Его соседу, который стоял от Шонсу слева,
удалось достать меч, но нападающий машинальным движением ударил его в
грудь ножом.
Теперь оставались двое справа и один слева, на мгновение их жизнь
продлилась благодаря упавшим на дороге телам. Шонсу выдернул нож и
развернулся, чтобы скрестить мечи с тем, кто стоял справа. Сквозь красный
туман он успел заметить, что это был Ганири. Размахнувшись, он опять
ударил ножом, на этот раз попал по руке противника, той, в которой он
держал меч. Задета кость. Ганири вскрикнул и упал, а Шонсу развернулся,
как будто мог видеть затылком и отвел удар того единственного, кто стоял
слева. Но он знал, что Ганири еще жив, что он за спиной и что остается еще
один человек...
Потом он услышал лязг мечей и понял, что в битву вступил Нанджи.
Он-то и занялся этим последним.
Вэлли нанес удар; опять раздался звон клинков, который как будто
отсчитывал драгоценные секунды его жизни. Вот его противник открылся, и
теперь он смог всадить ему в грудь свой меч, но клинок застрял между
ребрами, и еще одно мгновение ушло на то, чтобы его вытащить. Он
развернулся, держа наготове кинжал, которым хотел отвести неизбежный удар
Ганири, но сразу понял, что слишком поздно.
На мгновение перед ним мелькнуло безобразное лицо Ганири, искаженное
гримасой ненависти, страха или ужаса. Высоко подняв правый локоть, подобно
тореадору, он занес меч, и теперь просто не успеть... Вдруг на лице его
изобразилось глубокое удивление - это Нанджи ударом меча отсек ему кисть,
размахнулся еще раз и всадил клинок в живот. Кровь хлынула потоком...
Все с тем же ревом Шонсу развернулся вокруг себя, успев заметить, что
Нанджи усмехается, а на полу лежат пять тел. Он кинулся к младшим. Те уже
бежали, бросив своих пленников. Размахивая мечом, он бросился за ними мимо
Джа и визжащей Зорьки.
Одного он нагнал сразу же и убил одним ударом. Двое других
разделились, один побежал по дороге, а второй бросился через поле. Шонсу
кинулся за ним и уже почти догнал его, когда парень вдруг развернулся и
упал на колени. Меч Шонсу замер у самого его горла. Он стоял, откинув
назад голову, и смотрел на Шонсу широко распахнутыми глазами, губы в ужасе
искривились, руки дрожали, он ждал.
Красный туман рассеялся. Рев стих. Меч опустился.
Второй был в обмороке.
Постепенно приходя в себя, но все еще вздрагивая и тяжело дыша, Вэлли
посмотрел на него. Казалось, что все случившееся за эти несколько минут
произошло очень давно. Неужели это был он? Этот ревущий смертоносный
дьявол? Он опустился на траву, чтобы перевести дыхание. В горле пересохло.
Все кончено!
Тарру мертв, а самый последний из тех, кто был здесь, уже убегает по
тропинке, как будто за ним гонится сам дьявол.
Вэлли победил.
Хвала Богине!
У Вэлли возникло странное чувство. Ему показалось, что он - только
наблюдатель, а не участник всех этих событий. Он вытер меч о траву. Второй
открыл глаза и при виде его опять затрясся от ужаса.
- Все хорошо, - сказал Вэлли с улыбкой. Все уже кончилось. - Он
поднялся, убрал меч в ножны и помог мальчику встать. Тот дрожал как
осиновый лист. - Успокойся! Тарру мертв. Ты жив, и я тоже. Это главное.
Пошли.
Положив руку ему на плечо, он повел его обратно к сараю, не понимая
до конца, кто из них кого поддерживает. У самых дверей лежало тело того
Второго, которого он все же убил. Плохо, очень плохо. Это - самое ужасное,
что случилось за сегодняшний день, потому что вреда этот парень причинить
не мог. Даже Джангиуки был опаснее, а этот просто спасался бегством. Он
пал жертвой дикого бешенства, с которым Вэлли не сумел вовремя справиться.
