– Мне кажется, это невежливо. Вы не согласны?
Элизахар прикусил губу. Он и сам не мог найти удовлетворительный ответ на этот вопрос.
– Каждый год я собирался представить вашему величеству мою супругу и сына, – признался он. – Но всегда находились какие-то более неотложные дела… Или мне так представлялось. Сейчас я склонен считать, что просто был невнимателен.
– Ну так исправьте положение, – молвила королева. – Я приглашаю вас лично.
– Хорошо, – сказал Элизахар так покорно, что королева не выдержала и рассмеялась.
Он наконец улыбнулся, и снова солнечный свет брызнул из его глаз.
– Я буду рад повидаться с Эмери, – сказал Элизахар, обращаясь к Ренье. – Хотя, сдается мне, в Академии я дружил по преимуществу с вами. Какой он сейчас?
– Стал добрее и мягче, хотя не утратил привычки к добродетельной жизни, – сказал Ренье. – Кстати, женился. Помните Софену?
– Убитую девушку? Да.
– А ее брата?
– Мы с ним встречались пару раз, уже после Академии, – сказал Элизахар. – Очень хороший человек.
– Эмери женат на его дочери, на Софене-маленькой.
Элизахар весело присвистнул.
– Академия делает мир очень тесным, вы не находите, господин Ренье?
– Нахожу, ваша милость.
– Вот и хорошо. А теперь я вынужден спросить вас: куда вы направляетесь?
– В герцогство Ларра, навестить герцогиню, – ответил Ренье.
Элизахар помрачнел.
– Для чего вам понадобилась Фейнне?
– Ответ очень прост: она может отыскать самый короткий и безопасный вход в эльфийский мир.
Элизахар опустил взгляд. Несколько мгновений он молчал, что-то обдумывая, а потом невесело хмыкнул:
– Я получил письмо от господина Адобекка. Того, что при прежнем правлении был королевским конюшим. Очень влиятельный и весьма разумный господин. Он сообщал мне о мятеже Вейенто и о том, что законной власти, возможно, понадобится помощь моей жены… – Он сделал еще одну паузу. – Вы прошли сквозь армию Вейенто. Вы видели его самого?
Ренье обернулся к тому, кто отважился быть их разведчиком.
– Я видел только костры, – сказал Гайфье. – По моим подсчетам, у Вейенто человек восемьсот, может быть – тысяча. Не больше.
– Какие вести доходят от Талиессина? – продолжал Элизахар. – Дело в том, что у меня только триста человек. Знаю, очень мало, но больше не набралось. Я забрал почти весь гарнизон Саканьяса. Кроме того, пришлось решать вопрос с продовольствием. С самого начала я не сомневался в том, что Вейенто будет сжигать за собой все деревни, предварительно обобрав их, так что нам предстоит идти по пустыне.
– Так и есть, – сказал Ренье. – Там, впереди, – сплошная черная земля и волчьи стаи голодных, озлобленных крестьян.
Элизахар вздохнул:
– Поэтому я набрал хлеба в своих деревнях. Везу с собой в обозе. Это обстоятельство также не позволяет мне увеличивать количество солдат. Меньше всего мне хочется вешать их за мародерство.
Мимо прогрохотала еще одна телега. Элизахар проводил ее взглядом.
– Последняя. Мне пора. Прощайте.
– Ждем вас с супругой на празднике возобновления союза, – напомнила королева.
Герцог Ларра молча поднял руку в приветственном жесте и погнал коня следом за своей армией. Скоро последний всадник скрылся за поворотом, и вдруг сразу стало очень тихо. Все звуки канули, только пыль, поднятая копытами и колесами, продолжала куриться близ поворота.
– Он разобьет Вейенто, даже если отец опоздает, – проговорил Гайфье.
Эскива метнула в брата взгляд-стрелу:
– Отец не опоздает.
– Я тоже так думаю, – поддержал ее Ренье. – Едем, времени у нас мало.
Гайфье подтолкнул своего коня коленями. Животное, спокойно тянувшееся за пучком травы, что вырос в расселине, вдруг взбрыкнуло и от неожиданности укусило за ляжку стоявшего поблизости скакуна Эскивы.
