У подпольщиков немало своих людей в обеих силовых структурах, а сочувствующих еще больше. Генсек это понимает, поэтому и выбрал меня как единственного независимого агента, способного и Инфосеть сохранить, и подозрения не возбудить. Надо только продержаться здесь до Четвертого июля. Четвертого они выступят даже в том случае, если у них не будет полной уверенности в реализации этого плана.
Голос Трента — звучный, мелодичный, хорошо поставленный, как у оперного певца, — производил на меня какое-то непонятное воздействие. У меня вдруг возникло странное желание раствориться в убаюкивающих переливах его тембра, накатывающих на мое подсознание словно волны ласкового морского прибоя. Я с усилием распахнул начавшие слипаться веки и посмотрел на Трента в упор. Помню, меня поразили его глаза — ярко-красные на бледно-голубом фоне роговицы. И еще большие Деревянные пуговицы на клоунской курточке, украшенные, как и его щеки, миниатюрными белыми розочками. Прежде я как-то не обращал на них внимания.
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.
— Но почему бы тебе просто не поставить подпольщиков в известность о двурушничестве Генсека? Зачем подставлять под удар столько неплохих в общем-то мужчин и женщин?
— Пойми, Нейл, они все равно обречены на поражение. И чем быстрее они его потерпят, тем будет лучше всем, включая самих подпольщиков. Если они решат повременить с выступлением, эта бодяга будет тянуться еще черт знает сколько времени. Уж лучше сразу. Чем скорее миротворцы уничтожат этого мерзавца Ободи и других главарей, преследующих личные цели и ослепленных жаждой власти, тем раньше мы сможем приступить к восстановлению.
Понятия не имею, как я догадался? Наверное, просто осенило.
— А ведь ты, сынок, ввязался во всю эту авантюру только потому, что за голову «этого мерзавца Ободи» назначили миллионом больше, чем за твою, — заметил я с укоризной.
— Разве это Ободи прошел сквозь стену? — сразу ощетинился Трент. — Да кто он вообще такой?
— Тогда скажи, что я не прав.
Он с уважением посмотрел на меня и даже снизошел до похвалы в мой адрес:
— Хоть ты и стар, Нейл, а видишь все получше любого молодого!
— Опыт никогда не заменит молодости, — вздохнул я, и в этот момент что-то изменилось. Зрачки Трента цвета дубовой коры внезапно расширились, а я потерял контроль над своей речью и заговорил чужим голосом, напряженно вслушиваясь в странные фразы, слетающие с моих губ: — Аватара Кайелл'но, именуемого Рассказчиком, приветствует тебя, именуемого Неуловимым. Я нахожусь в этих временно-пространственных координатах в силу их близости к эпицентру событий, коренным образом изменяющих ткань реальности. Я наблюдаю, учусь, анализирую. Капелл 'но никогда не встретится с тобой в своем истинном облике, и это несказанно огорчает его.
Трент вскочил, отшвырнул ногой кресло и отступил на шаг к стене, одновременно сдернув с плеча лазерный карабин и наставив его на меня.
— Ты кто? — прохрипел он. — Корона? Ты в порядке?
Я собирался заверить его, что все нормально, что я — это я, а не какой-нибудь монстр, вселившийся в мое тело, но язык меня уже не слушался.
Все вдруг завертелось у меня перед глазами в бешеном круговороте, и я исчез из этого мира.
Моя аватара содрогнулась и начала сползать со стула, устремив в пространство невидящий взгляд широко раскрытых глаз. Трент отпрянул к стене и наставил на нее лазерное ружье.
Я позволил безжизненному телу Нейла смежить веки. Отсутствие зрения нисколько не мешало другим моим органам чувств воспринимать и анализировать обстановку.
Когда я заставил его снова открыть глаза, кое-что в комнате успело измениться. Трент отодвинул стол к стене и сидел на корточках в двух с половиной метрах напротив старика спиной к большому окну. Дуло лазерного карабина смотрело прямо в лицо Нейла. Я подобрал ноги и приказал телу Нейла встать. Трент в точности скопировал его движение и отскочил в сторону, не отводя оружия от цели. Корона отступил назад и прикрылся стулом, на котором сидел. Трент на этот маневр никак не отреагировал, только переместил ствол на несколько градусов правее, чтобы удержать прицел.
Если исторические хроники, описывающие биографию Трента, не лгут, его лазерный карабин, скорее всего, не был заряжен. Но историкам доверяться опасно, а рисковать жизнью Нейла я не хотел.
