Краем глаза Ренье уловил это движение. Он резко присел, и метательный нож бесполезно и как-то празднично зазвенел на камнях мостовой.
Следовало заканчивать бой как можно скорее. Ренье отнюдь не переоценивал свои силы: через несколько минут он потеряет дыхание. Все-таки ему не двадцать лет, хотя дерется он чаще, чем ему бы хотелось. Да и ребра, пострадавшие во время драки в «Мышах и карликах», предательски давали о себе знать.
Мгновенным выпадом Ренье уложил «красавчика». На смазливом лице появилось недоуменное и даже обиженное выражение, когда клинок Ренье вошел под горло противника. Затем блестящие губы шевельнулись, на них вздулся красный пузырь… Ренье показалось, что он слышит тихий хрустальный звон, когда пузырь этот лопнул, а глаза «красавчика» затянуло пленкой, как у сдохшей собаки.
Выпрямляясь, Ренье выдернул шпагу из тела упавшего и тотчас же ощутил жгучую боль в боку: острие шпаги второго врага вонзилось ему между ребрами.
– Проклятье!
Стараясь не обращать внимания на боль, Ренье наотмашь ударил его шпагой по лицу. Тот закричал, выронил оружие и бросился бежать.
Третий – парень с метательными ножами – в растерянности замер посреди переулка. Вне себя от гнева, Ренье зашагал к нему.
Самому Ренье казалось, что он идет очень медленно, тщательно выбирая, куда поставить ногу, но для его последнего противника все обстояло совершенно иначе.
«…Никакого риска, – так говорил этому пареньку ныне покойный “красавчик”. – Он ведь старый, наверняка руки трясутся. А сегодня он еще и много выпил… Проклятый самоуверенный аристократ! Думает, в столице ему ничего не грозит… Просто догоним его в переулке и перережем горло. Заберем деньги и смоемся».
«Нас найдут», – сомневался парень.
«Нет. – Старший его приятель покачал головой и засмеялся. – Слыхал, здесь недавно убили женщину? Второе убийство спишут на того же негодяя».
«Или нам припишут обе смерти», – возразил парень.
Оба его сообщника расхохотались, и в этом смехе утонули все сомнения.
И вот теперь приходится расхлебывать последствия. «Красавчик» мертв, второй с располосованным лицом, завывая, скрылся в темноте. А «хромой и старый» надвигается на третьего неотвратимо, как судьба, – с окровавленной шпагой в руке, с темным пятном на боку. Больше всего парня завораживало то обстоятельство, что Ренье как будто не замечал своей раны. Двигался так, словно вовсе не ощущал никакой боли, а ведь ему полагалось слабеть с каждым мгновением.
Нужно бежать, понял парень. И вместо этого упал на колени.
Ренье остановился над ним, кончиком шпаги поворошил волосы на склоненной макушке.
– Эй, ты, – проговорил Ренье заплетающимся языком, – это ведь ты метнул в меня кинжал?
Парень молчал.
– Засранец ты, – сказал Ренье, повернулся к нему спиной и побрел дальше.
Подняв голову, парень удивленно смотрел ему вслед.
* * *
Когда Ренье вернулся к себе, уже светало. Бок болел, мир перед глазами медленно вращался. Следовало поскорее позвать кого-нибудь на помощь, и Ренье заглянул к одной из знакомых служанок – той, что жила ближе всего.
Девушка мирно спала. Ее кудрявая головка покоилась на руке одного из дворцовых стражников. Во сне девушка разрумянилась, от нее тянуло домашним теплом, покоем, удовлетворенностью. Одна только мысль о том, как пахнут ее волосы, могла бы свести с ума.
Ренье осторожно потряс девушку за плечо, а когда она сонно подняла ресницы, молча отвел руку, которой зажимал рану, и показал окровавленный бок.
Она так и ахнула:
– Господин Ренье! Как вас угораздило?
– Ничего особенного, – шепотом ответил Ренье. – Обычное дело.
