Дала ему прекрасный повод думать, что она тоже стремится ускорить свадьбу… Что же ей делать? Да и что она может сейчас сделать? Тут матушка должна помочь ей.
Конечно, ситуация в стране не повлияет на решение Иэна и Элинор. Если она скажет, что не желает выходить замуж за Джеффри, они расторгнут без колебаний брачное соглашение, не взирая на любые последствия. Джоанна вздрогнула. Неужели она хочет пожертвовать Джеффри? Нет, она не говорила себе, что он вскоре утешится новой любовью, однако не могла не подумать о настоящей опасности и бедах, которые навлечет ее отказ на самых любимых ею в мире людей. Теперь это не просто проблема их с Джеффри, разочарованного по поводу того, что они не успели пожениться, если их брак мог стать источником счастья и выгоды для многих людей. Теперь ее отказ обернулся бы настоящей бедой.
18.
Леди Элинор позволила служанке хорошенько расчесать ее густые волосы и решительно отвела взгляд от оруженосца Иэна, которому, похоже, как обычно, требовалась целая вечность, чтобы раздеть своего господина. Она не стиснула зубы, не сжала кулаки, а даже поблагодарила Гертруду. Иэн не разговаривал со своим оруженосцем, рассеянно рассматривая чудесный гобелен, украшавший стену и до некоторой степени смягчавший промозглую сырость, веявшую от камня. Однако и в этом не было ничего необычного: лорд Иэн не любил болтать попусту.
Уже раздетый и готовый ко сну, Иэн взъерошил густую шевелюру оруженосца и сказал:
— На завтра приготовь мне придворное платье, Стефан.
Юноша что-то проворчал, а Иэн засмеялся и легонько ударил его по плечу, давая понять, что тот свободен.
Как только Стефан вышел вслед за Гертрудой, леди Элинор сразу же вскочила, но Иэн покачал головой, и она снова села, приступив к полировке ногтей с помощью замши на овальном кусочке дерева.
Через несколько минут послышался стук в дверь. Иэн, который уже взобрался на кровать и разлегся на мягких подушках, улыбнулся своей жене и крикнул:
— Войдите!
В комнату быстро вошла одна из фрейлин королевы Изабеллы. Она поинтересовалась весьма озабоченным тоном, все ли необходимое есть у леди Элинор. Королева может предоставить ей предметы первой необходимости, которые, возможно, леди Элинор, не предполагая, что ее путешествие прервут, отослала в Роузлинд.
— Я не такая уж непредусмотрительная путешественница, — улыбаясь, ответила леди Элинор. От нее не ускользнуло, как бегают глазки придворной дамы по ее лицу, по лицу Иэна, осматривают комнату. — Но поблагодарите королеву и передайте ей, что я очень тронута ее добротой.
Дама повернулась, чтобы уйти, а Иэн тут же сделал своей жене пикантное замечание насчет гобелена, которое заставило ее рассмеяться и весело пошутить над аморальностью мужа. Дверь, как поняла леди Элинор, не поворачивая головы, закрыли не до конца. Характерного щелчка щеколды, который так явно был слышен, когда ушел Стефан, не последовало. Леди Элинор улыбнулась мужу и сказала, что его сын несколько менее оживлен, чем до их последнего путешествия.
— Ты хочешь сказать, что он не может спокойно высидеть на месте уже более пяти ударов сердца? — язвительно спросил Иэн. — Ты уже вознесла благодарения небесам за это малое благо, дарованное нам?
Леди Элинор рассмеялась. Саймон рос сущим дьяволенком. Она и Адама считала живым, озорным ребенком, но Саймон, бесспорно, превзошел его. Не такой крепкий и сильный, как Адам в его годы, он обладал гибкостью и ловкостью обезьяны, проявляя не меньшее любопытство ко всему, нежели его брат.
— Что ж, его поведение не внушает особого беспокойства, — согласилась Элинор. — Но я не стану возносить никаких благодарений, если это болезнь. Думаю, мне следует сходить и взглянуть на него.
