Он и так выглядел непрезентабельно в потрепанной одежде и с грязными волосами, а уж моя засохшая кровь на рубашке добавила колорита.
– В сумке. Не представляю, что с ней.
Забытая сумка лежала в углу. Я подумала, не разрешить ли Уоррену порыться в ней, но остановила его, когда он собирался раскрыть замок.
– На твоем месте я бы этого не делала. Внутри комиксы Тени вперемешку с комиксами Света.
Уоррен передал сумку мне.
– Открой.
Я потянула за ручку и раскрыла замок. Все уставились на мои руки, когда я доставала и откладывала комиксы Темп. В глазах присутствующих появилось любопытство, они пытались прочесть заголовки; Я достала и комиксы Света, положив сверху книгу о Страйкере.
– Вот эту я читала у входа в магазин, когда впервые почуяла Аякса.
– Можно? – спросил Уоррен. Я протянула ему комикс, и он принялся листать его.
– Он о парне по имени Страйкер, который попал в засаду во время своей трансформа…
– Мы знаем о Страйкере! – гневно выпалила Чандра. – Не говори о нем так, будто знала его.
– Боже, оставь ее в покое, Чандра.
– Иди ты, Феликс! – крикнула она и обвела всех вызывающим взглядом: кто еще что-нибудь скажет. Когда дошла до меня, скривила губы и недоверчиво покачала головой: – И она первый знак? Что за вздор!
Она развернулась и вышла, захлопнув за собой дверь. Попугайчики в клетке раскричались.
– Иди за ней, Феликс, – негромко попросил Уоррен.
– Да пошла она!
– Феликс.
Феликс вздохнул и покинул комнату, не проронив больше пи слова. Майках неловко поерзал.
– Я тоже пойду. Им может понадобиться рефери. Майках ретировался, а Грета прикоснулась к моей руке.
– Прошло всего шесть месяцев, – объяснила она спокойным добрым голосом. – Раны еще свежи.
Я кивнула, понимая. В конце концов я тоже видела смерть Страйкера. Видела, как рвутся жилы на его шее, как кровь заливает платье его матери, слышала ее душераздирающие крики. Чандра все равно сука, но нельзя винить ее в постигшем горе.
– Мне жаль, – искренне сказала я.
Грета потрепала меня по руке, затем налила в чашку чая из керамического чайника, гревшегося на плите.
– Все в порядке, дорогая. Выпей. Я сама собирала и сушила травы.
– Что это? – Уоррен держал в руках снимок Бена. Должно быть, я сунула его между страницами комикса, когда Аякс нашел меня.
– О боже. – Грета сочувственно глядела на меня. – Ничего удивительного.
– Что? – Я переводила взгляд с нее на Уоррена и назад, забыв о дымящейся чашке с чаем.
– Всякий может это почувствовать. – Она покачала головой.
Я открыла рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, и неожиданно поняла. Это так легко, когда тебе покажут. Грета, прочитав мои мысли, тем не менее ответила: – Твою печаль, дорогая. Такая глубокая печаль. Так Аякс понял, где ты. Сильные эмоции: любовь, ненависть, горе, радость, надежда – выдают тебя, если ты не умеешь их контролировать.
– Поэтому мы просили тебя оставаться спокойной, – Уоррен по-прежнему казался раздраженным, но по крайней мере грязное подозрение с меня снято.
Грета наклонилась ко мне.
– А кто это?
Уоррен захлопнул комикс, оставив снимок внутри. Скатал его в трубку и показал на меня.
– Поговорим об этом позже.
И он тоже вышел из комнаты, оставляя за собой волны ярости.
– Ну как, – пошутила я, – умею я всех разогнать?
– Да, отлично сработано, – подыграла Грета, и я, сама того не желая, рассмеялась.
Она маленькая женщина, эта Грета, с тонкими пальцами и запястьями и такими же хрупкими ногами, что видны из-под узкой юбки и лабораторного халата. Разумного размера каблуки, скромные украшения, а волосы, убранные в шиньон, поседели на висках. Я бы дала ей сорок с небольшим, если бы ее глаза не были такими мудрыми. «Грета старше, – решила я, – и, вероятно, гораздо жестче, чем можно подумать, глядя на ее лицо в форме сердца».
