Приглушенный голос доносился откуда-то издалека, ничуть не мешая предаваться изысканной неге:
— Привет, Дэвид. Привет, мой друг.
Но голос становился все громче и настойчивей, в то время как интенсивность экстаза постепенно убывала. Дэвиду стало немного любопытно, и он позволил словам проникнуть в свое сознание.
— Мы непременно станем друзьями, Дэвид Кастанаверас. — После длительной паузы тот же голос продолжил: — Лучшими друзьями на свете. Знай, я хочу для тебя только того, чего желаешь ты сам. Я люблю тебя, Дэвид, — закончил невидимый собеседник.
6
Кресло с прикрученным к нему пленником стояло в центре больничной палаты. Дэнис сюда ни разу не заходила — ее и Джимми лечили в другом крыле.
Мужчина в кресле был невысок ростом, худощав, но жилист. Вьющиеся черные волосы обрамляли продолговатый череп; аккуратно подстриженные усы и бородка скрадывали слегка выдающуюся нижнюю челюсть. От вены на внутренней стороне локтя левой руки тянулась длинная трубка, подсоединенная к подвешенному на штативе сосуду с какой-то прозрачной жидкостью. Правая рука заканчивалась запястьем, кисть отсутствовала. Обнаженный торс и шею почти сплошь усеивали электроды; виски и затылочную часть плотно облегал полносенсорный терминал Инфосети.
Фрэнсис Ксавьер Чандлер сидел напротив в инвалидной коляске на воздушной подушке. Плотный шотландский плед покрывал его бедра и колени. После вчерашнего покушения врачи опасались, что он уже больше никогда не встанет на ноги. У Чандлера, как и у пленника, тоже не было правой кисти.
— Его зовут Энтони Анджело. Тони, — медленно заговорил магнат, тщательно выговаривая каждое слово. — Бывший спидофреник. Работал на меня более тридцати лет. Я знал его еще младенцем. Дед Тони и его родители тоже были моими служащими. — После секундной паузы Чандлер продолжил: — Тони был одним из очень немногих, кому я без колебаний доверил бы собственную жизнь. Был. До вчерашнего дня. Начиная с шестьдесят третьего, сразу после ликвидации движения спидофреников, он вступил в ОДР, выполняя мои задания и информируя меня о происходящем в организации. Когда он связался со мной и попросил о встрече, я даже не задумался. Его провели прямо в мой кабинет. Просканировали, конечно, как положено, но эти гады придумали очень хитрую штуку. Керамическая осколочная граната, вживленная в палец вместо фаланги, подала на сканер точно такой же сигнал, как обычная человеческая кость. Когда я хотел пожать ему руку, произошел взрыв. Несколько зараженных осколков попали в меня. Во мне сейчас агрессивных нановирусов... — Он провел здоровой рукой по груди, животу и другим частям тела, до которых смог дотянуться. — Слава богу, это произошло в двух шагах от отсека, набитого самым лучшим в Системе медицинским оборудованием. Иначе я сейчас был бы уже мертв, а не частично парализован. И все равно придется отправиться на Марс, чтобы отрастить оторванный кусок, — у меня здесь невозможно создать необходимые условия. Да еще эти нановирусы... До чего же вредные твари! Так и норовят превратить мою кровь в соляную кислоту. Не очень больно, но ужасно неприятно и щекотно.
Сидящая бок о бок с Робертом Дэнис перевела взгляд на пускающего слюни идиота, привязанного к креслу.
— И тогда вы приказали промыть ему мозги. Чандлер слегка побледнел.
— Поймите, я был уверен, что он под внушением. Уверен!
— А в результате оказалось, что это не так, — мягко заметил Роберт.
— Выходит, не так, — сумрачно согласился Чандлер после продолжительной паузы. — Он упорно твердил одно и то же: что его взгляды изменились и он променял служение мне на служение некой высшей силе. Если это правда... — Голос Чандлера.поблек, и Дэнис решила было, что больше он уже ничего не скажет, но тот неожиданно вскинул голову и твердо заявил: — Я должен узнать, что с ним сделали!
Девушка вопросительно посмотрела на Роберта.
— Ты в долгу перед ним, — напомнил японец. Дэнис закрыла глаза, потянулась, прикоснулась к чужой сущности...
... И стала ею.
Она сидела, смежив веки, бледная и неподвижная. Прошло пять минут, десять, пятнадцать... Когда истекли двадцать минут, Роберт забеспокоился и начал подумывать о том, чтобы вмешаться, но в этот момент Дэнис открыла глаза и пошевелилась.