— Ты в порядке, Корона? — повторил Трент.
— Я не Корона. Я тот, кого именуют Рассказчиком.
— Очень приятно, — вежливо наклонил голову Трент, ничуть не изменившись в лице.
— Я явился, чтобы поведать тебе одну историю, Трент Неуловимый.
— Весьма признателен. Слушай, старина, а нельзя как-нибудь. в другой раз? У меня на носу свидание с одной экзальтированной девицей, рвущейся поиграть в революцию.
Я/Нейл усмехнулся. Я еще не до конца овладел его лицевыми мускулами; моя аватара Нейл Корона — одна из тех, кого я крайне редко использую. Просто потребности такой не возникает, поскольку в Неразрывном Времени очень мало координатных точек, куда я не могу проникнуть самостоятельно.
К сожалению, почти вся деятельность Трента Неуловимого на протяжении две тысячи семьдесят шестого года сосредоточена как раз в протяженности недоступных мне координат.
— Узнай же, Трент Неуловимый, — торжественно провозгласил я устами Нейла, — что в грядущие годы, когда ты уйдешь за пределы Неразрывного Времени, тебя станут почитать как живое воплощение Бога, Творца всего сущего, и Его Посланца, выступившего против Серафинов.
Трент открыл рот, собираясь что-то сказать. Но когда заговорил, 1~. мне показалось, что вначале у него на уме было нечто иное.
— Между прочим, обо мне и сейчас подобные слухи ходят, — откровенно признался он. — Брехня, разумеется. Это все миротворцы, мать их! Они до сих пор продолжают уверять людей, что я котда-то прошел сквозь стену, хотя на самом деле я обыкновенный вор. — Он сделал паузу, потом поправился: — Нет, не обыкновенный. Великий вор.
— В грядущем никому не придет в голову считать это баснями давно позабытых миротворцев. «Жил-был некогда вор, и был этот вор Богом». Ты знаешь, откуда цитата? Это первые строки книги Библии «Исход», Трент. Тысячу лет спустя Церковь Второго Пришествия Вора превратится в одно из величайших религиозных течений Неразрывного Времени, уступая в массовости приверженцев разве что Храму Зарадинов.
— Какого такого Времени?
— Позволь, я все-таки расскажу тебе историю, Трент. Он отступил еще на пару шагов, выудил из кармана «змейку» и бросил мне.
— Хорошо, я тебя выслушаю. Только сперва пристегнись этой
штукой к подлокотнику.
Я усадил Нейла в кресло и пристегнул его наручниками, как было приказано, после чего поднял глаза и выжидательно уставился на Трента.
— Валяй выкладывай, — кивнул он. — Предупреждаю, у тебя всего пять минут.
Не теряя времени, я успокоил начавшего нервничать Нейла, рассеял его смутные страхи, вызванные моим вселением, и приступил к повествованию.
Задолго до начала моего существования и существования Камбера Тремодиана, задолго до взрыва, положившего начало Долгим циклам Великого Колеса, Посланец Равновесия отважился бросить вызов властителям Хаоса, именующим себя Серафинами.
Величайшая битва разгорелась в безграничном сером вихре, где нет ни пространства, ни времени.
Мне нечего поведать о начале и перипетиях того сражения. Концепция времени в данном контексте попросту неприменима, да и язык, которым я вынужден пользоваться, не содержит достаточного количества соответствующих слов и понятий. Скажу лишь, что продолжалось оно целую вечность, гораздо дольше, чем существует само Великое Колесо. Посланец Равновесия и Серафины сошлись в смертельной схватке, но ни одна сторона долгое время не могла одержать верх над другой. В конце концов, Посланец Равновесия, известный с той поры под именем Прикованного, был повержен и прикован к сияющему Колесу неразрывными цепями.
Трудно сказать, успели Серафины вдоволь налюбоваться делом рук своих или нет, зато известно другое: Прикованный сохранил в запасе последнее свое оружие и применил его, не находя другого выхода.
И тогда Великое Колесо взорвалось.
Это был не тот Большой Взрыв, положивший начало вашей Вселенной в данной фазе Неразрывного Времени, а куда более грандиозный катаклизм. Волна взрыва настигла удирающих Серафинов, а когда она миновала их и устремилась дальше, властители Хаоса обнаружили, что навечно заперты внутри Колеса, которое сами же создали, дабы оно служило узилищем для Прикованного. А Великое Колесо Сущего продолжало расширяться с такой скоростью, что даже Серафины не успевали следить за его проникновением в пространственно-временные линии миров и антимиров.
