Естественно, они согласились. Дэвид всегда приводил такие убедительные аргументы, что с ним невозможно было не согласиться.
Предстоящая встреча его тревожила. Дэвид терялся в догадках, зачем он вдруг понадобился бывшему сутенеру, непонятным образом оказавшемуся во главе «Организации Джонни Реба». Преподнесенная посланцем Старой Мафии из Нью-Йорка версия, что Ободи якобы желает закупить большую партию «проволоки» для поднятия духа мятежников перед сражением с миротворцами, показалась ему малоубедительной. Он бы с удовольствием отказался от поездки, но тот же посланец недвусмысленно предупредил, что в этом случае на него сильно обидятся очень уважаемые люди. А воевать со всеми Семьями сразу у Дэвида не было ни желания, ни ресурсов.
Ободи гарантировал безопасность, и все же скорое свидание с ним вызывало сильнейшее беспокойство.
Дэвид уже шесть лет как перестал торговать электрическим экстазом, а его собственное пагубное пристрастие было слишком широко известно, чтобы кому-то из посвященных могло прийти в голову консультироваться с ним по этому поводу. Иначе говоря, никакого смысла во всей этой затее не просматривалось. Разве что Ободи удалось как-то пронюхать...
Но об этом Дэвид старался не думать.
Пара шестерок встретила его на выходе из аэровокзала. Дэвида усадили в роскошный черный лимузин с тонированными стеклами. Он выждал удобный момент и прикоснулся к обоим молодым людям. Так легко и поверхностно, как только смог. Они не входили в ближайшее окружение лидера подполья, а о Дэвиде знали только, что его надлежит встретить и препроводить куда сказано. Он приказал им отдать оружие и сесть впереди, сам же с телохранителями расположился на заднем сиденье.
Лимузин быстро домчал их до окраины Сан-Диего. Еще в аэропорту Дэвид перенастроил тонировку стекол со сплошной на одностороннюю, чтобы со стороны казалось, будто ничего не изменилось. Помимо шестерок Ободи вполне мог заслать еще пару-тройку соглядатаев. Город ему не очень понравился: типичный нью-йоркский пригород.
Только почище.
Аэрокар опустился на крышу небольшого сорокаэтажного здания, выходящего окнами фасада на просторную площадь и простирающуюся почти сразу за ней во всю ширь горизонта
зеленовато-голубую равнину Тихого океана. День выдался ветреный, но ясный, и Дэвид ненадолго задержался, чтобы полюбоваться игрой солнечного света в волнах и белыми барашками на их гребнях.
Прежде чем выйти из машины, он сверился с ручным компьютером, чтобы определиться. Лэтэм-билдинг на западной окраине Сан-Диего. Ясно, запомним. Дэвид выключил и убрал комп, затем включил систему персональной защиты и сразу почувствовал, как приобрела жесткость броня под рубашкой. Она не сковывала и не мешала телодвижениям, но уже само ощущение ее придавало определенную уверенность. Проверил лазеры — один в наручных часах и два в перстнях. Если его все-таки убьют, ядерный микрозаряд в компьютере среагирует на остановку сердца и разнесет в клочки все живое в радиусе сотни метров.
У выхода на крышу толпились встречающие, все в одинаково невыразительных деловых костюмах. Один из них, жилистый, черноволосый коротышка, выступил вперед и представился:
— Энтони Анджело.
Дэвиду хватило доли секунды, чтобы прощупать его.
Пятьдесят лет; бывший спидофреник; фанатичный член ОДР; с Ободи отношения на уровне начальник — подчиненный; Дэвида знает только по имени; зачем он здесь, понятия не имеет.
«Похоже, мне еще только предстоит встретиться с кем-то по-настоящему близким к Ободи, — подумал Дэвид с нарастающей тревогой. — Хотел бы я знать, с чего вдруг такие предосторожности? Неужели...»
— Вы мистер Занини? — спросил Анджело, с подозрением оглядывая его фигуру маленькими, колючими глазками.
Дэвида всегда забавляла упрямая приверженность многих подпольщиков, особенно из числа ветеранов движения, к американской манере обращения. Они демонстративно употребляли «мистер», «миссис», «мисс», словно в пику общепринятым французским аналогам — «мсье», «мадам» и «мадемуазель». До чего же все-таки упертые люди! Молодежь гибче — те хоть понимают, что так себя вести в оккупированной стране опасно; рано или поздно это неизбежно приведет к провалу.
— Разве вы ожидаете кого-то еще, мистер Анджело? — с подчеркнутой вежливостью осведомился Дэвид.
— Нет, сэр, больше никого. — Анджело заметно стушевался. — Прошу вас следовать за мной. Ваши телохранители останутся здесь.