– Ты как будто хорошо поправляешься, – объявила Грета, возвращаясь ко мне. – Кроме рапы на бедре, серьезных повреждений нет.
Я коснулась внутренней стороны бедра, где меня задел кондуит Аякса, когда я убегала; рана была зашита и причиняла лишь легкое неудобство.
– Останется шрам – они всегда остаются от сверхъестественного оружия, – но порез был неглубокий. – Грета поправила мои простыни. – Твои глаза были в более тяжелом состоянии.
– Такое с кем-нибудь случалось раньше?
– Что именно? Повреждения, полученные по пути в убежище? – Я кивнула. – Не с агентами Света. Однажды Овен со стороны Тени пытался силой прорваться в убежище. Я слышала, что к тому времени, как он достиг конца спуска, от него осталось достаточно, чтобы покрутить на рашпере. Но это было три года назад, еще до меня.
До нее? Я наклонилась вперед, чтобы ей удобней было разглядывать мои глаза. Вероятно, ей понравилось то, что она увидела, потому что она перестала щуриться и улыбнулась.
– Я считала, что нужно вырасти в Зодиаке, чтобы стать членом отряда…
– О, нот. Я пришла к этому поздно, как ты. – Она снова села на кровать рядом со мной. – Моя мать была смертной – конечно, одаренной, но все же смертной. Отец – звездный знак Близнецы. Если бы родословная строилась по отцовской линии, я сама была бы звездным знаком. А так мне не хватает некоторых… физических данных. Технически, я не вхожу в отряд. – Она сухо усмехнулась, но не казалась обиженной такой судьбой. – Вдвоем они передали мне достаточно, чтобы я могла стать вспомогательным персоналом. Звездные знаки приходят ко мне, когда опасаются, что их эмоции – и соответственно их феромоны – могут их выдать. А иногда они приходят поговорить.
– Значит, ты… как шринк?
Она поморщилась, услышав это слово.
– Лучше звучит «психолог сверхъестественного».
– Не… независимый? – спросила я, вспомнив описанное в комиксе деление на членов отряда и остальных.
Грета рассмеялась, потом слегка присвистнула краем рта.
– Будь осторожна с использованием этого слова. Некоторые могут сильно оскорбиться, если ты причислишь их к бродячим агентам.
– Прости.
– О, я не имела в виду себя. Как я уже сказала, я отношусь к вспомогательному персоналу отряда. Мать ушла, когда я была еще ребенком. Вскоре после этого умер отец…… от сверхъестественной причины, разумеется, …… и с тех пор я предоставлена сама себе. Тем не менее Телец со стороны Тени наметил меня в качестве своей цели. Кажется, у пего с отцом были давние счеты. Грегор узнал об этом, отыскал меня и счел своим долгом привести меня сюда. И сумел убедить в этом Уоррена.
– Очень достойно с его стороны, – заметила я, думая, почему никто такого не сделал со мной. Или с Оливией.
– Достоинство тут ни при чем. Для тех, кто вырос в Зодиаке, на первом месте всегда долг. Превыше семьи, супруга, превыше всего, что есть в нормальной жизни. То, что не идет на пользу организации, просто игнорируется. Но если уж что-то делается, в этом участвуют все, чтобы достичь успеха. – Она с отсутствующим видом поиграла мелкими бусами на шее. – Поэтому Уоррен так встревожен из-за тебя. Знаешь, он очень на тебя надеется. Он легко никому не доверяется. Не говоря уже о том, что он сильно рисковал.
Это мне в голову не приходило. Слишком была занята своими тревогами и потерями, чтобы подумать, что это могло стоить ему.
– А чем он рисковал? – поинтересовалась я. Грета сделал легкий жест, выпустив бусы.
– Ну, учитывая момент, а что если он ошибся? Тогда он привел волка прямо к нам в середину. Тень среди Света.