Ренье едва успел поймать его за повод. Королева вцепилась в гриву своего коня и закусила губы, чтобы не закричать от страха. Конь бесился на самом краю пропасти. Ренье, белый от ужаса, смотрел на происходящее. Он только и мог, что не выпускать поводья. Конь рвался прочь, вертелся на месте и ржал.
– Держите, держите! – кричал Ренье. – Мне одному не справиться!
Эскива наконец вынула ноги из стремян и закричала:
– Хватайте меня!
В воздухе мелькнули ее руки, над волосами взлетело покрывало и на миг окутало собой все небо. Ренье выпустил повод и вцепился в одежду королевы. В тот же миг взбесившийся конь оступился и упал в пропасть. Эскива рухнула поперек седла Ренье, криво свесившись на бок. Ренье, упав на королеву и почти целиком закрыв ее собой, держал ее за руку повыше локтя и за одежду на спине.
– Пустите, – хрипло сказала Эскива, пошевелившись под его ладонью.
Ренье осторожно перехватил ее поперек талии и помог сесть впереди себя. Она глубоко вздохнула, потерла руку.
«Будет здоровенный синяк», – подумала девочка.
А вслух произнесла:
– Ренье прав, времени у нас действительно очень мало.
* * *
Герцогство Ларра, в былые времена довольно значительное, пришло в ничтожество несколько веков назад, и в конце концов от прежних владений остался только майорат: замок и три кормившие его деревни. Элизахар не предпринимал никаких попыток расширить свои владения и вел жизнь обычного захолустного барона – если не считать того, что он пристально следил за своим могущественным соседом, герцогом Вейенто.
С Вейенто Элизахара связывали сложные семейные узы: супруга Вейенто, госпожа Ибор, приходилась старшей дочерью мачехи Элизахара, госпожи Танет.
Танет, вторая жена покойного Ларренса, некоторое время бунтовала против пасынка, когда пятнадцать лет назад тот неожиданно объявился, живой-здоровый, и предъявил права на наследство своего только что погибшего отца. Собственного имущества у Танет не было, а замужняя дочь ясно дала ей понять, что не желает терпеть при себе мамашу-интриганку. Все это было печально и несколько неожиданно, но нужно было как-то жить дальше, и Танет решилась на отчаянный шаг.
После целого года бесполезных интриг и попыток столкнуть Вейенто с новым герцогом Ларра Танет осмелилась вернуться к Элизахару и сдаться на его милость.
Герцог Ларра возился со своими охотничьими птицами, когда ему доложили о том, что его хочет видеть какая-то женщина. Элизахар так удивился, что приказал сразу же проводить к нему незнакомку. Женщина! Как правило, неурочных встреч с ним добивались сплошь мужчины – вояки, бывшие сослуживцы. Прознав про удачу, свалившуюся на их приятеля, они искали у него хорошей службы.
– Женщина? – спросил у слуги Элизахар. – Какая она?
– Завернутая в черный плащ, но, судя по фигуре, должна быть симпатичной, – доложил слуга.
Элизахар кивнул, подтверждая прежнее распоряжение:
– Зови сюда.
Он посадил птицу на место и закрыл клетку.
Дама действительно выглядела очень стройной, изящной. Кутаясь в просторный черный плащ с капюшоном, она шла навстречу Элизахару быстрой молодой походкой. Но когда она дерзко вскинула голову и капюшон упал ей на плечи, Элизахар не смог скрыть разочарования: лицо посетительницы оказалось измятым, с кислыми складками вокруг рта.
Танет улыбнулась – ни тени заискивания:
– Не ожидали увидеть меня снова, пасынок?
– Не ожидал, мачеха, – согласился Элизахар весьма покладисто. – Здравствуйте. Что привело вас ко мне? Помнится, я настоятельно советовал вам обратиться к вашей старшей дочери и попросить у нее убежища.
Танет не опустила глаз.
– Да, помню.
