Должно быть, сама.
– Найнив, я держала в руках пергамент, подписанный "Элайда до Аврини а'Ройхан, Блюстительница Печатей, Пламя Тар Валона, Престол Амерлин". И печать на нем была. Печать Амерлин.
У Найнив сердце к горлу подкатило, а все внутри свела судорога.
– Но как?.. Что случилось с Суан? Эгвейн, Башня не станет смещать Амерлин, не имея на то серьезных оснований. Почти за три тысячи лет низложены были лишь две.
– Может быть, Ранд – достаточно серьезная причина, – говорила Эгвейн недрогнувшим голосом, но глаза у нее по-прежнему были расширены. – Может, она заболела чем-то таким, чего не сумели Исцелить Желтые сестры. Или свалилась с лестницы и шею свернула. Да какая теперь разница, раз Элайда стала Амерлин. Вряд ли, по-моему, она будет поддерживать Ранда, как Суан.
– Морейн, – пробормотала Найнив. – Она была так уверена, что Суан перетянет Башню на его сторону. – У нее в голове не укладывалось, что Суан Санчей мертва. Иногда от ненависти к ней Найнив места себе не находила, изредка самую капельку побаивалась ее – теперь Найнив могла в этом признаться, пусть только себе. Однако она уважала Суан. И еще ей представлялось, что Суан будет править вечно. – Элайда… О Свет! Она же зла и подла, как змея, и беспощадна, как кошка. Никогда не угадаешь, что она выкинет.
– Боюсь, у меня есть намек. Слабая ниточка. – Эгвейн приложила руки к животу, точно у нее тоже все внутри дрожало. – Это был очень короткий документ. Мне удалось прочитать его целиком. "Все лояльные сестры обязаны сообщить о местонахождении женщины по имени Морейн Дамодред. По возможности задержать ее каким угодно способом и вернуть в Белую Башню для суда по обвинению в предательстве". Язык очень похож на тот, каким, видимо, был отдан приказ, касающийся розыска Илэйн.
– Если Элайда требует схватить Морейн, значит, ей известно, что Морейн помогает Ранду, и помощь эта новой Амерлин не нравится. – Надо говорить. Когда говоришь, не так мутит. Предательство. За такое преступление женщин усмиряют. А Найнив желала Морейн неприятностей. Вот Элайда вместо Найнив и готовит Морейн злую участь. – Она Ранда ни за что не поддержит.
– Точно.
– Лояльные сестры. Эгвейн, это требование очень хорошо сходится с сообщением Макуры. Что бы ни случилось с Суан, в Айя нет единства. Не все Айз Седай согласны с тем, что Элайда – Амерлин. Должно быть, произошел раскол.
– Да, разумеется. Очень хорошо, Найнив. Я этого не поняла.
Улыбка у Эгвейн была такая довольная, что Найнив улыбнулась в ответ:
– Там, на письменном столе Су… Амерлин есть сообщение о какой-то встрече Голубых. Я его как раз читала, когда ты вскрикнула. Готова на что угодно спорить, что Голубые Элайду не поддерживают. – Между Голубой и Красной Айя и в лучшие времена существовало нечто вроде вооруженного перемирия, а в худшие они друг другу глотку перегрызть были готовы.
Однако, вернувшись в кабинет, девушки не отыскали этого письма. В ларце была уйма документов, вновь появилось письмо Джолин – быстро прочитав его, Эгвейн ошеломленно захлопала глазами. Но нужного сообщения они так и не обнаружили.
– Можешь вспомнить, о чем там говорилось? – спросила Эгвейн.
– Я успела всего несколько строчек прочитать, а потом ты закричала, и… Нет, никак не вспомню.
– Попробуй, Найнив. Давай, постарайся.
– Стараюсь, Эгвейн, но не получается. Как я ни стараюсь, не вспомнить.
