Когда Вэлли вел свою рабыню
через зал, на них были устремлены все взгляды; рабы с факелами проводили
их в их королевские апартаменты.
- Ну что, теперь ты веришь в длинные платья? - спросил Вэлли, как
только они остались одни.
- Конечно, господин! А ученик Нанджи - все еще нет. Он говорит, что
их трудно снимать.
- В этом-то и заключается все удовольствие, - ответил Вэлли. - Давай
я покажу тебе.
Но никакого удовольствия Джа не почувствовала. Как и прошлой ночью,
она прилагала все усилия, страстно желая сделать приятное своему
господину. Его животная половина, половина Шонсу, по-прежнему
наслаждалась, а Вэлли Смит мучился еще более тяжкими муками. Джа в этом не
виновата - опустошающее чувство вины за то, что он владеет рабом, не
давало ему почувствовать радость.
В домике паломников она принесла ему утешение. В королевских
апартаментах она выполняла свой долг. А это совсем не одно и то же.
3
На следующий день Джа нашла в себе мужество предложить - очень робко
и осторожно - украсить свое платье небольшой вышивкой. Она хотела вышить
такого же грифона, как и на мече у господина. Вэлли с восторгом
согласился, и все утро Джа провела за работой, сидя в уголке огромной
комнаты, а седьмой меч лежал перед ней.
Несмотря на раны, Нанджи утверждал, что готов заняться фехтованием.
Теперь Вэлли и сам заметил, что, как и говорил целитель, все повреждения у
вассала поверхностные. Не остается сомнений в том, что единственный
виновный всего случившегося Тарру. Горрамини и Ганири выполняли его
приказ, но без особого рвения. Они только наставили синяков, но
постарались не причинить никакого серьезного вреда. Этот урок доказывает,
в чем разница между настоящей верностью и простым подчинением.
Значит, стоит заняться фехтованием. Из ящика достали маски, и Вэлли
выбрал самую короткую из всех рапир.
Маска закрывала лицо и шею и была единственным защитным костюмом у
воинов. Значит, все выпады и удары надо делать так, чтобы не поранить
противника. Конечно, эта привычка потом проявлялась и в настоящем бою -
если бы не она, то уровень смертности среди воинов был бы очень высок.
Запрещалось наносить удары в самые уязвимые места - ключицы, подмышки.
Если воин во время тренировки ранит своего противника, то его называют
мясником и вскоре он обнаруживает, что попал в черный список.
- Так, - сказал Вэлли, - сейчас я буду работать как Второй, как
настоящий Второй.
Он отказался от всех своих сложных трюков и стал двигаться медленно,
как улитка. Нанджи все равно не мог его поразить, но Вэлли не нападал.
- У тебя великолепная защита, - одобрительно объявил Вэлли. -
Запястье! Нога! Черт... Тебе бы такую же атаку... Смотри за пальцем!
Вэлли испробовал все, но ничего не помогало. Перед ним корчился все
тот же дождевой червяк. Если боги решили испытать его терпение, то он не
выдержит испытания. Нанджи злился на себя все сильнее и сильнее, потом
отшвырнул меч, сорвал маску и излил поток непристойностей.
- У меня ничего не получается! - кричал он. - Отведите меня на
площадь и выпорите!
Вэлли вздохнул. Парню нужен год психоанализа, а времени нет.
Оставалось испробовать только одно средство.
- Ты думаешь, это поможет?
Нанджи удивился. Он решил, что Вэлли сомневается в его мужестве, и
дерзко ответил:
- Да!
- Меня не интересует твое мнение, - сказал Вэлли. - Знай свое место,
козявка. Ну, надевай маску.
Нанджи встал в позицию и тут же получил удар в грудь. Появилось
красное пятно.
- Ой! - В голосе его слышалось обвинение.
- Похоже, ты боишься меня ударить... - Вэлли нанес еще один удар в
грудь.
- Черт побери! - Нанджи покачнулся.