– Ой, – сказала служанка, закатывая глаза.
Ее возлюбленный также был разбужен.
– Что здесь творится? – пробормотал он недовольно. И вдруг подскочил, заметив в комнате постороннего мужчину. – Ты кто?
– Смотря в каком аспекте, – мудрено ответил Ренье. – В основном – человек, которого продырявили.
– Ясно, – сказал стражник хмуро. И перевел взгляд на свою подругу: – Принеси воды в тазу, тряпок, скорее… Проклятье, какое дурацкое начало дня!
Глава восьмая
ЗРЯЧИЕ СКАЛЫ
Бальян стал первым человеком, которого гномы добровольно пустили в свои жилища. Первым за все то время, что люди обустроились в этих горах и основали здесь герцогство Вейенто. То есть, коротко говоря, – первым с эпохи Мэлгвина.
– Ты хоть понимаешь, что это значит? – допытывался у него Егамин.
Бальян пожал плечами и улыбнулся.
– Я знаю, что должен испытывать гордость как бы за все человечество разом, – признал он. – Вообще – ощущать себя посланцем всех людей одновременно. Но ничего такого я не чувствую. Все мои эмоции – только мои, и только.
– Что-то я тебя не понял, – прищурился гном. – Тебе разве не интересно?
– Разумеется, мне интересно! – горячо проговорил Бальян. – Но это интересно только мне, мне одному. Я не ощущаю, как за моей спиной выстроилось все человечество и с нетерпением тянет шеи: «Покажи, покажи!..»
– Это потому, что ты одиночка, – сказал гном. – Может, оно и к лучшему, – заключил он, поразмыслив. – Идем. Магистр Даланн ждет.
Они пролезли в невероятно узкую расщелину и очутились в пещере. Там было темно, однако Егамин безошибочно отыскал факел и зажег его. Бальян принялся оглядываться по сторонам в надежде заметить что-нибудь примечательное. Егамин прикрикнул на него:
– Ничего тут нет! Нечего вертеть головой. Лучше не споткнись, не то сломаешь себе шею.
Он посветил своему спутнику, и Бальян увидел ступени, уводящие в глубину горы. Приятели начали спускаться. Ступени были все разного размера, так что Бальян очень скоро устал. Гном же, напротив, скакал все быстрее, как будто спуск прибавлял ему сил, и чем глубже под землей он оказывался, тем бодрее себя чувствовал.
Наконец лестница закончилась. Под ногами была ровная почва.
Гном постучал по ней каблуком сапога.
– Мы на проспекте. Идем.
Он потушил факел и сунул его в специально устроенное для таких целей гнездо. Кто-нибудь будет подниматься по ступеням, с которых они только что сошли, и воспользуется тем же факелом. Наверху имелось аналогичное гнездо.
Поначалу проспект представлял собой темный тоннель, прорубленный в толще горных пород. Временами Бальяну приходилось идти согнувшись в три погибели, но постепенно потолок становился выше, и юноша смог выпрямиться.
Некоторое время они передвигались в полной темноте. Впереди уверенно стучали сапоги Егамина: судя по всему, никаких препятствий, поворотов или ям в тоннеле не имелось, так что Бальян шагал, ничего не видя, без боязни упасть или наткнуться на какой-нибудь столб.
Затем впереди показался свет, и внезапно оба путника очутились на большой площади. Здесь было светло и просторно. Под высоченным куполом, заменявшим небо, имелось множество узких окон, так что дневной свет изливался сюда непрерывным потоком.
Все дома, окружавшие площадь, были вырублены в скальной породе, и у Бальяна появился случай убедиться в том, какими искусными резчиками по камню были гномы. Здесь невозможно встретить два одинаковых узора. В причудливых переплетениях скрывались странные чудовища с печальными глазами, над окнами стояли, таращась на пришельцев, бородатые светила, над дверями располагались драконы, русалки, кони с человеческими лицами, птицы с женской грудью. Многие стены украшались инкрустациями, преимущественно из обломков самоцветных камней или из стекла. Все это блестело, переливалось, отражая солнечный свет.
