого не может быть!
– А ты хорошенькая, девочка. Я тобой потешусь. Вдруг Найнив вспомнила, что на ней ни лоскутка, ни ниточки нет. Завизжав, с красным – лишь отчасти от гнева – лицом, она юркнула в ближайший поперечный коридор. Кудахтающий смех погнался за нею, и звуки шаркающего бега, которые не отставали от нее, бегущей во всю прыть, и шепоток обещаний того, что он с нею сделает, когда поймает. От этих обещаний, услышанных даже наполовину, крепко сдавило и скрутило желудок.
Отчаянно она искала выход, с яростью высматривая его, а сама бежала, стискивая кулаки. Выход появится, но лишь единожды. Будь стойкой. Ничего не было, один только бесконечный лабиринт. Как ни быстро бежала она, за спиной беспрестанно раздавались непристойные слова" Мало-помалу страх совершенно переплавился в ярость.
– Чтоб тебе сгореть! – всхлипнула она. – Сожги его Свет! Он не смеет!
Внутри себя она почувствовала цветок, он распускается, разворачивает лепестки к свету.
Оскалив зубы, она повернулась лицом к преследователю, и тут же появился Агинор, смеющийся, приближающийся галопом, вперевалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119