Может ли он придать им какой-то смысл, если попытается
расположить их в хронологическом порядке?
Падение в Провал, вниз, вниз, целую вечность. Затем, каким-то
образом, он уже не падал, он парил в звездном море. Дрейф без
направления, без ориентации. Это странное ощущение, наполнившее его
сознание, сделавшее его сумасшедшим? Отрывочные мысли: как глупо
скитаться через этот Мальстрем без карты! Поэтому он где-то достал
карту или сам ее выдумал и нацарапал не ней маршрут. Маршрут к
Мувару. Это имело так мало смысла, даже в его безумии, что он все
смеялся и смеялся, но, тем не менее, двигался по этому обозначенному
маршруту, который теперь превратился в мерцающую впереди в тумане
ленту. Лента превратилась в поток света или темноты и течение понесло
его вдоль него, пока тот не стал слишком быстрым, и Джон был
выброшен на другой уровень безумия.
Он карабкается вверх по скользкому склону. Неожиданно
понимает, что на самом деле это панцирь черепахи, такой большой, как
и галапагосская. Или еще больше. Но ведь это совсем не та черепаха, на
которой покоится мир. Неправильная мифология. Возможно.
Бежит, падает, снова ранит свою и так сильно израненную правую
руку. Эта рука была ужасным образом искалечена, из нее сочилась и
капала кровь, она все нарастающими волнами посылала импульсы боли.
Деревья, кусты, скалы. Бежит, бежит, бежит.
Падает, падает, падает. Боль. Что-то длинное, серебристое.
Веревка? Он вытянул вперед левую, не пораненную руку. Громкое
шипение, и веревка начинает разматываться.
Челюсти змея, широко раскрытая пасть. На клыке висит капелька
чистого яда, затем отрывается и падает. Боль, боль, боль. Чей-то крик.
Его собственный. Затем цветок ласково похлопывает по голове змея.
Голубовато-розовый цветок, что-то среднее между фиалкой и дикой
розой. Ладонь с короткими, словно обрубленными пальцами, держащая
его стебель.
Челюсти змея закрываются. Змей снова опускается на землю, затем
ускользает прочь.
Теперь над рукой, держащей стебель цветка, появляется лицо.
Очень синие глаза и очень большие уши, похожие на уши щенка. Лицо
Герты. Она смотрит на него, ее рот кривится, в глазах набухли слезы. По
щеке стекает слезинка.
Цветочные лепестки касаются его лба, мягко, нежно поглаживая.
Аромат цветка, слегка похожий на аромат мака, успокаивает его усталый
мозг, облегчает давнюю боль. Щеночек с цветочком. Принужденный
болезненный смех. Затем снова забвение.
Он мысленно одернул себя. Все это было так похоже на сон и все
же так реально. Это было больше, чем галлюцинация, или же
галлюцинация, возможно, могла возвращаться в его памяти со слишком
многими реальными чертами, слишком сильно похоже на реальность.
Это действительно была Герта. Эта комната была освещена
огромными фосфоресцирующими поганками, размещенными повсюду.
Стены, сделанные из камня, очевидно из твердого. Это было похоже на
комнату в пещере или нору, но стены были совершенно гладкими. Здесь
известна техника лазерного строительства? Или это магия?
- Ты хочешь поесть? - спросила Герта.
- Пожалуйста.- Язык, по крайней мере, был все тот же. Странно,
но он, как и все другие вещи, изменялся от измерения к измерению лишь
незначительно. А может быть, это и не настолько странно и указывало,
что люди во всех мирах имеют общее происхождение, и эти несколько
измерений они колонизировали и заселили. Очевидно, между мирами
имелось сообщение, потому что Мувар создал свою легенду среди
остроухих в Раде, и если можно было верить этим легендам, то Мувар
был вовсе не первым. Как же мог он предсказать объединение
королевств, если не было самих этих королевств, которых требовалось
объединить? Круглоухие и остроухие могли вступать в брак и
производить потомство: он сам это доказал! Это означало, что они были
близкородственными друг другу видами. Но эти лопоухие, среди
которых он был сейчас - насколько они были близки к другим видам
людей?
Герта принесла ему одежду. Она была белой, гладкой и блестящей,
и на Земле он бы решил, что это сатин. Было и нижнее белье из менее
блестящего материала, напоминающего хлопок.
