И возвращайся. Я буду думать, основываясь на том, что ты опять-таки теоретически - смог сделать это".
"Я вернусь. Прощай, Биг-Брэйн".
"Удачи тебе, Пришелец. Буду рад в любое время вновь говорить с тобой".
Иешуа отключился от здешнего "брэйна", даже не поблагодарив его: ну не почувствовал в нем равного себе - так, машинка, ретранслятор для умных думателей. Пошел к дверям. Уже выходя, вспомнил, обернулся, вернул в реальность операторов "машинки" вернул в их руки и головы многотрудную работу Корпуса. А они и не ощутили своего отсутствия в реальности: Иешуа шел до двери дольше, чем разговаривал с Биг-Брэйном. Так что для операторов все случившееся с ними просто покажется странным - да, но, в принципе, возможным обмороком, например. Особенно странным, потому что коллективным. Вряд ли, впрочем, они станут докладывать о нем начальству. Ничего ж не случилось, все системы как работали, так и работают, сбоев нет. А до начальства далеко...
До начальства оказалось не очень далеко: один этаж и один коридор. Никто Иешуа не останавливал по простой бюрократической причине: коли он уже в здании, значит, имеет право. Не имел бы - кто б его в штаб впустил?.. И в приемную генерала Догерти он вошел беспрепятственно - толкнул дверь и вошел. И сначала узрел ординарца-майора, поскольку он и был сутью и образом приемной - блестящий офицер, царь горы, за огромным письменным столом с единым аппаратным блоком под левой рукой: там и связь с компьютерной, и космическая, и просто телефонная плюс всякая-разная военно-полевая. И не хочешь, а взор упрется и не сможет оторваться. И только потом Иешуа с удивлением узрел на жестких стульях у стены напротив тоскливо сидящих рядком Криса, Мари и Соледад. Видок у них был - ох не праздничный.
– Ну, наконец-то! - радостно воскликнула Мари. - Мы тут сидим, ждем... Он нас не принимает без вашего присутствия...
– Мы все-все бумаги собрали. Учитель, - трепетно проговорила Соледад, только подпись господина генерала - и можно ехать.
– Хорошо бы еще понять, на чем и как, - добавил склочный Крис.
А подытожил все майор, вскочивший, щелкнувший каблуками, вытянувшийся в струнку, прямо-таки евший глазами Мессию - вот сейчас они выскочат, брякнугся на пол и закатятся невесть куда:
– Господин генерал ждет вас!
– Спасибо, майор, вольно. - Иешуа добавил к словам и мысленный приказ: мол, расслабься, солдатик, я военных не кушаю и чудес пока совершать не собираюсь. Очень ему не хотелось искать потерянные глаза майора под столом и стульями. - Рад пожать вашу мужественную руку.
И пожал. И майор остался стоять - счастливый донельзя. Он - в отличие от давешнего лейтенанта - явно не был атеистом.
А генерал оказался - ну вообще сама доброжелательность, и еще - само гостеприимство. Он давно, оказывается, мечтал повидаться с Мессией, он просто спал и видел во сне их встречу, он рад хоть чем-то помочь Великому Человеку (так и сказал!), тем более что о том же просил генерал Лафонтен, командующий Объединенными силами, он утром звонил генералу Догерти из Парижа, и генерал Догерти немедленно поручил своим людям отыскать дорогого гостя и пригласить его в штаб.
– Именно пригласить? - недоверчиво спросил Иешуа.
– А как же иначе? - ужаснулся Догерти. - Ну не доставит же силой!.. Тем более, я слыхал, вы и так разыскивали меня, но вы знаете, армия - это...
– Знаю, - бесцеремонно прервал его Иешуа. - Это армия... Вот все бумаги-Мари положила на стол перед генералом приличную стопку.
– Пустое! - разулыбался генерал. - Бюрократия! Надо было сразу - ко мне.
Но бумаги все ж подписал, вызвал верующего майора и приказал тому пулей смотаться туда-сюда и принести гостям пропуска с обязательной пометкой "проход всюду".
– "Всюду" - это куда? - не преминул поинтересоваться лв бознательный Крис.
– "Всюду" - это всюду, - любезно объяснил ему генерал. Кстати, я же могу вам дать сопровождающего, чтоб всюду...
– И транспорт, - добавил Крис.
– Само собой разумеется. В Приштину - моим бортом, я распоряжусь, а там вертолет, прикрепим за вами персональный Ну и машины, конечно, как же без машин на передовой...
– А что, господин генерал, - спросил Иешуа, - нельзя ли еще одну крохотную просьбишку?.. Мне, знаете ли, показался весьма толковым малым этот ваш майор. Может быть, как раз его сопровождающим?
