Что бы ни случилось между мной и Джеффри, он всегда будет любить вас, а вы — его…
Тут Элинор силой оттащила Иэна от Джоанны и прошипела ему на ухо:
— Идиот! Не видишь, что она и так расстроена?! Тебе нужен очередной скандал?! Будь она еще мягкосердечнее, то уже умоляла бы избавить ее от брака, о котором так мечтала. Объясняю: она любит его, а он — ее! Им нужен только покой вдали от этого сумасшедшего дома, и все будет хорошо.
Многие желали молодоженам всего наилучшего, одни — вполне искренне, иные — с дурными надеждами, которые полностью противоречили их словам. И те, и другие считали, что их ожидания сбудутся. Жених и невеста, совсем сбитые с толку, посматривали друг на друга украдкой, полагая, что этого никто не замечает. Одни видели здесь страсть и любовь, а те, что желали новобрачным зла, — страх и подозрительность в их поведении. Истина заключалась в том, что обе эти группы были отчасти правы в своих толкованиях увиденного.
Хаос мыслей, теснившихся в голове Джоанны, имел одну положительную сторону. Обескураживающий факт, что Джон будет ее соседом и собеседником по застолью, дошел до девушки, лишь когда Джеффри подвел ее к столу и отодвинул скамью, чтобы она не задела кресло короля. Джоанна машинально присела в реверансе и скромно опустила глаза.
Теперь она не сомневается: этот день проклят! По одну руку от нее сидит Джон, его она ужасно боится и не любит, а по другую — Джеффри, которого боится теперь даже больше, чем его дядю!
Джоанна не находила слов для разговора ни с одним из них. Она не могла не только говорить, но и есть, ибо от нервного напряжения ей ничто не лезло в горло.
— Эй, Джоанна, взгляни-ка на меня! — послышался радостный шепот за ее спиной.
— Адам! — Джоанна почувствовала, что к ней пришло избавление.
— Видела щеголя? — с намеренной вульгарностью спросил он. Затем весело ударил сестру по спине, чуть н, пригнув ее к столу, и воскликнул: — Счастливая девчонка!
— Адам! — возмутилась Джоанна, хватаясь за ближайшую доступную ей опору, которой оказалось плечо Джеффри.
— Полегче! — прошептал тот. — Ты грубо обращаешься с моей собственностью.
— Простите! — с сокрушенным видом извинился Адам. — Я совсем позабыл, что продолжаю расти, а вы остаетесь маленькими. Но зато я вспомнил, как вы чуть ли не силой выгнали меня из комнаты однажды. — Жестом руки он показал, что не хочет больше говорить о прошлом. — О, я рад, что вы решились на придворную свадьбу! Это дало мне возможность заиметь полный сундук новой одежды и — посмотрите на меня! — прислуживать на величайшем пиру в королевском замке.
— Ты не протянешь долго, если не прекратишь болтать и не примешься за свои обязанности, — пробурчал Джеффри недовольно, хотя глаза его смеялись.
Слева от Джоанны раздался хохот. Девушка и Джеффри оцепенели, а Адам низко и изящно поклонился с предупредительной улыбкой на лице.
— Твой брат — отличный образец мужчины и совсем не испытывает страха перед членами королевской фамилии, — обратился Джон к испуганной не на шутку таким весельем Джоанне.
Опущенные до сих пор глаза девушки при взгляде на короля сверкнули. Ее губки сжались, а узкие ноздри расширились. Ни одна дикая лисица не выглядела бы более свирепо, защищая своих детенышей. Король, сам того не замечая, часто задышал. Только что он снова увидел лицо своего врага, который давно уже покоится в земле, — Саймона Ле-маня, каким оно бывало перед сражением. Но Джоанна уже поняла: нет нужды защищать Адама без всякой на то причины. В замечании Джона не было коварной угрозы, ничего, кроме доброжелательности, хотя на его лице и читалось удивление. Джоанна успокоилась. Сейчас ее занимали только собственные проблемы. К тому же она неоднократно слышала от Иэна, насколько изменился король в лучшую сторону. Хорошие отношения вкупе с осмотрительностью все же лучше открытой вражды.
