Одна надежда — девочка она умненькая; может, успела понять, какая скользкая гадюка наш Кеннит.
— Альтия, — устало вздохнул корабль.
Альтия крутанулась на месте.
— А ты! — сказала она. — Ты-то чего ради его приветствовала как Друга Драконов? Когда это он был вам другом?
— Я имела в виду не сатрапа, — несколько уклончиво отозвалась Проказница. — И, право, сейчас мне не хотелось бы об этом говорить.
— Почему? — спросила Альтия в лоб.
Проказница ответила:
— Я слишком волнуюсь кое о чем.
Настал черед Альтии вздохнуть.
— Ну конечно, ты все о своих змеях, — проговорила она. — Их надо отвести в реку, где они смогут сплести коконы, и проводить до нужного места. Знаешь, все никак не привыкну видеть в тебе драконицу. — «И к тому не привыкну, — добавила она про себя, — что твоя верность отныне принадлежит кому-то другому». Но если змеи стояли в сердце Проказницы прежде Вестритов, то, может быть, она ценила их даже выше, чем Кеннита? И Альтия поинтересовалась: — А почему бы тебе просто не потребовать, чтобы Кеннит это сделал?
Проказница покачала головой.
— Назови мне хоть кого-нибудь, — сказала она, — кого радовали бы требования и приказы!
— Ага, — сказала Альтия. — Ты боишься, что он откажет тебе.
Проказница промолчала. И ее молчание наконец-то разорвало замкнутый круг собственных переживаний Альтии. Вот так тебя приподнимает неожиданная волна — и ты вдруг видишь вдалеке берег. Альтия впервые попыталась, так сказать, влезть в шкуру Проказницы. Каково это — душе драконицы оказаться замурованной в деревянное тело, зависевшее и от людей, что ставили на ней паруса, и от волн, и от ветров? «Чем не изнасилование…» — пронеслось у нее в голове, и эта мысль ранила ее в самое сердце. Тем не менее она проговорила совершенно по-детски:
— Будь ты, как прежде, моей, мы повели бы твоих змей прямо сегодня, прямо сейчас.
— Ты говоришь от чистого сердца, — ответила Проказница. — Спасибо тебе.
Альтия успела почти запамятовать о присутствии Йек, а та вдруг подала голос, посоветовав:
— Так ты заставь его. Пригрози, что течь в трюме устроишь!
Проказница горько улыбнулась.
— Я же не свихнувшийся Совершенный, чтобы рисковать жизнями всей команды ради неповиновения капитану. Нет, не могу. — И она вздохнула. — Тем более что угрозами и требованиями от Кеннита ничего не добьешься. Даже если бы у меня хватило решимости, гордыня помешала бы ему сделать по-моему. Так что, видно, придется мне прибегнуть к унаследованной мудрости твоей семьи, Альтия. Я вынуждена буду торговаться — и это при том, что мне нечего ему предложить!
Альтия попыталась все взвесить холодно и рассудочно.
— Начнем с того, — сказала она, — чего именно ты от него хотела бы? И во-вторых, что же все-таки мы предложим взамен?
— Чего я хочу… Чтобы он немедленно взял курс на реку Дождевых Чащоб и шел туда со всей мыслимой скоростью. Вверх по течению, туда, где отмели и грязевые поля закукливания. И чтобы затем я всю зиму там находилась, рядом с коконами змей, и чтобы мы делали все возможное, уберегая их от беды, покуда они не вылупятся драконами. — И она рассмеялась, но без всякой надежды. — Еще лучше, чтобы нас сопровождали его боевые корабли, чтобы моих бедных, смертельно усталых малышей никто не обидел в дальнем пути. Но все это настолько противоречит интересам Кеннита, что… даже не знаю!
Альтия мысленно обозвала себя дурой. Как же получилось, что она раньше всего этого не понимала, не видела?
— Получается, — проговорила она, — что если он возьмется помогать змеям, то некоторое время не сможет использовать их. Прежде чем стать драконами, им необходимо полежать в коконах. И все это время у него не будет могущественного козыря против Джамелии!