- Потому что я - воин... - Вэлли стучал рапирой по маске Нанджи, - а
ты - всего лишь отродье ковровщика! - Вэлли шлепнул его пониже спины.
Все может кончиться очень плохо. Чувство собственного достоинства
впиталось в кровь Нанджи, а теперь, когда кумир так оскорбил его, он может
сломаться, и тогда весь остаток дней ему придется только устрашать
паломников. Но боги не наделяют рыжими волосами кого попало. Его характер
опять дал о себе знать, и на этот раз злость выплеснулась наружу.
Возможно, здесь помог и дед Вэлли, тот самый, что плел циновки. Нанджи
издал яростный крик и ринулся в схватку.
Вэлли неистовствовал. Он хлестал Нанджи, колол и, не замолкая,
извергал на него поток ругательств, какие только мог придумать -
самонадеянная козявка, бордельная свинья, пастух паломников, ты швыряешь
деньги направо и налево, ты не сможешь постоять за друга... С каждой новой
царапиной Нанджи кричал "черт побери!", но не сдавался, и ярость его росла
с каждой секундой.
- Урод! Ты и в стенку не сможешь ударить, будь она хоть у тебя под
носом.
Вэлли продолжал издеваться над ним, называя ученика слабаком,
маленьким кастратом, импотентом, гомиком, выбивальщиком ковров. Лицо
Нанджи было скрыто маской, но рев его зазвучал громче, а грудь покраснела.
Хвост волос развевался, как пламя. Вэлли приходилось нелегко - ведь ему
надо было следить за собой, чтобы не нанести серьезных ран, рассчитывать
движения Нанджи, прежде чем он успеет их сделать, и все время ругать его.
- Мне не нужен недоделанный ученик. Мне нужен боец. Я бы вернул тебя
Бриу, да только ты ему не нужен.
Нанджи хрипел что-то невразумительное. Не в состоянии точно повторить
то, чему его учили, он начал экспериментировать и в конце концов сделал
выпад. Это было во много раз лучше, чем то, что ему удавалось раньше.
Вэлли не отвел удара, немного покачнулся и подумал, что ребро, кажется,
сломано.
- Повезло мне! - усмехнулся он. Замечание было верным, но прозвучало
совсем не так. Нанджи повторил свой выпад, на этот раз Вэлли его отвел.
Затем последовал короткий злой удар. Его придется пропустить, и вот Вэлли
уже в крови. Он потихоньку ослабил натиск, но Нанджи завывал, как стая
гиен, и его невозможно было остановить. Плохие удары Вэлли отводил, но
каждый раз, когда он видел хоть какой-нибудь прогресс, он пропускал удар,
и вскоре сам был весь в крови, как и его жертва. Они кричали, ругались и
дрались как маньяки.
Наконец Вэлли понял, что победил. Удары сыпались твердые, точные и
такие смертоносные, что Вэлли испугался, как бы его не покалечили.
- Хватит! - закричал он, но Нанджи не хотел или уже не мог
остановиться. Тогда Вэлли, вновь сделавшись Седьмым, выбил у него из рук
рапиру. Потом он сжал Нанджи в медвежьем объятии. Тот вскрикнул, попытался
вырваться, но быстро затих.
- Получилось! - сказал Вэлли, отпустил ученика и стянул маски. Лицо
Нанджи багровело, как помидор, одна губа была разбита.
- Ну, как?
Вэлли подтащил его к зеркалу и сунул ему в руку свою собственную
рапиру.
- Выпад! - приказал он.
Нанджи злобно сделал выпад, и у него опять получилось. Только тут он
все понял и повернулся к Вэлли.
- Получилось! - с душераздирающими криками он стал носиться по
комнате и размахивать руками.
Вэлли чувствовал себя профессором Хиггинсом: все пациенты танцуют
испанский танец. Он хлопнул Нанджи по спине. Потом засмеялся и стал
уверять ученика, что вовсе не хотел его обидеть, что берет свои слова
обратно. Он хотел, чтобы Нанджи успокоился. Все еще не веря, Нанджи то
скакал перед зеркалом, делая выпады, то носился по комнате. Блокировка
снята.