— О, милорд, я думаю, что он — сущий дьявол, — спокойно ответила Джоанна. — Если где-то рядом озорничают, можете быть уверены, что либо он принимает в этих проказах участие, хотя и стоит в сторонке с самым невинным выражением лица, либо он и есть зачинщик.
Парочка смешных эпизодов из детства Адама оказалась как раз кстати. В глубине души Джоанна уже благодарила брата за вмешательство, ибо он помог ей непринужденно заговорить с королем. Она видела, как Адам что-то сказал Джеффри, слышала одобрение своего мужа и его замечание юноше, что тому следовало бы держать себя более подобающим случаю образом. Король принял за шутку то, что и было лишь шуткой. Тем не менее продолжение подобной игры могло оскорбить Джона, который, хотя и выглядит добрым, совсем не хочет быть таковым…
В словах Джеффри прозвучали такие здравомыслие и доброта, что Джоанна уже порицала себя за то, что предположила в нем дурные намерения, абсолютно чуждые его натуре. К счастью, ничто не нарушило уже внутреннее спокойствие Джоанны, хотя ей пришлось поддерживать разговор с Джоном и Джеффри в течение почти шести часов. Слуги Изабеллы оказывали Джоанне всяческие почести.
Пир предполагал четыре смены блюд, по десяти в каждой. Сначала подали заливного пескаря, за которым последовало запеченное брюшко лосося. Потом тушеные угри и вареную морскую свинью с горохом. За деликатесами внесли пряные блюда в виде запеченной в черном сахаре сельди с гарниром из зелени. Затем подали жаренную на вертелах щуку, жаркое из миног, палтуса и морской свиньи. Завершал первую смену блюд изумительный торт в виде высокой скульптуры из теста и желе, изображающей молодую девушку и молодого мужчину, держащихся за руки.
Музыканты, естественно, играли на протяжении всей трапезы, но, когда торт поставили на высоком столе, а менее значительные сладости разложили на других столах в порядке их важности, они завели еще более веселую мелодию. Отлично зная свои обязанности, Джеффри встал, подал руку Джоанне и вывел ее на свободное пространство посреди зала. Желающие потанцевать тут же последовали их примеру и почти полчаса отрабатывали поглощенные блюда и вина. Когда танцующие вспотели и запыхались совсем, слуги уже стояли наготове у дверей. Все вернулись на свои места. Глаза Джоанны горели от удовольствия, а лоб Джеффри был влажным от пота.
Теперь гостей развлекали акробаты, демонстрировавшие ловкие трюки. Шуты отпускали разные непристойности. Джоанна уже почти забыла, что находится на своей свадьбе, что приятный молодой человек по одну руку от нее приходится ей мужем, а тучный мужчина по другую — сам король. Она была оживленной и веселой, глаза ее светились так же, как и роскошные лунные камни, украшавшие ее грудь, руки и апостольник.
Какими бы чудесами ни радовали присутствующих артисты, глаза Джеффри почти неотрывно смотрели на его возлюбленную. Глаза короля оставались безучастными, чего нельзя было сказать о его мыслях. Он сожалел, что не может отпить из чаши Джоанны, как только ее наполнил Джеффри. Джон видел сейчас в Джоанне старого сэра Саймона и знал, что страхом рта ей не закрыть. Несомненно, весь этот дым, что зовется ее целомудрием, идет из того же очага. Дайте ему только удержать в руках эту землю, пока он обманом не заставит папу перейти на его сторону, думал Джон. Тогда он купит Джоанну — такие женщины всегда продаются — прямо под носом у своего брата.