По щекам ее покатились слезы.
— Что с тобой, девочка моя?
— Когда мне было девять... — Слова давались ей с трудом; требовалось приложить значительное усилие, чтобы вытолкнуть их наружу. — Когда мне было девять, меня изнасиловали. Шел первый месяц с начала Большой Беды. Тогда мне казалось, что один человек не может совершить худшего надругательства над другим. — Спазмы сдавливали ей горло, слезы струились из глаз нескончаемым потоком, потом где-то в подсознании всплыл строгий облик Каллии Сьерран, и это странным образом придало ей уверенности; усилием воли Дэнис поборола волнение и закончила: — То, что сотворили с ним, намного страшнее.
Чандлер в инвалидном кресле чуть подался вперед. Костяшки пальцев его левой руки, сжимающих подлокотник, побелели.
— Что? — прохрипел он. — Что сотворили?
— Его превратили в подобие зомби, но это не совсем так. Я знаю, он скорее бы умер, чем согласился убить вас, но его никто не спрашивал. А самое ужасное состоит в том, что он все это время понимал, что с ним происходит, и оттого мучился стократ сильнее. — Дэнис подняла полные муки глаза и посмотрела на мужчин. — А сделал это Дэвид.
— Кто? — недоуменно переспросил Чандлер.
— Дэвид Кастанаверас. Мой брат-близнец. Он теперь с ними.
7
В салоне шатла, летящего Сан-Диего — Токио, они сидели рядом.
Дэвид Кастанаверас находился двумя рядами дальше, пристегнутый к креслу ремнями безопасности. Излишняя предосторожность, он и так бы никуда не делся. Щедро изливающийся в его мозг по вживленным электродам поток электрического экстаза дарил ему невыразимое блаженство. Они позволили Дэвиду беспрепятственно наслаждаться вплоть до самой Японии.
Крис Саммерс впервые находился так близко к телепату во время сеанса «горячей проволоки» и чувствовал себя не слишком уютно. Время от времени на него накатывали приступы эйфории, притупляя сенсорные способности и делая в эти моменты бывшего гвардейца особенно уязвимым. Даже Седон не сумел полностью сохранить контроль над своими эмоциями. Он то и дело причмокивал губами, а один раз громко хмыкнул без видимой причины.
Щеки Саммерса, покрытые псевдокожей, способной выдержать удар ножом, нестерпимо ныли; челюстные мускулы то и дело подергивались в позыве растянуться в идиотской ухмылке. Прозвучавший в наушниках сигнал вызова заставил его временно забыть о своих проблемах. Выслушав доклад, он повернулся к Седону:
— Чандлеру, похоже, удалось выкарабкаться, босс.
— Жаль, жаль.
— Я предупреждал, что эти нановирусы не сработают. У него там целый летающий госпиталь под рукой и...
— Да какое мне дело до Чандлера? — оборвал киборга Седон. — Выживет он или подохнет — дело десятое.
Саммерс согласно кивнул. Главным в неудавшемся покушении было удостовериться в надежности произведенной Дэвидом обработки. Он хотел что-то сказать, но вместо этого расплылся в улыбке, напоминающей оскал хищного зверя, и глупо захихикал. Седон потрепал его по плечу:
— Потерпи еще немного, Кристиан. Скоро все закончится.
— Надо было... оставить его... в Сан-Диего, — едва выговорил Саммерс в промежутках между приступами безудержного смеха. Седон покачал головой и непроизвольно осклабился.
— Он нужен мне здесь. Он и его талант.
Встреча состоялась в маленьком буддийском храме в одном из пригородов Токио. На ней присутствовали Судзи Курокава, Советник Объединения от Южной Японии, Акира Хасегава, представляющий концерн «Мицубиси», и престарелый Рюйтаро Мацуда, единственный оставшийся в живых из тех, кто пятьдесят лет назад подписал капитуляцию Японии.
Они расселись прямо на деревянном полу в небольшой комнате, обставленной в традиционном японском стиле, вокруг столика черного дерева с ножками высотой всего несколько сантиметров. Вышколенные слуги принесли все необходимое для чайной церемонии и бесшумно удалились, оставив их одних.