Джон заколебался: привычка, оставшаяся с Земли, где люди
разных полов смущались обнажаться друг перед другом, затем вылез из
постели и быстро схватил одежду. В конце концов, Герта была его
нежной сиделкой в течение промежутка времени, который теперь он
никак не мог оценить. Возможно, это были целые недели, хотя он думал,
что прошли только дни. В течение этого времени она помогала ему всем,
чем только можно, или же ее магия была того рода, которая помогла ему
исцелиться, сохранив все телесные функции. А это казалось
маловероятным! Поэтому, хотя его память и была затуманена, он был
уверен, что Герта видела все его тело и все его функции.
- Я не вставал до этого, а, Герта?
- Нет, вставал. А я помогала тебе ходить.
- Я не помню.
- Так и должно быть. Исцеление затуманивает память, но утешает
и перестраивает сознание.
Он подумал об этом, а также о том, как уверенно он чувствует себя
на ногах. Герта протянула ему пару мягких тапочек с загибающимися
кверху носками. Когда он уселся, чтобы надеть их на ноги, то подивился
тому, что оба тапочка были украшены большими пряжками, и что
пряжки были серебряными. Картинки на серебре изменились, когда его
ноги вошли в тапочки. Он уже перестал удивляться и гадать, в чем же
заключалась эта магия. Искусству не нужно знание этого.
Он встал, осмотрелся и заметил дверь. Джон был уверен, что
смотрел на эту дверь целыми часами, но теперь было похоже на то, что
он видит ее в первый раз. Она тоже была украшена серебряными
панелями, которые по-своему все время менялись.
- Я отведу тебя в мастерскую, Джон. Теперь ты вполне здоров.
Магия закончила свою работу.
Он не переставал удивляться, идя за ней. Герта двигалась довольно
быстро для человека с такими короткими ногами. Он испытывал по
отношению к ней доброту и нежность, те чувства, которые мог бы
питать к младшей сестре.
Они прошли под каменными арками, через несколько комнат без
окон и, наконец, вышли в большой природный амфитеатр. Здесь было
много лопоухих мужчин, носивших остроконечные шапочки, не сильно
отличающиеся от колпаков из Рада, и кожаные фартуки. Они работали у
индивидуальных наковален. Котел, вокруг которого кипела работа,
содержал серебро в расплавленном состоянии. Огонь, пылавший так
ярко под котлом, должен был, понял он, иметь магическую природу,
чтобы расплавить серебро.
Пока он смотрел, один из лопоухих подошел к котлу, неся с собой
охапку серебряных чешуйчатых кож. Он повертел кожу в руках и бросил
ее в котел. Еще один лопоухий, стоящий на помосте, помешивал
содержимое котла длинным черпаком.
- Боже мой! - сказал Джон. Он присвистнул, потом не нашел
ничего лучшего, чем повторить это восклицание: - Боже мой!
Эта кожа была змеиной шкурой и состояла из чистейшего серебра!
Аналог драконов с золотой чешуей! Неужели нет ничего, что не могло
бы быть реальностью в каком-то из измерений?
Его разум снова ушел в прошлое, отчаянно сражаясь хотя бы за
капельку здравого смысла. Высшая школа, преподаватель, пытающийся
привлечь его внимание: "Эта статья рассказывает о том, как моллюски
поглощают тяжелые металлы, и о том, как эти металлы перемещаются к
их панцирю. Мясо, мякоть этого моллюска не годится для употребления
в пищу, и он имеет металлическую окраску. Я предлагаю тебе прочесть
эту статью и сделать доклад по ней на завтрашних занятиях в классе!"
Джон кивнул, жалея о том, что он выбросил потом ту пачку бумаги, и
сейчас ему хотелось крикнуть назад, через все эти годы: "Да, и
бессмертные драконы живут и живут в течение столетий!" Змеи были так
же бессмертны, как и драконы, они поглощали и усваивали серебро
вместо золота, и серебро потом в течение столетий откладывалось в их
сияющих чешуйчатых шкурах.
Лопоухий, который переходил от наковальни к наковальне,
проверяя работу, подошел к ним. Он был не выше Герты, но его голова
была больше и выражение лица было, как у обеспокоенного ходом работ
десятника.
- Он исцелился, Герта?
- Да, исцелился.
- Отлично. При продаже мы неплохо получим за него.
Герта поежилась.
- Мне не нравится об этом думать, Херциг.
- Неважно. Ты знаешь обычаи.
- Да.
Джон уставился на них.- Продать? Меня? Другим таким, как вы?
- Нет, другим таким, как ты, Джон.