Пока не внесли следующую смену блюд, осталось время и для танцев. На этот раз Джоанну вел король, а Джеффри, как того требовали правила приличий, сопровождал Изабеллу.
Джоанну немало удивило, насколько легко двигался Джон, и она сказала ему об этом. Король был польщен и тут же уверил себя, что найдет способ удовлетворить свою похоть. «Такую и не надо брать силой», — подумал он, хотя и не без сожаления. Гораздо приятнее было бы приручить дикую лисичку…
Джеффри меньше радовался своей партнерше. Но она танцевала очень грациозно и не сказала ничего, что могло бы оскорбить его. Королева была настолько любезна, что Джеффри чувствовал только легкий холодок внутри. Как же он ненавидит Изабеллу!
Второй танец новобрачных был более благородным, не требовавшим быстрого темпа, как первый. По обычаю, после третьей смены блюд всегда следовали медленные танцы, поскбльку к этому времени многие гости не только пресыщались пищей, но и пребывали в состоянии легкого опьянения.
Когда подали четвертую смену блюд — сладости, в зале раздались громкие, гневные возгласы, которые заглушили даже невероятный шум, производимый несколькими сотнями чавкающих, пьющих и болтающих людей. Король, жадно изучавший блюдо с засахаренными фруктами, намереваясь выбрать самый большой и лакомый кусочек, вскинул голову. Джоанна почувствовала, как замер справа от нее Джеффри с куском яблока во рту. Иэн и граф Солсбери уже было поднялись со скамеек, но ссора стихла, так как более трезвые мужчины водворили мир среди перепивших. Обычная проблема любого большого пиршества: некоторые мужи, поддавшись действию вина, начинают слишком открыто выражать свое мнение и частенько хватаются за ножи или мечи. В данном случае необычна была не сама ссора, а та быстрота, с какой она утихла.
К удивлению Джоанны абсолютно пьяных оказалось немного. Она почувствовала внутри себя холодок, с которым вернулись и ее тревоги.
Бесспорно, Джон, Иэн, граф Солсбери и Джеффри, которые любят приложиться к вину при удобном случае, трезвы. Очевидно, у Джеффри есть основания не пить слишком много: ему еще надо исполнить свой «супружеский долг»…
Джоанна вздрогнула, но тотчас же выбросила эту мысль из головы. Если не все позволяют себе отпраздновать событие так, как приличествует случаю, это уже плохой признак, очень плохой. Лишь немногие гости осмелились дойти до того состояния, когда сначала говорят, а потом думают…
Когда Джоанна пробежала глазами стол, ее опасения лишь усилились. Она увидела лица матушки и леди Элы. Естественно, они разнились.
Леди Элинор выглядела настороженной, чующей опасность, ее светло-коричневые глаза горели огнем, а тело напряглось от нетерпения. Джоанна едва сдержала улыбку. Ее матушка не выносит ожидания беды, несчастья. Возможно, в эти дни у нее не было особого повода расстраиваться, но когда она чувствует приближение беды, то хочет встретиться с ней немедленно.
Леди Эла, казалось, вот-вот расплачется от волнения. Она ухватилась за стол, чтобы скрыть дрожь в руках, но не переставала причитать о том, как ужасно выходить замуж, какими грубыми и опрометчивыми бывают мужья, то есть делала все возможное, чтобы отвлечь внимание присутствующих от реальной опасности. При всей своей трусости и плаксивости леди Эла оставалась надежной опорой своему супругу и погибла бы с ним, сожалея лишь о том, что не смогла спасти его.
