Агент не может ощущать собственный запах. Оказывается, даже Тульпа не может.
Я снова двинулась к далекому выходу и, продолжая спотыкаться, ощущала, как растет его смятение.
– Ты послал Тень за собственной дочерью, – сказала я, помогая ему разобраться. – Приказал изнасиловать, избить и убить, когда мне было всего пятнадцать лет. Пятнадцать! И я бы умерла. Если бы не была твоей дочерью. – Я распрямилась. – Ты не испытывал те мгновения, до того как я превратилась в груду костей и крови на земле. – Голос мой стал сильней. Я поняла, что он не сможет убить меня, пока не решится убить часть самого себя… но эту маленькую тайну я не собиралась ему раскрывать. – Ты считаешь себя всеведущим. Сидишь, как бог, в своей башне, совершая свое правосудие и посылая разрушения, как тебе вздумается. Выслеживаешь агентов Света, стремясь уничтожить их и этот город. Но ты не всеведущ. Ты не всесилен, хотя и вездесущ.
К этому времени я была в десяти футах от двери и шла почти нормальным шагом. Моя рука уже легла за дверь, когда я услышала сзади голос.
– Подожди!
Сила ворвалась в меня вместе с этим словом; она массировала мои органы, и раны мои мгновенно исцелились. Плечо без труда встало на место, синяки исчезли. Теперь я понимала, как личность – или неличность – способна привыкнуть к такой силе.
– По крайней мере покажи мне свое лицо.
Я не сняла маску.
– Посмотри в зеркало.
Он попытался еще раз.
– Ты обратила внимание, как я легко могу тебя излечить?
Я улыбнулась.
– Я бы все равно выздоровела.
– Но я могу сделать больше. Присоединись ко мне, я дам тебе больше. Я колебалась.
– Больше чего? Силы, денег, статуса?
– Я могу дать все. Сделать все. Но взамен…
– Мою душу, верно? – с усмешкой спросила я. – Хочешь, чтобы я присоединилась к Тени, оставив Свет?
– Это было предсказано! – торжественно изрек он.
– Точно как в «Звездных войнах».
– Ну давай поговорим, – торопливо произнес он.
У него не только нет лица, нет и бесстрастной маски. Но ум есть.
– Давай договоримся. Скажи мне твое самое горячее желание, и я докажу, что могу все.
– Хорошо, – согласилась я, и в коридоре стало тихо. Тульпа словно затаил дыхание. – Я хочу, чтобы ко мне вернулись мать, сестра и моя невинность. Я хочу возвратить свою жизнь.
С тяжелым вздохом у моего лица засвистел ветер. Мы оба знали, что он не в состоянии это совершить.
– Я могу дать тебе новую жизнь, лучшую. Ты займешь высокое место в моей организации.
Я сдула липкий клок волос с лица и покачала головой.
– Нет, папа. Мне нравилась моя жизнь, и знаешь что я сделаю? Я верну ее себе сама.
Я дошла до двери. Надавила, и она легко открылась. Полуобернувшись, я посмотрела на Прогон, полосу окровавленного и изорванного линолеума, по которой прошла, каким-то образом оставшись живой.
– В следующий раз – а он точно будет, – я убью Хоакина.
– Можешь попытаться. – Голос его снова звучал низко и собранно, но дрожал от возбуждения – думаю, Тульпа много лет такого не испытывал, – и я подняла подбородок, радуясь, что к этому причастна.
– Но на этом я не остановлюсь. – Я помолчала в ожидании реакции, но ее не было. Тульпа теперь снисходительно относился ко мне, зная, что я его дочь, И Свет и Тень. Кайрос. – Я собираюсь тренироваться, сражаться, изучать нашу мифологию, пока не найду способ уничтожить весь Теневой Зодиак. Я собираюсь взять в свои руки город и собственную жизнь. А потом…
Легкое колебание, звуки дыхания.
– Что потом?
– Потом я приду за тобой. – Я распахнула дверь, и последовавший затем порыв, который ее захлопнул, не был смертельным, он должен был только шокировать. Но не сделал даже этого.
