- Я видел, как светлейший Шонсу сегодня утром без предупреждения
обнажил меч перед мастером Бриу. Я видел, как светлейший Шонсу переоделся
рабыней.
Его слова произвели еще более сильное впечатление. Вэлли с упреком
взглянул на Хонакуру. Жрец седьмого ранга мог бы стать безупречным
свидетелем, но старик сидел неподвижно. Глаза у него были слегка
приоткрыты, из-под век блестели белки. Может быть, он мертв, может быть,
умирает, но давать показаний он не в состоянии.
- Мы ждем, светлейший, - грозно сказал Имперканни.
- Вы слышали легенду о Шиоксине? - спросил Вэлли.
- Нет, - ответил Имперканни.
Черт!
Вэлли заметил Второго, того, который попросил пощады. Он прятался за
столбом, съежившись и все еще дрожа.
- Нам нужен независимый свидетель, светлейший, - сказал Вэлли. - Мой
рассказ, мягко говоря, необычен, и я бы хотел, чтобы его кто-то
подтвердил. Эй, как тебя звать?
Второй закатил глаза и ничего не ответил. К нему подошел один из
воинов, Четвертый, и похлопал по щеке. Мальчик что-то невнятно забормотал.
Черт побери!
- Значит, мне придется рассказать все самому, - сказал Вэлли. Ему
хотелось есть, пить и спать. - Правитель охраны храма, Хардуджу седьмого
ранга, был очень нечестным человеком. Жрецы уже давно молились, чтобы
Богиня послала на его место кого-нибудь другого...
Этот другой, конечно же, Имперканни, но такое заявление будет
воспринято как взятка или желание подольститься. Как смешно: вот он
появился, человек, на помощь которого Вэлли рассчитывал, но теперь он
угрожает ему местью за выигранное сражение. Все это бесконечно смешно.
Маленькому богу, наверное, очень нравится представление.
Дойдя до половины своего рассказа, Вэлли попросил пить Имперканни не
был жестоким. Заметив, как Вэлли измучен, он разрешил сесть Его воины
быстро осмотрели сарай и принесли табуретки. Суд продолжил свое заседание;
он проходил прямо здесь, посреди останков этой кровавой резни, все четверо
- Вэлли, Нанджи, Имперканни и Йонингу - сидели между мертвых тел. Все
остальные стояли по сторонам. Они были начеку, но не принимали в
происходящем участия.
Наконец Вэлли рассказал все; у него сел голос, он был так измучен,
что ничто уже не имело значения.
- Правила чести были нарушены, - сказал он, - но первым их нарушил
Тарру. Я был по сути его узником, а значит, все его дальнейшие поступки
бесчестны.
Имперканни помолчал, ожидая, не скажет ли Вэлли что-нибудь еще, потом
глубоко вздохнул. Он вопросительно посмотрел на Йонингу, как бы говоря:
"Вам слово".
- Вы пытались бежать, светлейший?
Вэлли признался, что нет.
- Вы говорите, что гостили у достопочтенного Тарру. Но когда вы
прибыли сюда, вы уже не были его гостем, не так ли?
- Вообще-то мы с ним не попрощались!
Йонингу не отступал. Его изуродованный рот растягивался в довольной
ухмылке, но ему, должно быть, тяжело обвинять человека, который показал
себя столь искусным воином, пусть даже и противозаконно.
- Если гость уходит не попрощавшись, то это вовсе не значит, что он
остается гостем. Тарру перестал быть хозяином, а значит, имел все права
вызвать мастера Нанджи. Вы вмешались в честный поединок.
Все это смехотворно. Вэлли уверен, что на такое утверждение есть свой
ответ, но даже страх смерти не может заставить его мозг работать.
- Нанджи, - прохрипел он, - поговори немного.
Нанджи печально поднял голову.
- Я признаю обвинение, - сказал он. Потом он опять поставил локти на
колени, сжал свои большие руки и принялся разглядывать пол вокруг ботинок
Йонингу.
- Что ты говоришь!
На этот раз Нанджи даже не поднял головы.
- Я позволил своим личным привязанностям возобладать над законами
чести. Я счастлив, что спас вам жизнь, светлейший Шонсу, но я не должен
был этого делать.
- Но что же, черт возьми, мне оставалось делать? - спросил Вэлли,
обращаясь к Имперканни и Йонингу. - Мы - его гости, а он приготовил нам в
комнате ловушку. Под угрозой смерти он заставлял воинов приносить ему
третью клятву. Для этой клятвы нужны особые причины, а его единственной
причиной было желание украсть мой меч, меч Богини! Они не называли его
"повелитель". Все это он держал в секрете - еще одно нарушение законов
чести.