Ему уже казалось, что за все остальное не стоило платить такую цену.
Там, внутри, еще пять тел, но Вэлли не тревожился ни о Ганири, ни о
тех, кого убил Нанджи. Их смерти еще раз убедили его в том, что с Нанджи
все в порядке. Дождевого червяка больше нет. А ведь Нанджи больше не
вассал, он сделал это как друг Шонсу. Это хорошо.
Он увидел, что старик, Джа и Зорька сидят на полу у стены, и
улыбнулся им. Они не ответили. Хонакура закрыл глаза и, кажется, впал в
забытье. У Зорьки на лице, как всегда, не отражалось ничего. Джа смотрела
на него таким взглядом, который он понял как предупреждение.
Вэлли огляделся. Его немного удивило, что вокруг столько народу, но
все они стояли против света, и он не мог хорошо их рассмотреть. Вот он
разглядел Нанджи.
Он стоял между двумя воинами, и похоже, что его арестовали.
6
- Я Имперканни, воин седьмого ранга, я приношу Высочайшей свою
благодарность за то, что могу сейчас уверить вас, что ваше счастье и
процветание всегда будут предметом моих молитв.
- Я Шонсу, воин седьмого ранга, я польщен вашей любезностью, примите
же и от меня все те же уверения.
Это был высокий широкоплечий человек, на вид ему можно было дать
около пятидесяти. Его суровое лицо с квадратным подбородком за многие годы
испытаний приобрело выражение высокомерия и властности. У него были
кустистые брови цвета соли с перцем, но волосы - тщательно выбеленные и
собранные в длинный белый хвост. Одет он был нарочито бедно - синяя старая
юбка в заплатах, потертые ботинки, ремни, на которых висел меч, совсем
изношены. Свободные воины всегда подчеркивали свою бедность, считая ее
доказательством честности. Но меч блестел и сверкал, руки воина были
иссечены шрамами, а на плечевом ремешке было не меньше десятка дырок.
Вот настоящий воин, ветеран, профессионал. По сравнению с ним Тарру -
пустое место. Предводитель своей маленькой армии, никому ничем не
обязанный, Имперканни, руководствуясь только своей совестью и волей
Богини, представлял собой могущественную силу этого Мира.
Таких светлых глаз - светлее, чем у Нанджи - Вэлли еще не видел. Вот
эти янтарные глаза скользнули по седьмому мечу, по сапфировому зажиму в
волосах и неодобрительно сузились. Это были очень холодные, неподвластные
безрассудству глаза.
- Позвольте мне иметь честь представить светлейшему Шонсу моего
подопечного, достопочтенного Йонингу шестого ранга.
Йонингу немного моложе и стройнее своего наставника, у него кудрявые
каштановые волосы, быстрый взгляд, а лицо немного несимметрично, отчего
кажется, что он большой весельчак. Но эта сторона его натуры, если только
она существует на самом деле, сейчас никак себя не проявляет: вид у него
такой же враждебный, как и у светлейшего. Вот еще один борец, весь
покрытый шрамами, как стойка, на которой рубят мясо.
Вэлли ответил на его приветствие, а потом взглянул на своего бывшего
вассала, который, опустив голову, стоял в стороне. Вид у него был побитый
и несчастный.
- Мы уже знакомы с мастером Нанджи, - сказал Имперканни ледяным
голосом. Потом он повернулся к Йонингу. - Вы сделаете это, подопечный?
- Да, наставник, - ответил Йонингу. Он быстро взглянул на Вэлли,
затем на Нанджи, а потом сказал: - Я также объявляю, что светлейший Шонсу
нарушил седьмую сутру.
