— Меня зовут Келвин Найт Хэклберри, — сказал Келвин. — Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти моих друзей.
— С какой стати? — спросил Жак. Его вопрос прозвучал вызывающе.
— Их захватили слуги короля. Мои друзья и я можем помочь вам одолеть королевских слуг. Ты видишь, что мы прибыли из другого измерения.
— Вы из другого измерения, и вы хотите помочь нам победить короля Хуфарта, законного и доброго короля Фада? Так почему же вы хотите сделать это, и с чего ты взял, будто я могу заинтересоваться этим?
О-го-го, подумал Келвин. События развивались не совсем так, как он предполагал.
— В другом измерении ваш король был тираном и его было необходимо заменить. Разве здесь он не является таковым?
В этот момент из палатки вышла первая женщина, которую увидел здесь Келвин, и подошла прямо к Жаку. Она прижалась лицом к загорелой руке бандита и с обожанием посмотрела на него. Это была Лонни или, по крайней мере, ее двойник. Девушка, на которой хотел жениться Кайан!
Но это же совсем другое измерение! Здесь Лонни могла выйти замуж за бандита, который был к ней привязан. В измерении змеев она выходила замуж за Кайана. Конфликта не было. Если только Келвину удастся спасти Кайана и доставить его туда.
— Ты называешь нашего короля тираном? — требовательно спросил бандит. — Ты хочешь его свергнуть?
Келвин попытался уверить себя, что в голосе бандита звучит не настоящий гнев. Он осторожно сказал:
— Может быть, я ничего не понимаю. В мире, который очень похож на этот, правил очень плохой король. В том мире разбойник по имени Жак боролся с ним и победил его.
— Ты хочешь, чтобы я совершил предательство? — лицо Жака стало совсем красным, а рубец шрама в форме звезды мрачно выделялся на его щеке своей белизной.
— Я здесь не для того, чтобы начались беспорядки, — сказал Келвин. — Но если ваш монарх напоминает того, другого, то вы должны хотеть от него избавиться.
— Я никому ничего не должен! — это было сказано очень агрессивным тоном.
Должно быть произошла ошибка, подумал Келвин. Пора ее исправлять. Он нащупал контрольные рычаги на своем поясе и немедленно взвился вверх над головами бандитов.
— Эй, ты, спускайся сюда! — приказал ему бандит Жак. Келвин игнорировал этот приказ. Он забрался на достаточную высоту, затем передвинул рычаги вперед на полную скорость. Он успел как раз вовремя. Даже на такой скорости он увидел, что стрелы из луков и арбалетов пролетают достаточно близко от него.
Он услышал, как кто-то выкрикивает приказы, и, обернувшись, увидел, как люди садятся на коней. К счастью, его пояс мог обогнать любую лошадь, даже этих огромных боевых коней.
Он устремился прочь через пустыню, затем отклонился к востоку. Он сам догонит людей короля. Даже если перчатки и оружие Маувара не смогут справиться с ситуацией, ему все равно нужно попытаться. Если пророчество, в которое так верила его мать, было верным, то он вернется домой из этого измерения целым и невредимым.
Но затем, когда показались первые зеленые холмы, ему в голову пришла тревожная мысль. Может быть, пророчество не верно и не имеет силы в других измерениях. Келвин всегда верил, что его можно легко убить, независимо от того, есть ли пророчество или его нет. В различных измерениях смерть может быть вполне вероятной. Он вспомнил, как чуть было не погиб страшной смертью, когда впервые появился в мире, так похожем на этот. Если бы не Хито, бесстрашный карлик из того измерения, он бы обязательно умер. Нет, нет, пророчество может или не может оказаться правдивым, но оно не стоит того, чтобы ставить на него свою жизнь.
Внизу на дороге, ведущей, если география этого измерения не слишком сильно отличалась от измерений, которые он помнил, к королевскому дворцу, виднелось большое облако пыли. Он сбавил скорость полета, перейдя на парящий, и попытался понять, что там происходит.
Там скакали лошади. Мелькали мечи. Умирали люди. Боги, наконец с опозданием сообразил Келвин, да это же сражение!
Он молча снизился, решив, что сражающиеся будут слишком заняты, чтобы взглянуть вверх. В клубящейся пыли он разглядел своих отца и брата, которых держали сзади охранники, в военных мундирах Фада. Другие солдаты в мундирах сражались с людьми, которые вовсе не носили никакой формы, а были одеты точно так же, как бандиты в пустыне. Те, кто сражался сейчас с солдатами, должны были быть хорошими парнями. Но так ли это? Поеживаясь, Келвин подумал о только что произошедшей встрече. Подобные миры обманчивы в своих различиях.