- Получилось! Получилось!
Но вот Нанджи заметил свои раны, раны Вэлли и на мгновение замер.
- Это у вас получилось. Благодарю вас, мой повелитель! Благодарю вас!
- Не за что! - Вэлли провел рукой по лбу. - А сейчас быстро беги вниз
и поделай какие-нибудь упражнения, чтобы расслабиться. Потом - горячая
ванна. Ну, давай!
Вэлли захлопнул за ним дверь, оперся о стену и закрыл глаза. Ему бы и
самому сделать то же самое, но сначала нужно найти оправдание своему
поведению. Он чувствовал себя мерзавцем, подлецом. Чье же это было
испытание? Неужели только Нанджи? Или же боги хотели посмотреть, сможет ли
Вэлли пролить кровь? Он поклялся никогда не бить этого ребенка, а сейчас
произошло именно это. Какие угрызения совести станут теперь наказанием
ему? Он хуже, чем Хардуджу.
Вэлли открыл глаза. Рядом стояла Джа и смотрела на него своими
огромными, темными, полными тайн очами. Он совсем забыл о ней, и она все
видела. Что она должна думать теперь об этом мучителе?
- Джа! - сказал он. - Пожалуйста, не бойся! Обычно я так не делаю.
Она сжала его ладони.
- Я не боюсь, господин. Я знаю.
- Я его искалечил! - вскричал Вэлли с тоской. - Он будет болеть не
одну неделю. А шрамы останутся на всю жизнь!
Она обняла его и положила голову к нему на плечо, на потное и
окровавленное плечо, в этом движении не было страсти - только утешение.
Как раз то, что ему сейчас больше всего необходимо.
- Ученик Нанджи - не очень чувствительный молодой человек, - сказала
она. - Я думаю, что этот урок тяжелее дался Вэлли, чем Нанджи. А ему все
равно.
- Думаешь? - Вэлли ухватился за эту мысль.
- У него только царапины, господин, - прошептала она ему на ухо. - Он
будет носить их как награды. Вы вернули ему гордость!
- Да? - Вэлли постепенно приходил в себя. - Ну да, конечно, так и
есть. Испытание прошло успешно. У него теперь есть воин и... - Как ты
назвала меня?
Она вся напряглась.
- Это имя вы назвали тогда, в первую ночь, господин. Извините меня.
- О, пожалуйста, не извиняйся, Джа! Называй меня так. - Он слегка
отодвинулся от нее, чтобы получше рассмотреть. - А что ты знаешь о Вэлли?
Она не сводила с него глаз, не решаясь подобрать слова, чтобы
выразить свою мысль.
- Мне кажется, он прячется у светлейшего Шонсу внутри, - сказала она
робко.
Он прижал ее к себе.
- Ты совершенно права, милая. Он очень одинок там, и ты ему нужна. Ты
можешь звать его, когда захочешь.
Хотя Вэлли и не сразу это понял, но теперь тучи на его горизонте
начали рассеиваться. Пока Нанджи разрушал свою мозговую блокировку, Джа
создавала свою - она разделяла своего владельца и того, кого любила.
Каким-то образом, на чисто эмоциональной основе, она провела между ними
черту, словами этого различия она объяснить бы не смогла, и узнай об этом
Хонакура, он бы просто пришел в ярость. Другой мир или дальние страны Джа
не интересовали. Может быть, этот Вэлли, спрятанный внутри ее господина,
невидимый, а значит, на лице у него нет знаков. Но вряд ли она заходила в
своих мыслях так далеко. Она жила чувствами. Тогда, в домике, он плакал.
Теперь он сделал больно другу, и это его расстроило. Когда у него
что-нибудь не так, она может его успокоить, утешить, поделиться своей
стоической силой раба, чтобы он смог вынести суровый приговор богов. Тогда
он будет просто мужчиной, не хозяином.