«Он бьет лишь для видимости», – подумала я с улыбкой. И это все, что мне сейчас необходимо знать.
– Пока, папуля, – сказала я и вышла из Прогона и «Валгаллы». В новый день. В утро. В Свет.
Хантер стоял на Бульваре, поджидая, пока я умоюсь в большом красивом фонтане у главного входа в отель. Ванесса, несмотря на запрет Хантера, направилась за нами, и он передал ей Уоррена. Теперь они, вероятно, где-нибудь в безопасном месте, где до вечера, до времени перехода, их никто не обнаружит.
Я не чувствовала поблизости никого: ни из Света, ни из Тени, и после того как Хантер в очередной раз заверил меня, что камеры службы безопасности сюда не достигают, я сняла с головы щит и протянула ему. Провела пальцами по влажным волосам.
– Хоакин ушел, – произнес он. – Мне жаль.
Я подняла лицо к небу, глубоко вдохнула утренний воздух.
– Все в порядке. Я его найду. Я запомнила его запах.
– И наоборот, – напомнил он, когда мы двинулись прочь от отеля.
Я пожала плечами, ощущая в правом остаточную боль. – Конечно. В следующий раз я буду настороже.
– Да. – Это прозвучало почти нежно. – Я верю в это.
Я оглянулась на человека, который так верен долгу, что готов был ради него принести себя в жертву. Его внешность не изменилась, но теперь, когда мы разделили ауреоль и попробовали душу друг друга, я видела его в другом свете. Я поняла, что его целеустремленность – реакция на страх, как и его пугающее самообладание. И хотя я не могла представить, чего может бояться такой человек, как Хантер, я по крайней мере знала, какие чувства он испытывает под своим внешне рассчитанным фасадом. Может, со временем разберусь получше.
– Прости за то, что ударила, – сказала я немного погодя.
– Ты извинилась перед тем как ударить, не помнишь? – ответил он. И потер голову. Опухоль, однако, уже спала, так что я не чувствовала угрызений совести. – Ты, наверно, рассчитывала, что кто-нибудь из работников отеля найдет меня без памяти у лифта, прежде чем ты появишься, верно?
– Таков был план, – подтвердила я.
– Плохой план.
Откуда мне было знать, что он уже позаботился о кассетах с записями службы наблюдения?
– Ну, я не могла тебе позволить отдать жизнь ради меня. К тому же нам по-прежнему нужен кто-нибудь внутри. – Я помолчала. – Этого хотела бы моя мать.
Но мы оба знали, что я делала это не ради матери.
– Что ж. – Он переступил с ноги на ногу. Впервые за все время нашего знакомства он выглядел смущенным. Не вполне уверенным в своем великолепном обличий. – Спасибо.
Я осмотрела улицу, улыбаясь про себя, и негромко спросила:
– Как зовут твою дочь?
– Лола, – ответил он так же негромко.
У меня было ощущение, что он редко говорил о ней.
– А, так вот кто такая Лола. – По какой-то причине я решила, что Лола, о которой он упомянул в зале для тренировок, – та, о которой никто не знал, – была его возлюбленной.
– А твою?.
Я взглянула на него. Утреннее солнце, светящее в спину, превратило его волосы в светлый ореол, и Хантер выглядел почти святым.
– У меня нет дочери.
– Есть.
Я покачала головой.
– Нет. Я…
Он прервал мои возражения одной короткой фразой:
– У нас наследственность передается по женской линии. Кровь отхлынула от ног, у меня вырвался вздох.
– О черт!
У меня родилась девочка. Сейчас она в своем первом жизненном цикле.
– Черт, – повторила я.
– Не волнуйся об этом. Мы выясним…
В панике я покачала головой, сильней и сильней.
– Никто не может узнать. Никто не знает! И ты тоже…
– Ш-ш-ш. – Хантер положил руку мне на плечо, и я замолчала. – Я сказал: мы выясним…
Я кивнула, глядя себе под ноги. Он прав. Есть еще время. Я решу, что делать, – Хантер мне поможет, – и найду возможность сохранить тайну. Я оглянулась на него, снова кивнула, и когда он улыбнулся мне в ответ, я как будто увидела его впервые. Из узла волос выбилась тонкая прядь, и я немного погодя протянула руку и поправила ее. Я не забыла мягкость его губ, как они поддавались моим губам; прониклась воспоминаниями – частью этого яростного, сложного человека. Воспоминаниями, которые теперь стали и моими.