– Что застыл? – Егамин подтолкнул своего спутника в спину. – Идем. Еще успеешь налюбоваться.
Он увлек Бальяна под арку, и они очутились в новом тоннеле. Однако здесь, в отличие от первого, было светло. Приятный рассеянный свет заливал стену, в которой через каждые десять шагов были высечены ниши. Одни ниши стояли пустыми, в других красовались вазы или статуи.
Этот тоннель привел на новую площадь, еще больше прежней, однако не такую роскошную. Резьба здесь была попроще, а цветных стекол не водилось вовсе.
Егамин блеснул глазами:
– Думаешь, здесь гномы победнее живут, да?
Бальян пожал плечами.
– Сказать по правде, я ничего не думаю…
– Ошеломлен, а? Ну, признайся, ты ошеломлен?
– Признаюсь, – засмеялся Бальян. – Здесь очень красиво… – Он подумал немного и поправился: – Нет, от красоты так не дуреют. Здесь – невероятно. Вот правильное слово.
– А, ты умеешь подбирать слова, – обрадовался Егамин. – Магистру это понравится. Она строго следит за подбором слов. Говорит, от этого зависит взаимопонимание.
– Она правильно говорит.
– Тебе откуда знать? Ты разве магистр?
– Нет, но мой учитель утверждал то же самое.
– А он был магистром?
– Еще каким! Ему в процессе учености руку оторвало.
– Ученость – не процесс. А еще говорил, будто понимаешь, что такое – правильный подбор слов.
– Я только учусь, – сказал Бальян.
– Ну так вот, – как ни в чем не бывало произнес гном, указывая на окружающие их здания, – здесь живут еще более уважаемые и богатые гномы. Лаконичность в украшении их жилищ – тому свидетельство. Многие изысканно мыслящие представители нашего народа предпочитают созерцать одно-единственное украшение и напитывать тем свою душу. А слухи о том, что гномам якобы лишь бы нахапать самоцветов, пристроиться на куче драгоценностей своей каменной задницей и толстеть от счастья обладания, – все это клевета. Ясно тебе?
– Ясно, – сказал Бальян. – Я сам никогда так не думал. И не говорил.
– Вот и впредь не говори.
Егамин увлек своего молодого приятеля к лестнице, прорубленной прямо в стене здания. Они начали подниматься.
– Нам на пятый этаж, – сообщил Егамин, пыхтя. – Это тоже устроено со смыслом. Чтобы всякий, кто желает приобщиться к мудрости, осознал… – Он остановился и перевел дух. – Осознал трудности, – заключил Егамин.
Дверь в помещение была деревянной, и Бальян без всяких разъяснений сразу понял, что это еще одна примета изысканной роскоши. Дерево у гномов было редкостью.
Они очутились в просторном светлом помещении с голыми каменными стенами. Посреди помещения находилось большое кресло с высокой спинкой – явно человеческой работы. У стены имелся сундук с монограммой герцога Вейенто. Никакой другой мебели в комнате не было, насколько успел заметить Бальян.
Впрочем, разглядывать комнату времени у него не было. Заслышав шаги, туда поспешила целая толпа гномов. Впереди шагала гномская дама, плотная карлица с множеством бородавок и жесткими волосками бороды. На ней было просторное белое платье с длинными рукавами. Волосы она носила убранными под плотный белый платок с единственной красной полосой надо лбом. Ее маленькие глазки так и буравили вошедших.
Егамин преклонил колени, а Бальян ограничился поклоном.
– Магистр Даланн! – воскликнул Егамин, вскакивая с колен. – Я привел человека, который, возможно, с вашего согласия будет принят на службу в качестве учебного пособия…
– Консультанта, – сквозь зубы поправил Бальян.
– …на курсах «Основы человечьих повадок»! – закричал Егамин.