– Еще я рекомендовал вам не совать и носу в мои владения, – продолжал Элизахар все тем же ровным тоном.
– Да, – сказала Танет.
– Что же с вами сделали, бедняжка, в герцогстве Вейенто, если вы не придумали ничего умнее, как бежать ко мне?
Танет вдруг расплакалась. Слезы криво побежали по морщинам, рассекавшим ее лицо, извилистые мокрые дорожки избороздили щеки и подбородок. Элизахар неприязненно смотрел на нее и молчал. Наконец мачеха всхлипнула и заговорила:
– Ибор меня прогнала.
– Должно быть, вы и там вздумали плести интриги, – заметил Элизахар.
Она затрясла головой.
– Нет, ничего подобного! Я просто мешала ей. Старая мать. Некрасивая. Никаких манер. А у нее была мечта – блистать при королевском дворе. Элизахар, Элизахар, – Танет глубоко вздохнула, – моя дочь просто выставила меня за дверь. Ибор. Родная дочь. Не пасынок, перед которым я виновата, а моя собственная плоть и кровь, ради которой я терпела все выходки вашего отца. После всего, что случилось, я не хочу больше иметь с ней дело. Ни с ней, ни с Адальбергой.
– Адальбергу она, стало быть, оставила при себе?
– Адальберга решила поселиться в небольшом доме в шахтерском поселке. Не знаю, как она не повесится там с тоски. Впрочем, среди шахтеров полным-полно голодных мужчин, а ей, кажется, большего и не нужно.
– Прекрасная карьера, – одобрил Элизахар.
Танет оскалилась:
– Говорят вам, я не хочу ничего слышать о моих дочерях!
– Как хорошо, что я не ваша дочь, госпожа Танет, – сказал Элизахар.
Она вдруг перестала плакать и заговорила деловито:
– Я слышала, что среди солдат есть такой обычай: когда друзья бросили тебя, обращайся за помощью к врагу.
– От кого вы слышали о таком обычае, сударыня?
– От Эмилия…
Эмилий. Тот солдат, что был любовником Танет и одновременно с тем – возлюбленным ее младшей дочери, Адальберги. Эмилий, который, желая угодить обеим, пытался убить Элизахара и Фейнне. Эмилий, повешенный по приказу нового герцога Ларра.
– А Эмилий не говорил вам, что означает этот обычай? – осведомился Элизахар невозмутимо.
– Простите, пасынок. Я не знала, что у такой простой традиции имеется еще и какой-то тайный смысл. Могу я узнать – какой?
– Можете, мачеха, можете. Это значит, что солдат, брошенный своими, переходит на сторону врага. Если выражаться проще, так обозначают самое обычное предательство. Вы готовы совершить предательство, мачеха?
– Да, – сказала Танет, не раздумывая.
– Вы поклянетесь?
– Да, – повторила она.
Элизахар чуть заметно улыбнулся и, подойдя к мачехе вплотную, ребром ладони отер слезы с ее лица.
– Берегитесь. Вас ожидает немного не то, на что вы, кажется, рассчитываете, – предупредил он, – но все равно… Я рад, что вы вернулись и больше не злитесь на меня, мачеха.
Она пожала плечами, и Элизахар удивленно заметил, что она смущена.
– Ваш отец был моим первым мужчиной, ваша милость, – сказала она, впервые назвав Элизахара не по имени. – Вы похожи на него. Мне нетрудно представить вас своим господином. Я привыкла подчиняться герцогу, подчинюсь и вам. – Она помолчала немного и добавила: – Адальберга – другое дело. Ее первым мужчиной был Эмилий, а вы повесили его. Она никогда вам не подчинится и никогда не простит. При первой же возможности она попробует ударить вам в спину.
– О, – сказал Элизахар, – я постоянно буду иметь это в виду, мачеха. Благодарю вас.
Глава тридцать вторая
ФЕЙННЕ, ГЕРЦОГИНЯ ЛАРРА
– Какие они? – спросила Фейнне.