И тут Найнив поразило то, что она делает, – точно ей молотом между глаз врезали. Она чуть ли не оправдывается! И перед кем? Перед Эгвейн! Перед девчонкой, которую не более двух лет назад как следует отстегала по мягкому месту за то, что та посмела на нее накричать. А едва ли не минуту назад она чуть не раздулась от гордости, как клуша, снесшая яйцо, – потому что Эгвейн была ею довольна. Найнив ясно помнила тот день, когда существовавшее между ними равновесие поколебалось – они перестали быть Мудрой и девочкой, которая бегала на посылках по распоряжению Мудрой, превратившись в двух обыкновенных женщин, оторванных от родного дома. Похоже, ныне положение опять изменилось, и случившееся вовсе не нравилось Найнив. Пока не поздно, нужно что-то предпринять – поставить Эгвейн на место и восстановить равновесие.
Ложь. Именно сегодня она в первый раз умышленно солгала Эгвейн. Потому-то и пропало ее моральное превосходство, потому-то и запуталась она, точно муха в паутине, не в силах вести себя как обычно.
– Я выпила чай, Эгвейн. – Найнив произносила каждое слово через силу. Иначе не получалось. – Чай из корня вилочника, у этой женщины, у Макуры. Они с Люци отволокли нас наверх будто перины. Это к тому, сколько у нас сил оставалось. Если бы Том с Джуилином не выдернули нас за шкирку из этой передряги, нас бы доставили сюда и, скорей всего, усмирили. Или мы еще ехали бы в Башню, как мешки, по самые уши накачанные этим корнем вилочника – чтоб раньше времени не очухались. – Сделав глубокий вдох, Найнив постаралась придать голосу оправданную твердость, но это было нелегко, ведь только мгновение назад она призналась, что вела себя крайне глупо. То, что получилось, Найнив мало понравилось – очень уж нерешительным оказался ее голос. – Если ты об этом расскажешь Хранительницам, особенно Мелэйн, я тебе уши надеру.
Какие-то из ее слов, верно, разожгли искру гнева в Эгвейн. Было бы странно начинать спор, но лучше перепалка, чем то, что сейчас творится. Правда, обычно их споры кончались тем, что Эгвейн отказывалась внимать разумным доводам. Они редко расходились довольные друг другом, с тех пор как у девчонки появилась привычка упорствовать. Однако Эгвейн только улыбнулась. Довольной улыбкой. Довольной и снисходительной улыбкой.
– Я подозревала это, Найнив. Была почти уверена. Ты день и ночь бубнила мне о травах, но ни разу не упоминала о корне вилочника. Убеждена, ты о нем и не слыхала, пока та женщина не сказала. Ведь ты всегда старалась изобразить все в наилучшем виде. Если б ты упала головой в навоз, то попыталась бы всех убедить, что поступила так нарочно, с какой– то своей целью. Итак, что же мы решим…
– Ничего я не изображала, – сбивчиво пролепетала Найнив.
– Бывало такое, и не раз. Факты есть факты, против них не попрешь. Прекрати хныкать, лучше помоги мне решить…
Хныкать! Все приняло совершенно не тот оборот, к какому она стремилась.
– Не было ничего такого! Нет таких фактов! Никогда я не делала того, о чем ты говорила.
С полминуты Эгвейн молча смотрела на нее.
– Ты этого так не оставишь, да? Очень хорошо. Ты мне соврала…
– Это не ложь, – пробормотала Найнив. – Не совсем ложь.
Эгвейн не обратила внимания на то, что ее перебили:
– …и ты лжешь себе. Помнишь, что ты заставила меня выпить, когда я в последний раз тебе соврала? – В руке девушки вдруг появилась чашка, до краев полная вязкой тошнотворно зеленой жидкости. Вид у нее был такой, точно ее зачерпнули из мерзостного застоявшегося пруда. – В тот единственный раз, когда я вообще тебе соврала. Вкус этой гадости мне запомнился надолго. До сих пор не забыла. А если ты даже себе не можешь сказать правды…
Найнив невольно попятилась. Разваренный кошачий папоротник и растертый в порошок листознай – язык у Найнив свела судорога при одной мысли об этом мерзком пойле.