— Очень хорошо, — согласился Дэвид. — Они останутся здесь, и я вместе с ними.
Гримаса неудовольствия исказила на миг лицо встречающего и столь же моментально исчезла.
— Как скажете, сэр. Можете захватить их с собой. Пойдемте, я вас провожу.
Они битый час проторчали в приемной, где не было ничего, кроме дивана, журнального столика и стойки бара с прохладительными напитками. Дэвид попросил телохранителя сделать ему чай со льдом, но пить стал только после того, как тот сделал пару глотков. Когда за ним наконец пришли, это снова оказался Анджело.
— Мистер Ободи готов принять вас, сэр, — торжественно объявил он.
— Как это мило с его стороны, — язвительно заметил Дэвид.
Конференц-зал был достаточно велик, чтобы вместить человек тридцать, и абсолютно свободен от обстановки. По вмятинам на ковровом покрытии нетрудно было догадаться, что мебель отсюда убрали совсем недавно.
В зале присутствовали двое. Первый, приземистый и коренастый, с бросающейся в глаза военной выправкой, занял стратегическую позицию в левом дальнем углу. Дэвид удостоил его лишь мимолетного взгляда. Сам Ободи, высокий, худощавый блондин с орлиным носом, слегка выдающимися скулами и пронзительными бледно-голубыми глазами, облаченный в длинную, до пят, алую робу, чем-то напоминающую тогу римских императоров, неподвижно застыл в центре комнаты.
«Надо бы спросить у него адрес его биоскульптора; великолепная работа!» — Мелькнула в голове дурацкая мысль.
Когда Ободи заговорил, у него оказался на редкость звучный, но в то же время мелодичный и проникновенный голос.
— Я распорядился не пускать сюда ваших телохранителей, — сказал он. — Как получилось, что вы их все-таки привели?
— Очень просто. — Дэвид пожал плечами. — Я отказался идти к вам без них. После этого никто больше не настаивал.
— Вы не понимаете, — очень тихо произнес Ободи. — Я лично отдавал приказ. И еще не было случая, уверяю вас, чтобы мои люди такой приказ не выполнили. Что, по-вашему, могло произойти, чтобы они допустили столь вопиющую небрежность?
— Ума не приложу. — Дэвид сочувственно покачал головой. — Возможно, вам следует сменить персонал. Послушайте, мсье Ободи, на моем приезде к вам настаивали весьма уважаемые люди. Они заверили меня, что вы тоже очень большой человек и я должен выказать уважение и принять ваше приглашение. — Он иронически усмехнулся. — Ладно, я выказал уважение, а теперь хочу знать, какого хрена вам от меня надо?
Ободи улыбнулся в ответ и мягко спросил:
— Как тебя зовут, малыш?
— Малыш?!
Дэвид шагнул вперед; оба его телохранителя заученным движением сместились в стороны. Несколько мгновений он изучающе смотрел на Ободи, не ощущая даже тени страха, что было, скорее всего, следствием утреннего сеанса с «горячей проволокой» перед вылетом из Нью-Йорка. Дэвид потянулся, ощутил знакомую вспышку, сопровождающую каждое Прикосновение, и...
... Оказался упакованным в клубящийся туманом кокон, от которого исходило какое-то убаюкивающее тепло.
Усилием воли он заставил себя вырваться и вернуться обратно.
— Как тебя зовут, малыш? — повторил Ободи.
Дэвид расширенными глазами уставился на предводителя Ребов, внезапно утратив всякую уверенность в себе и с тоской сознавая, что это наверняка отражается у него на лице. Что он с ним сотворил?
— Дэвид, — с трудом проговорил он заплетающимся языком. — Дэвид Занини.
— Это твое полное имя?
Его адреналиновые железы, уже много лет безжалостно третируемые и подавляемые потоками электрического экстаза, наконец-то вспомнили о своих обязанностях. Сердце забухало так, будто собиралось проломить грудную клетку. Легким перестало хватать кислорода. Зато в голове прояснилось. Взор Дэвида на миг сфокусировался на пожилом военном в углу, и он вдруг отчетливо понял, что это киборг-миротворец. Долбаный «меднолобый»! Гвардеец не сводил с него тяжелого, угрюмого взгляда. Дэвид в бешенстве повернулся к Ободи:
— Какого черта делает здесь гвардеец, мсье?
— Ты итальянец? — не повышая тона и не реагируя на вопрос, спросил Ободи.
Телохранители Дэвида, повинуясь безмолвной команде босса, сдвинулись еще дальше по флангам и взяли на прицел обоих.
— Допустим, и что с того? — с вызовом бросил Дэвид.
