— Иди ко мне, Джоанна! — тихо сказал Джеффри.
— Ну нет уж! — Девушка закинула волосы за спину, как бы боясь, что он снова схватит их, и лукаво улыбнулась. — Нет уж! Ты абсолютно прав, Джеффри. Думаю, нам лучше обоим не поддаваться дьяволу.
— Любовь — не дьявол!
— Я тоже так считаю, — улыбнулась Джоанна. — Любовь — это… это огромное наслаждение.
— Тогда иди сюда! Я не причиню тебе боли. Я… я отпущу тебя, как только ты прикажешь.
— Не думаю, что решусь приказывать тебе, если снова окажусь в твоих объятиях. И ты знаешь об этом! — Когда Джеффри поднялся, Джоанна вытянула вперед руку, как бы отстраняя его, и попятилась. — Нет, Джеффри! Я уверена, что это страшный грех.
— Какой же это грех? Мы ведь помолвлены! Мы уже почти муж и жена, дело за последним благословением.
— Ты так думаешь? Мы — всего лишь жених и невеста. Мне известно, что Иэн и матушка намеревались поначалу сразу поженить нас. Не знаю, почему они передумали… — Родители, конечно, говорили Джоанне, но она была тогда так погружена в свои мысли, что абсолютно не слушала их. — Должно быть, по какой-то необходимости… Я не хотела бы расстраивать их планы… и твоего отца тоже. Ведь и он считает, что нам следует пока обручиться, а не вступать в брак. Ты ведь знаешь: это так, Джеффри. Ты и сам сказал, что прячешься от дьявола.
Эти слова охладили пыл Джеффри, и он опустил руку, протянутую к Джоанне. Уж он-то отлично знает, почему Иэн и Элинор предложили помолвку и почему его отец согласился! Однако Джеффри не мог открыть сейчас эту причину Джоанне, да она и не поверила бы ему. Кроме того, теперь, когда настойчивые требования его тела стали снова управляемыми, он понял, что для девушки минутная слабость без благословения церкви обернется глубоким чувством вины, неискупимым грехом. Ведь именно поэтому Джеффри провел три дня в бесцельных поездках то туда, то сюда, наводя свою свиту на мысль, что он сошел с ума. По той же причине он не отказался от услуг шлюх прошлой ночью и делал это с таким рвением, что молодой Бошем посчитал его активным сверх меры.
— Хорошо, — сказал Джеффри, — я не буду принуждать тебя, но…
— А я так злилась, что ты не остался дома, — засмеялась Джоанна. — Я думала… даже не знаю, о чем, но сейчас все понимаю. Джеффри, мне очень жаль, что завтра ты уезжаешь. И все же так гораздо безопаснее… намного.
Джеффри ничего не ответил на это. Он вспомнил грязных и грубых шлюх из Бошема и хорошо воспитанных придворных дам… Насколько все они не похожи на Джоанну! Внутри у Джеффри все затрепетало.
Джоанна же пыталась понять смысл своих слов. Безопаснее? Джеффри собирается на войну. Он может погибнуть, прежде чем она снова прикоснется к нему. Внезапно острая боль пронзила ее грудь, и Джоанна испугалась, как никогда в своей жизни. «Успокойся! — приказывал ей мозг. — Джеффри — мужчина… только и всего. Твои ощущения были приятными, но их способен пробудить в тебе любой порядочный молодой самец. Не Джеффри, так другой».
Боль и страх утихнут, конечно. Она сама справится с ними. Джоанна не станет уподобляться своей матери, смеющейся с застывшими от ужаса глазами, когда тяжелеют и краснеют от рыданий веки. Быть для Джеффри хорошей женой — да, наслаждаться им в постели — тоже. Но все мужчины похожи друг на друга, и любой из них как партнер подошел бы ей. Тем не менее…
— Джеффри, — сказала Джоанна, — будь осторожен. Не лезь в самое пекло сражения.
Впервые после помолвки Джоанна обратилась к нему с такими теплыми словами. Джеффри даже покраснел от удовольствия. Возможно, он не так уж мало значит для нее. Джоанна ведь горела страстью в его объятиях… но так и Должно было случиться. Обязанность любой женщины… Обязанность? Та, что заставляет женщину уступать мужчине?
Джеффри не отводил глаз от лица Джоанны, такого же призрачного, как и все в ночи, обрамленного золотом волос. Возможно, она невинна, хотя многие мужчины увиваются вокруг нее. Элинор говорила, что их прельщает скорее кошелек, набитый золотом, нежели сама девушка. Если так, то его будущая теща оказала ему неоценимую услугу. Теперь ухаживания, когда золото уже у него в кармане, идут по крайней мере от чистого сердца и заслуживают настоящей награды. А может, Джоанна, уподобляясь Элинор, думает прежде всего о благоденствии своей собственности — своих людей?