– Еще раз спасибо. – Он накрыл мою руку своей.
– Не стоит.
– И больше так не делай.
– А нельзя ли вернуться к части «спасибо»?
Мы оба улыбнулись, смирившись с тем, что делает жизнь. Мы походили на кошек, купающихся в утреннем свете, наслаждаясь свежестью дня, проверяя состояние тела и конечностей; каждый из нас искренне удивлялся тому, что еще жив, и от этого кружилась голова.
В таком состоянии нас нашел Бен Трейна. Потягивающихся, улыбающихся, счастливых. Я мгновенно протрезвела, увидев его.
– Что ты здесь делаешь?
– А где твое «здравствуй»? – поинтересовался Бен. Выглядел он лучше, чем когда я встретила его в прошлый раз. По-прежнему очень худой, но теперь не в отчаянии, и глаза не дикие. Я попыталась прочесть его ауру, но слишком устала от того, что испытала в Прогоне, и видела только Бена.
– Здравствуй, – сказала я. – Что ты здесь делаешь?
Голос мой прозвучал слишком резко, вопрос неуместный, но Бен, на мой вкус, находился слишком близко к «Валгалле» и ее все еще свежим ужасам. И определенно слишком близко ко мне. Я попыталась подавить эмоции, изменить выражение лица, прежде чем что-нибудь просочится.
– Вы, должно быть, Бен? – Хантер бросил на меня проницательный взгляд.
– Верно, – промолвил он чуть погодя. – Трейна.
– Хантер. Лоренцо.
Они обменялись вежливым рукопожатием. Хантер глубоко вдохнул. Я предупреждающе кашлянула, что его только позабавило.
– Отвечая на твой вопрос, – произнес Бен, снопа поворачиваясь ко мне. – Я слышал сообщения о странных происшествиях здесь сегодня утром, какой-то взрыв и ни ч го-то подобное. И решил полюбопытствовать.
– Значит, снова в полиции?
Он отрицательно качнул головой – один резкий рывок.
– Один из парней мне позвонил. Он в курсе, что я уже несколько месяцев… интересуюсь этим местом.
Значит, он по-прежнему расследует мою смерть. Ищет ответа, хотя не может даже правильно задать вопросы. Я не знала, быть ли встревоженной или благодарной.
– Во всяком случае не хочу вас задерживать, ребята. Вы, очевидно, всю ночь не спали. Были на концерте или еще где-нибудь?
– Еще где-нибудь, – улыбнулся Хантер.
Бен с отсутствующим видом кивнул и наклонился, чтобы вежливо поцеловать меня в щеку.
– Оливия.
В воздухе затрещало, между нами проскочила искра. Я покачала головой.
– Фью! Слишком много статического электричества. Должно быть, действительно где-то здесь произошел взрыв.
– Да. – Бен схватился за лицо и попятился, нахмурившись. – Ну, пока.
Я прикусила губу, глядя ему вслед.
– Статическое электричество? – осведомился немного погодя Хантер. Я улыбнулась, чего он и добивался. – Скорее химия, я бы сказал.
– Просто порожденная прикосновением ностальгия. – Я отвернулась. – Майках объяснил мне это. С запахом Бена связаны приятные воспоминания, и моя лимфатическая система реагирует на них. Вот и все.
– У-гм.
– Это так. – Я посмотрел ему в глаза. – Химию Бен Трейна ощущал только с моей сестрой. С Джоанной.
Хантер отвел взгляд, его лицо оставалось непроницаемым.
– Что ж. Она, должно быть, тоже была настоящей женщиной.
Я кивком приняла этот комплимент и его молчаливое согласие хранить мою тайну.
– Да, была.
Мы снова двинулись, и Хантер удивил меня, обняв за плечи и прижав к себе.
– Идем, Оливия Арчер. Похоже, мы проживем еще день, борясь с преступностью.