В ответ раздалось тихое позвякивание ключей, висевших на поясе Танет: кастелянша повернулась на голос герцогини. Эти ключи были знаком власти Танет над всеми материальными предметами, что имелись в замке, – любой из них она могла запереть на замок или извлечь на свет из кладовки. И вместе с тем те же ключи означали ее добровольное подчинение Элизахару и его жене.
Когда Танет сдалась на милость нового герцога Ларра и Элизахар привел мачеху обратно в замок, он заставил ее дать клятву верности. И ни разу с тех пор Танет даже не помышляла о том, чтобы эту клятву нарушить, ибо последствия такого поступка представлялись ей слишком страшными.
Танет никогда не делала ни малейшей попытки разузнать, каким образом герцог и его жена проделали это, но присяга на верность им прозвучала не в человеческом мире, а в эльфийском, там, где ни одно слово не пропадает втуне и любые благословения и клятвы сбываются буквально.
Даже спустя пятнадцать лет ей иногда снился тот мир. Сияющее небо и певучие стволы рослых деревьев. Слишком яркие краски. Слишком звонкие звуки. Сквозь подавляющую человеческое воображение красоту приглушенно доносился голос:
– Поклянись служить Элизахару, герцогу Ларра, и его жене Фейнне до тех пор, пока дыхание исходит из твоей груди…
Танет не слышала собственного, глухого и жалкого голоса, но знала, что отвечает – отвечает всем своим естеством:
– Клянусь…
– Верно и преданно, до последней капли крови, если потребуется… – гремел голос, и неслышно шелестела Танет:
– Клянусь…
– Никогда не злоумышляя против них… Иначе сумерки поглотят тебя и ты соединишься с темнотой…
– Иначе я соединюсь с темнотой, – повторила Танет.
Кто-то настойчиво взял ее за руку и вернул в человеческий мир. Она испытала огромное облегчение, когда очнулась в кресле, в знакомом ей зале, возле окна. Рядом с ее креслом стоял столик с вином, закусками и фруктами. А еще там лежала связка ключей.
– Возьмите, мачеха, – сказал, наклонившись над головой Танет, Элизахар, герцог Ларра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Элизахар прикусил губу. Он и сам не мог найти удовлетворительный ответ на этот вопрос.
– Каждый год я собирался представить вашему величеству мою супругу и сына, – признался он. – Но всегда находились какие-то более неотложные дела… Или мне так представлялось. Сейчас я склонен считать, что просто был невнимателен.
– Ну так исправьте положение, – молвила королева. – Я приглашаю вас лично.
– Хорошо, – сказал Элизахар так покорно, что королева не выдержала и рассмеялась.
Он наконец улыбнулся, и снова солнечный свет брызнул из его глаз.
– Я буду рад повидаться с Эмери, – сказал Элизахар, обращаясь к Ренье. – Хотя, сдается мне, в Академии я дружил по преимуществу с вами. Какой он сейчас?
– Стал добрее и мягче, хотя не утратил привычки к добродетельной жизни, – сказал Ренье. – Кстати, женился. Помните Софену?
– Убитую девушку? Да.
– А ее брата?
– Мы с ним встречались пару раз, уже после Академии, – сказал Элизахар. – Очень хороший человек.
– Эмери женат на его дочери, на Софене-маленькой.
Элизахар весело присвистнул.
– Академия делает мир очень тесным, вы не находите, господин Ренье?
– Нахожу, ваша милость.
– Вот и хорошо. А теперь я вынужден спросить вас: куда вы направляетесь?
– В герцогство Ларра, навестить герцогиню, – ответил Ренье.
Элизахар помрачнел.
– Для чего вам понадобилась Фейнне?
– Ответ очень прост: она может отыскать самый короткий и безопасный вход в эльфийский мир.
Элизахар опустил взгляд. Несколько мгновений он молчал, что-то обдумывая, а потом невесело хмыкнул:
– Я получил письмо от господина Адобекка. Того, что при прежнем правлении был королевским конюшим. Очень влиятельный и весьма разумный господин. Он сообщал мне о мятеже Вейенто и о том, что законной власти, возможно, понадобится помощь моей жены… – Он сделал еще одну паузу. – Вы прошли сквозь армию Вейенто. Вы видели его самого?