— Та часть меня, что звалась Молнией, слишком поторопилась явить ему свою власть. Она не сумела предвидеть, чем все обернется, — пожаловалась Проказница и покачала головой. — Что же до твоего второго вопроса… Мне действительно нечего ему предложить. Он и без того уже всем завладел!
— А если предложить, что вылупившиеся драконы станут ему помогать? — вслух подумала Йек.
Проказница снова покачала головой.
— Не получится. Они не принадлежат мне, чтобы связывать их таким обещанием. Но если бы я могла это сделать, я все равно не стала бы. Хватит уже и того, что я сама обязана служить людям, пока не рассыплется мое диводрево. Обречь на неволю еще и следующее поколение? Нет уж. Ни за что.
— Ну тогда вообще все напрасно, — сказала воительница. — Получается, у него и так уже есть все, чего он хочет. — Невесело улыбнулась и добавила: — Кроме Альтии.
Воцарилось поистине жуткое молчание.
Кеннит же раздраженно думал о том, что Этты не оказалось на борту именно тогда, когда она могла быть по-настоящему полезна ему. Теперь он был вынужден буквально обо всем заботиться самолично, поскольку Уинтроу выглядел совершенно выбитым из колеи внезапным появлением сестры.
— Накрой стол в комнате, где лежат карты, — только и успел он отдать торопливый приказ. — Ну там, столы, стулья, скатерть. И еду с питьем не забудь!
— Я ему помогу, — добродушно вызвался Соркор. И тяжеловесно заторопился следом за Уинтроу.
Ну и пусть его, рассудил Кеннит. Соркор и вся его семья достаточно натерпелись сперва от сатрапских сборщиков налогов, а потом и от надсмотрщиков за рабами. Зря ли когда-то, в первые годы их совместных плаваний, Соркор, особенно по пьянке, любил рассуждать, что именно и в каком порядке он учинит над сатрапом, попади тот когда-нибудь ему в руки. Небось и думать не думал, что однажды у него появится шанс исполнить угрозу. А ведь поди ж ты — вот он сатрап. Так что лучше подержать Соркора в удалении от царственного заложника. Чисто на всякий случай.
Сам Кеннит шел сугубо не торопясь, чтобы Уинтроу с Соркором успели все приготовить. От него не укрылось, что молодая женщина украдкой поглядывала на его деревянную ногу. Да, Малта Вестрит была определенно схожа с отцом. Такая же самоуверенная: стоит только посмотреть на ее поджатые губы, на суженные глаза. Кеннит неожиданно остановился и, опираясь на костыль, вытянул перед ней свою деревяшку для лучшего обозрения.
— Змея когда-то оттяпала, — пояснил он небрежно, — Морская жизнь, знаешь ли, изобилует опасностями!
Сатрап так и шарахнулся от неприятного зрелища. Кеннит отметил про себя, что его юная Подруга выказала куда меньше испуга и отвращения, и незаметно улыбнулся. Ах да. Он успел позабыть, какой ужас питали благородные джамелийцы по отношению к телесным увечьям. Может, ему этим воспользоваться? Капитан Рыжик уже обрисовал ему в общих чертах щедрые сатрапские посулы. Чего уж там — действительно щедрые. У Кеннита аж слюнки текли. И ведь это было лишь первое предложение, а какой следует торг еще и не начинался!
Кеннит привел их прямо в помещение для карт и с удовлетворением убедился, что все было должным образом подготовлено. Уинтроу расстелил на столе тяжелую толстую скатерть и принес серебряные подсвечники. Сам он держал серебряный же поднос, уставленный бутылками роскошных вин. Было там и несколько блестящих керамических бутылочек с опьяняющим средством откуда-то с южных островов. Все свеженькое, все из только что награбленного. Кроме того, на столе красовались бокалы, фужеры, рюмочки, стопочки — все, что может потребоваться для вкушения того или иного напитка. Такая неброская, но весьма впечатляющая демонстрация богатства. Кеннит был доволен. Он жестом пригласил высоких гостей к столу:
— Прошу, рассаживайтесь. Уинтроу, мальчик мой, присмотри, чтобы никто не скучал.