Значит, о преступлениях Нанджи уже объявлено. Судьей будет
Имперканни, а Йонингу - прокурором. По понятиям Вэлли, такое правосудие
примитивно, потому что они оба - свидетели, к тому же давние друзья. Но
все же это лучше, чем ничего.
Это они приплыли на лодке. Их было около десятка: двое рабов и
несколько воинов от второго до седьмого ранга. Они прибыли как раз вовремя
и смогли увидеть все с самого начала. Это были свободные воины, те, о
которых Нанджи говорил с такой страстью и восхищением. Они охраняют мир и
покой, они помогают, поддерживают, а если надо, то и мстят за воинов
гарнизона и охраны.
Имперканни выглянул за дверь и позвал одного из своих людей.
- Канданни, смотри, чтобы мулы не ушли без нас.
Третий быстро отправился к мулам.
- Неплохая мысль, - сказал Вэлли. - Светлейший, будьте любезны,
задержите и лодку тоже.
Имперканни скептически приподнял бровь, но все-таки кивнул Второму,
который тут же побежал к пристани. Возможно, доказательства вины как
таковые ему и не нужны, но он хочет, чтобы все официальные формальности
были соблюдены.
Вэлли так устал, что у него дрожали колени, но если они не предложат
сесть, то он не скажет об этом первым. На случай, если узники решат
бежать, выход наружу охранялся. Им, правда, оставили мечи, но Вэлли решил,
что это обыкновенная любезность. С этими справиться будет не так легко,
как с воинами из охраны. Эти - борцы.
Сейчас в этом залитом кровью сарае над ним начнется суд. На зал суда
не похоже - грубые деревянные стены, а по полу идет узкая, вымощенная
камнем дорожка. С одной стороны - конские стойла, они занимают высоту
обоих этажей, вверху виден деревянный потолок. С другой - просто голая
стена и несколько дверей. То и дело сюда залетали ласточки: они
устремлялись вверх, к своим гнездам под потолочными балками, они громко и
рассерженно кричали. Если вся эта картина хоть о чем-то напоминала Вэлли,
то, скорее всего, о театральном представлении, которое смотришь из-за
кулис и видишь всю подноготную сцены, а мертвые тела повсюду говорили о
том, что автор пьесы, скорее всего Шекспир.
Ввели погонщика и хозяина лодки, их посадили рядом с Джа и Зорькой.
Словесным препирательствам воины предпочитали действие. Но препираться ни
один из мирных жителей не станет.
Катанджи стоял за спиной старшего брата и смотрел на Вэлли большими
испуганными глазами. Низкое вечернее солнце проникало сюда со стороны Реки
и освещало тело Трасингджи. В стойлах жевали лошади.
- Можно начинать, достопочтенный Йонингу, - сказал судья.
Прокурор подошел к телу Трасингджи. Имперканни и Вэлли последовали за
ним.
- Я видел, как светлейший Шонсу ударил этого человека ножом сзади.
Они подошли к Тарру. Вэлли ужаснулся, увидев, что распорол его почти
пополам и что камни вокруг залиты кровью.
- Я видел, как светлейший Шонсу напал на этого человека сзади.
Дальше лежало сразу пять тел, но Йонингу на минуту остановился, может
быть, желая освежить память или удостовериться, что не забыл никаких
серьезных обвинений. Лицо у него перекошено шрамом, и от этого уголок рта
поднимается вверх, а чувства юмора у него, может быть, нет вовсе. Если его
наставник примет решение не в пользу Шонсу, то Вэлли станет рабом этого
человека? Нет, пожалуй, ему светит высшая мера.
- Я видел, как светлейший Шонсу напал на них без официального вызова.
Я видел, как он ударил этого человека ножом и этого тоже. - Он пожал
плечами, как бы говоря, что этих обвинений пока достаточно.
Имперканни повернулся к Вэлли.
- Что вы можете сказать в свое оправдание?