– С почасовой оплатой, – добавил Бальян.
Магистр Даланн смерила Бальяна взглядом и важно проговорила:
– Когда я читала курс теоретической эстетики в Академии Коммарши, люди были моими основными слушателями. И, смею заверить, я умела донести до них мои мысли.
– В этом нет сомнения, – пробормотал Бальян.
– Кто ты? – спросила Даланн. – В чем твоя ценность?
– Ну, я человек, – сказал Бальян. – Чистокровный человек. Кое-что знаю о повадках моего племени.
– Кое-что? – Магистр так и впилась в него взглядом.
Кругом шумели другие гномы – слушатели курса.
– Почасовая оплата? Неслыханно!
– Да мы сами можем!..
– Я был раз в поселке – он на них не похож! Наверняка эльф!
– Тихо! – гаркнула Даланн. – Это человек. Пусть назовется.
– Меня зовут Бальян.
Вперед протолкался Егамин:
– Это тот самый… Он выручил нас… в том деликатном деле. – Намек был более чем очевиден, и гномы притихли.
– А! – Взгляд магистра Даланн сразу изменился.
Даланн до сих пор не забыла о том, как отнесся к ней герцог Вейенто, когда она провалила свое шпионское задание и очутилась в руках у регента Талиессина. Вейенто пришел к ней на помощь, он забрал ее из тесной клетки, вырвал из злобных лап эльфа и увез с собой в горы. И впоследствии никогда не напоминал о своем благодеянии.
– Сын герцога, пусть даже незаконный, всегда желанный гость у народа гномов, – сказала Даланн просто.
Теперь карлики окружили Бальяна со всех сторон. Повсюду он видел ухмылки на бородатых лицах, а тяжелые, как булыжники, кулаки дружески подталкивали его в бока и колотили по плечам, так что Бальян даже представить себе боялся, сколько синяков ему по-приятельски насажали.
– Мы построим лекцию как серию вопросов и ответов, – решила Даланн. – Спрашивайте у него обо всем касательно обыденного человеческого поведения. О первом, что придет вам на ум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Следовало заканчивать бой как можно скорее. Ренье отнюдь не переоценивал свои силы: через несколько минут он потеряет дыхание. Все-таки ему не двадцать лет, хотя дерется он чаще, чем ему бы хотелось. Да и ребра, пострадавшие во время драки в «Мышах и карликах», предательски давали о себе знать.
Мгновенным выпадом Ренье уложил «красавчика». На смазливом лице появилось недоуменное и даже обиженное выражение, когда клинок Ренье вошел под горло противника. Затем блестящие губы шевельнулись, на них вздулся красный пузырь… Ренье показалось, что он слышит тихий хрустальный звон, когда пузырь этот лопнул, а глаза «красавчика» затянуло пленкой, как у сдохшей собаки.
Выпрямляясь, Ренье выдернул шпагу из тела упавшего и тотчас же ощутил жгучую боль в боку: острие шпаги второго врага вонзилось ему между ребрами.
– Проклятье!
Стараясь не обращать внимания на боль, Ренье наотмашь ударил его шпагой по лицу. Тот закричал, выронил оружие и бросился бежать.
Третий – парень с метательными ножами – в растерянности замер посреди переулка. Вне себя от гнева, Ренье зашагал к нему.
Самому Ренье казалось, что он идет очень медленно, тщательно выбирая, куда поставить ногу, но для его последнего противника все обстояло совершенно иначе.
«…Никакого риска, – так говорил этому пареньку ныне покойный “красавчик”. – Он ведь старый, наверняка руки трясутся. А сегодня он еще и много выпил… Проклятый самоуверенный аристократ! Думает, в столице ему ничего не грозит… Просто догоним его в переулке и перережем горло. Заберем деньги и смоемся».
«Нас найдут», – сомневался парень.
«Нет. – Старший его приятель покачал головой и засмеялся. – Слыхал, здесь недавно убили женщину? Второе убийство спишут на того же негодяя».
