Потом он распахнул дверь, тяжело навалясь на косяк, словно пробежал десяток миль с мешком камней на спине. Он был обнажен, на шее его висел серебряный медальон – лисья голова. Глаз лиса был выполнен и наполовину зачернен в виде древнего символа Айз Седай. Зная отношение Мэта к Айз Седай, Ранд все удивлялся, почему тот давным-давно не продал эту вещицу. В глубине комнаты с невозмутимым видом заворачивалась в одеяло высокая золотоволосая женщина. Судя по лежащим у ее ног копьям и щиту, это была Дева.
Ранд поспешно отвел взор в сторону и громко прочистил горло:
– Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
– С нами все хорошо. – Мэт окинул переднюю тревожным взглядом. – Теперь хорошо. Ты убил их? Что там было? Впрочем, раз этого больше нет, я и знать не хочу, что это было. Вот ведь проклятье, человеку иногда трудно быть тебе другом!
Не только другом. Еще одним та'вереном и, вероятно, ключом к победе в Тармон Гай'дон. Кто бы ни замышлял нападение на Ранда, он имел причину нанести удар и по Мэту. Но Мэт всегда старался откреститься и от того, что он та'верен, и от своей роли в Последней Битве.
– Их больше нет, Мэт. Это Гончие Тьмы. Три их было.
– Я же сказал тебе, не хочу знать! – простонал Мэт. – Только Гончих Тьмы мне еще не хватало. Можно сказать, около тебя все время что-то новенькое появляется. Да-а, с тобой не соскучишься, разве что вдруг помрешь. Если б я не встал вина хлебнуть, когда дверь открываться начала… – Передернувшись, он умолк и, почесывая алое пятно на правой руке, стал рассматривать разодранную металлическую обшивку. – Знаешь, какие забавные штуки с памятью творятся! Готов поклясться, когда я изо всех сил держал дверь, чтоб не открылась, одна из них прогрызла дыру! Я ее проклятущую башку видел! И зубы! Ее даже копье Мелиндры не обескуражило, все лезла и лезла.
Появление Морейн на сей раз было более впечатляющим: она вбежала, высоко подхватив юбку, тяжело дыша и кипя от гнева. Следом за ней влетел Лан – в руке меч, на каменном лице гроза. А позади них улицу затопила толпа Фар Дарайз Май. Кое на ком из Дев из одежды были лишь короткие штаны, но у всех – копья наготове, шуфа обмотана вокруг головы, черная вуаль скрывает лицо, глаза сверкают готовностью убивать. У Морейн с Ланом, по крайней мере с виду, будто гора с плеч свалилась, когда они увидели Ранда, спокойно беседующего с Мэтом, хотя Айз Седай, похоже, не прочь была высказать Ранду пару "добрых" слов. А что думают айилки, мешали определить эти их вуали.
В голос заверещав, Мэт кинулся в комнату и принялся торопливо натягивать штаны. Но, как он ни суетился, ни прыгал, вышла заминка: надевая штаны, он еще и руку не переставая чесал. Золотоволосая Мелиндра наблюдала за ним с широкой ухмылкой, которая очень скоро грозила перейти в хохот.
– Что у тебя с рукой? – спросил Ранд.
– Говорю ж тебе, шуточки какие-то память выкидывает, – сказал Мэт, продолжая чесаться и одеваться. – Когда мне померещилось, что та тварюга дверь проела, она вроде как и руку мне обслюнявила, а теперь там так чешется, точно огнем горит! Да и с виду на ожог похоже.
Ранд открыл было рот, но Морейн, отстранив его, решительно вошла в комнату. При виде нее Мэт повалился навзничь, лихорадочно натягивая штаны, но она, не обращая внимания на его протесты, опустилась на колени и сжала голову юноши ладонями. Ранд уже проходил через процедуру Исцеления, да и со стороны видел, как это делается, но, против всех его ожиданий, Мэт лишь вздрогнул, а потом за кожаный ремешок приподнял свой медальон. Тот, покачиваясь, свисал с ладони.