- Вы присутствовали при этом, светлейший?
- Нет, - Вэлли вздохнул. - Обо всем этом мне рассказали рабы.
Нанджи взглянул на него и закусил губу. Рабы не могут давать
показания. Светлейший Шонсу сам рубит сук под собой. - Мастер Бриу
признался в том, что принес третью клятву! - воскликнул Вэлли. - А
нападение на мастера Нанджи...
- Получается, что этот Бриу или ослушался своего повелителя, или
солгал вам?
Вэлли хотелось биться головой о стену. Ответа найти он не мог.
Катанджи подтолкнул брата. Нанджи, не оборачиваясь, отмахнулся.
- Кто первым пролил кровь? - спросил Йонингу.
Вот оно - лучше смерть, чем бесчестье. Во что бы то ни стало надо
оставаться честным. Если враги бесчестно его убивают, это плохо, за него
надо отомстить. По их понятиям Вэлли следовало бы просто войти и дать себя
зарезать или ждать, пока Тарру сам до него доберется. Виноват тот, кто
бросил камень первым.
Некоторые воины предпочли умереть, чем принести Тарру третью
клятву... Но кроме рабов этого никто не видел.
- Начал я! - сказал Вэлли. Сам он думал о Джангиуки, но они решат,
что он имеет в виду Трасингджи. А какая разница?
Наступившее молчание нарушил Имперканни.
- Светлейший, почему вы освободили своего вассала и подопечного от
его клятв?
Вероятно, этот поступок кажется им весьма странным, но Вэлли просто
хотел хоть как-то обезопасить Нанджи.
- Я надеялся, что его выпустят, - ответил Вэлли, - его и остальных.
Имперканни и Йонингу посмотрели на всю эту компанию, потом друг на
друга - две рабыни, мальчик, ребенок и нищий? Из-за чего столько хлопот?
Имперканни сложил на груди руки и задумался, глядя на Нанджи. Да,
обвиняемый озабочен тем, как оправдать сообщника, вина Вэлли очевидна.
- Я бы хотел знать, что случилось, когда вы сюда прибыли, мастер.
Почему достопочтенный Тарру вызвал вас на поединок?
Нанджи поднял глаза и хмуро встретил его взгляд.
- Это я его вызвал, светлейший, - сказал он.
Для Имперканни этот случай оказался слишком сложным. Он нахмурился.
- Судя по вашим знакам, мастер, вы совсем недавно были Вторым.
- Еще сегодня утром, светлейший.
Очень трудный случай; оба они, кажется, не в себе.
- Сегодня утром вы еще были Вторым, а днем вызвали на поединок
Шестого?
Нанджи взглянул на Вэлли, и вдруг его лицо озарила мгновенная улыбка.
Но лишь на мгновение. Вэлли ужасно захотелось треснуть его по шее.
Горрамини и Ганири знали, как вывести Нанджи из себя. Наверное, все в
охране это знали. Тарру достаточно было сказать что-нибудь насчет
ковровщиков.
- Он вас оскорбил? - спросил Имперканни.
Нанджи пожал плечами.
- Да. Он хотел затеять драку, но оскорбления в свой адрес я пропускал
мимо ушей, а потом он оскорбил моего... друга, светлейшего Шонсу. Но его
здесь не было, и он не мог себя защитить.
Воины переглянулись Вэлли начал понимать, что будет дальше.
- И что он сказал? - спросил Имперканни. Нанджи не отвечал, и тогда
Седьмой добавит - Светлейший сейчас здесь, он сможет себя защитить.
Нанджи взглянул на него сердито.
- Он сказал, что светлейший Шонсу - убийца.
Суд повернулся к Вэлли, а тот с болью осознавал, что недостоин дружбы
Нанджи. Эта мысль была так же горька, как чувство вины, как близкая
смерть.
- Боюсь, что Тарру был прав, Нанджи, - сказал он. - Я убил кулаком
Джангиуки. Я хотел только оглушить его, но это все равно не делает мне
чести.
Имперканни пожелал узнать, кто такой Джангиуки, и Вэлли все ему
рассказал, уже не задумываясь о том, что говорит.
- Это признание я добавляю... - Йонингу вдруг замолчал. Они с
Имперканни молча смотрели друг на друга. Седьмой, кажется, не сделал ни
единого движения, но его белый хвост слегка вздрогнул, будто от легкого
ветерка. - Я снимаю это обвинение, - быстро сказал Йонингу.
- Я признаю, что смерть воина Джангиуки была случайна, светлейший, -
сказал Имперканни. - Если бы вы хотели его убить, не думаю, что вы пустили
бы в дело кулак.
Нанджи вскинул удивленный взгляд.
Катанджи опять ткнул его в спину, но Нанджи не обратил на него
внимания.