Я ничего не могу принимать как само собой разумеющееся, подумал он. То, что они просто доставляют отца и Кайана во дворец, совсем не обязательно означает, что они хотят причинить им вред.
Но он был почти уверен, что это так. Что-то в манере солдат вести себя на скалах, убедило его, что сражающиеся на стороне короля не могут быть его друзьями.
Убедив себя в этом, Келвин начал действовать. Он искусно передвинул рычаг и, оказавшись точно в нужном месте, полностью отключил энергию. Он упал вниз, держа меч в руке, одетой в перчатку. Он собирался присоединиться к сражению.
Глава 18. Исцеления
Шарлен увидела впереди облако пыли и услышала топот лошадиных копыт, звяканье мечей и крики людей. Битва. Мужчины находят такое глупое удовлетворение от сражений! Ей показалось, что само понимание этого факта словно придало крыльев ногам ее лошади. Она помчалась не прочь от опасности, а по направлению к ней. По направлению к Лестеру и к тому, что ей показали карты, к той опасности, какой сейчас подвергалась его жизнь.
Почему, спросила она себя, подскакивая на спине лошади, скачущей вверх по склону холма, почему я делаю все это? У меня нет никакого колдовского огня! У меня нет лазерного оружия! У меня нет даже меча! Что может удержать какого-нибудь сильного и ловкого мечника от того, чтобы не наброситься на меня?
Через секунду она уже была на гребне холма и увидела именно такого солдата, какого и боялась увидеть. Его меч был высоко поднят и отражал яркие солнечные лучи, проникающие сюда поверх клубов пыли. Через мгновение он доберется до нее, и клинок отрубит ей голову.
Она остановила лошадь мягким «тпру, Нелли» и ждала его, положив руки на поводья. Канцийский солдат мог отчетливо видеть ее, он мог разглядеть и то, что она женщина и без оружия.
Конечно, солдаты не только убивают, они делают еще кое-что, как пришлось испытать на себе Хелн…
Солдат осадил своего коня. На Шарлен, разинув рот, уставился молодой человек, который едва ли был старше Келвина, только более атлетического телосложения. Его меч заколебался в воздухе. Голубые глаза, холодные, но все еще юношеские, внимательно изучали ее. Затем, также резко и неожиданно, как и появился, он опустил меч, убрал его в ножны и ускакал прочь. Она смотрела, как юноша исчезает за склоном холма и затем пропадает внизу в облаке пыли, окутавшей битву. Она надеялась, что сегодня ему тоже удастся выжить.
Что же остановило его? Конечно, не ее внешность и улыбка, хотя она считала себя все еще привлекательной. Может быть, он увидел в ее глазах свою мать? Шарлен не могла быть уверенна в этом, но верила, что древнее колдовство хорошо послужило ей в этот день. Солдаты обычно в пылу жаркой схватки убивали друг друга, но они не убивали безоружных, не оказывающих сопротивления и совершенно беспомощных невинных людей. Возможно, молодой канциец — это настоящий воин, а не безумный убийца.
Шарлен глубоко вздохнула и стала ждать, пока шум битвы утихнет и пыль в долине осядет. Мимо нее на взмыленных лошадях промчались солдаты в мундирах Канции. Ниже нее цвет мундиров разделился на грязно-коричневый цвет германдской униформы и сочный цвет лесной зелени Келвинии. Сторона, которая, как она и ожидала, должна была выиграть эту битву, в самом деле выиграла ее.
Она все еще выжидала, когда верхом на лошади появился германдский солдат. Преследуя убегающих солдат Канции, он заметил ее и развернул коня. Теперь он подъезжал к Шарлен. Это был крупный мужчина с растительностью на лице и жесткой складкой около рта. Когда он заглянул ей в глаза, она инстинктивно поняла, что от него не так легко добиться милосердия, как от первого.
Закричать? Кто может ее услышать? Может быть, ей лучше развернуть свою лошадь и попытаться спастись бегством? Боевой конь, на котором он скачет, может легко догнать ее кобылу. Может быть, стоит попытаться принять соблазнительный и привлекательный вид и попробовать таким образом выиграть немного времени? Германдец может не обратить на это внимания. Судя по его виду, его страсть может быть удовлетворена только возможностью причинять боль.
Она не была уверена, что ей следует сделать, поэтому просто выжидала. Что должно случиться, то случится. Может быть, это будет быстрый конец или не очень.