– Я не Тень, – раздраженно произнесла я.
– Но ты разве Свет?
Я молчала. Откуда мне знать?
Грета ласково улыбнулась и снова накрыла своей ладонью мою.
– Послушай, я могу только представить себе, каково тебе пришлось, но если Уоррен покажется тебе резковатым, не забывай: его главная забота – обеспечить безопасность отряда. Он пытается понять, почему были убиты его лучшие звездные знаки. Его долг как руководителя – защитить их, а он этого не сумел сделать.
– Текла заявила, что среди нас есть предатель.
Грета вздрогнула, потом расслабилась, поняв, о чем я говорю.
– А, ты о комиксе, который читала перед тем как тебя нашел Аякс?
Я кивнула, и она встала, чтобы подлить мне чая.
– Бедная Текла. – Грета забрала у меня из руки чашку. – Она больше не в составе отряда.
– Неужели?
Грета покачала головой, потом остановилась.
Ну. она, конечно, здесь – если ее выпустить за пределы убежища, она будет опасна для себя самой и для всего отряда, – но Уоррен вскоре после убийства Страйкера приказал ее держать взаперти в лазарете.
Что-то в ее тоне привлекло мое внимание.
– Ты не согласна с его решением?
Грета пожала плечами, но движение было нервное, и она опять взялась за свои бусы.
– Конечно, когда она кого-нибудь видит, она начинает бредить. И говорит ужасные вещи. Обвиняет всех. Но все же… не знаю. Мне кажется, она отчаянно хочет вырваться. И я бы скорее поддержала ее, чем запирала. Может, когда-нибудь я ей и помогу.
Значит, предателя нет. Только потрясенная женщина, видевшая страшную смерть сына.
Грета вернулась ко мне, снова протянула мне чашку, вздохнув про себя, когда я ее взяла.
– Ты кажешься такой хорошей, Оливия. Но должна дать тебе совет: здесь никто не является таким, каким кажется. – Она стояла неподвижно и пристально смотрела на меня: хотела, чтобы я поняла. – Возьми, например, Уоррена. Когда он снаружи, в реальном мире, он и выглядит, и действует, и, к сожалению, пахнет, как бездомный бродяга. Взглянешь на него и увидишь точно того, кого и ожидаешь встретить на углу улиц.
Между тем он днем и ночью работает, чтобы остановить Тени, не дать им причинить вред смертным. Если что-то не удается, он старается скрыть преступление. Прикрывает неудачи слепым случаем, так чтобы никого нельзя было обвинить, не по кому ударить – потому что, знаешь ли, именно этого и хочет Тень. Работа Тени – уничтожение и хаос, которые должны лавинообразно нарастать. Ибо человеческие эмоции искажаются, если питаются отрицательной энергией.
– Но то, что он делает, тоже неправильно, – сказала я, хмурясь, потому что Уоррен учинил со мной точно то же самое – заставил принять на себя смерть Оливии. Он хитростью заманил меня. Играл моей жизнью так же, как Тени играют жизнями других людей.
– Ага. – Она плотнее закуталась в свой платок, – теперь ты начинаешь понимать, что движет Уорреном. Он больше заботится обо всем человечестве, чем об отдельных людях. Для него главное – чтобы оставались в равновесии чаши вселенной. Выбор, наш или смертных, – это вторично.
Я отшатнулась.
– Но это… безжалостно.
– Ну, в прошлом Уоррена было такое, что делает жестокость добродетелью, – заявила Грета и, прежде чем я успела спросить, о чем она, подняла руку и покачала головой. – Но не мне об этом рассказывать. К тому же как можно не стать безжалостным, если имеешь дело с врагами, для которых смертные – всего лишь пешки на шахматной доске?
Она смутилась, осознав, что именно так я себя и чувствую, и виновато улыбнулась мне.
– Но есть и такие, кто мыслит, как ты. Они думают о смертных: «Они всего лишь на одну ступень ниже меня на шкале эволюции». Но отрядом командует Уоррен, а не они.
