– Дядя! – закричал Ренье. – Что здесь происходит?
– Ренье, бездельник! – завопил Адобекк и швырнул вазочку со стены в ров. – Зачем ты явился?
– Мимо проезжал, – сказал Ренье. – Откройте ворота!
– Кто с тобой? – надсаживался Адобекк. – Мне отсюда не видно! Когда ты успел наплодить ублюдков? Это ведь твои дети?
– Талиессина! – заорал Ренье. – Откройте ворота, Дядя! В конце концов, это не смешно!
Адобекк подпрыгнул на стене и вдруг пропал из виду. Ренье даже испугался: это произошло как будто по волшебству. Некоторое время не происходило вообще ничего, а затем подъемный мост ожил и начал медленно опускаться. Одновременно с ним поползла вверх решетка, закрывающая ворота.
Ренье обернулся к своим спутникам и сделал им знак присоединяться. Втроем они медленно проехали по мосту, и едва они ступили на землю во внутреннем дворике, между первыми воротами и вторыми, в простенке, как мост за их спиной вновь поднялся.
Адобекк, в халате и шлепанцах, устремился к ним навстречу. Королева созерцала его с седла, стараясь сохранять высокомерный вид.
– Дети Талиессина? – пробормотал Адобекк. – Как же они выросли… Мальчик – вылитый Талиессин. Особенно – в те годы, когда Талиессин называл себя Гаем. Гайфье. Это все магия имен. Хотя магии как таковой не существует…
За минувшие годы Адобекк сильно сдал: из сивого он сделался совершенно седым, беленьким, резкие морщины на его лице превратились в дряблые. Но он по-прежнему был полон энергии и решимости действовать.
– Проходите, проезжайте, – говорил он своим гостям. – Надо же, как выросли дети Талиессина! А ты, Ренье, все такой же. Даже помолодел как будто. Пить бросил?
– Вроде того, – сказал Ренье.
Адобекк провел их в большой двор крепости, и Ренье даже крякнул от удивления. В прежние времена здесь красовались ажурные беседки, увитые цветами, скамейки и большие цветущие кусты в крашеных кадках. Теперь все это исчезло. Пыльный, совершенно голый двор был занят солдатами. Часть этих вояк имели явное крестьянское происхождение, часть же были наняты из числа гарнизонных солдат приграничных крепостей, и в первую очередь – Саканьяса. Адобекк считался у них чем-то вроде полководца, потому что при его появлении всякие учения прекратились и по рядам воинов прокатились протяжные приветственные крики. Адобекк небрежно махнул им рукой.
Гостей провели в башню и устроили для начала в большом зале. Когда-то бабушка Ронуэн принимала здесь посетителей. Зал до сих пор сохранил свой роскошный, торжественный облик: большое хозяйское кресло, удобные стулья для гостей, стол с закусками и несколько открытых буфетов, заставленных диковинами – для развлечения.
Адобекк тяжело опустился в кресло, жестом указал своим гостям на стулья.
– Располагайтесь. Вам принесут угощение, какое захотите. Мы пока что не в осаде, так что можно не слишком беречь припасы.
– О какой осаде вы говорите? – не выдержал Ренье. – Дядя! Вы не в маразме?
– Не больше, чем ты пьян! – отрезал Адобекк. – Ты ведь не пьян?
– Пока нет, – отозвался Ренье.
– Ну так и я пока что не в маразме, – заявил Адобекк. – Ее величеству, полагаю, простительно ничего не знать. Для того чтобы знать, у нее имеется целый штат бездельников, которые получают за это жалованье. Но ты-то, первейший сплетник во всем Королевстве, Ренье! Как ты ухитрился пропустить столь важное событие?
– Не нужно лести, дядя, – поморщился Ренье. – Первейший сплетник в государстве – вы. Я – лишь жалкая тень, бледное подобие. Так что же случилось? Почему в замке солдаты? Кто наш враг?
– Враг у нас один – герцог Вейенто, – ответил Адобекк. Он вдруг вскочил и подбежал к окну. Попытался просунуть голову наружу – что ему не удалось, поскольку окно было слишком узким. Выругался, схватил лежавшую рядом трубку и направил ее раструбом в бойницу, рассекавшую толстую стену башни.
– Эй, вы! – заорал Адобекк в трубу. – Учтите, я все замечаю! Почему прекратили тренировку? Вот ты, плешивый! Ты почему не бьешь в цель? Руби его, руби! Соломы хватит! Не жалей ты это чучело, оно тебе не родное!