Позже в некоторых из этих линий появилась жизнь, не копирующая ни обитателей Хаоса, ни Посланца Равновесия, но совместившая в себе элементы обоих. Великое Колесо захватывало все новые области пространства и времени, и там, куда оно проникало, возникали и рушились цивилизации, а на их месте вставали новые. Со временем скорость распространения Колеса стала убывать, и наконец настал момент, когда энергия изначального взрыва полностью иссякла. Великое Колесо Сущего застыло на миг в равновесии и начало сжиматься. В этот момент небеса всех миров и антимиров во всех временно-пространственных линиях озарились ярчайшей вспышкой, знаменующей начало нового цикла.
Колесо сокращало границы своих пределов до тех пор, пока пространственно-временной континуум, в котором оно присутствовало, не прекратил своего существования. Вместе с ним исчезло и само Великое Колесо, временно преобразовавшись в бесконечно малую точку, где сконцентрировался бесконечно большой запас энергии.
А потом оно снова начало расширяться.
Сколько таких циклов уже миновало, я не скажу. Просто не знаю.
Я открыл глаза. Тишина.
Трент неподвижно застыл у окна. Ствол его лазерного карабина был по-прежнему направлен на Нейла, но не в голову, а куда-то в район солнечного сплетения. Шефа это вряд ли обрадует: стреляя в голову, можно и промахнуться, тогда как в живот с такой дистанции попасть куда проще.
— Это она? — осведомился Трент. — Я имею в виду, это и есть та история, которую ты хотел мне рассказать?
— Да.
— Это вся история? — спросил он с усмешкой.
— Нет. Пока я буду рассказывать тебе всю историю, мы оба успеем состариться. Лучше скажи, было ли в услышанном тобой что-нибудь знакомое или хотя бы вызывающее определенные ассоциации?
Трент покачал головой.
— Нет, ничего такого не было. А что касается ассоциаций... Пожалуй, твой рассказ напоминает мне один примитивный фэнтезийный сенсабль, который я однажды сдуру поставил.
— И ты никогда ничего не слышал о Серафинах, Посланце Равновесия и их Великом Противостоянии?
— Никогда.
— И о Прикованном?
Трент снова покачал головой.
— И о нем тоже.
Я ощутил, что он говорит правду, и исполнился надежды.
— Тебе крупно повезло, Трент Неуловимый. Если ты и вправду Посланец, но еще не ведаешь об этом, тогда... — Я не договорил; устремив взор Нейла на молодого человека, я повелел тому смотреть прямо в глаза. Затем сконцентрировал на нем все свое внимание и перешел на Речь, повысив голос до такого уровня, что слова мои громовым эхом отразились от стен кабинета Марка Паккарда. — Слушай и внемли, Неуловимый Трент. Мы следим за тобой, за каждым твоим шагом. И если ты не самозванец, а будущий Посланец, идущий по стопам Прикованного, чья смерть на Колесе положила начало Большой Вселенной, знай, что девять из десяти Великих Богов твои смертельные враги. И ни один из них, даже Безымянный Бог Игроков, не защитит тебя от объединенной мощи Серафинов, властителей Хаоса. Никто не может предугадать исход Второй Великой битвы между Равновесием и Хаосом, но, если ты проиграешь, мы забудем о перемирии и вновь развяжем Временные Войны в этом континууме, чтобы ты не только прекратил свое существование, но и вообще никогда не появился на свет.
Когда я закончил, по телу Трента пробежала крупная дрожь. Истинная Речь довольно часто вызывает у людей такую реакцию.
— Неужели все это должно свалиться на меня только потому, что я однажды прошел сквозь стену? — спросил он насмешливым тоном, хотя я видел, что ему совсем не да смеха.
— А ты действительно прошел?
— Так нечестно, — возразил Трент. — Не скажу! Я заставил Нейла глубоко вздохнуть и расслабиться, потом тихо сказал:
— Ну что ж, возможно, я заблуждаюсь и не вижу за деревьями леса. Есть у меня, к сожалению, такой недостаток.
— Неужели?