Ренье обернулся к тому, кто отважился быть их разведчиком.
– Я видел только костры, – сказал Гайфье. – По моим подсчетам, у Вейенто человек восемьсот, может быть – тысяча. Не больше.
– Какие вести доходят от Талиессина? – продолжал Элизахар. – Дело в том, что у меня только триста человек. Знаю, очень мало, но больше не набралось. Я забрал почти весь гарнизон Саканьяса. Кроме того, пришлось решать вопрос с продовольствием. С самого начала я не сомневался в том, что Вейенто будет сжигать за собой все деревни, предварительно обобрав их, так что нам предстоит идти по пустыне.
– Так и есть, – сказал Ренье. – Там, впереди, – сплошная черная земля и волчьи стаи голодных, озлобленных крестьян.
Элизахар вздохнул:
– Поэтому я набрал хлеба в своих деревнях. Везу с собой в обозе. Это обстоятельство также не позволяет мне увеличивать количество солдат. Меньше всего мне хочется вешать их за мародерство.
Мимо прогрохотала еще одна телега. Элизахар проводил ее взглядом.
– Последняя. Мне пора. Прощайте.
– Ждем вас с супругой на празднике возобновления союза, – напомнила королева.
Герцог Ларра молча поднял руку в приветственном жесте и погнал коня следом за своей армией. Скоро последний всадник скрылся за поворотом, и вдруг сразу стало очень тихо. Все звуки канули, только пыль, поднятая копытами и колесами, продолжала куриться близ поворота.
– Он разобьет Вейенто, даже если отец опоздает, – проговорил Гайфье.
Эскива метнула в брата взгляд-стрелу:
– Отец не опоздает.
– Я тоже так думаю, – поддержал ее Ренье. – Едем, времени у нас мало.
Гайфье подтолкнул своего коня коленями. Животное, спокойно тянувшееся за пучком травы, что вырос в расселине, вдруг взбрыкнуло и от неожиданности укусило за ляжку стоявшего поблизости скакуна Эскивы.
Ренье едва успел поймать его за повод. Королева вцепилась в гриву своего коня и закусила губы, чтобы не закричать от страха. Конь бесился на самом краю пропасти. Ренье, белый от ужаса, смотрел на происходящее. Он только и мог, что не выпускать поводья. Конь рвался прочь, вертелся на месте и ржал.
– Держите, держите! – кричал Ренье. – Мне одному не справиться!
Эскива наконец вынула ноги из стремян и закричала:
– Хватайте меня!
В воздухе мелькнули ее руки, над волосами взлетело покрывало и на миг окутало собой все небо. Ренье выпустил повод и вцепился в одежду королевы. В тот же миг взбесившийся конь оступился и упал в пропасть. Эскива рухнула поперек седла Ренье, криво свесившись на бок. Ренье, упав на королеву и почти целиком закрыв ее собой, держал ее за руку повыше локтя и за одежду на спине.
– Пустите, – хрипло сказала Эскива, пошевелившись под его ладонью.
Ренье осторожно перехватил ее поперек талии и помог сесть впереди себя. Она глубоко вздохнула, потерла руку.
«Будет здоровенный синяк», – подумала девочка.
А вслух произнесла:
– Ренье прав, времени у нас действительно очень мало.
* * *
Герцогство Ларра, в былые времена довольно значительное, пришло в ничтожество несколько веков назад, и в конце концов от прежних владений остался только майорат: замок и три кормившие его деревни. Элизахар не предпринимал никаких попыток расширить свои владения и вел жизнь обычного захолустного барона – если не считать того, что он пристально следил за своим могущественным соседом, герцогом Вейенто.
С Вейенто Элизахара связывали сложные семейные узы: супруга Вейенто, госпожа Ибор, приходилась старшей дочерью мачехи Элизахара, госпожи Танет.