– У-у-уп!
Я склонила голову ему на плечо и позволила увести себя подальше от Зала Богов, пошла за ним в свежий воздух рассвета, а город сверкал вокруг той же надеждой, с какой он просыпается каждое утро. Мы прошли по «Полосе», миновали «Тропикану» и «Фламинго», «Спринг Маунтин» и «Сэндз», «Сахару» и «Чарльстон», направляясь туда, где лежат кости старого города. Я приветствовала льющийся с неба свет, купалась в прохладном воздухе и радовалась теплой руке Хантера и его успокаивающему присутствию. Я была счастлива оказаться здесь. Быть живой. Быть Оливией.
Счастлива, хотя все еще чувствовала, как горячий взгляд Бена прожигает мне спину.
30
– Ты на самом деле назвала Тульпу папулей? – спросил Хантер, держа последний выпуск комикса. Я покосилась на название. Оно изгибалось на обложке большими серебряными буквами. «Стрелец, агент Света».
Я купила его накануне для Уоррена: подумала, что будет читать, поправляясь. Теперь мои знания в области комиксов были гораздо глубже, чем в тот первый день. Карл буквально прилип ко мне, схватил меня за подбородок рукой с пушком, вертел из стороны в сторону, будто бы для того, чтобы рисунок вышел лучше. Мне наконец пришлось заявить, что я прострелю ему нос, если он не прекратит. Близнецы засыпали меня вопросами об убежище и моем щите, и даже Себастьян застенчиво попросил показать лук и стрелы. Зейн, однако, лишь кивнул и сообщил, что моя карточка скоро будет готова.
– Ты, должно быть, при своем нездоровом чувстве юмора наслаждаешься, – сказала я Уоррену, довольная тем, как он с улыбкой листал комикс. Он уже неделю лежал в больнице, и нормальный цвет лица только начал к нему возвращаться. Тем не менее Майках считал, что ему повезло. Аякс взрезал ему внутренности не кондуитом, а оружием смертных. «Кондуит, – сказал Майках, – убил бы Уоррена, на вкус Аякса, слишком быстро».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Я снова двинулась к далекому выходу и, продолжая спотыкаться, ощущала, как растет его смятение.
– Ты послал Тень за собственной дочерью, – сказала я, помогая ему разобраться. – Приказал изнасиловать, избить и убить, когда мне было всего пятнадцать лет. Пятнадцать! И я бы умерла. Если бы не была твоей дочерью. – Я распрямилась. – Ты не испытывал те мгновения, до того как я превратилась в груду костей и крови на земле. – Голос мой стал сильней. Я поняла, что он не сможет убить меня, пока не решится убить часть самого себя… но эту маленькую тайну я не собиралась ему раскрывать. – Ты считаешь себя всеведущим. Сидишь, как бог, в своей башне, совершая свое правосудие и посылая разрушения, как тебе вздумается. Выслеживаешь агентов Света, стремясь уничтожить их и этот город. Но ты не всеведущ. Ты не всесилен, хотя и вездесущ.
К этому времени я была в десяти футах от двери и шла почти нормальным шагом. Моя рука уже легла за дверь, когда я услышала сзади голос.
– Подожди!
Сила ворвалась в меня вместе с этим словом; она массировала мои органы, и раны мои мгновенно исцелились. Плечо без труда встало на место, синяки исчезли. Теперь я понимала, как личность – или неличность – способна привыкнуть к такой силе.
– По крайней мере покажи мне свое лицо.
Я не сняла маску.
– Посмотри в зеркало.
Он попытался еще раз.
– Ты обратила внимание, как я легко могу тебя излечить?
Я улыбнулась.
– Я бы все равно выздоровела.
– Но я могу сделать больше. Присоединись ко мне, я дам тебе больше. Я колебалась.
– Больше чего? Силы, денег, статуса?
– Я могу дать все. Сделать все. Но взамен…
– Мою душу, верно? – с усмешкой спросила я. – Хочешь, чтобы я присоединилась к Тени, оставив Свет?
– Это было предсказано! – торжественно изрек он.
– Точно как в «Звездных войнах».