— Я проявлю должную заботу о том, чтобы мои люди были в такой безопасности, какую позволяет мне долг чести, — сказал Джеффри.
— Я знаю, — ответила Джоанна. — Но… но я не доверяю твоему дяде, Джеффри. Может быть, я заблуждаюсь…
— Я тоже ему не доверяю, — поспешил заверить ее Джеффри. — Можешь не беспокоиться обо мне. Скорее всего мой отец не допустит, чтобы дядя бросил меня в самое пекло.
— Я была бы рада этому, — прошептала Джоанна.
Граф Солсбери действительно безумно любит своего сына и защитит его в меру своих возможностей. Опасения Джоанны развеялись, оставив только легкое ощущение беспокойства, вызванное прозвучавшим в ответе Джеффри нетерпением, смешанным с приятной для нее нежностью. Если он почувствует, что ему чрезмерно покровительствуют, Джеффри может совершить какую-нибудь глупость, доказывая свою доблесть. Мужчины так безрассудны!
Джеффри придвинулся к Джоанне. Она подняла на него глаза.
— Не ссорься со своим отцом, Джеффри, умоляю тебя! Помни, что, как бы сильно граф ни любил тебя, он не сделает ничего, способного навлечь на тебя позор. А он… он очень мудр в вопросах войны.
Эти серьезные суждения, столь же ценные для Джеффри, по его мнению, как замечания пташки о трактате Боация , вызвали у него улыбку. Он уже собрался уверить Джоанну, что будет покорным и послушным сыном, когда тишину нарушил собачий лай, громкий, как рев разъяренного быка. Джоанна стремглав бросилась в темноту, оставив Джеффри в полном оцепенении. Подойдя к калитке, он услышал, как она успокаивает своего пса.
— Джоанна, ты обращаешься с этим существом, как с избалованным капризным ребенком. Ничего бы не случилось, если бы Брайан подождал еще несколько минут.
— Ничего, если не считать, что он поднял бы на ноги весь замок. Когда я не приказываю ему оставаться на месте, он полагает, что может подойти ко мне, а если не может сделать это, сразу же начинает лаять. Если и лай ни к чему не приводит, он бежит за кем-нибудь, кого знает.
— Забавно. Но ты должна отучить собаку от этой привычки, Джоанна. Ведь иногда двоим людям просто необходимо побыть немного наедине. — Встретив глазами непонимающий взгляд Джоанны, Джеффри смутился. — Иногда, в минуты… э-э… огромного наслаждения, человек… э-э… начинает кричать и стонать.
Короткая пауза. Потом тишину разорвал взрыв смеха девушки.
— Извини, — с трудом выговорила Джоанна, когда совладала с собой. Она живо представила себе огромную тушу Брайана, нависшую над ними в самой середине любовного акта. — Вероятно, что-нибудь действительно необходимо предпринять. Ведь такое и в самом деле может случиться. — Она снова рассмеялась. — До Брайана слишком медленно все доходит, а позволять ему выть на весь двор просто неразумно. Тогда пол-замка сбежится открыть песику дверь в нашу опочивальню.
— Если ты научишь эту собаку простейшим фокусам…
— Из этого ничего не получится! — уверенно заявила Джоанна, продолжая смеяться, а затем более серьезно добавила: — Все это, конечно, очень смешно, но, думаю, и мне, и тебе не понравилось бы постороннее вмешательство в подобной ситуации.
Искренность, прозвучавшая в ее голосе, восхитила Джеффри. Он гордился тем, что благодаря его стараниям Джоанна теперь с нетерпением будет ждать их союза. Правильно он поступил, что не стал удерживать ее.
— Полагаю, это действительно так, — сказал Джеффри, поглаживая волосы и руку Джоанны. — Я всегда буду делать все возможное, чтобы радовать тебя.
Джоанна даже не вздрогнула и не уклонилась от него. Джеффри нежно обнял ее, чтобы поцеловать снова. Однако на этот раз его действия были осторожными, поскольку не диктовались тем желанием, которое охватило его, когда он неожиданно увидел Джоанну в лунном свете. Теперь в его поцелуе было больше нежности, чем страсти.
— Только не вынуждай меня прощаться с тобой, — тихо сказал Джеффри, когда их уста разъединились. — Я уеду рано утром, и мне будет нелегко… Не спускайся вниз, Джоанна, прошу тебя!
Девушка ответила не сразу. Она приказала Брайану оставаться на месте и открыла калитку.
— Если так угодно милорду, — сказала Джоанна, — я исполню его просьбу, но…. Бог да не оставит тебя, Джеффри. Он поможет тебе.
