Поразмыслив над этим делом более тщательно, Иэн весело рассмеялся и приказал слуге Элинор возложить это бремя на Хью Невилльского.
— От кого? — переспросил этот джентльмен подозрительно, не протянув руку за предложенным пакетом, а кивком головы приказав взять письма своему слуге.
— От Элинор, леди Роузлинд, — повторил гонец, низко поклонившись, — и от сэра Иэна, лорда де Випона.
Его акцент был отвратителен, одежда забрызгана грязью и промокла от пота, а вонял он, хоть нос затыкай. Он знал, что его вид оскорбляет великого лорда, но данные ему инструкции были предельно ясны, и он должен подчиняться.
Невилль нахмурился, повертев пакет в руках и взглянув на печать. Он был не из тех людей, кто оказывает услугу даже другу, если это не выгодно ему самому, и он, конечно, не согласился бы передать королю что-то такое, что могло бы вызвать его гнев. Не потому, что Джон в то время пребывал в плохом настроении. Наоборот, король казался необычно весел, словно ожидал какое-то приятное событие, а ожидать было что — королева была беременна. Невилль, однако, знал короля достаточно хорошо, чтобы не клюнуть на лжедоброту. Когда Джон входил в свою активную стадию, перемены настроения можно было ожидать в любой момент.
Иэн де Випон был знаком Невиллю. Ему не нравился этот человек, но король вроде бы к нему благоволил. Печать, однако, произвела даже меньше впечатления, нежели имя леди. Он помнил какой-то разговор о том, что леди Элинор недавно овдовела. Лицо Невилля прояснилось. Без сомнения, леди хотелось бы выйти замуж снова. Это означало бы для короля жирный куш, если выберет мужа она сама, или он сможет вознаградить какого-нибудь верного придворного, отдав ее ему.
Фулк? Хью Невилль на мгновение с сомнением опустил глаза на пакет. Бедная женщина. Может быть… Нет. Это не его дело. Его дело — чтобы королю было приятно. Он покосился на гонца. Даже если последует ответ, не стоит использовать этого оборванца. Указания короля должны доставляться более достойными посланцами.
— Ответа не будет, — отрывисто произнес Невилль. — Убирайся!
Не утруждая себя анализировать реакцию простолюдина, Невилль упустил явное выражение облегчения на его лице. Его госпожа приказала не ждать ответа, а, отдав пакет, немедленно возвращаться в Роузлинд за дальнейшими распоряжениями, и он не знал, что с ним будет, если лорд, которому он отдаст письма, прикажет ему остаться. Оказавшись между жерновами ярости лорда, если он не подчинится ему, и гневом хозяйки, если ослушается ее, он пострадал бы в любом случае. Теперь, похоже, он свободен. Он снова низко поклонился и с благодарностями попятился из комнаты. Его ждала лошадь, а в гавани стояло судно, собиравшееся отплыть в Англию с вечерним отливом. Он должен успеть на него.
Невилль помахал рукой, словно разгоняя запах, оставшийся после гонца. «Глупая женщина, — думал он, — она вполне заслуживает Фулка. Почему она не приказала этому холопу помыться, прежде чем появляться перед приличными людьми? Вся комната провоняла». Он неспешно поднялся.
В общем-то, сейчас, как никогда, удачное время, чтобы вручать королю письма. А когда он вернется, запах уже выветрится.
Бодрым шагом направляясь в покои короля, Невилль с удовольствием представлял себе, как загорятся глаза Джона при упоминании имени леди Элинор. Джон был несколько удивлен, когда не получил ответа на свое письмо. Он почти рассчитывал на длинные скучные мольбы со стороны Элинор отказаться или хотя бы отсрочить исполнение приговора о замужестве в связи с ее недавним вдовством. Однако ее отговорки не очень волновали короля. Молчание или открытый отказ удовлетворили бы его в не меньшей степени. Это послужило бы прекрасным поводом взять Роузлинд силой с помощью войска, с которым он вернется из Франции.
Он мог бы объявить ее мятежницей и захватить владения целиком, без необходимости делиться с кем-то еще. Джон пожал плечами, срывая печать. Задержка, возможно, была вызвана тем, что леди собирала сведения о двух предложенных ей королем кандидатах в мужья.