Он отошел от окна, упал в кресло, обессиленно пожаловался:
– Эти крестьяне ни на что не годятся. Ума не приложу, как я буду с такими отбиваться от войск герцога! Королева, хотите выпить? Ваша бабушка очень жаловала мои домашние наливки. Правда, та ключница, что их изготавливала, уже умерла, но я обучил новую…
– Дядюшка, ее величество – девочка, она не пьет вина, – сказал Ренье, морщась.
– Да? – Адобекк высоко задрал брови, отчего все его морщины приняли упорядоченный вид. – С парнями по Королевству кататься – для этого она достаточно взрослая, а промочить горло славным пойлом из моих подвалов, стало быть, брезгует…
– Дядя, мы говорим о царственной особе!
– Мы говорим о дочери Уиды! Надеюсь, ты помнишь, какой всегда была Уида?
– Она и сейчас такая, но это не значит…
– Давайте сюда ваше вино, – перебила их Эскива. – Господин Адобекк прав: я достаточно взрослая для того, чтобы выпить стакан доброй домашней наливки.
– Вот это дело! – возликовал Адобекк. – С такой королевой нам никто не страшен! Такая королева и герцога Вейенто разобьет в пух и прах. Ваше величество, – он обернулся к девочке и склонил голову, – прошу вас оказать мне честь и возглавить гарнизон моей крепости.
– Дядя, что вы такое несете! – взорвался Ренье. – Как это королева может командовать гарнизоном крепости? На то имеются капитаны.
– Стало быть, никто из вас еще ничего не знает… – Адобекк уставился на молчаливого Гайфье. – И ты тоже, сынок? Беда, беда… Ну так вот вам вкратце вся история. У герцога Вейенто погиб наследник. Мальчишка лет двенадцати. Свалился в пропасть во время конной прогулки и свернул себе шею.
Гайфье молча встал, налил себе вина из кувшина и, повернувшись лицом к окну, начал пить. У него кружилась голова. Адобекк представлялся ему сумасшедшим, сестра – чужой, незнакомой женщиной, Ренье – и тот как будто отстранился от него. Может быть, дело в том, что Ренье вдруг перестал быть жалким. А он, Гайфье, так до сих пор жалким и остался. Хорошо, что начинается война. Неплохое занятие для всех неудачников, бастардов и никому не нужных братьев.
– Вейенто, сколько я его знаю, – продолжал Адобекк задумчиво, – всегда был одержим одной-единственной идеей: убить Талиессина. Он приложил к этому немало усилий и в результате сперва уничтожил возлюбленную Талиессина, а затем – его мать. Когда он женился, я решил было, что старый безумец образумился, но – нет; смерть мальчика вернула его к прежней идее. Только теперь все гораздо страшнее. Он поднял мятеж. Неужели вы ничего не слышали? По какой же глухомани вы блуждали, если подобный слух до вас не добрался?
– Мы путешествовали по вашим владениям, дядя, – сказал Ренье.
– В какой глухомани я вынужден обитать! – ничуть не смутился Адобекк. – Впрочем, как вы успели заметить, я уже готовлюсь к неизбежной осаде. Ибо Вейенто не посмеет оставить у себя в тылу такого важного врага, каким всегда был для него я. Вейенто объявил себя законным королем. Разослал гонцов по всем городам Королевства, призывая добрых жителей поддержать его притязания. Песенка все та же: Вейенто-де – потомок Мэлгвина, старшего брата, в то время как Эскива – потомок Гиона, младшего. Более того, Вейенто распускает слух о том, что Эскива – незаконнорожденная.
Девочка густо покраснела, опустила голову и отчаянно пыталась сделать вид, что ее здесь нет. Она не знала, как относиться к подобным речам. Адобекк стар – возможно, этим можно объяснить полное отсутствие почтительности в его обращении с правящей королевой. И все же Адобекк вовсе не выжил из ума. Он просто позволял себе эти вольности. И она, Эскива, тоже позволяет ему держаться с собой столь фамильярно. Вот единственное объяснение.
Но ей не хотелось сейчас стучать ладонью по столу, требовать почтения к королевской особе. Ей хотелось услышать историю до конца, без вежливых сокращений, со всеми возмутительными подробностями. Поэтому она не произнесла ни слова.
– По мнению герцога, – говорил Адобекк, – Эскива рождена в «простонародном» браке. Может быть, для какого-нибудь горожанина подобного брака достаточно, чтобы его дети считались законными. Но речь идет не о горожанах. Речь идет о королевской семье! Какое наследство может быть у дочери, чья мать, будь она трижды эльфийкой, не получила эльфийского благословения? Эскива – плод обычной земной страсти. В то время как Вейенто состоит в браке благословленном. И пусть его сын и наследник погиб, он еще не стар, а жена его достаточно молода… Он начнет с начала. Они с госпожой Ибор родят нового сына. О том, что госпожа Ибор не могла зачать на протяжении всех последних десяти лет, герцог почему-то предпочел забыть…
– Ближе к делу, дядюшка, – попросил Ренье.