– С чего вдруг треклятая штуковина стала холоднее льда? – пробормотал он. – Что это ты сделала, Морейн? Если хочешь что-то сделать, так Исцели от этой чесотки, а то у меня уже вся рука чешется. – Правая рука Мэта покраснела от плеча до запястья и, похоже, начала отекать.
Морейн не сводила глаз с Мэта – такого крайнего изумления на ее лице Ранд никогда не видел.
– Да, я тебя Исцелю, – медленно вымолвила она.– А если медальон холодный, сними его.
Мэт хмуро воззрился на Морейн, потом стащил через голову медальон и положил его рядом с собой. Морейн вновь обхватила его голову ладонями, Мэт завопил, будто его головой в сугроб окунули. Ноги его одеревенели, спина выгнулась дугой; широко, до предела раскрытые глаза невидяще уставились в никуда. Наконец Морейн отняла руки, и Мэт тяжело обмяк, хватая ртом воздух. Краснота и отек исчезли. Заговорить Мэт сумел лишь с третьей попытки:
– Кровь и пепел! Что за гадство! Чего, так каждый растреклятый раз должно быть? Проклятье, было-то всего ничего! Лишь чесалось!
– Не мели языком и думай, что говоришь, – промолвила Морейн, поднимаясь. – Не то я отыщу Найнив и отдам тебя ей, пусть разбирается. – Но говорила она без всякого выражения. Можно было подумать, что она произносила эти слова во сне. Айз Седай старалась не смотреть на заинтриговавший ее медальон, который Мэт повесил обратно на шею. – Тебе нужно отдохнуть, – с отсутствующим видом сказала она. – Если захочешь, оставайся завтра в постели.
Дева в одеяле – Мелиндра? – опустилась на колени возле Мэта и положила руки ему на плечи, глядя на Морейн поверх его головы.
– Я прослежу, чтобы он сделал так, как вы сказали, Айз Седай. – Внезапно ухмыльнувшись, она взъерошила Мэту волосы: – Теперь этот маленький проказник – мой.
Судя по испуганному лицу Мэта, он собирался с силами, явно решив немедля задать стрекача.
Ранд расслышал у себя за спиной приглушенные веселые смешки. У двери, заглядывая в комнату, столпились Девы, шуфы и вуали были опущены на плечи.
– Поучи его петь, сестра по копью, – сказала Аделин, и остальные Девы покатились со смеху. Ранд с холодным лицом повернулся к ним:
– Дайте человеку отдохнуть Кстати, одеться никому из вас не надо? – Они неохотно отступили, по-прежнему заглядывая в комнату. Потом оттуда вышла Морейн, и искромсанная дверь захлопнулась за ней.
– Оставьте нас, пожалуйста, – сказала Девам Айз Седай. Она покосилась на них, чуть раздраженно поджав губы. – Мне нужно поговорить с Рандом ал'Тором наедине.
Кивая, айилки направились к выходу, кое-кто подшучивал, станет ли Мелиндра учить Мэта петь Что бы это значило? И кстати, интересно, известно ли Мэту, что Мелиндра, по всей видимости, из Шайдо?
Ранд остановил Аделин, положив ладонь на ее обнаженную руку; заметившие его жест Девы тоже остановились, поэтому юноша обратился ко всем сразу:
– Если вы не идете, когда я вам говорю, что будет, если мне потребуется использовать вас в бою? – Такого намерения у него не было; если удастся, он постарается избежать этого. Ранд знал: они яростные и беспощадные бойцы, но его с детства учили – мужчина должен сделать все, даже умереть, но не допустить, чтобы погибла женщина. Пусть холодная логика подсказывает, что это глупое убеждение, особенно в отношении таких женщин, но против себя не попрешь. Однако он благоразумно не стал объяснять свои сомнения Девам. – Вы сочтете это шуткой или решите, что пойдете, когда вам захочется?
Они смотрели на него с неверием и ужасом – так внимают тому, кто обнаружил перед всеми глубочайшее невежество, незнание простейших фактов.