- Очень многое, светлейший, - Вэлли улыбнулся, показывая, что не
считает себя виновным. Достопочтенный Йонингу кое-что забыл. - Он показал
на тело Второго, которое лежало снаружи. Вот его главное и единственное
преступление.
Йонингу бросил на него суровый взгляд, давая понять, что Вэлли теряет
время суда на не заслуживающие внимания вещи.
- Этот человек спасался бегством, - сказал он.
Вэлли ужаснулся, ему стало трудно дышать. Убегая, этот мальчик лишил
себя права быть отмщенным. Но через некоторое время он понял, что это даже
хорошо: он вспомнил его товарища, который не стал убегать, а просил
пощады. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуть Шонсу самообладание и
обуздать его неистовство. Не очень хорошо, но все же... А тот был бы
сейчас жив, если бы не забыл, чему его учили.
Суд ждал ответа.
- Могу ли я сначала выслушать обвинения против мастера Нанджи? Потом
мы представим наше оправдание.
Имперканни кивнул. Нанджи поднял голову от пола и горько посмотрел
вокруг.
Йонингу постоял некоторое время у первого убитого Нанджи, решил здесь
не задерживаться и кивнул на труп Ганири.
- Я видел, как мастер Нанджи напал на этого человека сзади, когда тот
уже сражался с другим.
Нанджи опять опустил глаза.
- Ваши оправдания, светлейший, - обратился Имперканни к Вэлли. По его
тону было понято, что эти оправдания должны быть очень существенными.
- Я думаю, что мастер Нанджи тоже может выдвинуть против меня
кое-какие обвинения, - дерзко сказал Вэлли.
Это произвело ожидаемое действие, но Имперканни быстро пришел в себя.
- Пожалуйста, мастер Нанджи.
Нанджи еще раз поднял голову. В его глазах, обращенных к Вэлли, было
столько боли и упрека, что казалось, человеку такое вынести не под силу.
Он начал говорить, но его голос звучал так тихо, что пришлось все
повторить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
удалось достать меч, но нападающий машинальным движением ударил его в
грудь ножом.
Теперь оставались двое справа и один слева, на мгновение их жизнь
продлилась благодаря упавшим на дороге телам. Шонсу выдернул нож и
развернулся, чтобы скрестить мечи с тем, кто стоял справа. Сквозь красный
туман он успел заметить, что это был Ганири. Размахнувшись, он опять
ударил ножом, на этот раз попал по руке противника, той, в которой он
держал меч. Задета кость. Ганири вскрикнул и упал, а Шонсу развернулся,
как будто мог видеть затылком и отвел удар того единственного, кто стоял
слева. Но он знал, что Ганири еще жив, что он за спиной и что остается еще
один человек...
Потом он услышал лязг мечей и понял, что в битву вступил Нанджи.
Он-то и занялся этим последним.
Вэлли нанес удар; опять раздался звон клинков, который как будто
отсчитывал драгоценные секунды его жизни. Вот его противник открылся, и
теперь он смог всадить ему в грудь свой меч, но клинок застрял между
ребрами, и еще одно мгновение ушло на то, чтобы его вытащить. Он
развернулся, держа наготове кинжал, которым хотел отвести неизбежный удар
Ганири, но сразу понял, что слишком поздно.
На мгновение перед ним мелькнуло безобразное лицо Ганири, искаженное
гримасой ненависти, страха или ужаса. Высоко подняв правый локоть, подобно
тореадору, он занес меч, и теперь просто не успеть... Вдруг на лице его
изобразилось глубокое удивление - это Нанджи ударом меча отсек ему кисть,
размахнулся еще раз и всадил клинок в живот. Кровь хлынула потоком...
Все с тем же ревом Шонсу развернулся вокруг себя, успев заметить, что
Нанджи усмехается, а на полу лежат пять тел. Он кинулся к младшим. Те уже
бежали, бросив своих пленников. Размахивая мечом, он бросился за ними мимо
Джа и визжащей Зорьки.