Адобекк метнул ему в голову сливу, взяв ее с блюда, но промахнулся, и слива размазалась по стене.
– Ближе некуда, – огрызнулся Адобекк. – Я рассказываю все по порядку. Вейенто утратил рассудок. Его послушать, так Эскива не только незаконнорожденная, она еще и проклята. Он говорит о «проклятии сумерек», которое Эскива навлекла на Королевство… О монстрах вам тоже ничего не известно?
– Ну почему же, – подал голос Гайфье. Он отвернулся от окна и уставился на Адобекка. – Как раз с монстрами мы встречались. Точнее, с одним из них.
– Вы убили его? – нервно спросил Адобекк, постукивая пальцами по ручке кресла. – Надеюсь, вы хорошенько его убили?
– Наверное… – Гайфье пожал плечами. – Во всяком случае, когда мы с ним расставались, он был мертв.
– Хорошо. – Адобекк кивнул. – Серые кровожадные твари наводнили Королевство. Их много. Никто не знает, откуда они берутся. Сумерки! Сумерки! Как будто это слово в состоянии что-то объяснить. Естественно, призывам герцога никто из здравомыслящих людей не верит. Но… стоит ли полагаться на человеческое здравомыслие? Этого добра всегда было в недостатке. Свет состоит из болванов, легковерных кретинов и злокозненных идиотов, запомните это хорошенько, вы оба, дети Талиессина! Ваш отец немало пострадал от ихнего племени. Вам, похоже, грозит та же участь. Будьте очень осторожны.
– Где сейчас герцог Вейенто? – спросил Гайфье. – Вам что-нибудь об этом известно, господин Адобекк?
– А! – Адобекк резко махнул рукой несколько раз подряд. – Известно! Он короновал себя сам у себя в замке, после чего, как я уже сказал, разослал повсюду гонцов и двинулся за границы герцогства с армией. Он захватил часть земель, примыкающих к герцогству с юга. Владельцы этих поместий бежали в столицу – просить помощи у регента. Талиессин объявил общий сбор и вчера должен был выступить навстречу врагу. Кроме того, он направил гонца к Элизахару, герцогу Ларра, с просьбой нанять солдат из Саканьяса и ударить Вейенто в тыл. Я это знаю наверняка, потому что гонец проезжал через мои земли и был захвачен моими людьми.
– Дядя, что вы наделали! – вскричал Ренье.
– А что я такого наделал? – Адобекк прищурился.
– Вы же сами только что сообщили, что захватили гонца…
– Да, потому что мои люди чрезвычайно бдительны, – подтвердил Адобекк. – Я расспросил гонца обо всем. Естественно, прочитал письмо, написанное Талиессином к Элизахару. И нашел сие послание весьма разумным. Мы накормили гонца, дали ему с собой припасов и охрану из двух человек, после чего он уехал. Надеюсь, сейчас Элизахар уже получил письмо и принял необходимые меры.
– Значит, в Королевстве идет война? – сказал Гайфье. – А мы как ни в чем не бывало катаемся по цветущим лугам на лошадях и болтаем о всякой ерунде…
– А что вы предлагаете, юноша? – прищурился Адобекк.
– Как – что? Возвращаться в столицу! Немедленно возвращаться к отцу и принимать участие в событиях…
– А по-моему, кататься по цветущим лугам и все такое намного важнее, – сказал Адобекк. – Ренье, ты согласен?
– Зависит от сопутствующих обстоятельств, – буркнул Ренье. – Что вам известно о «проклятии сумерек», дядя?
Адобекк схватился за шелковый шнур с кистью, что свисал с правой стороны от кресла, и потянул. Где-то в глубине господских покоев раздался звон колокольчика.
– Как ни странно, – проговорил Адобекк, устраиваясь в кресле поудобнее, – об этом я знаю довольно много. Читал на досуге. Видите ли, господа, – он обвел глазами всех своих слушателей, – в гробнице Оггуль хранится некоторое количество государственных летописей. Вы не знали? Ну конечно, откуда вам знать! Ведь об этом никто открыто не говорил. Кое-кто из наших предков вел записи, а моя добродетельная сестра Ронуэн, предвидя тяжелые времена, повелела поместить их в склепе, в особом сундуке. Словом, я перечитывал их и обдумывал каждое слово.
Вошел, призванный звонком, человек, который более десяти лет был правой рукой Адобекка. Ренье не видел Радихену очень давно, но сразу узнал его – а узнав, подивился произошедшей с ним перемене. С годами Радихена приобрел некое скорбное благородство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76