Зато Изабелла как будто и не заметила никакого беспокойства, того, как быстро навели порядок и что, собственно говоря, произошло. Она походила сейчас на холеную, самодовольную кошку, которая только что опорожнила кувшин со сливками. Безразличие королевы к проблемам своего мужа несколько удивляло Джоанну. На этом красивом лице не было, как всегда, и тени беспокойства. На все вопросы у Изабеллы были свои ответы. Ее не волновало, что происходит с Джоном. Она была уверена, что с ней ничего не случится, а остальное не имеет никакого значения. Джоанна вспомнила разговоры о Фиц-Вальтере и королеве. Вполне вероятно, Фиц-Вальтер пообещал Изабелле, что вместо Джона будет править ее сын, Генри, а ее положение останется неизменным. Не в этом ли причина ее спокойствия? Джоанну даже передернуло от отвращения. А быть может, она и сама хочет быть такой же невозмутимой и безразличной ко всему?
Джоанна мельком взглянула на мужа. Он с явным удовольствием жевал яблоко, слегка наклонив голову, чтобы лучше слышать то, о чем ему говорила леди Элинор. После Того как смутьянов утихомирили, несколько минут в зале стояла напряженная тишина, но постепенно шум достиг привычного уровня. Иэн снова успокоился и тоже слушал леди Элинор, Джоанна почтительно повернулась к королю. Он разговаривал с распорядителем пиршества, требуя, чтобы привели актеров, которые куда основательнее займут внимание гостей, нежели жонглеры. Поворачиваясь к королю, Джоанна поймала на себе взгляд Изабеллы. Лицо «кошки у горшка со сливками» напряглось, а медленная улыбка, разжав тонкие губы, обнажила жемчужные зубы. И хотя Джоанне удалось сохранить на лице выражение полного спокойствия, она не смогла уже контролировать ток крови в своем теле. Она побледнела и сразу же поняла, что Изабелла заметила это. Королева засмеялась — тихо, мелодично и радостно: значит, лисица понимает, что угодила в западню!
«Что за невинное веселье», — подумала Джоанна. Она посмотрела на восхитительное желе, которое поставили перед ней. Высокое сооружение колыхалось и дрожало, но каким-то образом удерживалось и оставалось целым. У нее, Джоанны, с этим желе много общего. Пока их никто не трогает, они сохраняют видимость прочности, но, стоит коснуться, как тут же превращаются в бесформенную массу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Тут Элинор силой оттащила Иэна от Джоанны и прошипела ему на ухо:
— Идиот! Не видишь, что она и так расстроена?! Тебе нужен очередной скандал?! Будь она еще мягкосердечнее, то уже умоляла бы избавить ее от брака, о котором так мечтала. Объясняю: она любит его, а он — ее! Им нужен только покой вдали от этого сумасшедшего дома, и все будет хорошо.
Многие желали молодоженам всего наилучшего, одни — вполне искренне, иные — с дурными надеждами, которые полностью противоречили их словам. И те, и другие считали, что их ожидания сбудутся. Жених и невеста, совсем сбитые с толку, посматривали друг на друга украдкой, полагая, что этого никто не замечает. Одни видели здесь страсть и любовь, а те, что желали новобрачным зла, — страх и подозрительность в их поведении. Истина заключалась в том, что обе эти группы были отчасти правы в своих толкованиях увиденного.
Хаос мыслей, теснившихся в голове Джоанны, имел одну положительную сторону. Обескураживающий факт, что Джон будет ее соседом и собеседником по застолью, дошел до девушки, лишь когда Джеффри подвел ее к столу и отодвинул скамью, чтобы она не задела кресло короля. Джоанна машинально присела в реверансе и скромно опустила глаза.
Теперь она не сомневается: этот день проклят! По одну руку от нее сидит Джон, его она ужасно боится и не любит, а по другую — Джеффри, которого боится теперь даже больше, чем его дядю!
Джоанна не находила слов для разговора ни с одним из них. Она не могла не только говорить, но и есть, ибо от нервного напряжения ей ничто не лезло в горло.
— Эй, Джоанна, взгляни-ка на меня! — послышался радостный шепот за ее спиной.
— Адам! — Джоанна почувствовала, что к ней пришло избавление.