Одного он нагнал сразу же и убил одним ударом. Двое других
разделились, один побежал по дороге, а второй бросился через поле. Шонсу
кинулся за ним и уже почти догнал его, когда парень вдруг развернулся и
упал на колени. Меч Шонсу замер у самого его горла. Он стоял, откинув
назад голову, и смотрел на Шонсу широко распахнутыми глазами, губы в ужасе
искривились, руки дрожали, он ждал.
Красный туман рассеялся. Рев стих. Меч опустился.
Второй был в обмороке.
Постепенно приходя в себя, но все еще вздрагивая и тяжело дыша, Вэлли
посмотрел на него. Казалось, что все случившееся за эти несколько минут
произошло очень давно. Неужели это был он? Этот ревущий смертоносный
дьявол? Он опустился на траву, чтобы перевести дыхание. В горле пересохло.
Все кончено!
Тарру мертв, а самый последний из тех, кто был здесь, уже убегает по
тропинке, как будто за ним гонится сам дьявол.
Вэлли победил.
Хвала Богине!
У Вэлли возникло странное чувство. Ему показалось, что он - только
наблюдатель, а не участник всех этих событий. Он вытер меч о траву. Второй
открыл глаза и при виде его опять затрясся от ужаса.
- Все хорошо, - сказал Вэлли с улыбкой. Все уже кончилось. - Он
поднялся, убрал меч в ножны и помог мальчику встать. Тот дрожал как
осиновый лист. - Успокойся! Тарру мертв. Ты жив, и я тоже. Это главное.
Пошли.
Положив руку ему на плечо, он повел его обратно к сараю, не понимая
до конца, кто из них кого поддерживает. У самых дверей лежало тело того
Второго, которого он все же убил. Плохо, очень плохо. Это - самое ужасное,
что случилось за сегодняшний день, потому что вреда этот парень причинить
не мог. Даже Джангиуки был опаснее, а этот просто спасался бегством. Он
пал жертвой дикого бешенства, с которым Вэлли не сумел вовремя справиться.
Ему уже казалось, что за все остальное не стоило платить такую цену.
Там, внутри, еще пять тел, но Вэлли не тревожился ни о Ганири, ни о
тех, кого убил Нанджи. Их смерти еще раз убедили его в том, что с Нанджи
все в порядке. Дождевого червяка больше нет. А ведь Нанджи больше не
вассал, он сделал это как друг Шонсу. Это хорошо.
Он увидел, что старик, Джа и Зорька сидят на полу у стены, и
улыбнулся им. Они не ответили. Хонакура закрыл глаза и, кажется, впал в
забытье. У Зорьки на лице, как всегда, не отражалось ничего. Джа смотрела
на него таким взглядом, который он понял как предупреждение.
Вэлли огляделся. Его немного удивило, что вокруг столько народу, но
все они стояли против света, и он не мог хорошо их рассмотреть. Вот он
разглядел Нанджи.
Он стоял между двумя воинами, и похоже, что его арестовали.
6
- Я Имперканни, воин седьмого ранга, я приношу Высочайшей свою
благодарность за то, что могу сейчас уверить вас, что ваше счастье и
процветание всегда будут предметом моих молитв.
- Я Шонсу, воин седьмого ранга, я польщен вашей любезностью, примите
же и от меня все те же уверения.
Это был высокий широкоплечий человек, на вид ему можно было дать
около пятидесяти. Его суровое лицо с квадратным подбородком за многие годы
испытаний приобрело выражение высокомерия и властности. У него были
кустистые брови цвета соли с перцем, но волосы - тщательно выбеленные и
собранные в длинный белый хвост. Одет он был нарочито бедно - синяя старая
юбка в заплатах, потертые ботинки, ремни, на которых висел меч, совсем
изношены. Свободные воины всегда подчеркивали свою бедность, считая ее
доказательством честности. Но меч блестел и сверкал, руки воина были
иссечены шрамами, а на плечевом ремешке было не меньше десятка дырок.