Она не спеша поднялась, поскольку не горела желанием застать врасплох фрейлину королевы или слуг короля, подслушивающих у двери. Когда леди Элинор вышла в передние покои, в них уже никого не было. В маленькой комнатке за стеной напротив безмятежно спал сын. В глазах леди Элинор не было тревоги. В последнее время Саймон вел себя иногда спокойнее, чем обычно, поскольку она грозилась выпороть его, если он не перестанет издеваться над всеми. Сейчас, спящий, мальчик казался точной копией Иэна: такие же шелковистые черные кудри, как у отца, тот же чувственный рот. Однако глаза ему достались от матери. Светло-коричневые, ярко вспыхивающие зеленовато-золотистыми огоньками, они лишь подчеркивали его красоту, унаследованную от отца.
Забыв на мгновение о цели своего прихода, Элинор задумалась. У Адама уже возникали проблемы с женщинами. Роберт Лестерский писал об этом в шутливой форме. Все достигшие брачного возраста девушки в его доме, начиная от служанок и кончая благородными подопечными его супруги, просто преследуют сына Элинор. «И он не очень быстро убегает от них, — жаловался Роберт Лестерский. — Я даже уверен, что его уже ловили несколько раз». Если Адам — весьма решительный юноша, думала Элинор, то каким же станет Саймон? Следует молить Бога, чтобы эту проблему смогла решить в будущем жена Саймона, а не она, Элинор. Она не преминула заметить себе, что им нужно будет подыскать чрезвычайно кроткую и услужливую девушку. И даже если Саймон окажется преданным мужем — в чем Элинор сомневалась, зная о неутолимой страсти мальчика ко всему новому, — его супруге будет с ним невероятно трудно. Однако все это в далеком будущем. Ведь Саймону исполнилось только три года. Есть более неотложные проблемы.
Бросив на сына любящий взгляд, Элинор снова пересекла передние покои и плотно, но как можно тише, закрыла за собой дверь в опочивальню. Она направилась прямо к кровати, сбросила ночную накидку и легла рядом с мужем. В чем их можно подозревать? Удивительно, но за ними шпионят люди королевы. Сейчас, поскольку под кроватью никто не прячется, они могут говорить без боязни, и Элинор решила поделиться своими сомнениями с мужем:
— Весьма любопытное предложение… даже больше чем предложение. Скорее приказ. Изабелла настаивает, чтобы Джоанна и Джеффри сочетались браком при дворе, и предлагает организовать свадебную церемонию и решить другие вопросы, касающиеся празднования.
Иэн, казалось, не удивился, что еще больше укрепило Элинор во мнении: королевой движет не только внезапный и не свойственный ей порыв благородства, хотя Изабелла явно симпатизирует леди Элинор.
— Король тоже упоминал о свадьбе, — сказал Иэн. — Он повторил то, о чем писал граф Солсбери и в чем убедил меня Джеффри, едва дождавшись нашей встречи. Джеффри горит желанием жениться как можно скорее. — Иэн пытливо посмотрел на Элинор. — Король тоже предложил провести свадьбу при дворе, но никакого приказа не было. Джон вел себя так искренне, что я едва узнавал его. Он честно и открыто признал: в политическом плане этот брак принесет ему много пользы. В то же время он сказал, что не станет принуждать меня к этому, если нас и детей не обрадует перспектива оказаться в неудобном положении. Джон надеется…
— Джеффри, граф Солсбери, Изабелла, король… — перебила его Элинор. — Но я ни слова не слышала от Джоанны! Я уже давно не получала от нее писем.
— В этом нет ничего необычного, — успокоил ее Иэн. — Джеффри сказал, что писал ей, что нас вызывают домой. Бессмысленно было посылать к нам гонцов, если она знала, что скоро мы прибудем в Роузлинд.