– На самом-то деле я и не врала. – Зачем же тогда она оправдывается? – Я просто не сказала всей правды. – Я же Мудрая! Я была Мудрой… Это все-таки что-то еще значит. – Не думаешь же ты… – Просто скажи ей. Ты не ребенок, и ты не будешь пить эту гадость. – Эгвейн, я… – Эгвейн сунула чашку ей под нос, и Найнив учуяла едкий запах. – Хорошо, – быстро сказала Найнив. Такого не может случиться! Найнив не могла оторвать взора от этой чашки, как не могла сдержать впопыхах слетающих с губ слов: – Иногда я пыталась сделать так, чтобы все выглядело лучше для меня самой, чем оно есть на самом деле. Иногда. Но никогда ничего важного. Я никогда не… лгала… в чем-то важном. Никогда, клянусь! Только по мелочи!
Чашка исчезла, и Найнив облегченно перевела дыхание. Глупая, безмозглая женщина! Не могла же она заставить меня это выпить! Да что с тобой случилось?
– Нам надо решить, – проговорила Эгвейн как ни в чем не бывало, – кому сказать. Морейн непременно должна обо всем узнать, и Ранд тоже, но если еще кто-то хоть краем уха прослышит… Айильцы – народ странный и в своем отношении к Айз Седай не менее чудной, чем во всем прочем. Думаю, они последуют за Рандом как за Тем-Кто-Пришел-с– Рассветом, вопреки всему, но когда они узнают, что Белая Башня настроена против него, может, рвения у них поубавится.
– Рано или поздно они узнают, – пробормотала Найнив. Она ни за что не заставила бы меня выпить эту мерзость!
– Лучше позже, чем раньше, Найнив. Так что держи себя в руках, не взорвись и в следующую встречу не выложи все напрямик Хранительницам. По правде говоря, лучше тебе вообще не заикаться об этом посещении Башни. Может, тогда удастся сохранить тайну.
– Ну не дура же я, – натянуто проговорила Найнив и почувствовала, как в ней медленно поднимается горькая волна, когда Эгвейн изогнула бровь, глядя на подругу. Она не собирается говорить Хранительницам Мудрости об этом посещении. Нет, даже за глаза не просто пренебрегать ими. Ничего подобного. И она не пытается выставлять случившееся в лучшем свете. Несправедливо, что Эгвейн можно отправляться в тел'аран'риод, когда ей вздумается, а самой Найнив приходится мириться с нотациями и запугиваниями.
– Знаю, что не дура, – сказала Эгвейн. – Если только характер над тобой верх не берет. Держи свой нрав в узде и не теряй головы, если ты права насчет Отрекшихся, особенно Могидин. – Найнив ожгла ее взглядом, открыла было рот, собираясь сказать, что вполне способна держать себя в руках и что уши Эгвейн оторвет, коли та считает иначе, но девушка не дала ей заговорить: – Мы должны узнать об этой встрече Голубых сестер, Найнив. Если они против Элайды, то может быть – подчеркиваю, может быть, – они поддержат Ранда, как это делала Суан. Было там про городок какой-нибудь или деревню? Хотя бы о какой стране речь шла?
– По-моему… Нет, не вспомнить. – Найнив боролась с собой, избавляясь от оборонительных ноток в своем голосе. Свет, я во всем призналась, выставила себя полной. дурой, и от этого все только хуже стало! – Я постараюсь.
– Хорошо. Мы обязаны отыскать их, Найнив. – Несколько мгновений Эгвейн пристально смотрела на подругу, а та молчала, стараясь не повторяться. – Найнив, поосторожней с Могидин. Не носись повсюду, будто медведь весной после спячки, только потому, что она улизнула от тебя в Танчико.
– Я не дура, Эгвейн, – с опаской промолвила Найнив. Сдерживаться было не так-то легко, но коли Эгвейн станет ее игнорировать или хмуриться, ничего хорошего не получится. Найнив и без того в дурацком положении, а тогда рискует сесть в еще большую лужу.
– Знаю. Ты уже говорила. Только не забывай этого. И будь осторожна.
На этот раз Эгвейн не стала растворяться в воздухе;
она исчезла столь же неожиданно, как и Бергитте.