Вот настоящий воин, ветеран, профессионал. По сравнению с ним Тарру -
пустое место. Предводитель своей маленькой армии, никому ничем не
обязанный, Имперканни, руководствуясь только своей совестью и волей
Богини, представлял собой могущественную силу этого Мира.
Таких светлых глаз - светлее, чем у Нанджи - Вэлли еще не видел. Вот
эти янтарные глаза скользнули по седьмому мечу, по сапфировому зажиму в
волосах и неодобрительно сузились. Это были очень холодные, неподвластные
безрассудству глаза.
- Позвольте мне иметь честь представить светлейшему Шонсу моего
подопечного, достопочтенного Йонингу шестого ранга.
Йонингу немного моложе и стройнее своего наставника, у него кудрявые
каштановые волосы, быстрый взгляд, а лицо немного несимметрично, отчего
кажется, что он большой весельчак. Но эта сторона его натуры, если только
она существует на самом деле, сейчас никак себя не проявляет: вид у него
такой же враждебный, как и у светлейшего. Вот еще один борец, весь
покрытый шрамами, как стойка, на которой рубят мясо.
Вэлли ответил на его приветствие, а потом взглянул на своего бывшего
вассала, который, опустив голову, стоял в стороне. Вид у него был побитый
и несчастный.
- Мы уже знакомы с мастером Нанджи, - сказал Имперканни ледяным
голосом. Потом он повернулся к Йонингу. - Вы сделаете это, подопечный?
- Да, наставник, - ответил Йонингу. Он быстро взглянул на Вэлли,
затем на Нанджи, а потом сказал: - Я также объявляю, что светлейший Шонсу
нарушил седьмую сутру.
Значит, о преступлениях Нанджи уже объявлено. Судьей будет
Имперканни, а Йонингу - прокурором. По понятиям Вэлли, такое правосудие
примитивно, потому что они оба - свидетели, к тому же давние друзья. Но
все же это лучше, чем ничего.
Это они приплыли на лодке. Их было около десятка: двое рабов и
несколько воинов от второго до седьмого ранга. Они прибыли как раз вовремя
и смогли увидеть все с самого начала. Это были свободные воины, те, о
которых Нанджи говорил с такой страстью и восхищением. Они охраняют мир и
покой, они помогают, поддерживают, а если надо, то и мстят за воинов
гарнизона и охраны.
Имперканни выглянул за дверь и позвал одного из своих людей.
- Канданни, смотри, чтобы мулы не ушли без нас.
Третий быстро отправился к мулам.
- Неплохая мысль, - сказал Вэлли. - Светлейший, будьте любезны,
задержите и лодку тоже.
Имперканни скептически приподнял бровь, но все-таки кивнул Второму,
который тут же побежал к пристани. Возможно, доказательства вины как
таковые ему и не нужны, но он хочет, чтобы все официальные формальности
были соблюдены.
Вэлли так устал, что у него дрожали колени, но если они не предложат
сесть, то он не скажет об этом первым. На случай, если узники решат
бежать, выход наружу охранялся. Им, правда, оставили мечи, но Вэлли решил,
что это обыкновенная любезность. С этими справиться будет не так легко,
как с воинами из охраны. Эти - борцы.
Сейчас в этом залитом кровью сарае над ним начнется суд. На зал суда
не похоже - грубые деревянные стены, а по полу идет узкая, вымощенная
камнем дорожка. С одной стороны - конские стойла, они занимают высоту
обоих этажей, вверху виден деревянный потолок. С другой - просто голая
стена и несколько дверей. То и дело сюда залетали ласточки: они
устремлялись вверх, к своим гнездам под потолочными балками, они громко и
рассерженно кричали. Если вся эта картина хоть о чем-то напоминала Вэлли,
то, скорее всего, о театральном представлении, которое смотришь из-за
кулис и видишь всю подноготную сцены, а мертвые тела повсюду говорили о
том, что автор пьесы, скорее всего Шекспир.
