Наконец путы, удерживающие Лиандрин, распустились. Она подумала, что теперь ее очередь быть отосланной Тень знает по какому поручению, но заметила, что путы спали и с других оставшихся в комнате. Повелительное мановение пальчика Могидин, и Лиандрин опустилась на колени между Асне и Чесмал Эмри, высокой привлекательной женщиной, темноволосой и темноглазой. Чесмал, некогда принадлежавшая к Желтой Айя, с равной легкостью Исцеляла и убивала, но сейчас, судя по устремленному на Могидин напряженному взгляду, и по тому, как дрожали ее пальцы, вцепившиеся в платье, у нее была только одна мысль – беспрекословное послушание.
И тут Лиандрин с ужасом поняла: она ведь могла и не обратить внимания на эти судорожные жесты и признаки страха. Обратись она к одной из Черных сестер со своим предположением о том, какова может быть награда, если отдать Могидин другим Отрекшимся, и все может обернуться катастрофой – если та, с кем Лиандрин заговорит об этом, решит, что лично для нее лучше оставаться комнатной собачкой Могидин. При мысли о втором уроке Лиандрин чуть не захныкала.
– Вас я оставлю при себе, – заявила Отрекшаяся, – для наиболее важной задачи. Другие могут доставить сладкий плод, но для меня вы соберете самую важную жатву. Вы снимете урожай людьми. Лично для меня. Женщина по имени Найнив ал'Мира. – Лиандрин вскинула голову, и темные глаза Могидин впились в нее: – Ты ее знаешь?
– Я презираю ее,– искренне ответила Лиандрин.– Она – грязный дичок, который никогда нельзя было подпускать к Башне.
Лиандрин ненавидела всех дичков. Мечтая стать Черной Сестрой, она начала учиться направлять за год до того, как отправилась в Башню, но сама-то она ни в коем случае не дичок!
– Очень хорошо. Вы пятеро отправитесь за ней, найдете ее для меня. Она нужна мне живой. О да, живьем. – От улыбки Могидин Лиандрин пробрала дрожь; отдать Найнив и тех двух женщин Могидин; наверное, Лиандрин такой вариант вполне устроит. – Позавчера она находилась в деревне под названием Сиенда, милях в шестидесяти отсюда. С ней еще одна молодая женщина, которая тоже меня интересует. Однако они исчезли оттуда. Вы должны…
Лиандрин внимательно слушала, стараясь не упустить ни слова. Исполняя это поручение, она будет верной и ревностной гоычей. А для осуществления другой своей цели она выждет. Главное – терпение.


ТОМ II


ГЛАВА 19. Воспоминания

– Моя королева?
Моргейз подняла взор от лежащей на коленях книги. Небольшую гостиную, расположенную рядом с опочивальней, пронзали косые лучи солнца. День уже стал жарким, ветерка и в помине нет; на лице Моргейз выступил пот. Скоро полдень, а она еще не выходила из своих апартаментов. Совсем на нее не похоже; и она никак не могла вспомнить, почему решила провести все утро с книгой, ничего не делая. К тому же ей почему-то не удавалось сосредоточиться на чтении. Судя по золотым часам, тикающим на полке над мраморным камином, минул час с тех пор, как она в последний раз перевернула страницу, а ни слова из прочитанного не осталось в памяти Должно быть, всему виной жара.
Смутно знакомый офицер в красном мундире ее гвардии опустился на колено, опершись кулаком о красно-золотой ковер. А ведь когда-то Моргейз помнила по именам всех гвардейцев, назначаемых на дежурство во дворец. Наверное, в последнее время появилось слишком много новых лиц.
– Талланвор, – произнесла Моргейз, удивившись себе. Офицер был высок, хорошо сложен и молод, но она не могла сказать, почему он особо врезался ей в память. Вроде бы он к ней кого-то приводил? Давно ли? – Лейтенант гвардии Мартин Талланвор.
Он поднял на нее неожиданно тяжелый взор, потом вновь вперил глаза в ковер:
– Моя королева, простите меня, но я удивлен, что вы остались тут. Ведь пришли такие известия…
– Что за известия? – Хорошо бы узнать что-нибудь, сплетни Алтеймы о дворе Тира несколько наскучили. Иногда у Моргейз появлялось ощущение, что ей хотелось спросить Алтейму о чем-то еще, о чем-то другом, но все разговоры вертелись исключительно вокруг слухов, которых Моргейз не могла припомнить. А Гейбрилу, похоже, доставляло удовольствие слушать их – он обычно сидел в высоком кресле перед камином, скрестив вытянутые ноги и довольно улыбаясь. Алтейма же наряжалась во все более откровенные платья – надо бы указать ей на недостойное поведение. Моргейз смутно почудилось, что она уже думала об этом. Что за чушь! Если б я так подумала, то непременно бы сказала. Моргейз покачала головой, поняв, что мыслями уже далека от молодого офицера, который начал было говорить и умолк, заметив, что его не слушают – Повтори. Я отвлеклась. И встань.