Малта обводила каюту глазами, и Кеннит, не удержавшись, сказал:
— Без сомнения, здесь сильно все изменилось с тех пор, как ты последний раз посещала эту каюту, госпожа Подруга. Но, прошу, чувствуй себя так, как если бы твой отец здесь по-прежнему всем заправлял!
Говоря так, он не ждал, что нарвется на непредвиденный ответ.
~ Малта Вестрит не является моей Сердечной Подругой. Можешь называть ее советницей, — высокомерно уведомил его сатрап.
Впрочем, Кеннит больше внимания обратил на то, как резко побледнела Малта, а на ее лице тотчас промелькнуло изгнанное выражение страдания.
Так, так! Чужая слабость создана для того, чтобы человек более дальновидный ею пользовался. Капитан Рыжик уже предупредил Кеннита, что Малта — изрядная дока по части переговоров и торга. Значит, не повредит хорошенько ошарашить ее: глядишь, малость поглупеет. Кеннит лукаво посмотрел на нее и чуть заметно пожал плечами.
— Какая жалость, — сказал он, — что капитан Хэвен впутался в торговлю невольниками. Если бы он не сделал этой ошибки, возможно, сей корабль и поныне принадлежал бы ему. Полагаю, вам известно, какое обещание я дал моему народу. Я поклялся освободить Пиратские острова от работорговцев. И захват Проказницы был одним из первых моих шагов на этом пути.
Он смотрел на Малту и улыбался. От него не укрылось, как дрогнули ее губы. Однако мучительные вопросы так и остались невысказанными.
— Мы собрались здесь, чтобы обсудить условия моего возвращения в Джамелию, — строго напомнил сатрап. Сам он уже сидел за столом, предназначенным для переговоров. Прочие присутствующие тоже выбрали себе места, но не садились — ждали, пока сядет Кеннит. Столь надменное пренебрежение негласным протоколом не укрылось от пиратского предводителя.
— О да, конечно, — сказал он и широко улыбнулся, хромая к креслу во главе стола. — Уинтроу, — позвал он, и юноша заботливо пододвинул ему кресло и принял костыль. — Прошу вас, рассаживайтесь, — повторил Кеннит, и приглашенные последовали его примеру.
Соркор сел справа, дальше поместился капитан Рыжик, а по левую руку от Кеннита сел Уинтроу. Сатрап и Малта — напротив. К Малте, кажется, вернулось самообладание. Она сцепила пальцы на скатерти и стала ждать.
Кеннит поудобнее устроился в кресле и проговорил:
— Конечно, твой отец жив и пребывает на моем попечении. Нет, конечно, не на этом корабле. Для этого Кайл Хэвен нажил себе слишком много недоброжелателей среди команды. Однако там, где он находится, ему не грозит никакая беда. И пожалуй, если сегодня мы достигнем взаимоприемлемого итога, я отпущу его просто так, в знак расположения к уважаемой советнице Малте Вестрит и в благодарность за помощь в нынешних переговорах!
Мальчишеское лицо сатрапа так и вспыхнуло от ярости. «Ага! — сказал себе Кеннит. — Вот я их и поссорил!» Как ни быстро Малта вновь овладела собой, в ее глазах мелькнула таки неистовая надежда. Теперь она не сатрапские интересы будет отстаивать, а скорее ему, Кенниту, угождать.
Она успокоила несколько сбившееся дыхание и проговорила голосом, в котором почти не было дрожи:
— Это необычайно великодушно с твоей стороны, капитан Кеннит. Однако сегодня я должна думать не только и не столько об интересах своей семьи. — Она пыталась перехватить взгляд сатрапа, но тот упрямо смотрел только на Кеннита, и Малта докончила: — Сколько об интересах Джамелии. Я здесь всего лишь верноподданная государя.