– В танце копий, – обращаясь к Ранду, произнесла Аделин, – мы пойдем туда, куда ты укажешь, но сейчас не время танца. Кроме того, ты не велел нам уходить.
– Даже кар'а'карн – не король, как в мокрых землях, – прибавила седоволосая Дева. Мускулистая и крепкая, несмотря на свои немалые года, она щеголяла в короткой сорочке и шуфе. Эта многократно слышанная фраза начала уже надоедать Ранду.
Уходя, Девы продолжали перебрасываться шутками. Наконец Ранд остался наедине с Морейн и Ланом. Страж только сейчас вложил меч в ножны и выглядел, как и всегда, расслабленным. Иными словами, лицо его, в лунном свете казавшееся вырубленным из цельного камня, опять стало неподвижным и спокойным, а в позе сквозила готовность взорваться в неожиданном движении, отчего все айильцы рядом с Ланом казались мирными котятами. Плетеная кожаная лента не давала упасть на лицо его длинным волосам, тронутым на висках сединой. Взор у Стража был точно у голубоглазого ястреба.
– Мне нужно поговорить с тобой о… – начала Морейн.
– Лучше поговорим завтра,– перебил ее Ранд. Лицо Лана посуровело, если такое вообще возможно. В первую очередь Стражи оберегали своих Айз Седай – как от посягательств на них самих, так и от нападок на их авторитет, о себе же Страж думал потом. Ранд не обратил внимания на напрягшегося Лана. Боль в боку рвала тело, но он ухитрялся держаться прямо: нельзя показать Морейн свою слабость. – Если ты думаешь, что я помогу отобрать у Мэта ту лисью голову, то ошибаешься. – Каким-то образом медальон воспрепятствовал ей направить Силу. Или же не позволил Исцелению воздействовать на Мэта, пока тот касался серебряной вещицы. – Он дорого за нее заплатил, Морейн, и она принадлежит ему. – Вспомнив, как Айз Седай огрела его по спине Силой, Ранд сухо добавил: – Может, я одолжу у него медальон.
Ранд отвернулся от Айз Седай. Оставался еще один человек, которого нужно проведать, хотя, так или иначе, особой спешки уже нет – к этому моменту Гончие Тьмы успели бы закончить то, что им приказано.
– Пожалуйста, Ранд, – промолвила Морейн, и Ранд замер на месте – в голосе Морейн прозвучала откровенная мольба, раньше ничего похожего он от нее не слышал.
Подобный тон, похоже, оскорбил Лана.
– Мне казалось, ты стал мужчиной, – хрипло проговорил Страж. – Разве так себя ведет мужчина? Ты поступаешь как высокомерный мальчишка.
Лан учил его владеть мечом – и Ранд был уверен, что симпатичен Стражу, – но отдай Морейн прямой приказ, и Страж сделает все от него зависящее, чтобы убить Ранда.
– Я не буду с тобой вечно, – не отступалась Морейн. Пальцы, стиснувшие юбку, дрожали от нетерпения. – Я могу погибнуть при следующем нападении. Могу свалиться с лошади и сломать себе шею, могу получить стрелу в сердце от какого-нибудь Приспешника Темного – а смерть нельзя Исцелить. Я всю свою жизнь посвятила тому, чтобы отыскать тебя – найти и помочь тебе. Тебе до сих пор неведома собственная сила;
ты не понимаешь и половины того, что делаешь. Я… покорно… прошу простить… все обиды, которые тебе нанесла. – Эти слова, которых Ранд никогда не предполагал от нее услышать, из Морейн будто клещами вытягивали, но они были сказаны. А лгать Айз Седай не могут. – Разреши мне помогать тебе в меру моих сил, пока я еще могу помочь. Пожалуйста.
– Трудно поверить тебе, Морейн. – Ранд не смотрел на Лана, шевельнувшегося в лунном сиянии. Все его внимание было приковано к Морейн. – Ты обращалась со мной как с куклой, заставляя плясать под свою дудку, с того самого дня, как мы встретились. Освободиться от твоего влияния удавалось в тех редких случаях, когда ты была далеко или когда я не слушал тебя. И даже тогда это оказывалось непросто.