«Или нам припишут обе смерти», – возразил парень.
Оба его сообщника расхохотались, и в этом смехе утонули все сомнения.
И вот теперь приходится расхлебывать последствия. «Красавчик» мертв, второй с располосованным лицом, завывая, скрылся в темноте. А «хромой и старый» надвигается на третьего неотвратимо, как судьба, – с окровавленной шпагой в руке, с темным пятном на боку. Больше всего парня завораживало то обстоятельство, что Ренье как будто не замечал своей раны. Двигался так, словно вовсе не ощущал никакой боли, а ведь ему полагалось слабеть с каждым мгновением.
Нужно бежать, понял парень. И вместо этого упал на колени.
Ренье остановился над ним, кончиком шпаги поворошил волосы на склоненной макушке.
– Эй, ты, – проговорил Ренье заплетающимся языком, – это ведь ты метнул в меня кинжал?
Парень молчал.
– Засранец ты, – сказал Ренье, повернулся к нему спиной и побрел дальше.
Подняв голову, парень удивленно смотрел ему вслед.
* * *
Когда Ренье вернулся к себе, уже светало. Бок болел, мир перед глазами медленно вращался. Следовало поскорее позвать кого-нибудь на помощь, и Ренье заглянул к одной из знакомых служанок – той, что жила ближе всего.
Девушка мирно спала. Ее кудрявая головка покоилась на руке одного из дворцовых стражников. Во сне девушка разрумянилась, от нее тянуло домашним теплом, покоем, удовлетворенностью. Одна только мысль о том, как пахнут ее волосы, могла бы свести с ума.
Ренье осторожно потряс девушку за плечо, а когда она сонно подняла ресницы, молча отвел руку, которой зажимал рану, и показал окровавленный бок.
Она так и ахнула:
– Господин Ренье! Как вас угораздило?
– Ничего особенного, – шепотом ответил Ренье. – Обычное дело.
– Ой, – сказала служанка, закатывая глаза.
Ее возлюбленный также был разбужен.
– Что здесь творится? – пробормотал он недовольно. И вдруг подскочил, заметив в комнате постороннего мужчину. – Ты кто?
– Смотря в каком аспекте, – мудрено ответил Ренье. – В основном – человек, которого продырявили.
– Ясно, – сказал стражник хмуро. И перевел взгляд на свою подругу: – Принеси воды в тазу, тряпок, скорее… Проклятье, какое дурацкое начало дня!
Глава восьмая
ЗРЯЧИЕ СКАЛЫ
Бальян стал первым человеком, которого гномы добровольно пустили в свои жилища. Первым за все то время, что люди обустроились в этих горах и основали здесь герцогство Вейенто. То есть, коротко говоря, – первым с эпохи Мэлгвина.
– Ты хоть понимаешь, что это значит? – допытывался у него Егамин.
Бальян пожал плечами и улыбнулся.
– Я знаю, что должен испытывать гордость как бы за все человечество разом, – признал он. – Вообще – ощущать себя посланцем всех людей одновременно. Но ничего такого я не чувствую. Все мои эмоции – только мои, и только.
– Что-то я тебя не понял, – прищурился гном. – Тебе разве не интересно?
– Разумеется, мне интересно! – горячо проговорил Бальян. – Но это интересно только мне, мне одному. Я не ощущаю, как за моей спиной выстроилось все человечество и с нетерпением тянет шеи: «Покажи, покажи!..»
– Это потому, что ты одиночка, – сказал гном. – Может, оно и к лучшему, – заключил он, поразмыслив. – Идем. Магистр Даланн ждет.
Они пролезли в невероятно узкую расщелину и очутились в пещере. Там было темно, однако Егамин безошибочно отыскал факел и зажег его. Бальян принялся оглядываться по сторонам в надежде заметить что-нибудь примечательное. Егамин прикрикнул на него:
– Ничего тут нет! Нечего вертеть головой. Лучше не споткнись, не то сломаешь себе шею.