Она придала своему тону оттенок непоколебимой уверенности, но Кеннит нюхом чуял сомнения, раздиравшие ее душу.
— Естественно, дорогая моя, естественно, — промурлыкал пират.
Вот теперь он действительно готов был начать с ними переговоры!
Брэшен чутко, вполглаза дремал на своей койке. До Делипая оставался всего лишь суточный переход, и Брэшен совсем потерял сон. Вот и теперь он без конца ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть. Он даже натянул на себя одеяло Альтии, все еще хранившее ее запах. Он Думал, это утешит и успокоит его, но ошибся: тоска по любимой лишь стала еще мучительней. Как же он за нее боялся! Что будет, если у них все-таки ничего не получится?
Брэшен напомнил себе, что последние дни все шло просто как нельзя лучше. Начать с того, что настроение команды разительно переменилось. Денек на берегу, свежее мясо и овощи да ко всему еще удачное «похищение» Кеннитовой матушки — и люди заново уверовали в себя и исполнились победного духа. Между тем, кажется, само присутствие Мамы удивительно благотворно повлияло на них. Когда непогода выгоняла пожилую женщину с носовой палубы, она отправлялась на камбуз и являла там чудеса поварского искусства. Например, творила из каменно-твердых корабельных галет нечто вроде пудингов, скоро ставших любимым лакомством у матросов. Но всего более душу Брэшена согрело сообщение Клефа. Юнга заверил его, что моряки готовы были «жизнь положить, но Альтию возвернуть». Одни просто потому, что за время плавания успели зауважать и сердечно полюбить ее. Другие из чувства попранной гордости: они не могли забыть трепку, которую прошлый раз задали им пираты.
Неожиданно в дремотные размышления молодого капитана вторгся некий низкий повторяющийся звук. Сон мигом с него слетел, Брэшен скатился с койки, кое-как продрал глаза (под веки точно песок насыпался), торопливо сунул ноги в сапоги и устремился на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Альтия, — устало вздохнул корабль.
Альтия крутанулась на месте.
— А ты! — сказала она. — Ты-то чего ради его приветствовала как Друга Драконов? Когда это он был вам другом?
— Я имела в виду не сатрапа, — несколько уклончиво отозвалась Проказница. — И, право, сейчас мне не хотелось бы об этом говорить.
— Почему? — спросила Альтия в лоб.
Проказница ответила:
— Я слишком волнуюсь кое о чем.
Настал черед Альтии вздохнуть.
— Ну конечно, ты все о своих змеях, — проговорила она. — Их надо отвести в реку, где они смогут сплести коконы, и проводить до нужного места. Знаешь, все никак не привыкну видеть в тебе драконицу. — «И к тому не привыкну, — добавила она про себя, — что твоя верность отныне принадлежит кому-то другому». Но если змеи стояли в сердце Проказницы прежде Вестритов, то, может быть, она ценила их даже выше, чем Кеннита? И Альтия поинтересовалась: — А почему бы тебе просто не потребовать, чтобы Кеннит это сделал?
Проказница покачала головой.
— Назови мне хоть кого-нибудь, — сказала она, — кого радовали бы требования и приказы!
— Ага, — сказала Альтия. — Ты боишься, что он откажет тебе.
Проказница промолчала. И ее молчание наконец-то разорвало замкнутый круг собственных переживаний Альтии. Вот так тебя приподнимает неожиданная волна — и ты вдруг видишь вдалеке берег. Альтия впервые попыталась, так сказать, влезть в шкуру Проказницы. Каково это — душе драконицы оказаться замурованной в деревянное тело, зависевшее и от людей, что ставили на ней паруса, и от волн, и от ветров? «Чем не изнасилование…» — пронеслось у нее в голове, и эта мысль ранила ее в самое сердце. Тем не менее она проговорила совершенно по-детски:
— Будь ты, как прежде, моей, мы повели бы твоих змей прямо сегодня, прямо сейчас.