Ее смех прозвенел серебристым колокольчиком, но его мелодичное звучание окрасила горечь.
– Это больше походило на борьбу с медведем, чем на дерганье веревочек у марионетки. Хочешь, я пообещаю не пытаться тобой манипулировать? Я даю такую клятву. – Голос ее стал алмазно тверд. – Я даже клянусь подчиняться тебе, как одна из Дев; если потребуешь, повиноваться, как гай'шайн, но ты должен… – Глубоко вздохнув, Морейн повторила намного тише: – Я смиренно прошу тебя позволить мне помогать тебе.
Лан не сводил с Морейн внимательного взора; Ранд подумал, что и у него самого глаза вот-вот на лоб полезут.
– Я принимаю твою помощь, – медленно промолвил он. – И тоже прошу меня извинить. За всю мою грубость. – Порой для грубости у него были основания, но сейчас Ранда не покидало чувство, что она по-прежнему им манипулирует; но ведь лгать Морейн не могла.
Напряжение явно отпустило ее. Она шагнула ближе, всмотрелась в юношу:
– Чтобы убить Гончих Тьмы, ты воспользовался погибельным огнем. Так это называется. Я по-прежнему ощущаю здесь его действие. – Ранд тоже чувствовал эти следы – так в комнате остается слабеющий запах пирога после того, как его унесли, а еще это чувство походило на воспоминание о чем-то исчезнувшем из поля зрения. – Применение погибельного огня было запрещено задолго до Разлома Мира. Белая Башня строго запрещает даже обучаться владению им. В Войну Силы сами Отрекшиеся и Отродья Тени использовали его в крайних случаях.
– Запрещено? – нахмурился Ранд. – Я ведь сам видел, как ты однажды его применила. – В тусклом свете луны он мог и обмануться, но ему показалось, что на щеках Морейн вспыхнул румянец. Похоже, на этот раз из равновесия выведена она.
– Иногда не остается иного выхода, как преступить запрет. – Если она и волновалась, на голосе ее смятение не сказалось. – Когда погибельный огонь уничтожает что-то, оно перестает существовать до момента уничтожения. Так сгорает нить – с того места, где ее коснулось пламя, и дальше. Чем больше мощь разящего огня, тем дальше назад во времени перестает существовать уничтоженный предмет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Ранд поспешно отвел взор в сторону и громко прочистил горло:
– Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
– С нами все хорошо. – Мэт окинул переднюю тревожным взглядом. – Теперь хорошо. Ты убил их? Что там было? Впрочем, раз этого больше нет, я и знать не хочу, что это было. Вот ведь проклятье, человеку иногда трудно быть тебе другом!
Не только другом. Еще одним та'вереном и, вероятно, ключом к победе в Тармон Гай'дон. Кто бы ни замышлял нападение на Ранда, он имел причину нанести удар и по Мэту. Но Мэт всегда старался откреститься и от того, что он та'верен, и от своей роли в Последней Битве.
– Их больше нет, Мэт. Это Гончие Тьмы. Три их было.
– Я же сказал тебе, не хочу знать! – простонал Мэт. – Только Гончих Тьмы мне еще не хватало. Можно сказать, около тебя все время что-то новенькое появляется. Да-а, с тобой не соскучишься, разве что вдруг помрешь. Если б я не встал вина хлебнуть, когда дверь открываться начала… – Передернувшись, он умолк и, почесывая алое пятно на правой руке, стал рассматривать разодранную металлическую обшивку. – Знаешь, какие забавные штуки с памятью творятся! Готов поклясться, когда я изо всех сил держал дверь, чтоб не открылась, одна из них прогрызла дыру! Я ее проклятущую башку видел! И зубы! Ее даже копье Мелиндры не обескуражило, все лезла и лезла.