Непроницаемое, словно высеченное из гранита лицо гвардейца пробудило полузабытое детское воспоминание. У отца был друг, ренегат-миротворец, и он был очень похож...
— Дело в том, малыш, — спокойно продолжал Ободи, — что ты обладаешь поразительным сходством с одним человеком, умершим в две тысячи шестьдесят втором году.
Волна смертельного ужаса захлестнула Дэвида; он задрожал всем телом, как будто вновь ощутив безысходность и отчаяние того рокового дня. Тонкие губы мсье Ободи разошлись в улыбке.
— Звали этого человека, — закончил он, — Карл Кастанаверас.
Дэвид Кастанаверас понятия не имел, что и как он делает и почему делает так, а не иначе. Он знал только одно: его жизнь в опасности и надо спасаться любыми способами.
Двери за его спиной скрутило и сорвало с петель. В то же мгновение заработали встроенные в обшивку стен излучатели звука, но Ободи, словно подхваченный невидимой рукой гиганта, уже взлетел в воздух, пролетел несколько метров и врезался в стену. Стена пламени окружила Дэвида, и огненный вал прокатился по комнате. Волна перегретого воздуха окатила Саммерса с ног до головы, одежда на нем мгновенно вспыхнула. Седон в последний момент успел сгруппироваться и оттолкнуться от стены. Мячиком прокатившись по полу, он уткнулся лицом в ковер и замер без движения, как сломанная кукла.
Кристиан Дж. Саммерс, бывший гвардеец, стоически перенес огненную атаку и даже не сдвинулся с места, не обращая внимания на тлеющие лохмотья — все, что осталось от его безукоризненного делового костюма. Человеческое сердце киборга страдало, но он ничем не мог помочь сыну своего лучшего друга, терзаемому невидимыми импульсами двух десятков излучателей звука, которые он своими руками разместил в стенах конференц-зала. Телохранителей огонь практически не затронул, но после первых же выстрелов они повалились в отключке. Сканирование на входе показало, что на Дэвиде броня персональной защиты. Саммерс и Седон предусмотрели такой поворот и использовали именно те излучатели звука, от которых не спасает даже метровый слой стали.
Седон очнулся и сел, очумело вертя головой. Потом с трудом поднялся. Саммерс сделал несколько шагов вперед, остановившись в метре от места воздействия звуковых волн — даже на таком расстоянии у него закололо в ушах и заныли зубы. А Дэвид Кастанаверас, находящийся в эпицентре поражения, качался из стороны в сторону как маятник, но все еще держался на ногах. Неожиданно из наручных часов на запястье левой руки телепата вырвался рубиновый лазерный луч. Саммерс только глаза ладонью прикрыл, чтобы оптику не повредило. Как он и ожидал, заряда мини-лазера хватило всего на пару секунд. Как только тот иссяк, Дэвид ничком упал на пол и больше не поднялся.
Экс-гвардеец еще немного выждал для верности, рискуя обречь всех троих пострадавших на необратимые изменения в структуре мозга, потом отключил излучатели и повернулся к Седону, держащемуся чуть поодаль и с интересом наблюдающему за происходящим.
— Как вы себя чувствуете, мистер Ободи?
— Ничего, выживу. Что случилось?
— Вы его напугали, — без тени иронии ответил Саммерс.
Седон потряс головой и подошел поближе. В ушах у него зВенсло, перед глазами плыли оранжевые круги, ребра нестерпимо болели, а на лбу красовалась здоровенная ссадина.
— До чего же все-таки опасны эти близняшки! Ты узнал его, Кристиан?
— Да. Хотя голубые глаза вначале сбили меня с толку. Но я все равно узнал бы его из тысяч других. У Дэвида лицо отца. У меня такое странное ощущение, как будто передо мной Карл, восставший из мертвых.
— Замечательно, — рассеянно пробормотал Седон; он опустился на колени, нежно провел пальцем по щеке молодого человека и внезапно повернулся к Саммерсу с такой ослепительной улыбкой, какой тот прежде никогда у босса не наблюдал. — А знаешь ли ты, Кристиан, что живешь в эпоху чудес? — спросил он.
— Вам виднее, мсье.
— Вот именно! Потому что мне есть с чем сравнивать.
Дэвид Кастанаверас проснулся счастливым.
Беспросветная тьма окружала его.
Он не мог шевельнуть даже пальцем.
И это его ничуть не волновало. Он безмятежно парил во мраке, уголком сознания ощущая существование другого мира, но не нуждаясь в нем, безмерно довольный тем, что какой-то благодетель позаботился подключить электроды, вживленные в его мозг и ведущие к центру наслаждения, к источнику слаботочных колебаний строго определенной частоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112