Найнив уставилась на то место, где мгновение назад стояла девушка, мысленно повторяя все, что хотела и что следовало бы сказать Эгвейн. Наконец до нее дошло:
она может простоять тут всю ночь, к тому же сколько ни тверди, говорить-то уже поздно. Тихонько бурча, Найнив шагнула из тел'аран'риода обратно в свою кровать в Сиенде.
Глаза Эгвейн разом открылись. Почти полную темноту нарушало лишь слабое лунное сияние, пробивающееся сквозь дымоходное отверстие. Она обрадовалась, что лежит под несколькими одеялами, – огонь погас, и морозный холод затопил палатку. Над лицом девушки туманным облачком вилось дыхание. Не поднимая головы, она окинула взглядом палатку. Хранительниц Мудрости нет. Она по-прежнему одна.
Во время своих одиночных прогулок по тел'аран'риоду Эгвейн больше всего боялась одного: вернувшись, обнаружить, что ее дожидается Эмис или еще кто-то из Хранительниц. А может, больше всего ее страшило не это – опасности в Мире Снов были и вправду так велики, как Эгвейн описывала Найнив. Тем не менее такого исхода девушка очень боялась. И вовсе не наказание пугало ее, хоть на них Бэйр и не скупилась. Если бы, проснувшись, Эгвейн увидела глядящую на нее Хранительницу, она любое наказание приняла бы с радостью. Но чуть ли не в самом начале Эмис предупредила: если Эгвейн войдет в тел'аран'риод без провожатой, Хранительницы откажутся ее обучать и отошлют прочь. Худшего наказания для девушки было не выдумать. Но, невзирая ни на что, Эгвейн рвалась вперед. Как ни быстро ее учили, темп казался ей слишком медленным. Она хотела знать все – все и сейчас.
Направив Силу, Эгвейн запалила лампы и развела огонь в очажке. Гореть там было уже нечему, но девушка связала плетение, и языки пламени заиграли сами собой. Эгвейн лежала, наблюдая за облачками, слетавшими у нее с губ, и ждала, пока воздух в палатке согреется, чтобы можно было одеться. Уже поздно, но Морейн, возможно, еще не спит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
– Найнив, я держала в руках пергамент, подписанный "Элайда до Аврини а'Ройхан, Блюстительница Печатей, Пламя Тар Валона, Престол Амерлин". И печать на нем была. Печать Амерлин.
У Найнив сердце к горлу подкатило, а все внутри свела судорога.
– Но как?.. Что случилось с Суан? Эгвейн, Башня не станет смещать Амерлин, не имея на то серьезных оснований. Почти за три тысячи лет низложены были лишь две.
– Может быть, Ранд – достаточно серьезная причина, – говорила Эгвейн недрогнувшим голосом, но глаза у нее по-прежнему были расширены. – Может, она заболела чем-то таким, чего не сумели Исцелить Желтые сестры. Или свалилась с лестницы и шею свернула. Да какая теперь разница, раз Элайда стала Амерлин. Вряд ли, по-моему, она будет поддерживать Ранда, как Суан.
– Морейн, – пробормотала Найнив. – Она была так уверена, что Суан перетянет Башню на его сторону. – У нее в голове не укладывалось, что Суан Санчей мертва. Иногда от ненависти к ней Найнив места себе не находила, изредка самую капельку побаивалась ее – теперь Найнив могла в этом признаться, пусть только себе. Однако она уважала Суан. И еще ей представлялось, что Суан будет править вечно. – Элайда… О Свет! Она же зла и подла, как змея, и беспощадна, как кошка. Никогда не угадаешь, что она выкинет.
– Боюсь, у меня есть намек. Слабая ниточка. – Эгвейн приложила руки к животу, точно у нее тоже все внутри дрожало. – Это был очень короткий документ. Мне удалось прочитать его целиком. "Все лояльные сестры обязаны сообщить о местонахождении женщины по имени Морейн Дамодред. По возможности задержать ее каким угодно способом и вернуть в Белую Башню для суда по обвинению в предательстве". Язык очень похож на тот, каким, видимо, был отдан приказ, касающийся розыска Илэйн.