— Но мы не в Роузлинде, — заметила Элинор, нахмурившись. — Нас перехватили почти тотчас же, как мы сошли с корабля, и безотлагательно вызвали сюда. Зачем? Что случилось с Джоанной, коль все, кроме нее, требуют немедленной свадьбы? Иэн…
— Элинор, ради Бога, подумай: ты сваливаешь всех в одну кучу! Разве может быть у Джеффри и Изабеллы одна и та же причина ускорить бракосочетание? Ты всегда отзывалась о Джеффри так же, как и я. Неужели ты веришь, что Джеффри станет принимать участие в чем-нибудь опасном для Джоанны?
Несколько минут Элинор не могла собраться с мыслями, а затем произнесла с жаром:
— Думаю, причина одна, но разные основания требовать немедленного бракосочетания!
— И какая же причина?
— Если Джоанна беременна и Изабелла как-то прознала об этом, королева несказанно обрадуется позору Джеффри, когда окажется, что Джоанна не девственница!
— Джоанна никогда бы… — Смех жены прервал Иэна, а здравомыслие подсказало ему, что его замечание могло быть и ошибочным. Сколько бы ни говорило ему сердце, что Джоанна остается кротким ребенком, Иэн все же понимал: она — уже созревшая женщина, а для замужества даже и перезрелая. — Но Джеффри даже не возражал против этой придворной свадьбы. А он, бесспорно, не стал бы участвовать в посрамлении своей супруги.
— Либо он не так уж и невинен здесь, — сказала Элинор, сверкнув глазами, — либо он просто недооценивает то, что последует за этим позором! Он, возможно, считает, что, поскольку не отречется от Джоанны, ничего дурного не случится. Но мне кажется странным, что Джеффри, столько переживший из-за придворных сплетен, недооценивает подобное обстоятельство.
— Вероятнее всего, Джоанна еще девственница, — твердо сказал Иэн.
Глаза Элинор вдруг расширились. А не могла ли Джоанна, оставив мысль о замужестве, влюбиться в кого-нибудь другого? Если так, почему бы ей не сказать об этом? Ответ очевиден. Джоанна не хуже других знает политическую ситуацию. Она слишком послушна, чтобы вызвать государственный кризис только ради своей прихоти. К тому же Джоанна, возможно, знает, что Джеффри любит ее. Должна знать, ведь Джеффри не пытался скрывать это. Из чувства жалости, чтобы не обидеть Джеффри, Джоанна могла согласиться на замужество, даже если бы полюбила другого. Нет ничего глупее, считала Элинор. Жалость подвергает чуткие сердца страданиям и нестерпимым мукам любви. И так всю жизнь…
— Что такое, Элинор? — спросил Иэн, заметив, как изменилось выражение лица жены.
— Я должна поговорить с Джоанной! — твердо заявила Элинор и объяснила почему. Возможно, Джеффри считает, что если он женится на Джоанне немедленно, устроив публичную свадьбу, то сможет отвоевать ее у кого-то другого. Изабелла, в силу своей глупости, вероятно, думает, что дочь Элинор прыгнет в постель любого, кто совратит ее, и с радостью оплатит свадьбу, чтобы опозорить Джеффри. Мотивы Джона и графа Солсбери очевидны.
— Да поможет всем нам Бог, если ты права. Это было бы бедой для всех нас, — вздохнул Иэн и пожал плечами. — Впрочем, Джоанну не так легко продать в рабство по политическим соображениям. — На самом деле Иэн совсем не верил в то, что говорил. Будь на месте Джоанны любая Другая женщина, он одобрил бы и насильное замужество. — Я что-нибудь придумаю. Может быть…
— Пока ничего не нужно делать, — сказала Элинор. — Мы строим замок на песке. Завтра я отправлюсь к Джоанне. Саймона оставлю здесь, с тобой. Даже у Джона не возникнет никаких подозрений по поводу моих действий, пока ты и ребенок будете оставаться как бы заложниками. Не сомневаюсь, Изабелла придумает самое скверное объяснение Моему отъезду. Не удивляйся, если до тебя дойдут сплетни о том, как отъявленные шлюхи превращаются в непорочных девственниц с помощью цыплячьей крови.