Он посветил своему спутнику, и Бальян увидел ступени, уводящие в глубину горы. Приятели начали спускаться. Ступени были все разного размера, так что Бальян очень скоро устал. Гном же, напротив, скакал все быстрее, как будто спуск прибавлял ему сил, и чем глубже под землей он оказывался, тем бодрее себя чувствовал.
Наконец лестница закончилась. Под ногами была ровная почва.
Гном постучал по ней каблуком сапога.
– Мы на проспекте. Идем.
Он потушил факел и сунул его в специально устроенное для таких целей гнездо. Кто-нибудь будет подниматься по ступеням, с которых они только что сошли, и воспользуется тем же факелом. Наверху имелось аналогичное гнездо.
Поначалу проспект представлял собой темный тоннель, прорубленный в толще горных пород. Временами Бальяну приходилось идти согнувшись в три погибели, но постепенно потолок становился выше, и юноша смог выпрямиться.
Некоторое время они передвигались в полной темноте. Впереди уверенно стучали сапоги Егамина: судя по всему, никаких препятствий, поворотов или ям в тоннеле не имелось, так что Бальян шагал, ничего не видя, без боязни упасть или наткнуться на какой-нибудь столб.
Затем впереди показался свет, и внезапно оба путника очутились на большой площади. Здесь было светло и просторно. Под высоченным куполом, заменявшим небо, имелось множество узких окон, так что дневной свет изливался сюда непрерывным потоком.
Все дома, окружавшие площадь, были вырублены в скальной породе, и у Бальяна появился случай убедиться в том, какими искусными резчиками по камню были гномы. Здесь невозможно встретить два одинаковых узора. В причудливых переплетениях скрывались странные чудовища с печальными глазами, над окнами стояли, таращась на пришельцев, бородатые светила, над дверями располагались драконы, русалки, кони с человеческими лицами, птицы с женской грудью. Многие стены украшались инкрустациями, преимущественно из обломков самоцветных камней или из стекла. Все это блестело, переливалось, отражая солнечный свет.
– Что застыл? – Егамин подтолкнул своего спутника в спину. – Идем. Еще успеешь налюбоваться.
Он увлек Бальяна под арку, и они очутились в новом тоннеле. Однако здесь, в отличие от первого, было светло. Приятный рассеянный свет заливал стену, в которой через каждые десять шагов были высечены ниши. Одни ниши стояли пустыми, в других красовались вазы или статуи.
Этот тоннель привел на новую площадь, еще больше прежней, однако не такую роскошную. Резьба здесь была попроще, а цветных стекол не водилось вовсе.
Егамин блеснул глазами:
– Думаешь, здесь гномы победнее живут, да?
Бальян пожал плечами.
– Сказать по правде, я ничего не думаю…
– Ошеломлен, а? Ну, признайся, ты ошеломлен?
– Признаюсь, – засмеялся Бальян. – Здесь очень красиво… – Он подумал немного и поправился: – Нет, от красоты так не дуреют. Здесь – невероятно. Вот правильное слово.
– А, ты умеешь подбирать слова, – обрадовался Егамин. – Магистру это понравится. Она строго следит за подбором слов. Говорит, от этого зависит взаимопонимание.
– Она правильно говорит.
– Тебе откуда знать? Ты разве магистр?
– Нет, но мой учитель утверждал то же самое.
– А он был магистром?
– Еще каким! Ему в процессе учености руку оторвало.
– Ученость – не процесс. А еще говорил, будто понимаешь, что такое – правильный подбор слов.
– Я только учусь, – сказал Бальян.
– Ну так вот, – как ни в чем не бывало произнес гном, указывая на окружающие их здания, – здесь живут еще более уважаемые и богатые гномы. Лаконичность в украшении их жилищ – тому свидетельство. Многие изысканно мыслящие представители нашего народа предпочитают созерцать одно-единственное украшение и напитывать тем свою душу. А слухи о том, что гномам якобы лишь бы нахапать самоцветов, пристроиться на куче драгоценностей своей каменной задницей и толстеть от счастья обладания, – все это клевета. Ясно тебе?