Талланвор поднялся с сердитым лицом, глянул на нее горящими глазами и вновь опустил взор. Моргейз проследила за его взглядом и вспыхнула: у ее платья был очень глубокий вырез. Но ведь Гейбрилу нравилось, когда она носила такие платья… После этой мысли она перестала тревожиться, что предстала чуть ли не обнаженной перед каким-то из своих офицеров.
– Покороче, – обронила Моргейз. Как он смеет так на меня смотреть?! Велеть бы его выпороть. – Что это за известия, раз ты вздумал вломиться в мою гостиную, будто в какую таверну?
Офицер побагровел, Моргейз не поняла отчего: от должного смущения или от нарастающего гнева. Как он вообще смеет сердиться на свою королеву? Неужели считает, что мне больше нечего делать, как его доклады выслушивать?
– Мятеж, моя королева, – произнес лейтенант ровным тоном, и все мысли Моргейз о ее гневе и его непозволительно сердитых взглядах улетучились.
– Где?
– В Двуречье, моя королева. Кто-то поднял древнее знамя Манетерена. Стяг Красного Орла. Этим утром из Беломостья прибыл гонец.
Моргейз побарабанила пальцами по книге, в голове ее слегка прояснилось – словно рассеялся очень давно наползший туман. В памяти зашевелились какие-то воспоминания о Двуречье, затлела какая-то искра, которую никак не удавалось раздуть. Двуречье… Эту область вряд ли можно вообще назвать частью Андора, и ситуация оставалась таковой уже несколько поколений. И она сама, и три предыдущие королевы с превеликим трудом сохраняли какую-то видимость своей власти над рудознатцами Гор Тумана, и даже эти крохи контроля были бы утрачены, существуй возможность вывозить добываемый там металл по дорогам, не проходящим через Андор. Что следует удержать в руках – шахты и копи с золотом, железом и другими рудами или двуреченские табак и шерсть, – было очевидно. Но если не подавить восстание, пусть оно и вспыхнуло в той части королевства, которой она правит лишь на карте, бунт распространится точно лесной пожар – туда, где ее власть реальна. И в памяти некоторых все еще не померкли воспоминания о Манетерене – стране, уничтоженной во времена Троллоковых Войн, о Манетерене из легенд и сказаний. Кроме того, Двуречье ведь в самом деле принадлежит ей. Пусть народ там уже слишком давно живет по своему усмотрению, но этот край остается частью ее королевства.
– Лорду Гейбрилу сообщили? – спросила Моргейз. Разумеется, не сообщили. С такими новостями он бы обязательно явился к ней – с предложениями, как погасить пламя вспыхнувшего мятежа. Его предложения всегда правильны. Предложения. Моргейз почему-то почудилось, будто он указывал ей, что делать; казалось, она помнит это. Разумеется, ничего подобного не могло быть.
– Он извещен, моя королева. – Голос Талланвора по-прежнему был учтив, однако на лице офицера разгорался гнев. – Он посмеялся. Заявил, что, по-видимому, Двуречье – вечный источник всяческих треволнений и что когда-нибудь он с ним разберется. Сказал, что эта незначительная помеха подождет своей очереди – есть дела и заботы много важнее.
Книга упала на пол – королева вскочила с места. Когда она проходила мимо офицера, ей показалось, что по лицу Талланвора промелькнула улыбка мрачного удовлетворения. Служанка сказала Моргейз, где найти Гейбрила, и королева решительно направилась прямиком в окруженный колоннадой дворик. В облицованном мрамором бассейне, где плавали листья лилий и плескались рыбки, журчал фонтан. Во дворике, благодаря небольшой тени, было немного прохладней.