Танет, вторая жена покойного Ларренса, некоторое время бунтовала против пасынка, когда пятнадцать лет назад тот неожиданно объявился, живой-здоровый, и предъявил права на наследство своего только что погибшего отца. Собственного имущества у Танет не было, а замужняя дочь ясно дала ей понять, что не желает терпеть при себе мамашу-интриганку. Все это было печально и несколько неожиданно, но нужно было как-то жить дальше, и Танет решилась на отчаянный шаг.
После целого года бесполезных интриг и попыток столкнуть Вейенто с новым герцогом Ларра Танет осмелилась вернуться к Элизахару и сдаться на его милость.
Герцог Ларра возился со своими охотничьими птицами, когда ему доложили о том, что его хочет видеть какая-то женщина. Элизахар так удивился, что приказал сразу же проводить к нему незнакомку. Женщина! Как правило, неурочных встреч с ним добивались сплошь мужчины – вояки, бывшие сослуживцы. Прознав про удачу, свалившуюся на их приятеля, они искали у него хорошей службы.
– Женщина? – спросил у слуги Элизахар. – Какая она?
– Завернутая в черный плащ, но, судя по фигуре, должна быть симпатичной, – доложил слуга.
Элизахар кивнул, подтверждая прежнее распоряжение:
– Зови сюда.
Он посадил птицу на место и закрыл клетку.
Дама действительно выглядела очень стройной, изящной. Кутаясь в просторный черный плащ с капюшоном, она шла навстречу Элизахару быстрой молодой походкой. Но когда она дерзко вскинула голову и капюшон упал ей на плечи, Элизахар не смог скрыть разочарования: лицо посетительницы оказалось измятым, с кислыми складками вокруг рта.
Танет улыбнулась – ни тени заискивания:
– Не ожидали увидеть меня снова, пасынок?
– Не ожидал, мачеха, – согласился Элизахар весьма покладисто. – Здравствуйте. Что привело вас ко мне? Помнится, я настоятельно советовал вам обратиться к вашей старшей дочери и попросить у нее убежища.
Танет не опустила глаз.
– Да, помню.
– Еще я рекомендовал вам не совать и носу в мои владения, – продолжал Элизахар все тем же ровным тоном.
– Да, – сказала Танет.
– Что же с вами сделали, бедняжка, в герцогстве Вейенто, если вы не придумали ничего умнее, как бежать ко мне?
Танет вдруг расплакалась. Слезы криво побежали по морщинам, рассекавшим ее лицо, извилистые мокрые дорожки избороздили щеки и подбородок. Элизахар неприязненно смотрел на нее и молчал. Наконец мачеха всхлипнула и заговорила:
– Ибор меня прогнала.
– Должно быть, вы и там вздумали плести интриги, – заметил Элизахар.
Она затрясла головой.
– Нет, ничего подобного! Я просто мешала ей. Старая мать. Некрасивая. Никаких манер. А у нее была мечта – блистать при королевском дворе. Элизахар, Элизахар, – Танет глубоко вздохнула, – моя дочь просто выставила меня за дверь. Ибор. Родная дочь. Не пасынок, перед которым я виновата, а моя собственная плоть и кровь, ради которой я терпела все выходки вашего отца. После всего, что случилось, я не хочу больше иметь с ней дело. Ни с ней, ни с Адальбергой.
– Адальбергу она, стало быть, оставила при себе?
– Адальберга решила поселиться в небольшом доме в шахтерском поселке. Не знаю, как она не повесится там с тоски. Впрочем, среди шахтеров полным-полно голодных мужчин, а ей, кажется, большего и не нужно.
– Прекрасная карьера, – одобрил Элизахар.
Танет оскалилась:
– Говорят вам, я не хочу ничего слышать о моих дочерях!
– Как хорошо, что я не ваша дочь, госпожа Танет, – сказал Элизахар.
Она вдруг перестала плакать и заговорила деловито:
– Я слышала, что среди солдат есть такой обычай: когда друзья бросили тебя, обращайся за помощью к врагу.
– От кого вы слышали о таком обычае, сударыня?