– Если Элайда требует схватить Морейн, значит, ей известно, что Морейн помогает Ранду, и помощь эта новой Амерлин не нравится. – Надо говорить. Когда говоришь, не так мутит. Предательство. За такое преступление женщин усмиряют. А Найнив желала Морейн неприятностей. Вот Элайда вместо Найнив и готовит Морейн злую участь. – Она Ранда ни за что не поддержит.
– Точно.
– Лояльные сестры. Эгвейн, это требование очень хорошо сходится с сообщением Макуры. Что бы ни случилось с Суан, в Айя нет единства. Не все Айз Седай согласны с тем, что Элайда – Амерлин. Должно быть, произошел раскол.
– Да, разумеется. Очень хорошо, Найнив. Я этого не поняла.
Улыбка у Эгвейн была такая довольная, что Найнив улыбнулась в ответ:
– Там, на письменном столе Су… Амерлин есть сообщение о какой-то встрече Голубых. Я его как раз читала, когда ты вскрикнула. Готова на что угодно спорить, что Голубые Элайду не поддерживают. – Между Голубой и Красной Айя и в лучшие времена существовало нечто вроде вооруженного перемирия, а в худшие они друг другу глотку перегрызть были готовы.
Однако, вернувшись в кабинет, девушки не отыскали этого письма. В ларце была уйма документов, вновь появилось письмо Джолин – быстро прочитав его, Эгвейн ошеломленно захлопала глазами. Но нужного сообщения они так и не обнаружили.
– Можешь вспомнить, о чем там говорилось? – спросила Эгвейн.
– Я успела всего несколько строчек прочитать, а потом ты закричала, и… Нет, никак не вспомню.
– Попробуй, Найнив. Давай, постарайся.
– Стараюсь, Эгвейн, но не получается. Как я ни стараюсь, не вспомнить.
И тут Найнив поразило то, что она делает, – точно ей молотом между глаз врезали. Она чуть ли не оправдывается! И перед кем? Перед Эгвейн! Перед девчонкой, которую не более двух лет назад как следует отстегала по мягкому месту за то, что та посмела на нее накричать. А едва ли не минуту назад она чуть не раздулась от гордости, как клуша, снесшая яйцо, – потому что Эгвейн была ею довольна. Найнив ясно помнила тот день, когда существовавшее между ними равновесие поколебалось – они перестали быть Мудрой и девочкой, которая бегала на посылках по распоряжению Мудрой, превратившись в двух обыкновенных женщин, оторванных от родного дома. Похоже, ныне положение опять изменилось, и случившееся вовсе не нравилось Найнив. Пока не поздно, нужно что-то предпринять – поставить Эгвейн на место и восстановить равновесие.
Ложь. Именно сегодня она в первый раз умышленно солгала Эгвейн. Потому-то и пропало ее моральное превосходство, потому-то и запуталась она, точно муха в паутине, не в силах вести себя как обычно.
– Я выпила чай, Эгвейн. – Найнив произносила каждое слово через силу. Иначе не получалось. – Чай из корня вилочника, у этой женщины, у Макуры. Они с Люци отволокли нас наверх будто перины. Это к тому, сколько у нас сил оставалось. Если бы Том с Джуилином не выдернули нас за шкирку из этой передряги, нас бы доставили сюда и, скорей всего, усмирили. Или мы еще ехали бы в Башню, как мешки, по самые уши накачанные этим корнем вилочника – чтоб раньше времени не очухались. – Сделав глубокий вдох, Найнив постаралась придать голосу оправданную твердость, но это было нелегко, ведь только мгновение назад она призналась, что вела себя крайне глупо. То, что получилось, Найнив мало понравилось – очень уж нерешительным оказался ее голос. – Если ты об этом расскажешь Хранительницам, особенно Мелэйн, я тебе уши надеру.
Какие-то из ее слов, верно, разожгли искру гнева в Эгвейн. Было бы странно начинать спор, но лучше перепалка, чем то, что сейчас творится. Правда, обычно их споры кончались тем, что Эгвейн отказывалась внимать разумным доводам. Они редко расходились довольные друг другом, с тех пор как у девчонки появилась привычка упорствовать. Однако Эгвейн только улыбнулась. Довольной улыбкой. Довольной и снисходительной улыбкой.