Теперь, когда я больше знала об Уоррене и о мере его ответственности, его действия казались более разумными. Поставила бы я отряд выше себя? Вероятно, нет. Поэтому у меня и нет такого выбора. Соглашусь ли я с тем, что жестокость может быть добродетелью? Вероятно, нет. Поэтому Грета и не рассказывает мне о прошлом Уоррена.
Я вздохнула.
– И Чандра одна из них, – высказала я догадку.
– А, Чандра. – Грета медленно кивнула. – Она совершенно ясна, верно?
– Когда мы встретились, я приняла ее за мужчину.
Грета поморщилась.
– Ну, ты бы все равно ей не понравилась… даже если бы приняла ее за мисс Америки. Прежде чем стало известно о тебе, она была следующей в очереди на место Стрельца. Твое появление отбросило ее на своего рода ничейную территорию, и теперь ей нужно отыскивать себе новое место в отряде. Но вначале нужно дать ей возможность оплакать утраченное.
Я сделала примирительный жест.
– Послушайте, если ей так нужна эта честь, я могу уступить ей.
– Это невозможно, – произнесла Грета, качая головой, и пристально посмотрела на меня. – Линия твоего происхождения сильнее, и закон совершенно ясен. За пределы кровных линий мы выходим только в том случае, если уничтожен весь род. Твоя мать была одной из нас, – и комиксы предсказали твое появление. Прочти их, увидишь сама. Твой долг теперь – исполнить свое предназначение. Наш – показать тебе, как это сделать.
Мне хотелось ей поверить, но ее слова, их смысл с трудом проникали в мое мятущееся сознание. Падение в Туфельку, теплый чай в желудке, шок от повторного нападения Аякса – этого для меня слишком много. К счастью, Грета почувствовала это.
– Теперь поспи, – сказала она вставая. – Тебе нужно отдохнуть. Завтра осмотришься.
Она взяла у меня из рук чашку, а я откинулась на подушку и глубоко вздохнула. Грета уменьшила огонь лампы. 11тицы негромко чирикали, и запах роз окутал мое сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– В сумке. Не представляю, что с ней.
Забытая сумка лежала в углу. Я подумала, не разрешить ли Уоррену порыться в ней, но остановила его, когда он собирался раскрыть замок.
– На твоем месте я бы этого не делала. Внутри комиксы Тени вперемешку с комиксами Света.
Уоррен передал сумку мне.
– Открой.
Я потянула за ручку и раскрыла замок. Все уставились на мои руки, когда я доставала и откладывала комиксы Темп. В глазах присутствующих появилось любопытство, они пытались прочесть заголовки; Я достала и комиксы Света, положив сверху книгу о Страйкере.
– Вот эту я читала у входа в магазин, когда впервые почуяла Аякса.
– Можно? – спросил Уоррен. Я протянула ему комикс, и он принялся листать его.
– Он о парне по имени Страйкер, который попал в засаду во время своей трансформа…
– Мы знаем о Страйкере! – гневно выпалила Чандра. – Не говори о нем так, будто знала его.
– Боже, оставь ее в покое, Чандра.
– Иди ты, Феликс! – крикнула она и обвела всех вызывающим взглядом: кто еще что-нибудь скажет. Когда дошла до меня, скривила губы и недоверчиво покачала головой: – И она первый знак? Что за вздор!
Она развернулась и вышла, захлопнув за собой дверь. Попугайчики в клетке раскричались.
– Иди за ней, Феликс, – негромко попросил Уоррен.
– Да пошла она!
– Феликс.
Феликс вздохнул и покинул комнату, не проронив больше пи слова. Майках неловко поерзал.
– Я тоже пойду. Им может понадобиться рефери. Майках ретировался, а Грета прикоснулась к моей руке.
– Прошло всего шесть месяцев, – объяснила она спокойным добрым голосом. – Раны еще свежи.
Я кивнула, понимая. В конце концов я тоже видела смерть Страйкера. Видела, как рвутся жилы на его шее, как кровь заливает платье его матери, слышала ее душераздирающие крики. Чандра все равно сука, но нельзя винить ее в постигшем горе.