* * *
Неделей позже уставшая, перепачканная дорожной грязью Элинор предстала перед своей дочерью в ее опочивальне.
— Открой свой рот и говори только правду! — потребовала Элинор. — Это слишком важный вопрос. Здесь не место жалости, чувству долга или политическим соображением. Ты любишь кого-то другого, не Джеффри Фиц-Вильяма?
К ужасу Элинор, лицо Джоанны вспыхнуло, а глаза запылали злостью.
— Постыдились бы задавать мне такие вопросы! — воскликнула девушка. — Вы родили меня! Воспитали! Неужели вы настолько плохо меня знаете, что прислушиваетесь к придворным сплетням?!
От этих резких слов, обидных для обеих женщин, Элинор стиснула зубы.
— Глупости, Джоанна! — сказала она, когда обрела способность говорить. — Я ни в чем не обвиняю тебя, а думаю лишь о твоем счастье. Я и раньше говорила, что ты должна выйти замуж только по любви.
— А я ответила вам, что меня вполне удовлетворяет и Джеффри…
— Одного удовлетворения недостаточно. Кто он, этот другой мужчина?
— Говорю же вам: это лишь сплетни, отвратительные сплетни, которые распространяют, дабы очернить меня!
— Мне не известны никакие сплетни…
«А вот это уже подозрительно, — подумала Элинор. — Если Изабелла что-то знает, значит, знают и ее дамы. Весьма странно, что их злые язычки не вызвали толки… если только им не запретила королева».
— Поскольку я ничего не слышала, — продолжала Элинор, — тебе лучше самой рассказать мне обо всем. Кто этот мужчина?
Мгновение Джоанна, казалось, была вне себя от гнева. Затем ее лицо просветлело. Благоразумие всегда брало в ней верх, а матушка должна знать, что случилось.
— Это Генри де Брейбрук…
Лицо Элинор исказила гримаса отвращения и ужаса.
— Брейбрук? — прошептала она.
И это ее дочь?! Знающая на примерах Саймона и Иэна, каким должен быть настоящий мужчина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Конечно, ситуация в стране не повлияет на решение Иэна и Элинор. Если она скажет, что не желает выходить замуж за Джеффри, они расторгнут без колебаний брачное соглашение, не взирая на любые последствия. Джоанна вздрогнула. Неужели она хочет пожертвовать Джеффри? Нет, она не говорила себе, что он вскоре утешится новой любовью, однако не могла не подумать о настоящей опасности и бедах, которые навлечет ее отказ на самых любимых ею в мире людей. Теперь это не просто проблема их с Джеффри, разочарованного по поводу того, что они не успели пожениться, если их брак мог стать источником счастья и выгоды для многих людей. Теперь ее отказ обернулся бы настоящей бедой.
18.
Леди Элинор позволила служанке хорошенько расчесать ее густые волосы и решительно отвела взгляд от оруженосца Иэна, которому, похоже, как обычно, требовалась целая вечность, чтобы раздеть своего господина. Она не стиснула зубы, не сжала кулаки, а даже поблагодарила Гертруду. Иэн не разговаривал со своим оруженосцем, рассеянно рассматривая чудесный гобелен, украшавший стену и до некоторой степени смягчавший промозглую сырость, веявшую от камня. Однако и в этом не было ничего необычного: лорд Иэн не любил болтать попусту.
Уже раздетый и готовый ко сну, Иэн взъерошил густую шевелюру оруженосца и сказал:
— На завтра приготовь мне придворное платье, Стефан.
Юноша что-то проворчал, а Иэн засмеялся и легонько ударил его по плечу, давая понять, что тот свободен.
Как только Стефан вышел вслед за Гертрудой, леди Элинор сразу же вскочила, но Иэн покачал головой, и она снова села, приступив к полировке ногтей с помощью замши на овальном кусочке дерева.
Через несколько минут послышался стук в дверь. Иэн, который уже взобрался на кровать и разлегся на мягких подушках, улыбнулся своей жене и крикнул:
— Войдите!