Гейбрил сидел на широком белом бортике фонтана, вокруг него толпились лорды и леди. Моргейз узнала много меньше половины из них. Смуглый, с квадратным лицом Джарид из Дома Саранд и его сварливая жена Эления с волосами цвета меда. Вот эта – жеманница Аримилла из Дома Марне; ее блестящие карие глаза вечно широко раскрыты в притворном интересе. Костлявый, козлолицый Насин из Дома Кирен, готовый зажать в укромном уголке всякую женщину, какую удастся, хотя волосы у него редкие и совсем седые. Ниан из Дома Араун – на ее лице, как обычно, портящая его бледную красоту печать презрения ко всему и всем. Лир из Дома Барин, самодур, каких мир мало видел, да еще и с мечом на перевязи – подумать только! Каринд из Дома Аншар, у которой такой равнодушный взгляд, – она, как поговаривали, трех мужей в могилу свела. Остальных Моргейз вовсе не знала, что само по себе было странно, но этих она бы и на порог дворца не пускала, за исключением официальных государственных мероприятий. Во время Наследования все они боролись против нее, а Эления и Ниан сами жаждали заполучить Львиный Трон. О чем вообще думал Гейбрил, приведя их сюда?
Моргейз приблизилась к бассейну и услышала, что говорила, склонившись к Гейбрилу, Аримилла:
– …размеров наших поместий в Кайриэне, милорд. На королеву никто из присутствующих больше раза и не взглянул. Будто она служанка, принесшая им вино!
– Гейбрил, мне необходимо поговорить с тобой о Двуречье. Наедине.
– Это будет улажено, дорогая, – с ленцой отозвался тот, играя пальцами в воде. – Сейчас меня волнуют иные дела. Мне казалось, ты собиралась почитать, пока не спадет дневная жара. Тебе лучше вернуться к себе, подождать вечерней прохлады.
Дорогая. Он назвал ее дорогой перед всеми этими наглецами! Когда Моргейз слышала этот тон, оставшись с Гейбрилом наедине, ее охватывал трепет…
Эления прикрыла рот ладонью.
– Я так не думаю, лорд Гейбрил. – холодно промолвила Моргейз. – Ты немедленно пойдешь со мной. А когда я вернусь, чтобы духу всех этих во дворце не было, иначе я навсегда изгоню их из Кэймлина.
Гейбрил вдруг поднялся во весь свой внушительный рост, нависая над Моргейз точно башня. Она же могла смотреть только в его темные глаза. По спине побежали мурашки – будто по дворику пронесся порыв ледяного ветра.
– Ступай и подожди меня, Моргейз. – Голос Гейбрила отдаленным рокотом зазвучал у нее в ушах – только его голос. – Я сам разберусь со всем, с чем следует. Вечером я приду к тебе. Ступай.
Моргейз подняла было руку, чтобы открыть дверь своей гостиной, и только тогда поняла, где очутилась. И что случилось. Он велел ей уйти, и она ушла. В ужасе глядя на дверь, Моргейз будто наяву видела презрительные ухмылки на лицах мужчин, неприкрытую насмешку на лицах некоторых женщин. Да что это со мной? Неужели я настолько голову потеряла от какого-то мужчины? Однако она по-прежнему чувствовала: надо вернуться в гостиную и ждать там Гейбрила.
Словно в полузабытьи, Моргейз заставила себя повернуться и пойти прочь. На это потребовалось немало сил. Она вся сжалась от страха – Гейбрил будет очень разочарован, когда войдет в комнату и не найдет ее там, как надеется. И все внутри Моргейз перевернулось, когда ей стало ясно, как раболепна эта мысль.
Поначалу она не имела представления, куда и зачем идет, – главное, она не подчинится и не будет покорно ждать ни Гейбрила, ни кого другого в мире – ни мужчину, ни женщину. Перед мысленным взором Моргейз стояли дворик с фонтаном, и Гейбрил, приказывающий ей убираться, и эти ненавистные, ухмыляющиеся лица. Но мысли королевы по-прежнему блуждали как в тумане. Ей не удавалось постигнуть, как и почему она позволила случиться такому. Надо подумать о чем-то, что она в состоянии понять, что ей под силу решить. Например, о Джариде Саранде и других.
Когда Моргейз взошла на трон, она даровала прощение Джариду, и Элении, и Ниан, и прочим – что бы те ни делали во время Наследования. Точно так же она помиловала всех, кто тогда боролся против нее. Наилучшим выходом представлялось похоронить вражду, прежде чем заговоры и комплоты, ядом которых заражено столь много стран, вновь растравят оставшиеся язвы. Эти козни назывались Игрой Домов – Даэсс Деимар, или Великой Игрой, и она порождала бесконечные, запутанные интриги между Домами, порой приводя к свержению правителей. Из-за Игры разгорелась в Кайриэне гражданская война, и несомненно она же сыграла свою роль в беспорядках, охвативших Арад Доман и Тарабон. Королевская амнистия призвана была положить конец Даэсс Деимар, имевшей место в Андоре, но если Моргейз и могла оставить без подписей тогда какие-то из помилований, наверняка это были пергаменты с этими семью именами.
Гейбрилу все эти обстоятельства были прекрасно известны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166