Первое настоящее сомнение посетило Джона, когда он осознал тяжесть пакета. Это было не просто письмо. Неужели эта сука оказалась умнее, чем он думал? Неужели она нашла какие-то юридические аргументы, основанные на обычаях или прецедентах, которыми надеялась защитить себя от его права выбрать ей мужа? Глаза его ухватили первые строки верхнего свитка, на котором было нанесено имя леди, и он на мгновение почувствовал вкус победы. Глупая шлюха, неужели она думает, что если она изобразит почтение к нему и поведает ему о своих несчастьях, то он забудет о том, что произошло между ними? Минутное удовлетворение сделало его шок и ярость, порожденные объявлением Элинор о своем замужестве, тем более страшными.
— Сука! — заорал Джон, швыряя пакет на стол, так что бумаги ворохом высыпались из него. — Стерва! Грязная, вонючая шлюха! Пожирающая дерьмо свинья!
Он обвел комнату сверкающими злобой глазами, но подходящей жертвы сорвать злость не обнаружил. Слуги были отосланы подождать снаружи, когда Невилль попросил аудиенции. Сам Невилль выскользнул за дверь при первых же признаках потемнения цвета лица короля. На случай, если сомнения, которые он прочел на лбу Джона, прояснятся, он стоял у самого порога, ожидая возможности войти снова.
Крик ярости, однако, дал понять ему, что лучше удалиться на безопасное расстояние. Пока он спешил в свои апартаменты, в голове его проснулись подозрения. Если бы гонец был ухожен и хорошо одет, ему велели бы остаться или вручить пакет королю лично. Неужели этот вонючий оборванец был ловушкой? Где он сейчас? Невилль отправил слуг обыскать замок и провести следствие насчет местонахождения гонца леди Элинор. Найдут они его или нет, неважно. Это было необходимым оправданием того, почему он покинул короля.
Не найдя ничего, что могло бы возопить от удара, Джон обратил свой взор на то, что можно раскрошить. На столе перед ним не было подобных предметов. Все, что на нем лежало в этот момент, были свитки пергамента. Он снова схватил письмо от Элинор, но не бросил в огонь. Его ярость и разочарование оказались столь сильными, что он застыл с документом в руке, прижавшись всем телом к столу. Давление на чувствительное место живо напомнило ему всю ту боль и позор, которые он испытал от автора письма, зажатого в его руке.
Воспоминание не вызвало нового приступа ярости. Оно было столь ярким, что Джон словно испытал заново тот припадок, что случился с ним четырнадцать лет назад. Грудь его отяжелела, ноги задрожали. Он плюхнулся назад на стул, с которого только что вскочил, слепо и не моргая уставившись на пергамент в своей руке.
— Сладкоречивая сука, — пробормотал он и затем внимательно перечитал письмо. Почтительный тон все же немного успокоил его, и он принялся размышлять. — Три епископа, — были его следующие слова. — Это может оказаться очень полезным. Как только Джон Грей станет архиепископом Кентерберийским, их легко будет поставить на колени.
Впрочем, это было не так важно. Джон не собирался аннулировать брак Элинор таким мирным способом. Он отложил письмо Элинор и взялся за письмо Иэна. Лицо его вновь потемнело. Здесь почтительностью и не пахло. Джон живо представил себе этого человека, рослого красавца с гордо поднятой головой, с высокомерием, иногда вспыхивавшим на его тонком лице, изгибающим красивые губы в непривычную для короля презрительную усмешку.
Нет, разрыв брака де Випона нельзя провести тихонько. Джон начал обдумывать возможные способы уничтожения Иэна, и спокойствие вернулось к нему. Затем он взял в руки брачный договор и почувствовал себя еще лучше. Он вполне может востребовать десятую часть собственности Элинор в качестве штрафа, и никто его не посчитает грабителем. Вместе с тринадцатой долей, которую он возьмет в виде налога, она будет достаточно ощипана, чтобы начать в свою очередь обдирать своих вассалов.
Это будет первый шаг. Как только де Випон умрет, ей снова будет предложен выбор мужа, и король возьмет еще десятую часть. Джон облизнул губы. Получается почти три десятых. Очень неплохо.
Его лоб снова нахмурился, но уже от мыслей, а не от гнева. Почему он должен довольствоваться тремя десятыми? Только чтобы доставить удовольствие Фулку или Генри? Чихать на них! Он мог получить теперь все, если только сумеет так выставить поступок Иэна, чтобы он выглядел изменником. Внезапно глаза Джона разгорелись, и он улыбнулся. Что могло быть лучше? Что могло быть естественнее? Ну конечно. Он пересечет пролив Ла-Рошели в Портсмут, а затем посуху доберется до Роузлинда.