В комнату быстро вошла одна из фрейлин королевы Изабеллы. Она поинтересовалась весьма озабоченным тоном, все ли необходимое есть у леди Элинор. Королева может предоставить ей предметы первой необходимости, которые, возможно, леди Элинор, не предполагая, что ее путешествие прервут, отослала в Роузлинд.
— Я не такая уж непредусмотрительная путешественница, — улыбаясь, ответила леди Элинор. От нее не ускользнуло, как бегают глазки придворной дамы по ее лицу, по лицу Иэна, осматривают комнату. — Но поблагодарите королеву и передайте ей, что я очень тронута ее добротой.
Дама повернулась, чтобы уйти, а Иэн тут же сделал своей жене пикантное замечание насчет гобелена, которое заставило ее рассмеяться и весело пошутить над аморальностью мужа. Дверь, как поняла леди Элинор, не поворачивая головы, закрыли не до конца. Характерного щелчка щеколды, который так явно был слышен, когда ушел Стефан, не последовало. Леди Элинор улыбнулась мужу и сказала, что его сын несколько менее оживлен, чем до их последнего путешествия.
— Ты хочешь сказать, что он не может спокойно высидеть на месте уже более пяти ударов сердца? — язвительно спросил Иэн. — Ты уже вознесла благодарения небесам за это малое благо, дарованное нам?
Леди Элинор рассмеялась. Саймон рос сущим дьяволенком. Она и Адама считала живым, озорным ребенком, но Саймон, бесспорно, превзошел его. Не такой крепкий и сильный, как Адам в его годы, он обладал гибкостью и ловкостью обезьяны, проявляя не меньшее любопытство ко всему, нежели его брат.
— Что ж, его поведение не внушает особого беспокойства, — согласилась Элинор. — Но я не стану возносить никаких благодарений, если это болезнь. Думаю, мне следует сходить и взглянуть на него.
Она не спеша поднялась, поскольку не горела желанием застать врасплох фрейлину королевы или слуг короля, подслушивающих у двери. Когда леди Элинор вышла в передние покои, в них уже никого не было. В маленькой комнатке за стеной напротив безмятежно спал сын. В глазах леди Элинор не было тревоги. В последнее время Саймон вел себя иногда спокойнее, чем обычно, поскольку она грозилась выпороть его, если он не перестанет издеваться над всеми. Сейчас, спящий, мальчик казался точной копией Иэна: такие же шелковистые черные кудри, как у отца, тот же чувственный рот. Однако глаза ему достались от матери. Светло-коричневые, ярко вспыхивающие зеленовато-золотистыми огоньками, они лишь подчеркивали его красоту, унаследованную от отца.
Забыв на мгновение о цели своего прихода, Элинор задумалась. У Адама уже возникали проблемы с женщинами. Роберт Лестерский писал об этом в шутливой форме. Все достигшие брачного возраста девушки в его доме, начиная от служанок и кончая благородными подопечными его супруги, просто преследуют сына Элинор. «И он не очень быстро убегает от них, — жаловался Роберт Лестерский. — Я даже уверен, что его уже ловили несколько раз». Если Адам — весьма решительный юноша, думала Элинор, то каким же станет Саймон? Следует молить Бога, чтобы эту проблему смогла решить в будущем жена Саймона, а не она, Элинор. Она не преминула заметить себе, что им нужно будет подыскать чрезвычайно кроткую и услужливую девушку. И даже если Саймон окажется преданным мужем — в чем Элинор сомневалась, зная о неутолимой страсти мальчика ко всему новому, — его супруге будет с ним невероятно трудно. Однако все это в далеком будущем. Ведь Саймону исполнилось только три года. Есть более неотложные проблемы.