А Вэлли нашел друга, в котором так нуждался, еще одну одинокую,
прячущуюся от Мира душу, которая скрывалась в его рабыне. Все это он понял
потом, хотя так никогда и не решился додумать эту мысль до конца,
опасаясь, что логика разрушит ее очарование.
- Вэлли, - произнесла она ему в плечо, привыкая к новому слову. -
Вэлли! - Джа повторяла это несколько раз, каждый раз немного по-другому.
Потом она подняла к нему лицо, и в поцелуе выразилось все то, что не могло
быть сказано словами. Она повела его в постель и еще раз показала, как
самый маленький бог отгоняет печали.
Дверь распахнулась, Вэлли резко вскинул голову и потянулся за мечом,
но это был всего лишь Нанджи. Он сделал все, что ему сказали, и теперь
готов был опять броситься к зеркалу, кровь из его многочисленных порезов
все еще капала на юбку, и любой здравомыслящий человек на его месте
отправился бы к целителю. Он бросил взгляд на два измученных, покрытых
потом тела. Здешний Народ не обращал особого внимания на наготу, а секс
для Нанджи был всего лишь одной из телесных услад, такой же как еда. Он бы
очень удивился, если бы узнал, что его наставнику не понравился такой
внезапный приход. Вероятно, единственной его мыслью сейчас была следующая:
хорошо бы Шонсу поскорее встал, чтобы можно было заняться более важным
делом - фехтованием.
Вэлли откинулся назад, в податливую мягкость, и, не отрываясь,
смотрел на Джа. Полоса на лице, две маленькие вертикальные черточки на
веках... рабыня и дочь рабов. Она открыла глаза и посмотрела на него
счастливым сонным взглядом.
Все его прошлые сомнения рассеялись. Он правильно сделал, забрав ее у
Кикарани. Они сделают друг друга счастливыми, они станут любовниками и
даже друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
через зал, на них были устремлены все взгляды; рабы с факелами проводили
их в их королевские апартаменты.
- Ну что, теперь ты веришь в длинные платья? - спросил Вэлли, как
только они остались одни.
- Конечно, господин! А ученик Нанджи - все еще нет. Он говорит, что
их трудно снимать.
- В этом-то и заключается все удовольствие, - ответил Вэлли. - Давай
я покажу тебе.
Но никакого удовольствия Джа не почувствовала. Как и прошлой ночью,
она прилагала все усилия, страстно желая сделать приятное своему
господину. Его животная половина, половина Шонсу, по-прежнему
наслаждалась, а Вэлли Смит мучился еще более тяжкими муками. Джа в этом не
виновата - опустошающее чувство вины за то, что он владеет рабом, не
давало ему почувствовать радость.
В домике паломников она принесла ему утешение. В королевских
апартаментах она выполняла свой долг. А это совсем не одно и то же.
3
На следующий день Джа нашла в себе мужество предложить - очень робко
и осторожно - украсить свое платье небольшой вышивкой. Она хотела вышить
такого же грифона, как и на мече у господина. Вэлли с восторгом
согласился, и все утро Джа провела за работой, сидя в уголке огромной
комнаты, а седьмой меч лежал перед ней.
Несмотря на раны, Нанджи утверждал, что готов заняться фехтованием.
Теперь Вэлли и сам заметил, что, как и говорил целитель, все повреждения у
вассала поверхностные. Не остается сомнений в том, что единственный
виновный всего случившегося Тарру. Горрамини и Ганири выполняли его
приказ, но без особого рвения. Они только наставили синяков, но
постарались не причинить никакого серьезного вреда. Этот урок доказывает,
в чем разница между настоящей верностью и простым подчинением.
Значит, стоит заняться фехтованием. Из ящика достали маски, и Вэлли
выбрал самую короткую из всех рапир.