В полутьме передней комнаты Джеффри снова поцеловал Джоанну, но не так нежно, как прежде, и более торопливо.
— Прощай, любимая. Да хранит тебя Господь, — пробормотал Джеффри. — Иди наверх. И побыстрее!
Джоанна послушно направилась в залу, затем стала подниматься по лестнице. Она решилась разбудить своих служанок и приказала им подготовить ее ко сну. Ей еще нужно обдумать нечто важное, и она не хотела отвлекаться от своих размышлений на расстегивание пуговиц и развязывание шнурков, на снимание одежды и расчесывание волос. Однако, пока за ней ухаживали служанки, Джоанна не могла ни о чем думать вообще.
Потом она снова погрузилась в океан своих чувств, вспоминая каждое ощущение, подаренное ей объятиями Джеффри. «Не стоило так поступать», — решительно сказала она себе, когда резкий рывок гребня в волосах прервал ее грезы, напомнив, как подобное неосторожное движение Джеффри лишило ее покоя.
Джоанну интересовали не ее чувства по отношению к Джеффри, а его чувства к ней. Девушку не страшила страсть Джеффри, ибо ее учили отвечать на страсть страстью и наслаждаться этим. Ни один священник не смог бы убедить Джоанну, что физическое удовольствие грех. Бык и корова, конь и кобыла, кобель и сука — все совокуплялись. Эти существа не могли грешить, ибо у них не было души. Значит, Бог даровал удовольствие наслаждения всем, и оно по своей природе не может считаться грехом. Джоанна могла, конечно, допустить, что вожделение иногда приводит человека к грехопадению или к подавлению потребностей тела, к благочестию. Но ей чуть ли не с пеленок твердили, что первейшая обязанность леди Роузлинда — заботиться о своих владениях и подданных, а это подразумевает и рождение сыновей и дочерей, которые должны стать ее наследниками.
Так что все просто прекрасно. Подобная обязанность касается и Джеффри. Они оба будут получать удовольствие. Но существовали и другие вещи, вроде того нежного поцелуя, не имевшего ничего общего со страстью. Поцелуй исходил из Кедр души, такой чистый и слегка надломленный, как голос Джеффри, когда он сказал: «Прощай, любимая». И когда попросил ее не спускаться вниз для прощания… Его не интересовали тогда плотские утехи, ибо есть немало женщин, готовых удовлетворить физическую потребность мужчины. Джоанна невольно улыбнулась, представив себе, как Джеффри пытается утолить голод своего тела с проститутками Бошема. Чего же тут хорошего? Она воспламенила в Джеффри желание, даже не пытаясь этого делать…
Джоанна закусила губу. Она поняла, что просто хочет отделаться от мучившей ее мысли.
Похоже, Джеффри любит ее или близок к той любви, какую Иэн испытывает к ее матушке. Джоанна вдруг вспомнила, как переживал Иэн, когда матушка рожала Саймона и ее маленькую сестренку, прожившую всего несколько месяцев. Иэн страдал гораздо больше своей супруги. Для Элинор роды стали привычным делом. Саймон был ее пятым, а Умершая сестренка — шестым ребенком, поэтому вероятность того, что она может умереть при родах, была ничтожно мала. Страх Иэна не имел оснований, но он безумно любил Элинор и так же безумно страдал.
Джоанна покачала головой, как бы не одобряя свои мысли. Жизнь ее матери и Иэна касалась только их самих. А она связана обязательствами только с Джеффри. Она не хочет, да и не позволит себе полюбить его! Но, если он любит ее, разве это справедливо? Вот если бы его просто нельзя было полюбить, тогда другое дело. К сожалению, возможность влюбиться в Джеффри существовала, и очень реальная. Но намеренно отвергать его любовь…
Джоанна нетерпеливо прогнала служанок, сбросила с себя ночную накидку и легла на кровать. От простыней исходил аромат роз, вызвавший в Джоанне воспоминания о ласках Джеффри.
Да, несправедливо было бы ответить на чувства Джеффри безразличием. Тем самым она нарушила бы свои супружеские обязанности и оскорбила бы его любовь. Но Джоанна боялась полюбить Джеффри, просто не отваживалась. Она не такая сильная, как ее мать, думала она. И если будет страдать, как леди Элинор, то просто умрет, не вынесет мучений. Она не знает, что верно, а что — нет. Знает только, что не вынесет, и все. Она выберет золотую середину: будет Джеффри примерной женой, не отдавая при этом ему своего сердца. Возможно, он никогда и не узнает об этом. Или просто забудет о порыве ее нежности через месяц-другой…
Подобная мысль должна была успокоить девушку, но, как ни странно, Джоанне она вовсе не понравилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72