- Как я? Людям, таким же, как я, только с заостренными ушами?
- С заостренными ушами? Нет, Джон. С такими, как у всех вас,
смертного народа. Крошечными ушами, расположенными низко по обе
стороны вашей головы.- Она попыталась не показывать свое
отвращение к этой ненормальной форме.
Джон думал об этом после того, как они вышли из мастерской и
заковыляли обратно той же дорогой, какой пришли сюда. На обратном
пути он увидел, что здесь и впрямь было много небольших домиков-
коттеджей, но что комнаты, в которых он находился, на самом деле
располагались внутри скалы. В скале были вырублены и другие двери, и
какие-то круглые отверстия, которые могли были быть просверлены
лазером.
- Что случится со мной, Герта? Стану ли я рабом?
- Я не знаю, Джон. Круглоухие живут по-своему, а мы по-своему.
Их король Хада скупает всех пленников лопоухих, которые здоровы.
Они покупают людей, подобных себе. А что они потом делают, я не
знаю.
Джон Найт поразмыслил над этим и не увидел повода для
самоуспокоения. Вполне вероятно, что гораздо лучше ему удалось бы
прожить, оставшись у лопоухих, если бы у него было бы в этом деле
какое-то право выбора.

Кайан попытался сосредоточиться на других вещах, кроме их
наказания. Он обнаружил, что может думать сам за себя, и Лонни не
будет знать его мысли, но если он начинал думать так, как если бы
собирался заговорить, то она мгновенно понимала его. Было приятно
сознавать, что они собираются провести целую вечность вместе. Но
проведут ли они ее на самом деле? Смешаются ли постепенно их мысли и
мысли змея, пока не станут одним целым? Может быть случится именно
это, но, может быть, процесс можно замедлить, если и не остановить
совсем. Что им необходимо делать, чувствовал он, это
концентрироваться на тех мыслях, которые были чисто человеческими.
Это может быть даст им возможность слиться со змеем, сохранив
человеческую природу и интеллект и не опуститься до его уровня.
Джон Найт, его отец, как-то говорил о животных-оборотнях. Он
сказал, что все это суеверия и выдумка, но некоторые люди все-таки
верят в них. На Земле всякое могло быть возможным. Волки, кошки и
другие земные существа, содержащие в себе человеческий дух, душу и
время от времени обменивающиеся ими с человеком. Может быть эти
истории обязаны своим существованием таким созданиям, как лопоухие.
Если духи действительно существуют, а теперь он был склонен считать,
что это так и есть, и они и вправду могут существовать, тогда почему же
не может быть двух различных видов, содержащих дух одной и той же
природы? Если змеи - это действительно бессмертные предки лопоухих,
то не было ли странным, чтоЄ
Его мысль прервалась, отвлеченная процессом питания змея.
Скала имела острый перечный привкус, сдобренный добавками серебра.
Плохой стороной всего этого было то, что ему это начинало нравиться.
Он думал о поглощении пищи и не мог сосредоточиться ни на чем
другом. Природа змея начинала побеждать человеческую!
- Кайан? - спросила Лонни.
- Да, Лонни.- Ему необходимо было быть осторожным. Он хотел
бы слиться с ней, соединить вместе их души, но сомневался, что ему
следует делать это. Ведь слияние их душ будет лишь прелюдией к
последующему слиянию со змеем, а это будет означать конец их
человеческой сущности. Каким-то образом ему было необходимо
выбраться из этого тела в свое собственное и отправиться обратно домой
в родное измерение, в Рад, и найти там девушку, которую напоминала
Лонни. Только как давно все это было?
- Кайан, как ты думаешь, мы когда-нибудь сможем вернуться?
Снова оказаться в своих собственных телах?
- Конечно. Что за вопрос.- И все же это было лишь эхом его
собственных сомнений. Его вера в возвращение уменьшалась, но он не
хотел ее разубеждать. Он припомнил слова песни и попытался напеть ее
ей: "О, верни, о, верни, верни мне мое тело-о-о-о." - Это была пародия,
которую он пел, когда был ребенком, но она подошла для этого случая.
- Я боюсь, Кайан. Я только просто хочу попробовать серебро и
ощутить, как функционирует наше тело.
- Не НАШЕ тело, Лонни! Выкинь это из головы! - Конечно в
данный момент у нее не было ее собственной головы, но некогда было
подыскивать подходящие термины и обозначения.- Ты человек, а не
змей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50