ибо из вод мы пришли и в воды мы должны вернуться.
Тело с плеском упало в воду... Вода вспенилась, забурлила,
подернулась серебром, потом окрасилась ярко-красным; но вот все стихло, и
осталось только бледно-розовое пятно, плывущее по течению. Все это
произошло за несколько мгновений. Труп исчез. Вэлли был так поражен, что
чуть не выронил меч.
- Господин Трасингджи...
Теперь Вэлли уже был готов к этому, но каждый раз его пробирала дрожь
и приходилось прикладывать усилия, чтобы никто не заметил его ужаса. Какой
же опасности он избежал! Из глубин сознания поднялось слово... Оно долго
кружило во тьме, и потом наконец обрело форму: пиранья.
Теперь он понял, почему суд вынес такое решение. Воля Богини сильнее,
чем сутры, и Она выразила Свою волю. Пройти тот путь, который нашел Вэлли,
мог только Ее избранник, значит, Она одобрила его действия. Никакой
человеческий суд не может противиться Ее воле. Теперь Вэлли понял, почему
так испугался Нанджи, когда он однажды заговорил о переправе через Реку,
понял, почему слово "плавать" относится только к рыбам, почему жрецы так
боялись опустить ноги в заводи, почему погонщик поил своих мулов из
корыта, почему ему так легко удалось перехитрить Тарру. Неудивительно, что
после такого проявления веры и мужества все смотрят на него с суеверным
страхом.
Он взглянул на последние вечерние лучи, догорающие над спокойной
гладью воды. Он подумал о том, как хорошо было бы искупаться, сколько
пользы принесло бы это его измотанным нервам, его грязному, измученному,
усталому от седла телу. Но в этой жизни о плавании ему придется забыть.
Боги совершают чудеса только тогда, когда захотят этого сами, и
никогда - по требованию.

Паром напоминал собой китобойное судно с продольным парусом. На нем
могло бы уместиться около двух десятков пассажиров, но в этот раз его
заняли воины. Семеро могли спокойно уместиться на соломенных тюфяках,
разостланных на полу, здесь же хранились и запасы еды - холодная птица,
черствый хлеб, сыр и фляги с теплым пивом. Подгоняемый едва заметным
ветерком, паром ровно скользил по неподвижной водной глади. Еды хватило
бы, чтобы прокормить и целый полк таких, как Нанджи, поэтому они
поделились с толстопузым подобострастным капитаном и грубым неотесанным
парнем, который составлял его экипаж.
Стояла теплая восхитительная ночь, среди звезд царил Бог Сна Он
светился ярче, чем полная луна на Земле, серебря серую лодку и черную
воду.
Сыновья ковровщика и Зорька устроились в средней части судна, экипаж
- у румпеля. Вэлли сидел на носовой банке, рядом с Джа, у его ног
примостился Хонакура. Виксини весь день притесняли, он плакал, требуя
свободы. Теперь же, когда ему предоставили эту возможность, он свернулся
калачиком и уснул.
Как только лодка отчалила, Вэлли повернулся к Джа и поцеловал ее. Она
ответила на поцелуй, как и полагается хорошо обученной рабыне.
Рабыне, но не другу. Он улыбнулся, пытаясь скрыть свое недовольство.
Но разве можно ожидать чего-нибудь другого? Она своими глазами видела его
неистовство, всю эту бойню. Ему и самому страшно было обо всем этом
вспомнить, так разве можно требовать от нее, чтобы она забыла, поняла и
простила? Если он потерял ее любовь, то цена этой победы слишком для него
велика.
Вэлли с тревогой вспомнил, что любопытный жрец совсем рядом и что ни
одно слово не ускользнет от его ушей. Ему хотелось отвести Джа куда-нибудь
в другое место и поговорить, но он не знал, как выразить свои чувства
словами.
Джа почти никогда не пыталась выразить свои чувства словами, но
сейчас она посмотрела на него долгим, пытливым взглядом, и, что за ним
скрывалось, Вэлли не знал.
- Мы оба рабы, господин, - сказала она наконец.
- Ты о чем?
В серебряной полутьме стало заметно, как на ее лице заиграла слабая
улыбка.
- Я служу своему господину. Мой господин служит богам.
Он обнял ее крепче.
- Как ты права, любимая.
- Они этого хотели от вас? - спросила она тихо.
Он кивнул.
- Крови! Безжалостной ярости.
- От Вэлли или Шонсу?
- От Вэлли! - сказал он. - У Шонсу все это уже было.
Она замолчала; лодка, кажется, пошла быстрее.
- Мне не так трудно, - сказала она тихо. - Я должна доставлять вам
удовольствие, а это для меня большая радость.