– Ясно, – сказал Бальян. – Я сам никогда так не думал. И не говорил.
– Вот и впредь не говори.
Егамин увлек своего молодого приятеля к лестнице, прорубленной прямо в стене здания. Они начали подниматься.
– Нам на пятый этаж, – сообщил Егамин, пыхтя. – Это тоже устроено со смыслом. Чтобы всякий, кто желает приобщиться к мудрости, осознал… – Он остановился и перевел дух. – Осознал трудности, – заключил Егамин.
Дверь в помещение была деревянной, и Бальян без всяких разъяснений сразу понял, что это еще одна примета изысканной роскоши. Дерево у гномов было редкостью.
Они очутились в просторном светлом помещении с голыми каменными стенами. Посреди помещения находилось большое кресло с высокой спинкой – явно человеческой работы. У стены имелся сундук с монограммой герцога Вейенто. Никакой другой мебели в комнате не было, насколько успел заметить Бальян.
Впрочем, разглядывать комнату времени у него не было. Заслышав шаги, туда поспешила целая толпа гномов. Впереди шагала гномская дама, плотная карлица с множеством бородавок и жесткими волосками бороды. На ней было просторное белое платье с длинными рукавами. Волосы она носила убранными под плотный белый платок с единственной красной полосой надо лбом. Ее маленькие глазки так и буравили вошедших.
Егамин преклонил колени, а Бальян ограничился поклоном.
– Магистр Даланн! – воскликнул Егамин, вскакивая с колен. – Я привел человека, который, возможно, с вашего согласия будет принят на службу в качестве учебного пособия…
– Консультанта, – сквозь зубы поправил Бальян.
– …на курсах «Основы человечьих повадок»! – закричал Егамин.
– С почасовой оплатой, – добавил Бальян.
Магистр Даланн смерила Бальяна взглядом и важно проговорила:
– Когда я читала курс теоретической эстетики в Академии Коммарши, люди были моими основными слушателями. И, смею заверить, я умела донести до них мои мысли.
– В этом нет сомнения, – пробормотал Бальян.
– Кто ты? – спросила Даланн. – В чем твоя ценность?
– Ну, я человек, – сказал Бальян. – Чистокровный человек. Кое-что знаю о повадках моего племени.
– Кое-что? – Магистр так и впилась в него взглядом.
Кругом шумели другие гномы – слушатели курса.
– Почасовая оплата? Неслыханно!
– Да мы сами можем!..
– Я был раз в поселке – он на них не похож! Наверняка эльф!
– Тихо! – гаркнула Даланн. – Это человек. Пусть назовется.
– Меня зовут Бальян.
Вперед протолкался Егамин:
– Это тот самый… Он выручил нас… в том деликатном деле. – Намек был более чем очевиден, и гномы притихли.
– А! – Взгляд магистра Даланн сразу изменился.
Даланн до сих пор не забыла о том, как отнесся к ней герцог Вейенто, когда она провалила свое шпионское задание и очутилась в руках у регента Талиессина. Вейенто пришел к ней на помощь, он забрал ее из тесной клетки, вырвал из злобных лап эльфа и увез с собой в горы. И впоследствии никогда не напоминал о своем благодеянии.
– Сын герцога, пусть даже незаконный, всегда желанный гость у народа гномов, – сказала Даланн просто.
Теперь карлики окружили Бальяна со всех сторон. Повсюду он видел ухмылки на бородатых лицах, а тяжелые, как булыжники, кулаки дружески подталкивали его в бока и колотили по плечам, так что Бальян даже представить себе боялся, сколько синяков ему по-приятельски насажали.
– Мы построим лекцию как серию вопросов и ответов, – решила Даланн. – Спрашивайте у него обо всем касательно обыденного человеческого поведения. О первом, что придет вам на ум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76