Маска закрывала лицо и шею и была единственным защитным костюмом у
воинов. Значит, все выпады и удары надо делать так, чтобы не поранить
противника. Конечно, эта привычка потом проявлялась и в настоящем бою -
если бы не она, то уровень смертности среди воинов был бы очень высок.
Запрещалось наносить удары в самые уязвимые места - ключицы, подмышки.
Если воин во время тренировки ранит своего противника, то его называют
мясником и вскоре он обнаруживает, что попал в черный список.
- Так, - сказал Вэлли, - сейчас я буду работать как Второй, как
настоящий Второй.
Он отказался от всех своих сложных трюков и стал двигаться медленно,
как улитка. Нанджи все равно не мог его поразить, но Вэлли не нападал.
- У тебя великолепная защита, - одобрительно объявил Вэлли. -
Запястье! Нога! Черт... Тебе бы такую же атаку... Смотри за пальцем!
Вэлли испробовал все, но ничего не помогало. Перед ним корчился все
тот же дождевой червяк. Если боги решили испытать его терпение, то он не
выдержит испытания. Нанджи злился на себя все сильнее и сильнее, потом
отшвырнул меч, сорвал маску и излил поток непристойностей.
- У меня ничего не получается! - кричал он. - Отведите меня на
площадь и выпорите!
Вэлли вздохнул. Парню нужен год психоанализа, а времени нет.
Оставалось испробовать только одно средство.
- Ты думаешь, это поможет?
Нанджи удивился. Он решил, что Вэлли сомневается в его мужестве, и
дерзко ответил:
- Да!
- Меня не интересует твое мнение, - сказал Вэлли. - Знай свое место,
козявка. Ну, надевай маску.
Нанджи встал в позицию и тут же получил удар в грудь. Появилось
красное пятно.
- Ой! - В голосе его слышалось обвинение.
- Похоже, ты боишься меня ударить... - Вэлли нанес еще один удар в
грудь.
- Черт побери! - Нанджи покачнулся.
- Потому что я - воин... - Вэлли стучал рапирой по маске Нанджи, - а
ты - всего лишь отродье ковровщика! - Вэлли шлепнул его пониже спины.
Все может кончиться очень плохо. Чувство собственного достоинства
впиталось в кровь Нанджи, а теперь, когда кумир так оскорбил его, он может
сломаться, и тогда весь остаток дней ему придется только устрашать
паломников. Но боги не наделяют рыжими волосами кого попало. Его характер
опять дал о себе знать, и на этот раз злость выплеснулась наружу.
Возможно, здесь помог и дед Вэлли, тот самый, что плел циновки. Нанджи
издал яростный крик и ринулся в схватку.
Вэлли неистовствовал. Он хлестал Нанджи, колол и, не замолкая,
извергал на него поток ругательств, какие только мог придумать -
самонадеянная козявка, бордельная свинья, пастух паломников, ты швыряешь
деньги направо и налево, ты не сможешь постоять за друга... С каждой новой
царапиной Нанджи кричал "черт побери!", но не сдавался, и ярость его росла
с каждой секундой.
- Урод! Ты и в стенку не сможешь ударить, будь она хоть у тебя под
носом.
Вэлли продолжал издеваться над ним, называя ученика слабаком,
маленьким кастратом, импотентом, гомиком, выбивальщиком ковров. Лицо
Нанджи было скрыто маской, но рев его зазвучал громче, а грудь покраснела.
Хвост волос развевался, как пламя. Вэлли приходилось нелегко - ведь ему
надо было следить за собой, чтобы не нанести серьезных ран, рассчитывать
движения Нанджи, прежде чем он успеет их сделать, и все время ругать его.
- Мне не нужен недоделанный ученик. Мне нужен боец. Я бы вернул тебя
Бриу, да только ты ему не нужен.
Нанджи хрипел что-то невразумительное. Не в состоянии точно повторить
то, чему его учили, он начал экспериментировать и в конце концов сделал
выпад. Это было во много раз лучше, чем то, что ему удавалось раньше.