Появление Морейн на сей раз было более впечатляющим: она вбежала, высоко подхватив юбку, тяжело дыша и кипя от гнева. Следом за ней влетел Лан – в руке меч, на каменном лице гроза. А позади них улицу затопила толпа Фар Дарайз Май. Кое на ком из Дев из одежды были лишь короткие штаны, но у всех – копья наготове, шуфа обмотана вокруг головы, черная вуаль скрывает лицо, глаза сверкают готовностью убивать. У Морейн с Ланом, по крайней мере с виду, будто гора с плеч свалилась, когда они увидели Ранда, спокойно беседующего с Мэтом, хотя Айз Седай, похоже, не прочь была высказать Ранду пару "добрых" слов. А что думают айилки, мешали определить эти их вуали.
В голос заверещав, Мэт кинулся в комнату и принялся торопливо натягивать штаны. Но, как он ни суетился, ни прыгал, вышла заминка: надевая штаны, он еще и руку не переставая чесал. Золотоволосая Мелиндра наблюдала за ним с широкой ухмылкой, которая очень скоро грозила перейти в хохот.
– Что у тебя с рукой? – спросил Ранд.
– Говорю ж тебе, шуточки какие-то память выкидывает, – сказал Мэт, продолжая чесаться и одеваться. – Когда мне померещилось, что та тварюга дверь проела, она вроде как и руку мне обслюнявила, а теперь там так чешется, точно огнем горит! Да и с виду на ожог похоже.
Ранд открыл было рот, но Морейн, отстранив его, решительно вошла в комнату. При виде нее Мэт повалился навзничь, лихорадочно натягивая штаны, но она, не обращая внимания на его протесты, опустилась на колени и сжала голову юноши ладонями. Ранд уже проходил через процедуру Исцеления, да и со стороны видел, как это делается, но, против всех его ожиданий, Мэт лишь вздрогнул, а потом за кожаный ремешок приподнял свой медальон. Тот, покачиваясь, свисал с ладони.
– С чего вдруг треклятая штуковина стала холоднее льда? – пробормотал он. – Что это ты сделала, Морейн? Если хочешь что-то сделать, так Исцели от этой чесотки, а то у меня уже вся рука чешется. – Правая рука Мэта покраснела от плеча до запястья и, похоже, начала отекать.
Морейн не сводила глаз с Мэта – такого крайнего изумления на ее лице Ранд никогда не видел.
– Да, я тебя Исцелю, – медленно вымолвила она.– А если медальон холодный, сними его.
Мэт хмуро воззрился на Морейн, потом стащил через голову медальон и положил его рядом с собой. Морейн вновь обхватила его голову ладонями, Мэт завопил, будто его головой в сугроб окунули. Ноги его одеревенели, спина выгнулась дугой; широко, до предела раскрытые глаза невидяще уставились в никуда. Наконец Морейн отняла руки, и Мэт тяжело обмяк, хватая ртом воздух. Краснота и отек исчезли. Заговорить Мэт сумел лишь с третьей попытки:
– Кровь и пепел! Что за гадство! Чего, так каждый растреклятый раз должно быть? Проклятье, было-то всего ничего! Лишь чесалось!
– Не мели языком и думай, что говоришь, – промолвила Морейн, поднимаясь. – Не то я отыщу Найнив и отдам тебя ей, пусть разбирается. – Но говорила она без всякого выражения. Можно было подумать, что она произносила эти слова во сне. Айз Седай старалась не смотреть на заинтриговавший ее медальон, который Мэт повесил обратно на шею. – Тебе нужно отдохнуть, – с отсутствующим видом сказала она. – Если захочешь, оставайся завтра в постели.
Дева в одеяле – Мелиндра? – опустилась на колени возле Мэта и положила руки ему на плечи, глядя на Морейн поверх его головы.
– Я прослежу, чтобы он сделал так, как вы сказали, Айз Седай. – Внезапно ухмыльнувшись, она взъерошила Мэту волосы: – Теперь этот маленький проказник – мой.
Судя по испуганному лицу Мэта, он собирался с силами, явно решив немедля задать стрекача.
Ранд расслышал у себя за спиной приглушенные веселые смешки. У двери, заглядывая в комнату, столпились Девы, шуфы и вуали были опущены на плечи.