Вэлли посмотрел на Хонакуру. Старик уже открыл глаза, но дышал хрипло
и тяжело и не обращал на происходящее никакого внимания. На него надежды
нет.
- Воля Богини важнее, чем сутры! - сказал Вэлли. Дело оборачивалось
не в его пользу. Ему нужны свидетели! Помог бы Конингу - он все знал. Или
Бриу. Но Вэлли понимал, что заседание суда не перенесут в храм. Имперканни
уже начала надоедать эта тяжба.
- Да, - согласились судьи, - мы клянемся исполнять волю Богини и
отдаем ей превосходство перед сутрами. Но кто может определить Ее волю?
Следует признать, что сутры - это заповеди Богини, и только в том случае,
если существует явное доказательство обратного... если произойдет чудо...
Ваш меч удивителен, светлейший Шонсу, но это еще не дает вам права
совершать любую жестокость. Здесь - восемь мертвых тел. Что еще вы можете
сказать в свое оправдание?
А что еще говорить? Его выслушали, - возможно, человеку ниже рангом
не предоставили бы даже этой возможности. Боги его наказывают. Он убил
Джангиуки, а потом Второго, который спасался бегством. Возможно, его
накажут не за это, но преступления все равно совершены. Нанджи правильно
поступил - надо просто признать свою вину.
В случае неудачи наказание - смерть. Обезглавливание - это быстро и
безболезненно. Могло быть и хуже.
- Светлейший! - пискнул Катанджи, побледнев от ужаса. Меч совсем
съехал у него на сторону. От такой наглости лицо у Имперканни потемнело.
Четвертый протянул руку, чтобы схватить дерзкого мальчишку.
- СПРОСИТЕ СВЕТЛЕЙШЕГО ШОНСУ, ПОЧЕМУ У НЕГО МОКРАЯ ЮБКА! - закричал
Катанджи, когда его уже тащили.
- Подожди! - рявкнул Имперканни Четвертому. - Что ты сказал,
начинающий?
Четвертый вернул Катанджи в вертикальное положение и убрал руку.
- Светлейший, спросите у светлейшего Шонсу, почему у него мокрая
юбка. - Катанджи слабо улыбнулся и потер ушибленное плечо.
Имперканни, Йонингу и Нанджи посмотрели на юбку и ботинки Вэлли.
Великолепно! Значит, Вэлли к тому же нарушил какое-то табу, но этого
не заметил никто, кроме сообразительного малыша. За такое, возможно,
полагается мучительная смерть, может быть, его посадят на раскаленное
железо. Ну спасибо, Катанджи!
Йонингу вскочил и пошел к воде, перепрыгнув по дороге через тело
Трасингджи.
Имперканни не спускал с Вэлли глаз, и в странной, невеселой улыбке
обнажились его зубы.
Нанджи тоже смотрел на него блестящими глазами.
Но под слоем грязи, дорожной пыли, под пятнами угля и крови... подо
всем этим появилась его знакомая улыбка. Восхищение героем, десять баллов.
Что же здесь, черт возьми, происходит?
Вскоре Йонингу вернулся. Он был совсем бледный. Заняв свое место, он
твердо сказал:
- Наставник, я хотел бы снять со светлейшего Шонсу все обвинения.
- Вот как? - отозвался Имперканни. - Да, я думаю, вы правы.
Светлейший Шонсу, не будете ли вы столь любезны и не разрешите ли моему
подопечному снять обвинения? - Его улыбка стала очень дружелюбной.
Так вот как это делается? Вэлли вспомнился целитель из тюрьмы,
Иннулари. Он умер, потому что не сумел спасти своего пациента. Йонингу,
значит, не столько прокурор, сколько истец, и если суд решит, что он
выдвинул необоснованные обвинения, он понесет наказание - благодаря такой
постановке дел исключается легкомысленное отношение к судопроизводству, а
также чрезмерный рост числа юристов. Не то чтобы Вэлли нужен раб, но
настоящий Шестой - это хорошая поддержка, значит, у него появляется
возможность извлечь из всего этого для себя выгоду...
Тут он заметил, что при виде его задумчивости улыбка Имперканни
погасла. Теперь, окружают опущенные головы, сжатые кулаки и прищуренные
глаза. Что бы там ни говорилось в законах, Йонингу здесь не один. И если
Вэлли вздумается потребовать своей доли, то ему придется сразиться со
всеми, кто здесь есть, начиная с самого Имперканни и заканчивая самым
младшим учеником.
- С мастера Нанджи обвинение также снимается? - спросил Вэлли, так
ничего и не понимая.
Имперканни облегченно вздохнул и опять заулыбался.
- Конечно, светлейший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48