– Я подозревала это, Найнив. Была почти уверена. Ты день и ночь бубнила мне о травах, но ни разу не упоминала о корне вилочника. Убеждена, ты о нем и не слыхала, пока та женщина не сказала. Ведь ты всегда старалась изобразить все в наилучшем виде. Если б ты упала головой в навоз, то попыталась бы всех убедить, что поступила так нарочно, с какой– то своей целью. Итак, что же мы решим…
– Ничего я не изображала, – сбивчиво пролепетала Найнив.
– Бывало такое, и не раз. Факты есть факты, против них не попрешь. Прекрати хныкать, лучше помоги мне решить…
Хныкать! Все приняло совершенно не тот оборот, к какому она стремилась.
– Не было ничего такого! Нет таких фактов! Никогда я не делала того, о чем ты говорила.
С полминуты Эгвейн молча смотрела на нее.
– Ты этого так не оставишь, да? Очень хорошо. Ты мне соврала…
– Это не ложь, – пробормотала Найнив. – Не совсем ложь.
Эгвейн не обратила внимания на то, что ее перебили:
– …и ты лжешь себе. Помнишь, что ты заставила меня выпить, когда я в последний раз тебе соврала? – В руке девушки вдруг появилась чашка, до краев полная вязкой тошнотворно зеленой жидкости. Вид у нее был такой, точно ее зачерпнули из мерзостного застоявшегося пруда. – В тот единственный раз, когда я вообще тебе соврала. Вкус этой гадости мне запомнился надолго. До сих пор не забыла. А если ты даже себе не можешь сказать правды…
Найнив невольно попятилась. Разваренный кошачий папоротник и растертый в порошок листознай – язык у Найнив свела судорога при одной мысли об этом мерзком пойле.
– На самом-то деле я и не врала. – Зачем же тогда она оправдывается? – Я просто не сказала всей правды. – Я же Мудрая! Я была Мудрой… Это все-таки что-то еще значит. – Не думаешь же ты… – Просто скажи ей. Ты не ребенок, и ты не будешь пить эту гадость. – Эгвейн, я… – Эгвейн сунула чашку ей под нос, и Найнив учуяла едкий запах. – Хорошо, – быстро сказала Найнив. Такого не может случиться! Найнив не могла оторвать взора от этой чашки, как не могла сдержать впопыхах слетающих с губ слов: – Иногда я пыталась сделать так, чтобы все выглядело лучше для меня самой, чем оно есть на самом деле. Иногда. Но никогда ничего важного. Я никогда не… лгала… в чем-то важном. Никогда, клянусь! Только по мелочи!
Чашка исчезла, и Найнив облегченно перевела дыхание. Глупая, безмозглая женщина! Не могла же она заставить меня это выпить! Да что с тобой случилось?
– Нам надо решить, – проговорила Эгвейн как ни в чем не бывало, – кому сказать. Морейн непременно должна обо всем узнать, и Ранд тоже, но если еще кто-то хоть краем уха прослышит… Айильцы – народ странный и в своем отношении к Айз Седай не менее чудной, чем во всем прочем. Думаю, они последуют за Рандом как за Тем-Кто-Пришел-с– Рассветом, вопреки всему, но когда они узнают, что Белая Башня настроена против него, может, рвения у них поубавится.
– Рано или поздно они узнают, – пробормотала Найнив. Она ни за что не заставила бы меня выпить эту мерзость!
– Лучше позже, чем раньше, Найнив. Так что держи себя в руках, не взорвись и в следующую встречу не выложи все напрямик Хранительницам. По правде говоря, лучше тебе вообще не заикаться об этом посещении Башни. Может, тогда удастся сохранить тайну.
– Ну не дура же я, – натянуто проговорила Найнив и почувствовала, как в ней медленно поднимается горькая волна, когда Эгвейн изогнула бровь, глядя на подругу. Она не собирается говорить Хранительницам Мудрости об этом посещении. Нет, даже за глаза не просто пренебрегать ими. Ничего подобного. И она не пытается выставлять случившееся в лучшем свете. Несправедливо, что Эгвейн можно отправляться в тел'аран'риод, когда ей вздумается, а самой Найнив приходится мириться с нотациями и запугиваниями.