Бросив на сына любящий взгляд, Элинор снова пересекла передние покои и плотно, но как можно тише, закрыла за собой дверь в опочивальню. Она направилась прямо к кровати, сбросила ночную накидку и легла рядом с мужем. В чем их можно подозревать? Удивительно, но за ними шпионят люди королевы. Сейчас, поскольку под кроватью никто не прячется, они могут говорить без боязни, и Элинор решила поделиться своими сомнениями с мужем:
— Весьма любопытное предложение… даже больше чем предложение. Скорее приказ. Изабелла настаивает, чтобы Джоанна и Джеффри сочетались браком при дворе, и предлагает организовать свадебную церемонию и решить другие вопросы, касающиеся празднования.
Иэн, казалось, не удивился, что еще больше укрепило Элинор во мнении: королевой движет не только внезапный и не свойственный ей порыв благородства, хотя Изабелла явно симпатизирует леди Элинор.
— Король тоже упоминал о свадьбе, — сказал Иэн. — Он повторил то, о чем писал граф Солсбери и в чем убедил меня Джеффри, едва дождавшись нашей встречи. Джеффри горит желанием жениться как можно скорее. — Иэн пытливо посмотрел на Элинор. — Король тоже предложил провести свадьбу при дворе, но никакого приказа не было. Джон вел себя так искренне, что я едва узнавал его. Он честно и открыто признал: в политическом плане этот брак принесет ему много пользы. В то же время он сказал, что не станет принуждать меня к этому, если нас и детей не обрадует перспектива оказаться в неудобном положении. Джон надеется…
— Джеффри, граф Солсбери, Изабелла, король… — перебила его Элинор. — Но я ни слова не слышала от Джоанны! Я уже давно не получала от нее писем.
— В этом нет ничего необычного, — успокоил ее Иэн. — Джеффри сказал, что писал ей, что нас вызывают домой. Бессмысленно было посылать к нам гонцов, если она знала, что скоро мы прибудем в Роузлинд.
— Но мы не в Роузлинде, — заметила Элинор, нахмурившись. — Нас перехватили почти тотчас же, как мы сошли с корабля, и безотлагательно вызвали сюда. Зачем? Что случилось с Джоанной, коль все, кроме нее, требуют немедленной свадьбы? Иэн…
— Элинор, ради Бога, подумай: ты сваливаешь всех в одну кучу! Разве может быть у Джеффри и Изабеллы одна и та же причина ускорить бракосочетание? Ты всегда отзывалась о Джеффри так же, как и я. Неужели ты веришь, что Джеффри станет принимать участие в чем-нибудь опасном для Джоанны?
Несколько минут Элинор не могла собраться с мыслями, а затем произнесла с жаром:
— Думаю, причина одна, но разные основания требовать немедленного бракосочетания!
— И какая же причина?
— Если Джоанна беременна и Изабелла как-то прознала об этом, королева несказанно обрадуется позору Джеффри, когда окажется, что Джоанна не девственница!
— Джоанна никогда бы… — Смех жены прервал Иэна, а здравомыслие подсказало ему, что его замечание могло быть и ошибочным. Сколько бы ни говорило ему сердце, что Джоанна остается кротким ребенком, Иэн все же понимал: она — уже созревшая женщина, а для замужества даже и перезрелая. — Но Джеффри даже не возражал против этой придворной свадьбы. А он, бесспорно, не стал бы участвовать в посрамлении своей супруги.
— Либо он не так уж и невинен здесь, — сказала Элинор, сверкнув глазами, — либо он просто недооценивает то, что последует за этим позором! Он, возможно, считает, что, поскольку не отречется от Джоанны, ничего дурного не случится. Но мне кажется странным, что Джеффри, столько переживший из-за придворных сплетен, недооценивает подобное обстоятельство.
— Вероятнее всего, Джоанна еще девственница, — твердо сказал Иэн.