— Скорее всего, ты все-таки самозванец. Я частенько ловлю себя на том, что пытаюсь связать между собой абсолютно независимые события. Конечно, Вселенная велика, и в ней случаются совпадения, вероятность которых ничтожно мала. Но подгонять факты под версию — это для Рассказчика большой грех. Если ты только вор, пусть даже величайший в истории, мы никогда больше не встретимся, Неуловимый Трент, и воспоминание об этой встрече останется в моей памяти как полузабытое сновидение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Голос Трента — звучный, мелодичный, хорошо поставленный, как у оперного певца, — производил на меня какое-то непонятное воздействие. У меня вдруг возникло странное желание раствориться в убаюкивающих переливах его тембра, накатывающих на мое подсознание словно волны ласкового морского прибоя. Я с усилием распахнул начавшие слипаться веки и посмотрел на Трента в упор. Помню, меня поразили его глаза — ярко-красные на бледно-голубом фоне роговицы. И еще большие Деревянные пуговицы на клоунской курточке, украшенные, как и его щеки, миниатюрными белыми розочками. Прежде я как-то не обращал на них внимания.
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.
— Но почему бы тебе просто не поставить подпольщиков в известность о двурушничестве Генсека? Зачем подставлять под удар столько неплохих в общем-то мужчин и женщин?
— Пойми, Нейл, они все равно обречены на поражение. И чем быстрее они его потерпят, тем будет лучше всем, включая самих подпольщиков. Если они решат повременить с выступлением, эта бодяга будет тянуться еще черт знает сколько времени. Уж лучше сразу. Чем скорее миротворцы уничтожат этого мерзавца Ободи и других главарей, преследующих личные цели и ослепленных жаждой власти, тем раньше мы сможем приступить к восстановлению.
Понятия не имею, как я догадался? Наверное, просто осенило.
— А ведь ты, сынок, ввязался во всю эту авантюру только потому, что за голову «этого мерзавца Ободи» назначили миллионом больше, чем за твою, — заметил я с укоризной.
— Разве это Ободи прошел сквозь стену? — сразу ощетинился Трент. — Да кто он вообще такой?
— Тогда скажи, что я не прав.
Он с уважением посмотрел на меня и даже снизошел до похвалы в мой адрес:
— Хоть ты и стар, Нейл, а видишь все получше любого молодого!
— Опыт никогда не заменит молодости, — вздохнул я, и в этот момент что-то изменилось. Зрачки Трента цвета дубовой коры внезапно расширились, а я потерял контроль над своей речью и заговорил чужим голосом, напряженно вслушиваясь в странные фразы, слетающие с моих губ: — Аватара Кайелл'но, именуемого Рассказчиком, приветствует тебя, именуемого Неуловимым. Я нахожусь в этих временно-пространственных координатах в силу их близости к эпицентру событий, коренным образом изменяющих ткань реальности. Я наблюдаю, учусь, анализирую. Капелл 'но никогда не встретится с тобой в своем истинном облике, и это несказанно огорчает его.
Трент вскочил, отшвырнул ногой кресло и отступил на шаг к стене, одновременно сдернув с плеча лазерный карабин и наставив его на меня.
— Ты кто? — прохрипел он. — Корона? Ты в порядке?
Я собирался заверить его, что все нормально, что я — это я, а не какой-нибудь монстр, вселившийся в мое тело, но язык меня уже не слушался.
Все вдруг завертелось у меня перед глазами в бешеном круговороте, и я исчез из этого мира.
Моя аватара содрогнулась и начала сползать со стула, устремив в пространство невидящий взгляд широко раскрытых глаз. Трент отпрянул к стене и наставил на нее лазерное ружье.
Я позволил безжизненному телу Нейла смежить веки. Отсутствие зрения нисколько не мешало другим моим органам чувств воспринимать и анализировать обстановку.
Когда я заставил его снова открыть глаза, кое-что в комнате успело измениться. Трент отодвинул стол к стене и сидел на корточках в двух с половиной метрах напротив старика спиной к большому окну. Дуло лазерного карабина смотрело прямо в лицо Нейла. Я подобрал ноги и приказал телу Нейла встать. Трент в точности скопировал его движение и отскочил в сторону, не отводя оружия от цели. Корона отступил назад и прикрылся стулом, на котором сидел. Трент на этот маневр никак не отреагировал, только переместил ствол на несколько градусов правее, чтобы удержать прицел.
Если исторические хроники, описывающие биографию Трента, не лгут, его лазерный карабин, скорее всего, не был заряжен. Но историкам доверяться опасно, а рисковать жизнью Нейла я не хотел.
— Ты в порядке, Корона? — повторил Трент.
— Я не Корона. Я тот, кого именуют Рассказчиком.