— Подожди, рядовой! — на молодом человеке поверх мундира гвардейца Келвинии была надета кольчуга. Он был покрыт грязью пылью битвы с ног до головы. Полумесяц у него на шлеме говорил о том, что это офицер, хотя она не знала его звания.
— Ломакс! Ты хочешь ее первым? — широкая, обнажающая зубы ухмылка германдца была почти такой же опасной, как и его обнаженный меч.
— Мне не нравится твой тон, рядовой! Я знаю эту женщину.
— Что ж, давай, ха, — конь германдца подобрался поближе к лошади Ломакса. — Предполагаю, это означает, что ты хочешь ее только для себя.
Без предупреждения меч германдца сверкнул, направляясь прямо в грудь гвардейцу. Но Ломакс уклонился, нырнув в сторону, и получил длинную резаную рану левого плеча. Кольчуга, которую он носил, защитила его не полностью. Его собственный меч змеей вылетел из ножен и больше обязанный удаче, чем мастерству, Ломакс проткнул им горло германдцу.
Германдец опрокинулся и рухнул на землю. Он лежал там, на траве — еще одна потеря сегодняшнего дня. Ломакс вытер меч, затем осмотрел рану и ущерб, причиненный его кольчуге. Наконец он посмотрел на Шарлен. Несколько долгих мгновений изучал ее лицо. Наконец он произнес:
— Миссис Хэклберри? Мать Келвина?
— Ну да, конечно же. — Шарлен была удивлена тем, что ее узнали. — Но откуда вы знаете меня? Мы ведь никогда не встречались, не так ли?
— Нет, встречались, но очень давно. Помните, как вы гадали на картах? Вы сказали мне, что я стану солдатом и совершу много славных дел. Я думал, что вы ошиблись, и моя мама думала то же самое. Но затем у нас началась освободительная война, и после нее я стал гвардейцем короля Рафарта. Сегодня же, как видите, я солдат и ношу доспехи Германдии.
Пораженная Шарлен покачала головой. Иногда даже она не верила во всю силу пророчества.
— А, вы были с матерью. Она хотела узнать, закончите ли вы школу, и я сказала ей «да». Затем я увидела и другое, карту битвы, и мне пришлось сказать и об этом.
— И вы еще сказали ей, что мой отец умрет, а она снова выйдет замуж. Вы были правы.
— Это карты были правы. Карты, которые, к несчастью могут только показывать. Они не могли сказать мне, как должен был умереть ваш отец и когда, или есть ли какой-нибудь способ спасти его.
— Нет ничего совершенного. Карты показали, и они были правы.
Они замолчали, наступившая тишина была такой же насыщенной и напряженной, как молчаливая мысль. Подошли солдаты и отволокли прочь тело рядового; они видели все, что произошло. Затем Ломакс нарушил молчание, задав вертевшийся на языке вопрос:
— Почему вы здесь, миссис Хэклберри?
— Я больше не миссис Хэклберри, — сказала она. — Я развелась с Хэлом.
— О, — его лицо посуровело, — мне очень жаль это слышать.
— Не надо. Все это было в картах. Я боялась, что ему предстоит преждевременно умереть, и я очень рада, что этого не случилось. Его любовь к другой женщине положила конец нашему браку. Могло быть и намного хуже. Но вот почему я здесь…
— И это тоже было в картах?
Она улыбнулась. Она хотела сказать что-нибудь о Лестере, но Ломакс правильно сформулировал это. Без сделанного картами предположения, что она сможет повлиять на ход событий, она бы не появилась здесь. У нее не было опыта в военном деле, но она хорошо понимала, на какой риск идет, появившись на поле боя.
— У нас много раненых, — сказал Ломакс, вытирая кровь. — Наш единственный доктор убит. Не могли бы вы чем-нибудь помочь нам в этом?
— Я не очень искусна во врачевании, — ответила она. Но ведь среди раненых может оказаться Лестер. Кроме того, здесь могут найтись и другие, похожие на этого молодого гвардейца. — Я сделаю все, что смогу. — Ей придется довериться картам, чтобы они указали правильное решение.
Шарлен последовала за Ломаксом, обогнув лошадь и человека, которому уже ничем нельзя было помочь. Она немного знала предания, рассказы о травах и умела накладывать швы и перевязывать раны. Если ничем нельзя будет помочь, то она может сделать то же, что когда-то в другом месте делала ее дочь, — вытирать влажной тряпочкой горящие в лихорадке лбы и держать холодеющие руки.
Они добрались до подножия холма, когда солнце садилось и дневной свет угасал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52