— Ты говоришь от чистого сердца, — ответила Проказница. — Спасибо тебе.
Альтия успела почти запамятовать о присутствии Йек, а та вдруг подала голос, посоветовав:
— Так ты заставь его. Пригрози, что течь в трюме устроишь!
Проказница горько улыбнулась.
— Я же не свихнувшийся Совершенный, чтобы рисковать жизнями всей команды ради неповиновения капитану. Нет, не могу. — И она вздохнула. — Тем более что угрозами и требованиями от Кеннита ничего не добьешься. Даже если бы у меня хватило решимости, гордыня помешала бы ему сделать по-моему. Так что, видно, придется мне прибегнуть к унаследованной мудрости твоей семьи, Альтия. Я вынуждена буду торговаться — и это при том, что мне нечего ему предложить!
Альтия попыталась все взвесить холодно и рассудочно.
— Начнем с того, — сказала она, — чего именно ты от него хотела бы? И во-вторых, что же все-таки мы предложим взамен?
— Чего я хочу… Чтобы он немедленно взял курс на реку Дождевых Чащоб и шел туда со всей мыслимой скоростью. Вверх по течению, туда, где отмели и грязевые поля закукливания. И чтобы затем я всю зиму там находилась, рядом с коконами змей, и чтобы мы делали все возможное, уберегая их от беды, покуда они не вылупятся драконами. — И она рассмеялась, но без всякой надежды. — Еще лучше, чтобы нас сопровождали его боевые корабли, чтобы моих бедных, смертельно усталых малышей никто не обидел в дальнем пути. Но все это настолько противоречит интересам Кеннита, что… даже не знаю!
Альтия мысленно обозвала себя дурой. Как же получилось, что она раньше всего этого не понимала, не видела?
— Получается, — проговорила она, — что если он возьмется помогать змеям, то некоторое время не сможет использовать их. Прежде чем стать драконами, им необходимо полежать в коконах. И все это время у него не будет могущественного козыря против Джамелии!
— Та часть меня, что звалась Молнией, слишком поторопилась явить ему свою власть. Она не сумела предвидеть, чем все обернется, — пожаловалась Проказница и покачала головой. — Что же до твоего второго вопроса… Мне действительно нечего ему предложить. Он и без того уже всем завладел!
— А если предложить, что вылупившиеся драконы станут ему помогать? — вслух подумала Йек.
Проказница снова покачала головой.
— Не получится. Они не принадлежат мне, чтобы связывать их таким обещанием. Но если бы я могла это сделать, я все равно не стала бы. Хватит уже и того, что я сама обязана служить людям, пока не рассыплется мое диводрево. Обречь на неволю еще и следующее поколение? Нет уж. Ни за что.
— Ну тогда вообще все напрасно, — сказала воительница. — Получается, у него и так уже есть все, чего он хочет. — Невесело улыбнулась и добавила: — Кроме Альтии.
Воцарилось поистине жуткое молчание.
Кеннит же раздраженно думал о том, что Этты не оказалось на борту именно тогда, когда она могла быть по-настоящему полезна ему. Теперь он был вынужден буквально обо всем заботиться самолично, поскольку Уинтроу выглядел совершенно выбитым из колеи внезапным появлением сестры.
— Накрой стол в комнате, где лежат карты, — только и успел он отдать торопливый приказ. — Ну там, столы, стулья, скатерть. И еду с питьем не забудь!
— Я ему помогу, — добродушно вызвался Соркор. И тяжеловесно заторопился следом за Уинтроу.
Ну и пусть его, рассудил Кеннит. Соркор и вся его семья достаточно натерпелись сперва от сатрапских сборщиков налогов, а потом и от надсмотрщиков за рабами. Зря ли когда-то, в первые годы их совместных плаваний, Соркор, особенно по пьянке, любил рассуждать, что именно и в каком порядке он учинит над сатрапом, попади тот когда-нибудь ему в руки. Небось и думать не думал, что однажды у него появится шанс исполнить угрозу. А ведь поди ж ты — вот он сатрап. Так что лучше подержать Соркора в удалении от царственного заложника. Чисто на всякий случай.