– Поучи его петь, сестра по копью, – сказала Аделин, и остальные Девы покатились со смеху. Ранд с холодным лицом повернулся к ним:
– Дайте человеку отдохнуть Кстати, одеться никому из вас не надо? – Они неохотно отступили, по-прежнему заглядывая в комнату. Потом оттуда вышла Морейн, и искромсанная дверь захлопнулась за ней.
– Оставьте нас, пожалуйста, – сказала Девам Айз Седай. Она покосилась на них, чуть раздраженно поджав губы. – Мне нужно поговорить с Рандом ал'Тором наедине.
Кивая, айилки направились к выходу, кое-кто подшучивал, станет ли Мелиндра учить Мэта петь Что бы это значило? И кстати, интересно, известно ли Мэту, что Мелиндра, по всей видимости, из Шайдо?
Ранд остановил Аделин, положив ладонь на ее обнаженную руку; заметившие его жест Девы тоже остановились, поэтому юноша обратился ко всем сразу:
– Если вы не идете, когда я вам говорю, что будет, если мне потребуется использовать вас в бою? – Такого намерения у него не было; если удастся, он постарается избежать этого. Ранд знал: они яростные и беспощадные бойцы, но его с детства учили – мужчина должен сделать все, даже умереть, но не допустить, чтобы погибла женщина. Пусть холодная логика подсказывает, что это глупое убеждение, особенно в отношении таких женщин, но против себя не попрешь. Однако он благоразумно не стал объяснять свои сомнения Девам. – Вы сочтете это шуткой или решите, что пойдете, когда вам захочется?
Они смотрели на него с неверием и ужасом – так внимают тому, кто обнаружил перед всеми глубочайшее невежество, незнание простейших фактов.
– В танце копий, – обращаясь к Ранду, произнесла Аделин, – мы пойдем туда, куда ты укажешь, но сейчас не время танца. Кроме того, ты не велел нам уходить.
– Даже кар'а'карн – не король, как в мокрых землях, – прибавила седоволосая Дева. Мускулистая и крепкая, несмотря на свои немалые года, она щеголяла в короткой сорочке и шуфе. Эта многократно слышанная фраза начала уже надоедать Ранду.
Уходя, Девы продолжали перебрасываться шутками. Наконец Ранд остался наедине с Морейн и Ланом. Страж только сейчас вложил меч в ножны и выглядел, как и всегда, расслабленным. Иными словами, лицо его, в лунном свете казавшееся вырубленным из цельного камня, опять стало неподвижным и спокойным, а в позе сквозила готовность взорваться в неожиданном движении, отчего все айильцы рядом с Ланом казались мирными котятами. Плетеная кожаная лента не давала упасть на лицо его длинным волосам, тронутым на висках сединой. Взор у Стража был точно у голубоглазого ястреба.
– Мне нужно поговорить с тобой о… – начала Морейн.
– Лучше поговорим завтра,– перебил ее Ранд. Лицо Лана посуровело, если такое вообще возможно. В первую очередь Стражи оберегали своих Айз Седай – как от посягательств на них самих, так и от нападок на их авторитет, о себе же Страж думал потом. Ранд не обратил внимания на напрягшегося Лана. Боль в боку рвала тело, но он ухитрялся держаться прямо: нельзя показать Морейн свою слабость. – Если ты думаешь, что я помогу отобрать у Мэта ту лисью голову, то ошибаешься. – Каким-то образом медальон воспрепятствовал ей направить Силу. Или же не позволил Исцелению воздействовать на Мэта, пока тот касался серебряной вещицы. – Он дорого за нее заплатил, Морейн, и она принадлежит ему. – Вспомнив, как Айз Седай огрела его по спине Силой, Ранд сухо добавил: – Может, я одолжу у него медальон.
Ранд отвернулся от Айз Седай. Оставался еще один человек, которого нужно проведать, хотя, так или иначе, особой спешки уже нет – к этому моменту Гончие Тьмы успели бы закончить то, что им приказано.
– Пожалуйста, Ранд, – промолвила Морейн, и Ранд замер на месте – в голосе Морейн прозвучала откровенная мольба, раньше ничего похожего он от нее не слышал.