Ввели погонщика и хозяина лодки, их посадили рядом с Джа и Зорькой.
Словесным препирательствам воины предпочитали действие. Но препираться ни
один из мирных жителей не станет.
Катанджи стоял за спиной старшего брата и смотрел на Вэлли большими
испуганными глазами. Низкое вечернее солнце проникало сюда со стороны Реки
и освещало тело Трасингджи. В стойлах жевали лошади.
- Можно начинать, достопочтенный Йонингу, - сказал судья.
Прокурор подошел к телу Трасингджи. Имперканни и Вэлли последовали за
ним.
- Я видел, как светлейший Шонсу ударил этого человека ножом сзади.
Они подошли к Тарру. Вэлли ужаснулся, увидев, что распорол его почти
пополам и что камни вокруг залиты кровью.
- Я видел, как светлейший Шонсу напал на этого человека сзади.
Дальше лежало сразу пять тел, но Йонингу на минуту остановился, может
быть, желая освежить память или удостовериться, что не забыл никаких
серьезных обвинений. Лицо у него перекошено шрамом, и от этого уголок рта
поднимается вверх, а чувства юмора у него, может быть, нет вовсе. Если его
наставник примет решение не в пользу Шонсу, то Вэлли станет рабом этого
человека? Нет, пожалуй, ему светит высшая мера.
- Я видел, как светлейший Шонсу напал на них без официального вызова.
Я видел, как он ударил этого человека ножом и этого тоже. - Он пожал
плечами, как бы говоря, что этих обвинений пока достаточно.
Имперканни повернулся к Вэлли.
- Что вы можете сказать в свое оправдание?
- Очень многое, светлейший, - Вэлли улыбнулся, показывая, что не
считает себя виновным. Достопочтенный Йонингу кое-что забыл. - Он показал
на тело Второго, которое лежало снаружи. Вот его главное и единственное
преступление.
Йонингу бросил на него суровый взгляд, давая понять, что Вэлли теряет
время суда на не заслуживающие внимания вещи.
- Этот человек спасался бегством, - сказал он.
Вэлли ужаснулся, ему стало трудно дышать. Убегая, этот мальчик лишил
себя права быть отмщенным. Но через некоторое время он понял, что это даже
хорошо: он вспомнил его товарища, который не стал убегать, а просил
пощады. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуть Шонсу самообладание и
обуздать его неистовство. Не очень хорошо, но все же... А тот был бы
сейчас жив, если бы не забыл, чему его учили.
Суд ждал ответа.
- Могу ли я сначала выслушать обвинения против мастера Нанджи? Потом
мы представим наше оправдание.
Имперканни кивнул. Нанджи поднял голову от пола и горько посмотрел
вокруг.
Йонингу постоял некоторое время у первого убитого Нанджи, решил здесь
не задерживаться и кивнул на труп Ганири.
- Я видел, как мастер Нанджи напал на этого человека сзади, когда тот
уже сражался с другим.
Нанджи опять опустил глаза.
- Ваши оправдания, светлейший, - обратился Имперканни к Вэлли. По его
тону было понято, что эти оправдания должны быть очень существенными.
- Я думаю, что мастер Нанджи тоже может выдвинуть против меня
кое-какие обвинения, - дерзко сказал Вэлли.
Это произвело ожидаемое действие, но Имперканни быстро пришел в себя.
- Пожалуйста, мастер Нанджи.
Нанджи еще раз поднял голову. В его глазах, обращенных к Вэлли, было
столько боли и упрека, что казалось, человеку такое вынести не под силу.
Он начал говорить, но его голос звучал так тихо, что пришлось все
повторить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48