— Очень приятно, — вежливо наклонил голову Трент, ничуть не изменившись в лице.
— Я явился, чтобы поведать тебе одну историю, Трент Неуловимый.
— Весьма признателен. Слушай, старина, а нельзя как-нибудь. в другой раз? У меня на носу свидание с одной экзальтированной девицей, рвущейся поиграть в революцию.
Я/Нейл усмехнулся. Я еще не до конца овладел его лицевыми мускулами; моя аватара Нейл Корона — одна из тех, кого я крайне редко использую. Просто потребности такой не возникает, поскольку в Неразрывном Времени очень мало координатных точек, куда я не могу проникнуть самостоятельно.
К сожалению, почти вся деятельность Трента Неуловимого на протяжении две тысячи семьдесят шестого года сосредоточена как раз в протяженности недоступных мне координат.
— Узнай же, Трент Неуловимый, — торжественно провозгласил я устами Нейла, — что в грядущие годы, когда ты уйдешь за пределы Неразрывного Времени, тебя станут почитать как живое воплощение Бога, Творца всего сущего, и Его Посланца, выступившего против Серафинов.
Трент открыл рот, собираясь что-то сказать. Но когда заговорил, 1~. мне показалось, что вначале у него на уме было нечто иное.
— Между прочим, обо мне и сейчас подобные слухи ходят, — откровенно признался он. — Брехня, разумеется. Это все миротворцы, мать их! Они до сих пор продолжают уверять людей, что я котда-то прошел сквозь стену, хотя на самом деле я обыкновенный вор. — Он сделал паузу, потом поправился: — Нет, не обыкновенный. Великий вор.
— В грядущем никому не придет в голову считать это баснями давно позабытых миротворцев. «Жил-был некогда вор, и был этот вор Богом». Ты знаешь, откуда цитата? Это первые строки книги Библии «Исход», Трент. Тысячу лет спустя Церковь Второго Пришествия Вора превратится в одно из величайших религиозных течений Неразрывного Времени, уступая в массовости приверженцев разве что Храму Зарадинов.
— Какого такого Времени?
— Позволь, я все-таки расскажу тебе историю, Трент. Он отступил еще на пару шагов, выудил из кармана «змейку» и бросил мне.
— Хорошо, я тебя выслушаю. Только сперва пристегнись этой
штукой к подлокотнику.
Я усадил Нейла в кресло и пристегнул его наручниками, как было приказано, после чего поднял глаза и выжидательно уставился на Трента.
— Валяй выкладывай, — кивнул он. — Предупреждаю, у тебя всего пять минут.
Не теряя времени, я успокоил начавшего нервничать Нейла, рассеял его смутные страхи, вызванные моим вселением, и приступил к повествованию.
Задолго до начала моего существования и существования Камбера Тремодиана, задолго до взрыва, положившего начало Долгим циклам Великого Колеса, Посланец Равновесия отважился бросить вызов властителям Хаоса, именующим себя Серафинами.
Величайшая битва разгорелась в безграничном сером вихре, где нет ни пространства, ни времени.
Мне нечего поведать о начале и перипетиях того сражения. Концепция времени в данном контексте попросту неприменима, да и язык, которым я вынужден пользоваться, не содержит достаточного количества соответствующих слов и понятий. Скажу лишь, что продолжалось оно целую вечность, гораздо дольше, чем существует само Великое Колесо. Посланец Равновесия и Серафины сошлись в смертельной схватке, но ни одна сторона долгое время не могла одержать верх над другой. В конце концов, Посланец Равновесия, известный с той поры под именем Прикованного, был повержен и прикован к сияющему Колесу неразрывными цепями.
Трудно сказать, успели Серафины вдоволь налюбоваться делом рук своих или нет, зато известно другое: Прикованный сохранил в запасе последнее свое оружие и применил его, не находя другого выхода.
И тогда Великое Колесо взорвалось.
Это был не тот Большой Взрыв, положивший начало вашей Вселенной в данной фазе Неразрывного Времени, а куда более грандиозный катаклизм. Волна взрыва настигла удирающих Серафинов, а когда она миновала их и устремилась дальше, властители Хаоса обнаружили, что навечно заперты внутри Колеса, которое сами же создали, дабы оно служило узилищем для Прикованного. А Великое Колесо Сущего продолжало расширяться с такой скоростью, что даже Серафины не успевали следить за его проникновением в пространственно-временные линии миров и антимиров.