– Мне жаль, – искренне сказала я.
Грета потрепала меня по руке, затем налила в чашку чая из керамического чайника, гревшегося на плите.
– Все в порядке, дорогая. Выпей. Я сама собирала и сушила травы.
– Что это? – Уоррен держал в руках снимок Бена. Должно быть, я сунула его между страницами комикса, когда Аякс нашел меня.
– О боже. – Грета сочувственно глядела на меня. – Ничего удивительного.
– Что? – Я переводила взгляд с нее на Уоррена и назад, забыв о дымящейся чашке с чаем.
– Всякий может это почувствовать. – Она покачала головой.
Я открыла рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, и неожиданно поняла. Это так легко, когда тебе покажут. Грета, прочитав мои мысли, тем не менее ответила: – Твою печаль, дорогая. Такая глубокая печаль. Так Аякс понял, где ты. Сильные эмоции: любовь, ненависть, горе, радость, надежда – выдают тебя, если ты не умеешь их контролировать.
– Поэтому мы просили тебя оставаться спокойной, – Уоррен по-прежнему казался раздраженным, но по крайней мере грязное подозрение с меня снято.
Грета наклонилась ко мне.
– А кто это?
Уоррен захлопнул комикс, оставив снимок внутри. Скатал его в трубку и показал на меня.
– Поговорим об этом позже.
И он тоже вышел из комнаты, оставляя за собой волны ярости.
– Ну как, – пошутила я, – умею я всех разогнать?
– Да, отлично сработано, – подыграла Грета, и я, сама того не желая, рассмеялась.
Она маленькая женщина, эта Грета, с тонкими пальцами и запястьями и такими же хрупкими ногами, что видны из-под узкой юбки и лабораторного халата. Разумного размера каблуки, скромные украшения, а волосы, убранные в шиньон, поседели на висках. Я бы дала ей сорок с небольшим, если бы ее глаза не были такими мудрыми. «Грета старше, – решила я, – и, вероятно, гораздо жестче, чем можно подумать, глядя на ее лицо в форме сердца».
– Ты как будто хорошо поправляешься, – объявила Грета, возвращаясь ко мне. – Кроме рапы на бедре, серьезных повреждений нет.
Я коснулась внутренней стороны бедра, где меня задел кондуит Аякса, когда я убегала; рана была зашита и причиняла лишь легкое неудобство.
– Останется шрам – они всегда остаются от сверхъестественного оружия, – но порез был неглубокий. – Грета поправила мои простыни. – Твои глаза были в более тяжелом состоянии.
– Такое с кем-нибудь случалось раньше?
– Что именно? Повреждения, полученные по пути в убежище? – Я кивнула. – Не с агентами Света. Однажды Овен со стороны Тени пытался силой прорваться в убежище. Я слышала, что к тому времени, как он достиг конца спуска, от него осталось достаточно, чтобы покрутить на рашпере. Но это было три года назад, еще до меня.
До нее? Я наклонилась вперед, чтобы ей удобней было разглядывать мои глаза. Вероятно, ей понравилось то, что она увидела, потому что она перестала щуриться и улыбнулась.
– Я считала, что нужно вырасти в Зодиаке, чтобы стать членом отряда…
– О, нот. Я пришла к этому поздно, как ты. – Она снова села на кровать рядом со мной. – Моя мать была смертной – конечно, одаренной, но все же смертной. Отец – звездный знак Близнецы. Если бы родословная строилась по отцовской линии, я сама была бы звездным знаком. А так мне не хватает некоторых… физических данных. Технически, я не вхожу в отряд. – Она сухо усмехнулась, но не казалась обиженной такой судьбой. – Вдвоем они передали мне достаточно, чтобы я могла стать вспомогательным персоналом. Звездные знаки приходят ко мне, когда опасаются, что их эмоции – и соответственно их феромоны – могут их выдать. А иногда они приходят поговорить.
– Значит, ты… как шринк?