– Ну давай поговорим, – торопливо произнес он.
У него не только нет лица, нет и бесстрастной маски. Но ум есть.
– Давай договоримся. Скажи мне твое самое горячее желание, и я докажу, что могу все.
– Хорошо, – согласилась я, и в коридоре стало тихо. Тульпа словно затаил дыхание. – Я хочу, чтобы ко мне вернулись мать, сестра и моя невинность. Я хочу возвратить свою жизнь.
С тяжелым вздохом у моего лица засвистел ветер. Мы оба знали, что он не в состоянии это совершить.
– Я могу дать тебе новую жизнь, лучшую. Ты займешь высокое место в моей организации.
Я сдула липкий клок волос с лица и покачала головой.
– Нет, папа. Мне нравилась моя жизнь, и знаешь что я сделаю? Я верну ее себе сама.
Я дошла до двери. Надавила, и она легко открылась. Полуобернувшись, я посмотрела на Прогон, полосу окровавленного и изорванного линолеума, по которой прошла, каким-то образом оставшись живой.
– В следующий раз – а он точно будет, – я убью Хоакина.
– Можешь попытаться. – Голос его снова звучал низко и собранно, но дрожал от возбуждения – думаю, Тульпа много лет такого не испытывал, – и я подняла подбородок, радуясь, что к этому причастна.
– Но на этом я не остановлюсь. – Я помолчала в ожидании реакции, но ее не было. Тульпа теперь снисходительно относился ко мне, зная, что я его дочь, И Свет и Тень. Кайрос. – Я собираюсь тренироваться, сражаться, изучать нашу мифологию, пока не найду способ уничтожить весь Теневой Зодиак. Я собираюсь взять в свои руки город и собственную жизнь. А потом…
Легкое колебание, звуки дыхания.
– Что потом?
– Потом я приду за тобой. – Я распахнула дверь, и последовавший затем порыв, который ее захлопнул, не был смертельным, он должен был только шокировать. Но не сделал даже этого.
«Он бьет лишь для видимости», – подумала я с улыбкой. И это все, что мне сейчас необходимо знать.
– Пока, папуля, – сказала я и вышла из Прогона и «Валгаллы». В новый день. В утро. В Свет.
Хантер стоял на Бульваре, поджидая, пока я умоюсь в большом красивом фонтане у главного входа в отель. Ванесса, несмотря на запрет Хантера, направилась за нами, и он передал ей Уоррена. Теперь они, вероятно, где-нибудь в безопасном месте, где до вечера, до времени перехода, их никто не обнаружит.
Я не чувствовала поблизости никого: ни из Света, ни из Тени, и после того как Хантер в очередной раз заверил меня, что камеры службы безопасности сюда не достигают, я сняла с головы щит и протянула ему. Провела пальцами по влажным волосам.
– Хоакин ушел, – произнес он. – Мне жаль.
Я подняла лицо к небу, глубоко вдохнула утренний воздух.
– Все в порядке. Я его найду. Я запомнила его запах.
– И наоборот, – напомнил он, когда мы двинулись прочь от отеля.
Я пожала плечами, ощущая в правом остаточную боль. – Конечно. В следующий раз я буду настороже.
– Да. – Это прозвучало почти нежно. – Я верю в это.
Я оглянулась на человека, который так верен долгу, что готов был ради него принести себя в жертву. Его внешность не изменилась, но теперь, когда мы разделили ауреоль и попробовали душу друг друга, я видела его в другом свете. Я поняла, что его целеустремленность – реакция на страх, как и его пугающее самообладание. И хотя я не могла представить, чего может бояться такой человек, как Хантер, я по крайней мере знала, какие чувства он испытывает под своим внешне рассчитанным фасадом. Может, со временем разберусь получше.
– Прости за то, что ударила, – сказала я немного погодя.
– Ты извинилась перед тем как ударить, не помнишь? – ответил он. И потер голову. Опухоль, однако, уже спала, так что я не чувствовала угрызений совести. – Ты, наверно, рассчитывала, что кто-нибудь из работников отеля найдет меня без памяти у лифта, прежде чем ты появишься, верно?