Сам Кеннит шел сугубо не торопясь, чтобы Уинтроу с Соркором успели все приготовить. От него не укрылось, что молодая женщина украдкой поглядывала на его деревянную ногу. Да, Малта Вестрит была определенно схожа с отцом. Такая же самоуверенная: стоит только посмотреть на ее поджатые губы, на суженные глаза. Кеннит неожиданно остановился и, опираясь на костыль, вытянул перед ней свою деревяшку для лучшего обозрения.
— Змея когда-то оттяпала, — пояснил он небрежно, — Морская жизнь, знаешь ли, изобилует опасностями!
Сатрап так и шарахнулся от неприятного зрелища. Кеннит отметил про себя, что его юная Подруга выказала куда меньше испуга и отвращения, и незаметно улыбнулся. Ах да. Он успел позабыть, какой ужас питали благородные джамелийцы по отношению к телесным увечьям. Может, ему этим воспользоваться? Капитан Рыжик уже обрисовал ему в общих чертах щедрые сатрапские посулы. Чего уж там — действительно щедрые. У Кеннита аж слюнки текли. И ведь это было лишь первое предложение, а какой следует торг еще и не начинался!
Кеннит привел их прямо в помещение для карт и с удовлетворением убедился, что все было должным образом подготовлено. Уинтроу расстелил на столе тяжелую толстую скатерть и принес серебряные подсвечники. Сам он держал серебряный же поднос, уставленный бутылками роскошных вин. Было там и несколько блестящих керамических бутылочек с опьяняющим средством откуда-то с южных островов. Все свеженькое, все из только что награбленного. Кроме того, на столе красовались бокалы, фужеры, рюмочки, стопочки — все, что может потребоваться для вкушения того или иного напитка. Такая неброская, но весьма впечатляющая демонстрация богатства. Кеннит был доволен. Он жестом пригласил высоких гостей к столу:
— Прошу, рассаживайтесь. Уинтроу, мальчик мой, присмотри, чтобы никто не скучал.
Малта обводила каюту глазами, и Кеннит, не удержавшись, сказал:
— Без сомнения, здесь сильно все изменилось с тех пор, как ты последний раз посещала эту каюту, госпожа Подруга. Но, прошу, чувствуй себя так, как если бы твой отец здесь по-прежнему всем заправлял!
Говоря так, он не ждал, что нарвется на непредвиденный ответ.
~ Малта Вестрит не является моей Сердечной Подругой. Можешь называть ее советницей, — высокомерно уведомил его сатрап.
Впрочем, Кеннит больше внимания обратил на то, как резко побледнела Малта, а на ее лице тотчас промелькнуло изгнанное выражение страдания.
Так, так! Чужая слабость создана для того, чтобы человек более дальновидный ею пользовался. Капитан Рыжик уже предупредил Кеннита, что Малта — изрядная дока по части переговоров и торга. Значит, не повредит хорошенько ошарашить ее: глядишь, малость поглупеет. Кеннит лукаво посмотрел на нее и чуть заметно пожал плечами.
— Какая жалость, — сказал он, — что капитан Хэвен впутался в торговлю невольниками. Если бы он не сделал этой ошибки, возможно, сей корабль и поныне принадлежал бы ему. Полагаю, вам известно, какое обещание я дал моему народу. Я поклялся освободить Пиратские острова от работорговцев. И захват Проказницы был одним из первых моих шагов на этом пути.
Он смотрел на Малту и улыбался. От него не укрылось, как дрогнули ее губы. Однако мучительные вопросы так и остались невысказанными.
— Мы собрались здесь, чтобы обсудить условия моего возвращения в Джамелию, — строго напомнил сатрап. Сам он уже сидел за столом, предназначенным для переговоров. Прочие присутствующие тоже выбрали себе места, но не садились — ждали, пока сядет Кеннит. Столь надменное пренебрежение негласным протоколом не укрылось от пиратского предводителя.