Она поморщилась, услышав это слово.
– Лучше звучит «психолог сверхъестественного».
– Не… независимый? – спросила я, вспомнив описанное в комиксе деление на членов отряда и остальных.
Грета рассмеялась, потом слегка присвистнула краем рта.
– Будь осторожна с использованием этого слова. Некоторые могут сильно оскорбиться, если ты причислишь их к бродячим агентам.
– Прости.
– О, я не имела в виду себя. Как я уже сказала, я отношусь к вспомогательному персоналу отряда. Мать ушла, когда я была еще ребенком. Вскоре после этого умер отец…… от сверхъестественной причины, разумеется, …… и с тех пор я предоставлена сама себе. Тем не менее Телец со стороны Тени наметил меня в качестве своей цели. Кажется, у пего с отцом были давние счеты. Грегор узнал об этом, отыскал меня и счел своим долгом привести меня сюда. И сумел убедить в этом Уоррена.
– Очень достойно с его стороны, – заметила я, думая, почему никто такого не сделал со мной. Или с Оливией.
– Достоинство тут ни при чем. Для тех, кто вырос в Зодиаке, на первом месте всегда долг. Превыше семьи, супруга, превыше всего, что есть в нормальной жизни. То, что не идет на пользу организации, просто игнорируется. Но если уж что-то делается, в этом участвуют все, чтобы достичь успеха. – Она с отсутствующим видом поиграла мелкими бусами на шее. – Поэтому Уоррен так встревожен из-за тебя. Знаешь, он очень на тебя надеется. Он легко никому не доверяется. Не говоря уже о том, что он сильно рисковал.
Это мне в голову не приходило. Слишком была занята своими тревогами и потерями, чтобы подумать, что это могло стоить ему.
– А чем он рисковал? – поинтересовалась я. Грета сделал легкий жест, выпустив бусы.
– Ну, учитывая момент, а что если он ошибся? Тогда он привел волка прямо к нам в середину. Тень среди Света.
– Я не Тень, – раздраженно произнесла я.
– Но ты разве Свет?
Я молчала. Откуда мне знать?
Грета ласково улыбнулась и снова накрыла своей ладонью мою.
– Послушай, я могу только представить себе, каково тебе пришлось, но если Уоррен покажется тебе резковатым, не забывай: его главная забота – обеспечить безопасность отряда. Он пытается понять, почему были убиты его лучшие звездные знаки. Его долг как руководителя – защитить их, а он этого не сумел сделать.
– Текла заявила, что среди нас есть предатель.
Грета вздрогнула, потом расслабилась, поняв, о чем я говорю.
– А, ты о комиксе, который читала перед тем как тебя нашел Аякс?
Я кивнула, и она встала, чтобы подлить мне чая.
– Бедная Текла. – Грета забрала у меня из руки чашку. – Она больше не в составе отряда.
– Неужели?
Грета покачала головой, потом остановилась.
Ну. она, конечно, здесь – если ее выпустить за пределы убежища, она будет опасна для себя самой и для всего отряда, – но Уоррен вскоре после убийства Страйкера приказал ее держать взаперти в лазарете.
Что-то в ее тоне привлекло мое внимание.
– Ты не согласна с его решением?
Грета пожала плечами, но движение было нервное, и она опять взялась за свои бусы.
– Конечно, когда она кого-нибудь видит, она начинает бредить. И говорит ужасные вещи. Обвиняет всех. Но все же… не знаю. Мне кажется, она отчаянно хочет вырваться. И я бы скорее поддержала ее, чем запирала. Может, когда-нибудь я ей и помогу.
Значит, предателя нет. Только потрясенная женщина, видевшая страшную смерть сына.
Грета вернулась ко мне, снова протянула мне чашку, вздохнув про себя, когда я ее взяла.