Вэлли не отвел удара, немного покачнулся и подумал, что ребро, кажется,
сломано.
- Повезло мне! - усмехнулся он. Замечание было верным, но прозвучало
совсем не так. Нанджи повторил свой выпад, на этот раз Вэлли его отвел.
Затем последовал короткий злой удар. Его придется пропустить, и вот Вэлли
уже в крови. Он потихоньку ослабил натиск, но Нанджи завывал, как стая
гиен, и его невозможно было остановить. Плохие удары Вэлли отводил, но
каждый раз, когда он видел хоть какой-нибудь прогресс, он пропускал удар,
и вскоре сам был весь в крови, как и его жертва. Они кричали, ругались и
дрались как маньяки.
Наконец Вэлли понял, что победил. Удары сыпались твердые, точные и
такие смертоносные, что Вэлли испугался, как бы его не покалечили.
- Хватит! - закричал он, но Нанджи не хотел или уже не мог
остановиться. Тогда Вэлли, вновь сделавшись Седьмым, выбил у него из рук
рапиру. Потом он сжал Нанджи в медвежьем объятии. Тот вскрикнул, попытался
вырваться, но быстро затих.
- Получилось! - сказал Вэлли, отпустил ученика и стянул маски. Лицо
Нанджи багровело, как помидор, одна губа была разбита.
- Ну, как?
Вэлли подтащил его к зеркалу и сунул ему в руку свою собственную
рапиру.
- Выпад! - приказал он.
Нанджи злобно сделал выпад, и у него опять получилось. Только тут он
все понял и повернулся к Вэлли.
- Получилось! - с душераздирающими криками он стал носиться по
комнате и размахивать руками.
Вэлли чувствовал себя профессором Хиггинсом: все пациенты танцуют
испанский танец. Он хлопнул Нанджи по спине. Потом засмеялся и стал
уверять ученика, что вовсе не хотел его обидеть, что берет свои слова
обратно. Он хотел, чтобы Нанджи успокоился. Все еще не веря, Нанджи то
скакал перед зеркалом, делая выпады, то носился по комнате. Блокировка
снята.
- Получилось! Получилось!
Но вот Нанджи заметил свои раны, раны Вэлли и на мгновение замер.
- Это у вас получилось. Благодарю вас, мой повелитель! Благодарю вас!
- Не за что! - Вэлли провел рукой по лбу. - А сейчас быстро беги вниз
и поделай какие-нибудь упражнения, чтобы расслабиться. Потом - горячая
ванна. Ну, давай!
Вэлли захлопнул за ним дверь, оперся о стену и закрыл глаза. Ему бы и
самому сделать то же самое, но сначала нужно найти оправдание своему
поведению. Он чувствовал себя мерзавцем, подлецом. Чье же это было
испытание? Неужели только Нанджи? Или же боги хотели посмотреть, сможет ли
Вэлли пролить кровь? Он поклялся никогда не бить этого ребенка, а сейчас
произошло именно это. Какие угрызения совести станут теперь наказанием
ему? Он хуже, чем Хардуджу.
Вэлли открыл глаза. Рядом стояла Джа и смотрела на него своими
огромными, темными, полными тайн очами. Он совсем забыл о ней, и она все
видела. Что она должна думать теперь об этом мучителе?
- Джа! - сказал он. - Пожалуйста, не бойся! Обычно я так не делаю.
Она сжала его ладони.
- Я не боюсь, господин. Я знаю.
- Я его искалечил! - вскричал Вэлли с тоской. - Он будет болеть не
одну неделю. А шрамы останутся на всю жизнь!
Она обняла его и положила голову к нему на плечо, на потное и
окровавленное плечо, в этом движении не было страсти - только утешение.
Как раз то, что ему сейчас больше всего необходимо.
- Ученик Нанджи - не очень чувствительный молодой человек, - сказала
она. - Я думаю, что этот урок тяжелее дался Вэлли, чем Нанджи. А ему все
равно.