— Видела щеголя? — с намеренной вульгарностью спросил он. Затем весело ударил сестру по спине, чуть н, пригнув ее к столу, и воскликнул: — Счастливая девчонка!
— Адам! — возмутилась Джоанна, хватаясь за ближайшую доступную ей опору, которой оказалось плечо Джеффри.
— Полегче! — прошептал тот. — Ты грубо обращаешься с моей собственностью.
— Простите! — с сокрушенным видом извинился Адам. — Я совсем позабыл, что продолжаю расти, а вы остаетесь маленькими. Но зато я вспомнил, как вы чуть ли не силой выгнали меня из комнаты однажды. — Жестом руки он показал, что не хочет больше говорить о прошлом. — О, я рад, что вы решились на придворную свадьбу! Это дало мне возможность заиметь полный сундук новой одежды и — посмотрите на меня! — прислуживать на величайшем пиру в королевском замке.
— Ты не протянешь долго, если не прекратишь болтать и не примешься за свои обязанности, — пробурчал Джеффри недовольно, хотя глаза его смеялись.
Слева от Джоанны раздался хохот. Девушка и Джеффри оцепенели, а Адам низко и изящно поклонился с предупредительной улыбкой на лице.
— Твой брат — отличный образец мужчины и совсем не испытывает страха перед членами королевской фамилии, — обратился Джон к испуганной не на шутку таким весельем Джоанне.
Опущенные до сих пор глаза девушки при взгляде на короля сверкнули. Ее губки сжались, а узкие ноздри расширились. Ни одна дикая лисица не выглядела бы более свирепо, защищая своих детенышей. Король, сам того не замечая, часто задышал. Только что он снова увидел лицо своего врага, который давно уже покоится в земле, — Саймона Ле-маня, каким оно бывало перед сражением. Но Джоанна уже поняла: нет нужды защищать Адама без всякой на то причины. В замечании Джона не было коварной угрозы, ничего, кроме доброжелательности, хотя на его лице и читалось удивление. Джоанна успокоилась. Сейчас ее занимали только собственные проблемы. К тому же она неоднократно слышала от Иэна, насколько изменился король в лучшую сторону. Хорошие отношения вкупе с осмотрительностью все же лучше открытой вражды.
— О, милорд, я думаю, что он — сущий дьявол, — спокойно ответила Джоанна. — Если где-то рядом озорничают, можете быть уверены, что либо он принимает в этих проказах участие, хотя и стоит в сторонке с самым невинным выражением лица, либо он и есть зачинщик.
Парочка смешных эпизодов из детства Адама оказалась как раз кстати. В глубине души Джоанна уже благодарила брата за вмешательство, ибо он помог ей непринужденно заговорить с королем. Она видела, как Адам что-то сказал Джеффри, слышала одобрение своего мужа и его замечание юноше, что тому следовало бы держать себя более подобающим случаю образом. Король принял за шутку то, что и было лишь шуткой. Тем не менее продолжение подобной игры могло оскорбить Джона, который, хотя и выглядит добрым, совсем не хочет быть таковым…
В словах Джеффри прозвучали такие здравомыслие и доброта, что Джоанна уже порицала себя за то, что предположила в нем дурные намерения, абсолютно чуждые его натуре. К счастью, ничто не нарушило уже внутреннее спокойствие Джоанны, хотя ей пришлось поддерживать разговор с Джоном и Джеффри в течение почти шести часов. Слуги Изабеллы оказывали Джоанне всяческие почести.
Пир предполагал четыре смены блюд, по десяти в каждой. Сначала подали заливного пескаря, за которым последовало запеченное брюшко лосося. Потом тушеные угри и вареную морскую свинью с горохом. За деликатесами внесли пряные блюда в виде запеченной в черном сахаре сельди с гарниром из зелени. Затем подали жаренную на вертелах щуку, жаркое из миног, палтуса и морской свиньи. Завершал первую смену блюд изумительный торт в виде высокой скульптуры из теста и желе, изображающей молодую девушку и молодого мужчину, держащихся за руки.