– Ты кажешься такой хорошей, Оливия. Но должна дать тебе совет: здесь никто не является таким, каким кажется. – Она стояла неподвижно и пристально смотрела на меня: хотела, чтобы я поняла. – Возьми, например, Уоррена. Когда он снаружи, в реальном мире, он и выглядит, и действует, и, к сожалению, пахнет, как бездомный бродяга. Взглянешь на него и увидишь точно того, кого и ожидаешь встретить на углу улиц.
Между тем он днем и ночью работает, чтобы остановить Тени, не дать им причинить вред смертным. Если что-то не удается, он старается скрыть преступление. Прикрывает неудачи слепым случаем, так чтобы никого нельзя было обвинить, не по кому ударить – потому что, знаешь ли, именно этого и хочет Тень. Работа Тени – уничтожение и хаос, которые должны лавинообразно нарастать. Ибо человеческие эмоции искажаются, если питаются отрицательной энергией.
– Но то, что он делает, тоже неправильно, – сказала я, хмурясь, потому что Уоррен учинил со мной точно то же самое – заставил принять на себя смерть Оливии. Он хитростью заманил меня. Играл моей жизнью так же, как Тени играют жизнями других людей.
– Ага. – Она плотнее закуталась в свой платок, – теперь ты начинаешь понимать, что движет Уорреном. Он больше заботится обо всем человечестве, чем об отдельных людях. Для него главное – чтобы оставались в равновесии чаши вселенной. Выбор, наш или смертных, – это вторично.
Я отшатнулась.
– Но это… безжалостно.
– Ну, в прошлом Уоррена было такое, что делает жестокость добродетелью, – заявила Грета и, прежде чем я успела спросить, о чем она, подняла руку и покачала головой. – Но не мне об этом рассказывать. К тому же как можно не стать безжалостным, если имеешь дело с врагами, для которых смертные – всего лишь пешки на шахматной доске?
Она смутилась, осознав, что именно так я себя и чувствую, и виновато улыбнулась мне.
– Но есть и такие, кто мыслит, как ты. Они думают о смертных: «Они всего лишь на одну ступень ниже меня на шкале эволюции». Но отрядом командует Уоррен, а не они.
Теперь, когда я больше знала об Уоррене и о мере его ответственности, его действия казались более разумными. Поставила бы я отряд выше себя? Вероятно, нет. Поэтому у меня и нет такого выбора. Соглашусь ли я с тем, что жестокость может быть добродетелью? Вероятно, нет. Поэтому Грета и не рассказывает мне о прошлом Уоррена.
Я вздохнула.
– И Чандра одна из них, – высказала я догадку.
– А, Чандра. – Грета медленно кивнула. – Она совершенно ясна, верно?
– Когда мы встретились, я приняла ее за мужчину.
Грета поморщилась.
– Ну, ты бы все равно ей не понравилась… даже если бы приняла ее за мисс Америки. Прежде чем стало известно о тебе, она была следующей в очереди на место Стрельца. Твое появление отбросило ее на своего рода ничейную территорию, и теперь ей нужно отыскивать себе новое место в отряде. Но вначале нужно дать ей возможность оплакать утраченное.
Я сделала примирительный жест.
– Послушайте, если ей так нужна эта честь, я могу уступить ей.
– Это невозможно, – произнесла Грета, качая головой, и пристально посмотрела на меня. – Линия твоего происхождения сильнее, и закон совершенно ясен. За пределы кровных линий мы выходим только в том случае, если уничтожен весь род. Твоя мать была одной из нас, – и комиксы предсказали твое появление. Прочти их, увидишь сама. Твой долг теперь – исполнить свое предназначение. Наш – показать тебе, как это сделать.
Мне хотелось ей поверить, но ее слова, их смысл с трудом проникали в мое мятущееся сознание. Падение в Туфельку, теплый чай в желудке, шок от повторного нападения Аякса – этого для меня слишком много. К счастью, Грета почувствовала это.
– Теперь поспи, – сказала она вставая. – Тебе нужно отдохнуть. Завтра осмотришься.
Она взяла у меня из рук чашку, а я откинулась на подушку и глубоко вздохнула. Грета уменьшила огонь лампы. 11тицы негромко чирикали, и запах роз окутал мое сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59