– От Эмилия…
Эмилий. Тот солдат, что был любовником Танет и одновременно с тем – возлюбленным ее младшей дочери, Адальберги. Эмилий, который, желая угодить обеим, пытался убить Элизахара и Фейнне. Эмилий, повешенный по приказу нового герцога Ларра.
– А Эмилий не говорил вам, что означает этот обычай? – осведомился Элизахар невозмутимо.
– Простите, пасынок. Я не знала, что у такой простой традиции имеется еще и какой-то тайный смысл. Могу я узнать – какой?
– Можете, мачеха, можете. Это значит, что солдат, брошенный своими, переходит на сторону врага. Если выражаться проще, так обозначают самое обычное предательство. Вы готовы совершить предательство, мачеха?
– Да, – сказала Танет, не раздумывая.
– Вы поклянетесь?
– Да, – повторила она.
Элизахар чуть заметно улыбнулся и, подойдя к мачехе вплотную, ребром ладони отер слезы с ее лица.
– Берегитесь. Вас ожидает немного не то, на что вы, кажется, рассчитываете, – предупредил он, – но все равно… Я рад, что вы вернулись и больше не злитесь на меня, мачеха.
Она пожала плечами, и Элизахар удивленно заметил, что она смущена.
– Ваш отец был моим первым мужчиной, ваша милость, – сказала она, впервые назвав Элизахара не по имени. – Вы похожи на него. Мне нетрудно представить вас своим господином. Я привыкла подчиняться герцогу, подчинюсь и вам. – Она помолчала немного и добавила: – Адальберга – другое дело. Ее первым мужчиной был Эмилий, а вы повесили его. Она никогда вам не подчинится и никогда не простит. При первой же возможности она попробует ударить вам в спину.
– О, – сказал Элизахар, – я постоянно буду иметь это в виду, мачеха. Благодарю вас.
Глава тридцать вторая
ФЕЙННЕ, ГЕРЦОГИНЯ ЛАРРА
– Какие они? – спросила Фейнне.
В ответ раздалось тихое позвякивание ключей, висевших на поясе Танет: кастелянша повернулась на голос герцогини. Эти ключи были знаком власти Танет над всеми материальными предметами, что имелись в замке, – любой из них она могла запереть на замок или извлечь на свет из кладовки. И вместе с тем те же ключи означали ее добровольное подчинение Элизахару и его жене.
Когда Танет сдалась на милость нового герцога Ларра и Элизахар привел мачеху обратно в замок, он заставил ее дать клятву верности. И ни разу с тех пор Танет даже не помышляла о том, чтобы эту клятву нарушить, ибо последствия такого поступка представлялись ей слишком страшными.
Танет никогда не делала ни малейшей попытки разузнать, каким образом герцог и его жена проделали это, но присяга на верность им прозвучала не в человеческом мире, а в эльфийском, там, где ни одно слово не пропадает втуне и любые благословения и клятвы сбываются буквально.
Даже спустя пятнадцать лет ей иногда снился тот мир. Сияющее небо и певучие стволы рослых деревьев. Слишком яркие краски. Слишком звонкие звуки. Сквозь подавляющую человеческое воображение красоту приглушенно доносился голос:
– Поклянись служить Элизахару, герцогу Ларра, и его жене Фейнне до тех пор, пока дыхание исходит из твоей груди…
Танет не слышала собственного, глухого и жалкого голоса, но знала, что отвечает – отвечает всем своим естеством:
– Клянусь…
– Верно и преданно, до последней капли крови, если потребуется… – гремел голос, и неслышно шелестела Танет:
– Клянусь…
– Никогда не злоумышляя против них… Иначе сумерки поглотят тебя и ты соединишься с темнотой…
– Иначе я соединюсь с темнотой, – повторила Танет.
Кто-то настойчиво взял ее за руку и вернул в человеческий мир. Она испытала огромное облегчение, когда очнулась в кресле, в знакомом ей зале, возле окна. Рядом с ее креслом стоял столик с вином, закусками и фруктами. А еще там лежала связка ключей.
– Возьмите, мачеха, – сказал, наклонившись над головой Танет, Элизахар, герцог Ларра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76