Подобный тон, похоже, оскорбил Лана.
– Мне казалось, ты стал мужчиной, – хрипло проговорил Страж. – Разве так себя ведет мужчина? Ты поступаешь как высокомерный мальчишка.
Лан учил его владеть мечом – и Ранд был уверен, что симпатичен Стражу, – но отдай Морейн прямой приказ, и Страж сделает все от него зависящее, чтобы убить Ранда.
– Я не буду с тобой вечно, – не отступалась Морейн. Пальцы, стиснувшие юбку, дрожали от нетерпения. – Я могу погибнуть при следующем нападении. Могу свалиться с лошади и сломать себе шею, могу получить стрелу в сердце от какого-нибудь Приспешника Темного – а смерть нельзя Исцелить. Я всю свою жизнь посвятила тому, чтобы отыскать тебя – найти и помочь тебе. Тебе до сих пор неведома собственная сила;
ты не понимаешь и половины того, что делаешь. Я… покорно… прошу простить… все обиды, которые тебе нанесла. – Эти слова, которых Ранд никогда не предполагал от нее услышать, из Морейн будто клещами вытягивали, но они были сказаны. А лгать Айз Седай не могут. – Разреши мне помогать тебе в меру моих сил, пока я еще могу помочь. Пожалуйста.
– Трудно поверить тебе, Морейн. – Ранд не смотрел на Лана, шевельнувшегося в лунном сиянии. Все его внимание было приковано к Морейн. – Ты обращалась со мной как с куклой, заставляя плясать под свою дудку, с того самого дня, как мы встретились. Освободиться от твоего влияния удавалось в тех редких случаях, когда ты была далеко или когда я не слушал тебя. И даже тогда это оказывалось непросто.
Ее смех прозвенел серебристым колокольчиком, но его мелодичное звучание окрасила горечь.
– Это больше походило на борьбу с медведем, чем на дерганье веревочек у марионетки. Хочешь, я пообещаю не пытаться тобой манипулировать? Я даю такую клятву. – Голос ее стал алмазно тверд. – Я даже клянусь подчиняться тебе, как одна из Дев; если потребуешь, повиноваться, как гай'шайн, но ты должен… – Глубоко вздохнув, Морейн повторила намного тише: – Я смиренно прошу тебя позволить мне помогать тебе.
Лан не сводил с Морейн внимательного взора; Ранд подумал, что и у него самого глаза вот-вот на лоб полезут.
– Я принимаю твою помощь, – медленно промолвил он. – И тоже прошу меня извинить. За всю мою грубость. – Порой для грубости у него были основания, но сейчас Ранда не покидало чувство, что она по-прежнему им манипулирует; но ведь лгать Морейн не могла.
Напряжение явно отпустило ее. Она шагнула ближе, всмотрелась в юношу:
– Чтобы убить Гончих Тьмы, ты воспользовался погибельным огнем. Так это называется. Я по-прежнему ощущаю здесь его действие. – Ранд тоже чувствовал эти следы – так в комнате остается слабеющий запах пирога после того, как его унесли, а еще это чувство походило на воспоминание о чем-то исчезнувшем из поля зрения. – Применение погибельного огня было запрещено задолго до Разлома Мира. Белая Башня строго запрещает даже обучаться владению им. В Войну Силы сами Отрекшиеся и Отродья Тени использовали его в крайних случаях.
– Запрещено? – нахмурился Ранд. – Я ведь сам видел, как ты однажды его применила. – В тусклом свете луны он мог и обмануться, но ему показалось, что на щеках Морейн вспыхнул румянец. Похоже, на этот раз из равновесия выведена она.
– Иногда не остается иного выхода, как преступить запрет. – Если она и волновалась, на голосе ее смятение не сказалось. – Когда погибельный огонь уничтожает что-то, оно перестает существовать до момента уничтожения. Так сгорает нить – с того места, где ее коснулось пламя, и дальше. Чем больше мощь разящего огня, тем дальше назад во времени перестает существовать уничтоженный предмет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166