- Убийство никогда не доставит мне удовольствия, - прорычал Вэлли.
Она покачала головой.
- Но ведь вы выполните волю богов, господин?
- Да, - он вздохнул. - Думаю, что да. Они щедро награждают меня.
Теперь и она обняла его. В их поцелуе горела страсть влюбленных, и
Вэлли понял, что ее чувство не погасло, оно разгорелось еще сильнее.
Опасаясь, как бы не потерять самообладание, он отнял от себя ее руки
и на минуту присел.
- Вот что я подумал, - заметил Хонакура, глядя в ночное небо, - лодки
гораздо лучше, чем мулы.
- Старик, вы же подумали вовсе не об этом!
- Нет, именно об этом, - ответил жрец с усмешкой. - Ведь на муле вы
бы не смогли ее поцеловать.
Когда Вэлли поел, он стал выбрасывать за борт объедки и смотреть, как
на них набрасываются пираньи; это зрелище вызывало в нем одновременно и
ужас, и восхищение. Они совсем рядом, и, приглядевшись внимательнее, он
мог хорошо их рассмотреть - они как мгновенные серебряные вспышки в черной
воде, не больше мизинца, но их целые полчища.
- А в вашем заоблачном мире, светлейший, пираний нет? - спросил
Хонакура, который наблюдал за ним с явным интересом. Вэлли пристыженно
вздрогнул.
- Далеко не везде, - ответил он. - Если уж бог оставил меня пребывать
в таком невежестве, то ему придется самому указывать мне дорогу.
Жрец улыбнулся.
- Полагаю, теперь, зная об этом, вы больше не предпримете такого
маневра.
- Я уже поклялся в этом, - ответил Вэлли. - Скажите, а как же заводь
у храма?
- Иногда пираньи туда заплывают, - сказал старик. - Но считается, что
они живут только в спокойной воде, и поэтому заводь водопада -
относительно безопасное место. Хотя по собственной воле я бы в воду не
вошел.
Вэлли задумался о том, какие новые ужасы могут ожидать его в этом
Мире.
Джа легла рядом с Виксини и сразу же уснула. Вэлли был еще слишком
взволнован для сна. Яркий, странно рассеянный свет в небе отбрасывал
двойные тени. Над Рекой поднимался туман. Стало трудно различить то, что
было совсем близко, даже фигуры Зорьки, Нанджи и Катанджи.
Через несколько минут к ним пробрался Нанджи. Он встал на колени
перед Вэлли, а значит, и перед Хонакурой. В тумане, да еще под слоем
грязи, лица его было почти не видно. Он не снял меч, и Вэлли это
показалось странным, но для того наверняка были какие-то свои воинские
причины.
- Светлейший, - сказал он, - позвольте мне принести вам вторую
клятву.
Вэлли покачал головой.
- Это вполне можно отложить до завтра, согласен? Ты ведь не хочешь
сейчас заняться фехтованием?
В темноте сверкнули белые зубы.
- Нет, светлейший...
Наступило молчание.
- Послушай, - сказал Вэлли, - хочешь узнать, почему боги приняли все
наши нарушения законов чести?
- Да, светлейший, - в голосе Нанджи слышалось облегчение.
- Возможно, это объяснит нам наш почтенный друг, - сказал Вэлли. -
Почему Богиня допустила такое множество бесчестных поступков? Ведь мы
всегда говорим, что Она - против этого. Я правильно понимаю, священный? -
Он посмотрел вниз, на маленькую сгорбившуюся фигуру.
- Я больше не священный, - смиренно ответил Хонакура. - Но что
касается вашего вопроса, то да, - вы правильно понимаете.
- А я против того, - продолжал Вэлли, - чтобы наставники били своих
подопечных. Ведь как-то раз я неплохо тебя отделал, мой юный друг.
В темноте было видно, как глаза у Нанджи засветились.
- Но вы это сделали, чтобы снять заклятие, светлейший.
Вдруг Вэлли заметил, что там, в середине лодки, происходит нечто
непредвиденное. Он старался не смотреть в ту сторону, но заметил, что
Катанджи, пододвинулся совсем близко к Зорьке. Нанджи стоял к ним спиной.
- Я думаю, Нанджи, что боги хотели и с меня снять проклятие.
- Но на вас не было никакого проклятия, светлейший! - запротестовал
Нанджи.
- Нет, было! Я ведь как-то говорил тебе, что не люблю убивать людей.
Рот у Нанджи открылся, потом закрылся.