Глаза Элинор вдруг расширились. А не могла ли Джоанна, оставив мысль о замужестве, влюбиться в кого-нибудь другого? Если так, почему бы ей не сказать об этом? Ответ очевиден. Джоанна не хуже других знает политическую ситуацию. Она слишком послушна, чтобы вызвать государственный кризис только ради своей прихоти. К тому же Джоанна, возможно, знает, что Джеффри любит ее. Должна знать, ведь Джеффри не пытался скрывать это. Из чувства жалости, чтобы не обидеть Джеффри, Джоанна могла согласиться на замужество, даже если бы полюбила другого. Нет ничего глупее, считала Элинор. Жалость подвергает чуткие сердца страданиям и нестерпимым мукам любви. И так всю жизнь…
— Что такое, Элинор? — спросил Иэн, заметив, как изменилось выражение лица жены.
— Я должна поговорить с Джоанной! — твердо заявила Элинор и объяснила почему. Возможно, Джеффри считает, что если он женится на Джоанне немедленно, устроив публичную свадьбу, то сможет отвоевать ее у кого-то другого. Изабелла, в силу своей глупости, вероятно, думает, что дочь Элинор прыгнет в постель любого, кто совратит ее, и с радостью оплатит свадьбу, чтобы опозорить Джеффри. Мотивы Джона и графа Солсбери очевидны.
— Да поможет всем нам Бог, если ты права. Это было бы бедой для всех нас, — вздохнул Иэн и пожал плечами. — Впрочем, Джоанну не так легко продать в рабство по политическим соображениям. — На самом деле Иэн совсем не верил в то, что говорил. Будь на месте Джоанны любая Другая женщина, он одобрил бы и насильное замужество. — Я что-нибудь придумаю. Может быть…
— Пока ничего не нужно делать, — сказала Элинор. — Мы строим замок на песке. Завтра я отправлюсь к Джоанне. Саймона оставлю здесь, с тобой. Даже у Джона не возникнет никаких подозрений по поводу моих действий, пока ты и ребенок будете оставаться как бы заложниками. Не сомневаюсь, Изабелла придумает самое скверное объяснение Моему отъезду. Не удивляйся, если до тебя дойдут сплетни о том, как отъявленные шлюхи превращаются в непорочных девственниц с помощью цыплячьей крови.
* * *
Неделей позже уставшая, перепачканная дорожной грязью Элинор предстала перед своей дочерью в ее опочивальне.
— Открой свой рот и говори только правду! — потребовала Элинор. — Это слишком важный вопрос. Здесь не место жалости, чувству долга или политическим соображением. Ты любишь кого-то другого, не Джеффри Фиц-Вильяма?
К ужасу Элинор, лицо Джоанны вспыхнуло, а глаза запылали злостью.
— Постыдились бы задавать мне такие вопросы! — воскликнула девушка. — Вы родили меня! Воспитали! Неужели вы настолько плохо меня знаете, что прислушиваетесь к придворным сплетням?!
От этих резких слов, обидных для обеих женщин, Элинор стиснула зубы.
— Глупости, Джоанна! — сказала она, когда обрела способность говорить. — Я ни в чем не обвиняю тебя, а думаю лишь о твоем счастье. Я и раньше говорила, что ты должна выйти замуж только по любви.
— А я ответила вам, что меня вполне удовлетворяет и Джеффри…
— Одного удовлетворения недостаточно. Кто он, этот другой мужчина?
— Говорю же вам: это лишь сплетни, отвратительные сплетни, которые распространяют, дабы очернить меня!
— Мне не известны никакие сплетни…
«А вот это уже подозрительно, — подумала Элинор. — Если Изабелла что-то знает, значит, знают и ее дамы. Весьма странно, что их злые язычки не вызвали толки… если только им не запретила королева».
— Поскольку я ничего не слышала, — продолжала Элинор, — тебе лучше самой рассказать мне обо всем. Кто этот мужчина?
Мгновение Джоанна, казалось, была вне себя от гнева. Затем ее лицо просветлело. Благоразумие всегда брало в ней верх, а матушка должна знать, что случилось.
— Это Генри де Брейбрук…
Лицо Элинор исказила гримаса отвращения и ужаса.
— Брейбрук? — прошептала она.
И это ее дочь?! Знающая на примерах Саймона и Иэна, каким должен быть настоящий мужчина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72