Первые несколько минут прошли в молчании. Все пили чай маленькими глоточками и приглядывались друг к другу. Трое сидящих напротив Седона азиатов принадлежали к монголоидной ветви Новой человеческой расы. Наряду с негроидной ветвью они были лучше приспособлены к условиям этого мира, нежели европеоиды, чьи цивилизация и культура по стечению обстоятельств оказались доминантными на протяжении многих столетий. Коренных африканцев от яростной солнечной радиации защищала богатая черным пигментом кожа; азиатов — раскосые глаза и дополнительная жировая прокладка, предохраняющая лицевые мускулы; у белых ничего подобного не наблюдалось, хотя и климат в местах их обитания был не в пример суровее.
В любом случае японцы значительно дальше ушли от дикости и варварства, чем европейцы и американцы. Это выражалось во многих отличиях: церемонной вежливости, неукоснительном соблюдении протокола, размеренной неторопливости, философском отношении ко всему, в том числе к жизни и смерти. Среди всех народов, с представителями которых довелось сталкиваться Седону, японцы, пожалуй, стояли ближе всего к Народу Пламени.
Двое мужчин были в строгих черных оби; женщина — Судзи Курокава — в светло-сером платье европейского покроя. Седон вечно испытывал затруднения с определением возраста людей этой эпохи, особенно азиатского происхождения. Любому из этой троицы можно было дать от сорока до ста сорока, причем последняя цифра, скорее всего, более соответствовала действительности, нежели первая. Японцы ценили и уважали старость. Седон считал такое отношение мудрым и справедливым, хотя сам руководствовался им далеко не всегда.
Первым нарушил молчание Хасегава-сан. Он произнес короткую фразу по-японски. Последовала небольшая пауза, потом комп-переводчик выдал то же самое на французском.
— Я вижу, вы привезли на наши переговоры нового спутника, мсье Ободи?
Вместо Седона ответил Крис Саммерс:
— Дорогой Акира, позвольте представить вам и вашим коллегам Дэвида, сына моего старого друга. Он недавно присоединился к нашему общему делу.
Сидящий по левую руку Седона молодой человек слегка вздрогнул при упоминании своего имени и обвел присутствующих безучастным, сонным взглядом.
Следующей взяла слово мадам Курокава, чье ослиное упрямство в свое время попортило немало крови лидерам подполья, не исключая Седона.
— Мы внимательно рассмотрели ваши последние предложения, мсье. Мы считаем их непродуманными и преждевременными.
Этого следовало ожидать. Предложенный план, во-первых, подставлял японцев под удар, а во-вторых, ущемлял их интересы, хотя Седон приложил немалые усилия, чтобы убедить их в обратном.
— В самом деле? — ядовито осведомился Танцор. — Вы отдаете себе отчет, мадам, что мы уже оседлали тигра и держим его за хвост? Считаные дни отделяют нас от всеобщего восстания, а когда оно начнется, менять что-либо будет поздно.
— Мы не желаем присоединяться к вам, мсье Ободи! — с несвойственной японцам прямотой отрезала женщина. — Ваши шансы на успех исчезающе малы, и я поражаюсь тому, что вы сами этого не видите. Или видите, но отказываетесь признать. Даже если мы выступим на вашей стороне, вероятность победы возрастет не более чем на несколько процентов. Чтобы как минимум уравнять шансы сторон, вам необходима полная и безоговорочная поддержка Общины Дальнепроходцев, Гильдии Вольных Городов и Свободной Луны. Такой поддержки у вас нет. Разрозненные фракции сочувствующих не в счет.
— В ваших аргументах есть резон, мадам Курокава, — кивнул Седон, — но я все же попробую переубедить вас. У нас всех общий враг — Объединение. Ваша страна пострадала от действий миротворцев в еще большей степени, чем Америка. Только Япония подверглась массированной ядерной бомбардировке. Неужели вы...
— Прекратите пудрить нам мозги, мсье Ободи! — резко оборвала его патетические взывания к патриотизму Судзи Курокава. — Три четверти боевых кораблей в Системе входят в состав Космических сил Объединения. У Миротворческих сил под ружьем двенадцать миллионов человек плюс три тысячи киборгов. Те аналоги, что мы сумели создать с любезной помощью присутствующего здесь мсье Кристиана Саммерса, хотя и выглядят впечатляюще, но в технологическом, а главное — в боевом плане значительно уступают даже самым ранним моделям гвардейцев. К тому же в нашем распоряжении их всего около двух сотен. И еще одна маленькая деталь: на территории Оккупированной Америки размещено более миллиона миротворцев, а в Японии только тридцать тысяч, хотя по численности населения наши страны вполне сопоставимы. И мне почему-то кажется, что в лучших интересах моей страны не бороться с Объединением, а активно сотрудничать к обоюдной выгоде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112