– Знаю, что не дура, – сказала Эгвейн. – Если только характер над тобой верх не берет. Держи свой нрав в узде и не теряй головы, если ты права насчет Отрекшихся, особенно Могидин. – Найнив ожгла ее взглядом, открыла было рот, собираясь сказать, что вполне способна держать себя в руках и что уши Эгвейн оторвет, коли та считает иначе, но девушка не дала ей заговорить: – Мы должны узнать об этой встрече Голубых сестер, Найнив. Если они против Элайды, то может быть – подчеркиваю, может быть, – они поддержат Ранда, как это делала Суан. Было там про городок какой-нибудь или деревню? Хотя бы о какой стране речь шла?
– По-моему… Нет, не вспомнить. – Найнив боролась с собой, избавляясь от оборонительных ноток в своем голосе. Свет, я во всем призналась, выставила себя полной. дурой, и от этого все только хуже стало! – Я постараюсь.
– Хорошо. Мы обязаны отыскать их, Найнив. – Несколько мгновений Эгвейн пристально смотрела на подругу, а та молчала, стараясь не повторяться. – Найнив, поосторожней с Могидин. Не носись повсюду, будто медведь весной после спячки, только потому, что она улизнула от тебя в Танчико.
– Я не дура, Эгвейн, – с опаской промолвила Найнив. Сдерживаться было не так-то легко, но коли Эгвейн станет ее игнорировать или хмуриться, ничего хорошего не получится. Найнив и без того в дурацком положении, а тогда рискует сесть в еще большую лужу.
– Знаю. Ты уже говорила. Только не забывай этого. И будь осторожна.
На этот раз Эгвейн не стала растворяться в воздухе;
она исчезла столь же неожиданно, как и Бергитте.
Найнив уставилась на то место, где мгновение назад стояла девушка, мысленно повторяя все, что хотела и что следовало бы сказать Эгвейн. Наконец до нее дошло:
она может простоять тут всю ночь, к тому же сколько ни тверди, говорить-то уже поздно. Тихонько бурча, Найнив шагнула из тел'аран'риода обратно в свою кровать в Сиенде.
Глаза Эгвейн разом открылись. Почти полную темноту нарушало лишь слабое лунное сияние, пробивающееся сквозь дымоходное отверстие. Она обрадовалась, что лежит под несколькими одеялами, – огонь погас, и морозный холод затопил палатку. Над лицом девушки туманным облачком вилось дыхание. Не поднимая головы, она окинула взглядом палатку. Хранительниц Мудрости нет. Она по-прежнему одна.
Во время своих одиночных прогулок по тел'аран'риоду Эгвейн больше всего боялась одного: вернувшись, обнаружить, что ее дожидается Эмис или еще кто-то из Хранительниц. А может, больше всего ее страшило не это – опасности в Мире Снов были и вправду так велики, как Эгвейн описывала Найнив. Тем не менее такого исхода девушка очень боялась. И вовсе не наказание пугало ее, хоть на них Бэйр и не скупилась. Если бы, проснувшись, Эгвейн увидела глядящую на нее Хранительницу, она любое наказание приняла бы с радостью. Но чуть ли не в самом начале Эмис предупредила: если Эгвейн войдет в тел'аран'риод без провожатой, Хранительницы откажутся ее обучать и отошлют прочь. Худшего наказания для девушки было не выдумать. Но, невзирая ни на что, Эгвейн рвалась вперед. Как ни быстро ее учили, темп казался ей слишком медленным. Она хотела знать все – все и сейчас.
Направив Силу, Эгвейн запалила лампы и развела огонь в очажке. Гореть там было уже нечему, но девушка связала плетение, и языки пламени заиграли сами собой. Эгвейн лежала, наблюдая за облачками, слетавшими у нее с губ, и ждала, пока воздух в палатке согреется, чтобы можно было одеться. Уже поздно, но Морейн, возможно, еще не спит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166