– Таков был план, – подтвердила я.
– Плохой план.
Откуда мне было знать, что он уже позаботился о кассетах с записями службы наблюдения?
– Ну, я не могла тебе позволить отдать жизнь ради меня. К тому же нам по-прежнему нужен кто-нибудь внутри. – Я помолчала. – Этого хотела бы моя мать.
Но мы оба знали, что я делала это не ради матери.
– Что ж. – Он переступил с ноги на ногу. Впервые за все время нашего знакомства он выглядел смущенным. Не вполне уверенным в своем великолепном обличий. – Спасибо.
Я осмотрела улицу, улыбаясь про себя, и негромко спросила:
– Как зовут твою дочь?
– Лола, – ответил он так же негромко.
У меня было ощущение, что он редко говорил о ней.
– А, так вот кто такая Лола. – По какой-то причине я решила, что Лола, о которой он упомянул в зале для тренировок, – та, о которой никто не знал, – была его возлюбленной.
– А твою?.
Я взглянула на него. Утреннее солнце, светящее в спину, превратило его волосы в светлый ореол, и Хантер выглядел почти святым.
– У меня нет дочери.
– Есть.
Я покачала головой.
– Нет. Я…
Он прервал мои возражения одной короткой фразой:
– У нас наследственность передается по женской линии. Кровь отхлынула от ног, у меня вырвался вздох.
– О черт!
У меня родилась девочка. Сейчас она в своем первом жизненном цикле.
– Черт, – повторила я.
– Не волнуйся об этом. Мы выясним…
В панике я покачала головой, сильней и сильней.
– Никто не может узнать. Никто не знает! И ты тоже…
– Ш-ш-ш. – Хантер положил руку мне на плечо, и я замолчала. – Я сказал: мы выясним…
Я кивнула, глядя себе под ноги. Он прав. Есть еще время. Я решу, что делать, – Хантер мне поможет, – и найду возможность сохранить тайну. Я оглянулась на него, снова кивнула, и когда он улыбнулся мне в ответ, я как будто увидела его впервые. Из узла волос выбилась тонкая прядь, и я немного погодя протянула руку и поправила ее. Я не забыла мягкость его губ, как они поддавались моим губам; прониклась воспоминаниями – частью этого яростного, сложного человека. Воспоминаниями, которые теперь стали и моими.
– Еще раз спасибо. – Он накрыл мою руку своей.
– Не стоит.
– И больше так не делай.
– А нельзя ли вернуться к части «спасибо»?
Мы оба улыбнулись, смирившись с тем, что делает жизнь. Мы походили на кошек, купающихся в утреннем свете, наслаждаясь свежестью дня, проверяя состояние тела и конечностей; каждый из нас искренне удивлялся тому, что еще жив, и от этого кружилась голова.
В таком состоянии нас нашел Бен Трейна. Потягивающихся, улыбающихся, счастливых. Я мгновенно протрезвела, увидев его.
– Что ты здесь делаешь?
– А где твое «здравствуй»? – поинтересовался Бен. Выглядел он лучше, чем когда я встретила его в прошлый раз. По-прежнему очень худой, но теперь не в отчаянии, и глаза не дикие. Я попыталась прочесть его ауру, но слишком устала от того, что испытала в Прогоне, и видела только Бена.
– Здравствуй, – сказала я. – Что ты здесь делаешь?
Голос мой прозвучал слишком резко, вопрос неуместный, но Бен, на мой вкус, находился слишком близко к «Валгалле» и ее все еще свежим ужасам. И определенно слишком близко ко мне. Я попыталась подавить эмоции, изменить выражение лица, прежде чем что-нибудь просочится.
– Вы, должно быть, Бен? – Хантер бросил на меня проницательный взгляд.
– Верно, – промолвил он чуть погодя. – Трейна.
– Хантер. Лоренцо.
Они обменялись вежливым рукопожатием. Хантер глубоко вдохнул. Я предупреждающе кашлянула, что его только позабавило.
– Отвечая на твой вопрос, – произнес Бен, снопа поворачиваясь ко мне. – Я слышал сообщения о странных происшествиях здесь сегодня утром, какой-то взрыв и ни ч го-то подобное. И решил полюбопытствовать.