Он окажет леди Элинор и лорду Иэну большую честь, прибыв в их дом в качестве гостя в знак прощения — а они предательски атакуют его, так что ему придется взять Роуз-линд силой. Де Випон, разумеется, погибнет в бою, возможно, в самый момент покушения на жизнь короля. Элинор будет взята в плен, и король позабавится с ней. Джон снова облизнулся, но рот его был такой влажный, что слюни повисли на уголках губ.
Была еще и дочка. Очень подходяще. Сыну придется умереть, но дочерью можно было бы воспользоваться с большой выгодой. Джон опустил взгляд на лежавшие на столе бумаги и почти нежно улыбнулся им. Как ни крути, эта вонючая свинья очень помогла ему своим замужеством. Оно дает Джону удобную возможность избавиться от де Випона, который привлекал к себе слишком много внимания брата Солсбери, и предоставит в его распоряжение два великолепных владения. Земли де Випона к тому же располагались на севере, так что и они сгодятся.
Хорошее настроение, которое зажгли в короле эти замыслы, еще улучшилось, когда он поставил в известность о случившемся своих «дорогих друзей» — Фулка и Генри. Его не только повеселила их ярость, когда они узнали, что богатый улов, который каждый из них уже считал своим, уплыл, но он получил еще и дополнительное удовольствие, заложив фундамент, благодаря которому они сами будут постоянно отодвигать этот обещанный улов от своих рук.
И Фулк, и Генри ненавидели Иэна просто за то, что он существует. Они ненавидели его еще и потому, что в отличие от многих других, которые презирали их с самого начала, Иэн держался с ними поначалу дружелюбно. Он совершенно спокойно игнорировал их неизвестное и, возможно, достойное презрения происхождение. В конце концов, Саймон тоже вырос из ничего и стал прекрасным человеком, в то время как высокородному отцу Иэна похвастаться было нечем. Почему же и эти люди не могут быть достойны дружбы, независимо от их предков? Отвращение к ним зрело в нем постепенно, и Иэн не брал на себя труд скрывать собственную ненависть, а это больше выводило из себя Фулка и Генри, чем смесь страха и клеветы, которые на них обрушивали остальные лорды.
Джону было нетрудно сыграть на этих чувствах. Хотя тщеславие, злоба и жадность часто ослепляли короля и затмевали его разум и он часто совершал необдуманные проступки, никто не назвал бы его глупцом. Когда он утешил своих придворных, они уже были готовы на все — но Джон строго запретил убийство. Что бы ни случилось с Иэном, предупредил он их, это должно иметь вид естественной смерти или честного поединка на разумных основаниях. В противном случае, пригрозил он, ему придется, как это ни прискорбно, отдать на заклание виновников смерти де Випона, чтобы утихомирить баронов. Иэн был известен как верный вассал и играл заметную роль в одержанных во Франции победах. Король не сможет игнорировать его убийство или позволить убийце уйти от ответственности.
К несчастью, безоблачное настроение короля продлилось не дольше его прибытия в Портсмут двенадцатого декабря. Первый удар был нанесен, когда гонец, которого он отправил в Роузлинд предупредить о своем приезде, вернулся со словами, что его там не ждут.
— Что? — взвизгнул Джон, весьма, впрочем, довольный. — Может быть, лорд Иэн и его супруга пренебрегают мною? Они отшвырнули мою милость, мое желание оказать им честь обратно мне в зубы? Да как…
— Нет, милорд, нет! — закричал гонец, побледнев и попятившись. — Их там нет. Там нет никого, кроме нескольких воинов и крепостных, и провизии почти нет. Ни о каком оскорблении речь не идет!
Это было последнее, что хотел бы услышать Джон, однако он сдержал гнев при мысли, что мог бы взять замок Роузлинд без потерь и проблем, но и эта радостная мысль не задержалась в нем надолго. Сопровождавшие его дворяне никогда не согласились бы на такой акт агрессии против верного вассала — это вызвало бы еще большие неприятности, чем прямое убийство Иэна. К счастью для гонца, его следующие слова умиротворили короля:
— Они уехали в Айфорд, милорд, осматривать свои владения.
— В Айфорд? — переспросил Джон, внезапно встревожившись.
Именно сэр Джайлс из Айфорда когда-то притворился его союзником, а затем предал его, именно он помог Саймо-ну обмануть гарнизон в Кингслере и войти в замок, чтобы вырвать Элинор из рук Джона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72