Позже в некоторых из этих линий появилась жизнь, не копирующая ни обитателей Хаоса, ни Посланца Равновесия, но совместившая в себе элементы обоих. Великое Колесо захватывало все новые области пространства и времени, и там, куда оно проникало, возникали и рушились цивилизации, а на их месте вставали новые. Со временем скорость распространения Колеса стала убывать, и наконец настал момент, когда энергия изначального взрыва полностью иссякла. Великое Колесо Сущего застыло на миг в равновесии и начало сжиматься. В этот момент небеса всех миров и антимиров во всех временно-пространственных линиях озарились ярчайшей вспышкой, знаменующей начало нового цикла.
Колесо сокращало границы своих пределов до тех пор, пока пространственно-временной континуум, в котором оно присутствовало, не прекратил своего существования. Вместе с ним исчезло и само Великое Колесо, временно преобразовавшись в бесконечно малую точку, где сконцентрировался бесконечно большой запас энергии.
А потом оно снова начало расширяться.
Сколько таких циклов уже миновало, я не скажу. Просто не знаю.
Я открыл глаза. Тишина.
Трент неподвижно застыл у окна. Ствол его лазерного карабина был по-прежнему направлен на Нейла, но не в голову, а куда-то в район солнечного сплетения. Шефа это вряд ли обрадует: стреляя в голову, можно и промахнуться, тогда как в живот с такой дистанции попасть куда проще.
— Это она? — осведомился Трент. — Я имею в виду, это и есть та история, которую ты хотел мне рассказать?
— Да.
— Это вся история? — спросил он с усмешкой.
— Нет. Пока я буду рассказывать тебе всю историю, мы оба успеем состариться. Лучше скажи, было ли в услышанном тобой что-нибудь знакомое или хотя бы вызывающее определенные ассоциации?
Трент покачал головой.
— Нет, ничего такого не было. А что касается ассоциаций... Пожалуй, твой рассказ напоминает мне один примитивный фэнтезийный сенсабль, который я однажды сдуру поставил.
— И ты никогда ничего не слышал о Серафинах, Посланце Равновесия и их Великом Противостоянии?
— Никогда.
— И о Прикованном?
Трент снова покачал головой.
— И о нем тоже.
Я ощутил, что он говорит правду, и исполнился надежды.
— Тебе крупно повезло, Трент Неуловимый. Если ты и вправду Посланец, но еще не ведаешь об этом, тогда... — Я не договорил; устремив взор Нейла на молодого человека, я повелел тому смотреть прямо в глаза. Затем сконцентрировал на нем все свое внимание и перешел на Речь, повысив голос до такого уровня, что слова мои громовым эхом отразились от стен кабинета Марка Паккарда. — Слушай и внемли, Неуловимый Трент. Мы следим за тобой, за каждым твоим шагом. И если ты не самозванец, а будущий Посланец, идущий по стопам Прикованного, чья смерть на Колесе положила начало Большой Вселенной, знай, что девять из десяти Великих Богов твои смертельные враги. И ни один из них, даже Безымянный Бог Игроков, не защитит тебя от объединенной мощи Серафинов, властителей Хаоса. Никто не может предугадать исход Второй Великой битвы между Равновесием и Хаосом, но, если ты проиграешь, мы забудем о перемирии и вновь развяжем Временные Войны в этом континууме, чтобы ты не только прекратил свое существование, но и вообще никогда не появился на свет.
Когда я закончил, по телу Трента пробежала крупная дрожь. Истинная Речь довольно часто вызывает у людей такую реакцию.
— Неужели все это должно свалиться на меня только потому, что я однажды прошел сквозь стену? — спросил он насмешливым тоном, хотя я видел, что ему совсем не да смеха.
— А ты действительно прошел?
— Так нечестно, — возразил Трент. — Не скажу! Я заставил Нейла глубоко вздохнуть и расслабиться, потом тихо сказал:
— Ну что ж, возможно, я заблуждаюсь и не вижу за деревьями леса. Есть у меня, к сожалению, такой недостаток.
— Неужели?
— Скорее всего, ты все-таки самозванец. Я частенько ловлю себя на том, что пытаюсь связать между собой абсолютно независимые события. Конечно, Вселенная велика, и в ней случаются совпадения, вероятность которых ничтожно мала. Но подгонять факты под версию — это для Рассказчика большой грех. Если ты только вор, пусть даже величайший в истории, мы никогда больше не встретимся, Неуловимый Трент, и воспоминание об этой встрече останется в моей памяти как полузабытое сновидение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112