– Значит, снова в полиции?
Он отрицательно качнул головой – один резкий рывок.
– Один из парней мне позвонил. Он в курсе, что я уже несколько месяцев… интересуюсь этим местом.
Значит, он по-прежнему расследует мою смерть. Ищет ответа, хотя не может даже правильно задать вопросы. Я не знала, быть ли встревоженной или благодарной.
– Во всяком случае не хочу вас задерживать, ребята. Вы, очевидно, всю ночь не спали. Были на концерте или еще где-нибудь?
– Еще где-нибудь, – улыбнулся Хантер.
Бен с отсутствующим видом кивнул и наклонился, чтобы вежливо поцеловать меня в щеку.
– Оливия.
В воздухе затрещало, между нами проскочила искра. Я покачала головой.
– Фью! Слишком много статического электричества. Должно быть, действительно где-то здесь произошел взрыв.
– Да. – Бен схватился за лицо и попятился, нахмурившись. – Ну, пока.
Я прикусила губу, глядя ему вслед.
– Статическое электричество? – осведомился немного погодя Хантер. Я улыбнулась, чего он и добивался. – Скорее химия, я бы сказал.
– Просто порожденная прикосновением ностальгия. – Я отвернулась. – Майках объяснил мне это. С запахом Бена связаны приятные воспоминания, и моя лимфатическая система реагирует на них. Вот и все.
– У-гм.
– Это так. – Я посмотрел ему в глаза. – Химию Бен Трейна ощущал только с моей сестрой. С Джоанной.
Хантер отвел взгляд, его лицо оставалось непроницаемым.
– Что ж. Она, должно быть, тоже была настоящей женщиной.
Я кивком приняла этот комплимент и его молчаливое согласие хранить мою тайну.
– Да, была.
Мы снова двинулись, и Хантер удивил меня, обняв за плечи и прижав к себе.
– Идем, Оливия Арчер. Похоже, мы проживем еще день, борясь с преступностью.
– У-у-уп!
Я склонила голову ему на плечо и позволила увести себя подальше от Зала Богов, пошла за ним в свежий воздух рассвета, а город сверкал вокруг той же надеждой, с какой он просыпается каждое утро. Мы прошли по «Полосе», миновали «Тропикану» и «Фламинго», «Спринг Маунтин» и «Сэндз», «Сахару» и «Чарльстон», направляясь туда, где лежат кости старого города. Я приветствовала льющийся с неба свет, купалась в прохладном воздухе и радовалась теплой руке Хантера и его успокаивающему присутствию. Я была счастлива оказаться здесь. Быть живой. Быть Оливией.
Счастлива, хотя все еще чувствовала, как горячий взгляд Бена прожигает мне спину.
30
– Ты на самом деле назвала Тульпу папулей? – спросил Хантер, держа последний выпуск комикса. Я покосилась на название. Оно изгибалось на обложке большими серебряными буквами. «Стрелец, агент Света».
Я купила его накануне для Уоррена: подумала, что будет читать, поправляясь. Теперь мои знания в области комиксов были гораздо глубже, чем в тот первый день. Карл буквально прилип ко мне, схватил меня за подбородок рукой с пушком, вертел из стороны в сторону, будто бы для того, чтобы рисунок вышел лучше. Мне наконец пришлось заявить, что я прострелю ему нос, если он не прекратит. Близнецы засыпали меня вопросами об убежище и моем щите, и даже Себастьян застенчиво попросил показать лук и стрелы. Зейн, однако, лишь кивнул и сообщил, что моя карточка скоро будет готова.
– Ты, должно быть, при своем нездоровом чувстве юмора наслаждаешься, – сказала я Уоррену, довольная тем, как он с улыбкой листал комикс. Он уже неделю лежал в больнице, и нормальный цвет лица только начал к нему возвращаться. Тем не менее Майках считал, что ему повезло. Аякс взрезал ему внутренности не кондуитом, а оружием смертных. «Кондуит, – сказал Майках, – убил бы Уоррена, на вкус Аякса, слишком быстро».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59