Музыканты, естественно, играли на протяжении всей трапезы, но, когда торт поставили на высоком столе, а менее значительные сладости разложили на других столах в порядке их важности, они завели еще более веселую мелодию. Отлично зная свои обязанности, Джеффри встал, подал руку Джоанне и вывел ее на свободное пространство посреди зала. Желающие потанцевать тут же последовали их примеру и почти полчаса отрабатывали поглощенные блюда и вина. Когда танцующие вспотели и запыхались совсем, слуги уже стояли наготове у дверей. Все вернулись на свои места. Глаза Джоанны горели от удовольствия, а лоб Джеффри был влажным от пота.
Теперь гостей развлекали акробаты, демонстрировавшие ловкие трюки. Шуты отпускали разные непристойности. Джоанна уже почти забыла, что находится на своей свадьбе, что приятный молодой человек по одну руку от нее приходится ей мужем, а тучный мужчина по другую — сам король. Она была оживленной и веселой, глаза ее светились так же, как и роскошные лунные камни, украшавшие ее грудь, руки и апостольник.
Какими бы чудесами ни радовали присутствующих артисты, глаза Джеффри почти неотрывно смотрели на его возлюбленную. Глаза короля оставались безучастными, чего нельзя было сказать о его мыслях. Он сожалел, что не может отпить из чаши Джоанны, как только ее наполнил Джеффри. Джон видел сейчас в Джоанне старого сэра Саймона и знал, что страхом рта ей не закрыть. Несомненно, весь этот дым, что зовется ее целомудрием, идет из того же очага. Дайте ему только удержать в руках эту землю, пока он обманом не заставит папу перейти на его сторону, думал Джон. Тогда он купит Джоанну — такие женщины всегда продаются — прямо под носом у своего брата.
Пока не внесли следующую смену блюд, осталось время и для танцев. На этот раз Джоанну вел король, а Джеффри, как того требовали правила приличий, сопровождал Изабеллу.
Джоанну немало удивило, насколько легко двигался Джон, и она сказала ему об этом. Король был польщен и тут же уверил себя, что найдет способ удовлетворить свою похоть. «Такую и не надо брать силой», — подумал он, хотя и не без сожаления. Гораздо приятнее было бы приручить дикую лисичку…
Джеффри меньше радовался своей партнерше. Но она танцевала очень грациозно и не сказала ничего, что могло бы оскорбить его. Королева была настолько любезна, что Джеффри чувствовал только легкий холодок внутри. Как же он ненавидит Изабеллу!
Второй танец новобрачных был более благородным, не требовавшим быстрого темпа, как первый. По обычаю, после третьей смены блюд всегда следовали медленные танцы, поскбльку к этому времени многие гости не только пресыщались пищей, но и пребывали в состоянии легкого опьянения.
Когда подали четвертую смену блюд — сладости, в зале раздались громкие, гневные возгласы, которые заглушили даже невероятный шум, производимый несколькими сотнями чавкающих, пьющих и болтающих людей. Король, жадно изучавший блюдо с засахаренными фруктами, намереваясь выбрать самый большой и лакомый кусочек, вскинул голову. Джоанна почувствовала, как замер справа от нее Джеффри с куском яблока во рту. Иэн и граф Солсбери уже было поднялись со скамеек, но ссора стихла, так как более трезвые мужчины водворили мир среди перепивших. Обычная проблема любого большого пиршества: некоторые мужи, поддавшись действию вина, начинают слишком открыто выражать свое мнение и частенько хватаются за ножи или мечи. В данном случае необычна была не сама ссора, а та быстрота, с какой она утихла.
К удивлению Джоанны абсолютно пьяных оказалось немного. Она почувствовала внутри себя холодок, с которым вернулись и ее тревоги.