- Бог приказал мне убить Хардуджу. Я так и сделал, но только потому,
что мне так сказали. Других приказов я не получал, кроме еще одного - быть
честным и доблестным воином. А честный воин седьмого ранга ни секунды не
стал бы терпеть Тарру с его грязными уловками. Я издевался над тобой, бил
тебя, пока ты наконец не разозлился и не ответил мне! Боги загнали меня в
угол. Только после этого я научился проливать кровь и показал, что могу
убивать. То же, что и с тобой.
- Так проверяют мечи, - сказал Нанджи. - Меч сгибают и смотрят,
распрямится он или сломается.
- Да! - Вэлли удивился. - Очень хорошее сравнение!
- Но, - продолжал Нанджи, - даже если боги все это и предусмотрели...
Его все еще мучила совесть.
- Никто из нас не совершил никаких бесчестных поступков. Охрана храма
- это толпа малодушных трусов. Имперканни нас оправдал. Вы согласны с его
решением, старик?
- О да! Вас несомненно вынудили, - ответил Хонакура. - Боги избрали
вас двоих...
- Нас двоих? - отозвался Нанджи.
Катанджи продвигался вперед. Он не получал никакой поддержки, но,
кажется, и не встречал сопротивления. А в мире Катанджи, конечно же,
разрешено все, что не запрещено. Этому новичку, скорее всего, не
понадобятся вечерние занятия у Дикой Ани.
- Если вы принесете мне вторую клятву, мастер Нанджи, - сказал Вэлли,
- а я надеюсь, что так и будет, потому что я буду рад опять видеть вас
своим подопечным, то тогда и я тоже принесу вам клятву.
- Клятву крови? Конечно, светлейший, - с готовностью согласился
Нанджи.
- Нет! - ответил Вэлли. - Мне кажется, что эта клятва - бесчестна,
пусть даже сутры созданы самой Богиней. Третьей клятвы мне хватит,
пожалуй, на целых две жизни. Нет, я имею в виду четвертую клятву.
Нанджи посмотрел на него недоверчиво.
- Я никогда не слышал ни о какой четвертой клятве!
Хонакура говорил, что ничего не знает о воинских клятвах, но сейчас
он смотрел на Вэлли с любопытством.
- Конечно, не слышал, - ответил Вэлли. - Во-первых, о ней говорится в
тысяча сто сорок четвертой сутре...
- А!
- В последней. Знать ее может только тот, кто собирается принять
седьмой ранг, или тот, кому об этом рассказал какой-нибудь Седьмой. Именно
это я и собираюсь сейчас сделать. Во-вторых, она не для всех...
- О!
- Но мы с тобой подходим. Эта клятва - для тех, кто спас друг другу
жизнь, и обязательно в бою. Я думаю, друг Нанджи, что именно для этого
боги и послали нас в эту битву. Я спас тебя от Тарру, а ты меня - от
Ганири. Эта клятва, конечно же, очень редкая, но, может быть, просто
потому, что о ней мало говорят.
Глаза Нанджи светились в темноте. Секретные знаки и страшные клятвы -
вот в чем суть воинства, так что тайная клятва - это двойное удовольствие
для него.
- Расскажите, о чем она, и я поклянусь, - сказал он.
Исследования Катанджи продвигались. Он уже снял с Зорьки то малое,
что на ней было, но не собирался останавливаться на этом. Нанджи, конечно,
очень любит своего младшего брата, и к сексу он относится удивительно
легко, но неужели настолько легко...
Вэлли с трудом отвел взгляд.
- Не торопись так, Нанджи, - предупредил он. - В некотором смысле эта
клятва еще страшнее, чем третья. Но она справедлива. Она равным образом
связывает обе стороны, здесь нет такого, чтобы один был рабом, а другой -
хозяином.
В темноте раздалось покашливание Хонакуры.
- Это, наверное, клятва братства, светлейший?
- Да, - ответил Вэлли с улыбкой. - Видишь ли, Нанджи, бог сказал, что
в первую очередь я должен найти брата... А ни о каких своих братьях я
ничего не знаю.
- Это я? - воскликнул Нанджи с воодушевлением. - Бог имел в виду
меня?
- Да, я уверен в этом: он привел тебя на берег, и, выходя из воды, я
просто налетел на тебя. У тебя есть своя роль, которую ты сыграешь для
Нее, но сначала ты должен принести мне клятву брата.
- Расскажите, о чем она!
Время шло. Юбка Катанджи упала на тюфяк.
- Нанджи, - сказал Вэлли, - мне не хочется прерывать столь важный
разговор, и это, конечно же, меня совсем не касается... Но все же: ты дал
своему подопечному разрешение сделать то, что он собирается сейчас
сделать?
- Что сделать? - спросил Нанджи, оборачиваясь.
И тут же с криком бросился вперед, а Хонакура чуть не задохнулся от
смеха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48