— О да, конечно, — сказал он и широко улыбнулся, хромая к креслу во главе стола. — Уинтроу, — позвал он, и юноша заботливо пододвинул ему кресло и принял костыль. — Прошу вас, рассаживайтесь, — повторил Кеннит, и приглашенные последовали его примеру.
Соркор сел справа, дальше поместился капитан Рыжик, а по левую руку от Кеннита сел Уинтроу. Сатрап и Малта — напротив. К Малте, кажется, вернулось самообладание. Она сцепила пальцы на скатерти и стала ждать.
Кеннит поудобнее устроился в кресле и проговорил:
— Конечно, твой отец жив и пребывает на моем попечении. Нет, конечно, не на этом корабле. Для этого Кайл Хэвен нажил себе слишком много недоброжелателей среди команды. Однако там, где он находится, ему не грозит никакая беда. И пожалуй, если сегодня мы достигнем взаимоприемлемого итога, я отпущу его просто так, в знак расположения к уважаемой советнице Малте Вестрит и в благодарность за помощь в нынешних переговорах!
Мальчишеское лицо сатрапа так и вспыхнуло от ярости. «Ага! — сказал себе Кеннит. — Вот я их и поссорил!» Как ни быстро Малта вновь овладела собой, в ее глазах мелькнула таки неистовая надежда. Теперь она не сатрапские интересы будет отстаивать, а скорее ему, Кенниту, угождать.
Она успокоила несколько сбившееся дыхание и проговорила голосом, в котором почти не было дрожи:
— Это необычайно великодушно с твоей стороны, капитан Кеннит. Однако сегодня я должна думать не только и не столько об интересах своей семьи. — Она пыталась перехватить взгляд сатрапа, но тот упрямо смотрел только на Кеннита, и Малта докончила: — Сколько об интересах Джамелии. Я здесь всего лишь верноподданная государя.
Она придала своему тону оттенок непоколебимой уверенности, но Кеннит нюхом чуял сомнения, раздиравшие ее душу.
— Естественно, дорогая моя, естественно, — промурлыкал пират.
Вот теперь он действительно готов был начать с ними переговоры!
Брэшен чутко, вполглаза дремал на своей койке. До Делипая оставался всего лишь суточный переход, и Брэшен совсем потерял сон. Вот и теперь он без конца ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть. Он даже натянул на себя одеяло Альтии, все еще хранившее ее запах. Он Думал, это утешит и успокоит его, но ошибся: тоска по любимой лишь стала еще мучительней. Как же он за нее боялся! Что будет, если у них все-таки ничего не получится?
Брэшен напомнил себе, что последние дни все шло просто как нельзя лучше. Начать с того, что настроение команды разительно переменилось. Денек на берегу, свежее мясо и овощи да ко всему еще удачное «похищение» Кеннитовой матушки — и люди заново уверовали в себя и исполнились победного духа. Между тем, кажется, само присутствие Мамы удивительно благотворно повлияло на них. Когда непогода выгоняла пожилую женщину с носовой палубы, она отправлялась на камбуз и являла там чудеса поварского искусства. Например, творила из каменно-твердых корабельных галет нечто вроде пудингов, скоро ставших любимым лакомством у матросов. Но всего более душу Брэшена согрело сообщение Клефа. Юнга заверил его, что моряки готовы были «жизнь положить, но Альтию возвернуть». Одни просто потому, что за время плавания успели зауважать и сердечно полюбить ее. Другие из чувства попранной гордости: они не могли забыть трепку, которую прошлый раз задали им пираты.
Неожиданно в дремотные размышления молодого капитана вторгся некий низкий повторяющийся звук. Сон мигом с него слетел, Брэшен скатился с койки, кое-как продрал глаза (под веки точно песок насыпался), торопливо сунул ноги в сапоги и устремился на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83