Бесспорно, Джон, Иэн, граф Солсбери и Джеффри, которые любят приложиться к вину при удобном случае, трезвы. Очевидно, у Джеффри есть основания не пить слишком много: ему еще надо исполнить свой «супружеский долг»…
Джоанна вздрогнула, но тотчас же выбросила эту мысль из головы. Если не все позволяют себе отпраздновать событие так, как приличествует случаю, это уже плохой признак, очень плохой. Лишь немногие гости осмелились дойти до того состояния, когда сначала говорят, а потом думают…
Когда Джоанна пробежала глазами стол, ее опасения лишь усилились. Она увидела лица матушки и леди Элы. Естественно, они разнились.
Леди Элинор выглядела настороженной, чующей опасность, ее светло-коричневые глаза горели огнем, а тело напряглось от нетерпения. Джоанна едва сдержала улыбку. Ее матушка не выносит ожидания беды, несчастья. Возможно, в эти дни у нее не было особого повода расстраиваться, но когда она чувствует приближение беды, то хочет встретиться с ней немедленно.
Леди Эла, казалось, вот-вот расплачется от волнения. Она ухватилась за стол, чтобы скрыть дрожь в руках, но не переставала причитать о том, как ужасно выходить замуж, какими грубыми и опрометчивыми бывают мужья, то есть делала все возможное, чтобы отвлечь внимание присутствующих от реальной опасности. При всей своей трусости и плаксивости леди Эла оставалась надежной опорой своему супругу и погибла бы с ним, сожалея лишь о том, что не смогла спасти его.
Зато Изабелла как будто и не заметила никакого беспокойства, того, как быстро навели порядок и что, собственно говоря, произошло. Она походила сейчас на холеную, самодовольную кошку, которая только что опорожнила кувшин со сливками. Безразличие королевы к проблемам своего мужа несколько удивляло Джоанну. На этом красивом лице не было, как всегда, и тени беспокойства. На все вопросы у Изабеллы были свои ответы. Ее не волновало, что происходит с Джоном. Она была уверена, что с ней ничего не случится, а остальное не имеет никакого значения. Джоанна вспомнила разговоры о Фиц-Вальтере и королеве. Вполне вероятно, Фиц-Вальтер пообещал Изабелле, что вместо Джона будет править ее сын, Генри, а ее положение останется неизменным. Не в этом ли причина ее спокойствия? Джоанну даже передернуло от отвращения. А быть может, она и сама хочет быть такой же невозмутимой и безразличной ко всему?
Джоанна мельком взглянула на мужа. Он с явным удовольствием жевал яблоко, слегка наклонив голову, чтобы лучше слышать то, о чем ему говорила леди Элинор. После Того как смутьянов утихомирили, несколько минут в зале стояла напряженная тишина, но постепенно шум достиг привычного уровня. Иэн снова успокоился и тоже слушал леди Элинор, Джоанна почтительно повернулась к королю. Он разговаривал с распорядителем пиршества, требуя, чтобы привели актеров, которые куда основательнее займут внимание гостей, нежели жонглеры. Поворачиваясь к королю, Джоанна поймала на себе взгляд Изабеллы. Лицо «кошки у горшка со сливками» напряглось, а медленная улыбка, разжав тонкие губы, обнажила жемчужные зубы. И хотя Джоанне удалось сохранить на лице выражение полного спокойствия, она не смогла уже контролировать ток крови в своем теле. Она побледнела и сразу же поняла, что Изабелла заметила это. Королева засмеялась — тихо, мелодично и радостно: значит, лисица понимает, что угодила в западню!
«Что за невинное веселье», — подумала Джоанна. Она посмотрела на восхитительное желе, которое поставили перед ней. Высокое сооружение колыхалось и дрожало, но каким-то образом удерживалось и оставалось целым. У нее, Джоанны, с этим желе много общего. Пока их никто не трогает, они сохраняют видимость прочности, но, стоит коснуться, как тут же превращаются в бесформенную массу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72