- Думаешь? - Вэлли ухватился за эту мысль.
- У него только царапины, господин, - прошептала она ему на ухо. - Он
будет носить их как награды. Вы вернули ему гордость!
- Да? - Вэлли постепенно приходил в себя. - Ну да, конечно, так и
есть. Испытание прошло успешно. У него теперь есть воин и... - Как ты
назвала меня?
Она вся напряглась.
- Это имя вы назвали тогда, в первую ночь, господин. Извините меня.
- О, пожалуйста, не извиняйся, Джа! Называй меня так. - Он слегка
отодвинулся от нее, чтобы получше рассмотреть. - А что ты знаешь о Вэлли?
Она не сводила с него глаз, не решаясь подобрать слова, чтобы
выразить свою мысль.
- Мне кажется, он прячется у светлейшего Шонсу внутри, - сказала она
робко.
Он прижал ее к себе.
- Ты совершенно права, милая. Он очень одинок там, и ты ему нужна. Ты
можешь звать его, когда захочешь.
Хотя Вэлли и не сразу это понял, но теперь тучи на его горизонте
начали рассеиваться. Пока Нанджи разрушал свою мозговую блокировку, Джа
создавала свою - она разделяла своего владельца и того, кого любила.
Каким-то образом, на чисто эмоциональной основе, она провела между ними
черту, словами этого различия она объяснить бы не смогла, и узнай об этом
Хонакура, он бы просто пришел в ярость. Другой мир или дальние страны Джа
не интересовали. Может быть, этот Вэлли, спрятанный внутри ее господина,
невидимый, а значит, на лице у него нет знаков. Но вряд ли она заходила в
своих мыслях так далеко. Она жила чувствами. Тогда, в домике, он плакал.
Теперь он сделал больно другу, и это его расстроило. Когда у него
что-нибудь не так, она может его успокоить, утешить, поделиться своей
стоической силой раба, чтобы он смог вынести суровый приговор богов. Тогда
он будет просто мужчиной, не хозяином.
А Вэлли нашел друга, в котором так нуждался, еще одну одинокую,
прячущуюся от Мира душу, которая скрывалась в его рабыне. Все это он понял
потом, хотя так никогда и не решился додумать эту мысль до конца,
опасаясь, что логика разрушит ее очарование.
- Вэлли, - произнесла она ему в плечо, привыкая к новому слову. -
Вэлли! - Джа повторяла это несколько раз, каждый раз немного по-другому.
Потом она подняла к нему лицо, и в поцелуе выразилось все то, что не могло
быть сказано словами. Она повела его в постель и еще раз показала, как
самый маленький бог отгоняет печали.
Дверь распахнулась, Вэлли резко вскинул голову и потянулся за мечом,
но это был всего лишь Нанджи. Он сделал все, что ему сказали, и теперь
готов был опять броситься к зеркалу, кровь из его многочисленных порезов
все еще капала на юбку, и любой здравомыслящий человек на его месте
отправился бы к целителю. Он бросил взгляд на два измученных, покрытых
потом тела. Здешний Народ не обращал особого внимания на наготу, а секс
для Нанджи был всего лишь одной из телесных услад, такой же как еда. Он бы
очень удивился, если бы узнал, что его наставнику не понравился такой
внезапный приход. Вероятно, единственной его мыслью сейчас была следующая:
хорошо бы Шонсу поскорее встал, чтобы можно было заняться более важным
делом - фехтованием.
Вэлли откинулся назад, в податливую мягкость, и, не отрываясь,
смотрел на Джа. Полоса на лице, две маленькие вертикальные черточки на
веках... рабыня и дочь рабов. Она открыла глаза и посмотрела на него
счастливым сонным взглядом.
Все его прошлые сомнения рассеялись. Он правильно сделал, забрав ее у
Кикарани. Они сделают друг друга счастливыми, они станут любовниками и
даже друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48