– Не вопрос, - кивнул генерал. - Вы и впрямь провидев Мессия. Так, с полувзгляда - человека-то насквозь!.. Майор К действительно очень толковый офицер. И будет вам полезным спутником. Знает места, знает людей...
– А он согласится? - спросила Мари. Генерал посмотрел на нее, как на сумасшедшую:
– Это армия, мисс... Но конечно же - он будет счастлив!..
Генерал не соврал, а Иешуа, как всегда, не ошибся: майор был частлив. И не только грядущим общением с Великим Человеком, но и возможностью хоть на несколько дней вырваться на волю. Пусть даже там, на воле, стреляют.
Он лично провожал гостей к выходу, и навстречу им попался давешний лейтенант.
– Ага, - совсем не по уставу растерялся лейтенант, увидев исчезнувшего господина Посредника, - вот вы где...
– Разговоры! - рявкнул майор, вспоминая, что он здесь - старший по званию. -Что за "ага", лейтенант? Смирно!
– Ну, не надо, майор, - мягко остановил его Иешуа. - Лейтенант не виноват. Он у вас атеист, а я, знаете ли, так не вовремя совершил на его глазах маленькое чудо: телепортировался из дома милейшего отца Никодима, где мы имели честь встретиться с лейтенантом, сюда, в штаб Корпуса. Проще говоря - исчез с его глаз долой... Да, кстати, лейтенант, как там мои друзья?
– Они уже не там, - потупясь, произнес лейтенант, понимая, что его карьера в опасности. - Они уже тут.
– Где тут? - всерьез удивился Иешуа. - Что им тут делать?
– Я их арестовал!
– Но зачем?
– Они оскорбили мою честь офицера.
– Это круто, - согласился Иешуа. И к майору: - А может, простим всех - и моих плененных друзей, и этого славного лейтенанта, из которого наверняка вырастет отличный генерал?..
– Прощать - это ваша прерогатива, - распахнул руки майор Круз.
– Не так, - поморщился Иешуа. - Прощать - это прерогатива Бога, хотя он и нечасто ею пользуется... Ну да ладно, разок воспользуюсь я...
Когда все вернулись на том же "хаммере" живыми и невредимыми, матушка Настасья голос уже сорвала. Более часа кричать - это какие ж связки нужны. Но и молчание хозяйки продолжившийся обед не испортило, поскольку освобожденный из узилища отец Никодим к месту напомнил слова из девятого Псалма:
– "Итак, иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим".
Насчет благоволения Бога Иешуа абсолютно уверен не был - после разговора с Биг-Брэйном, но и обратного ничто пока не доказывало.
ДЕЙСТВИЕ- 1. ЭПИЗОД - 4
БАЛКАНЫ; КОСОВО. ПРИШТИНА, 2157 года от Р.Х., месяц октябрь
(Продолжение)
Граница между Сербией и Косово-Метохийской республикой проходила в пяти километрах к северу от столицы республики Приштины. Граница была установлена лет сто тому назад, но все эти сто лет никем толком не соблюдалась - ни сербами, ни албанцами из Косово и Метохии, поскольку ни те, ни другие ее не признавали и постоянно требовали изменений. Что характерно, каждый раз разных. Границу придумал Совет Европы под жестким давлением Соединенных Штатов Америки и "огнем и мечом" установили Объединенные силы. Россия, Польша и Болгария протестовали тогда против столь кардинального и исторически сомнительного решения, но остались в меньшинстве. Принцип неизменения границ, который никто не отменял с двадцатого века, здесь, строго говоря, не подходил: никто, никакой головастый историк и вправду не мог сказать точно, где вести границу, поскольку многочисленные официальные Балканские войны, начиная с первой - против Турции, начиная с девятнадцатого века, перекраивали Балканы каждый раз по-новому, и каждый раз на недлинный срок здесь воцарялся непривычный и пугающий мир. Почему пугающий? Да потому, что каждый новый мир лелеял в себе росток новой войны, а новый крой границ - неизбежность нового их передела. Казалось бы: ныне граница - пусть искусственная, пусть сторонними умами сочиненная! - между албанцами и сербами обозначена, но ни албанцы, ни сербы, повторим, не считали, что она верна, каждый народ рад был подвигать ее туда-сюда, а длящийся два века христиано-мусульманский конфликт, рожденный из территориально-этнического и планомерно укрепляющий оный, еще более усугублял ситуацию. И незваные миротворцы, к которым тем не менее то и дело апеллировали все конфликтующие стороны, могли бы умыть руки и заявить: "Я мирен: но только заговорю, они - к войне". В высказывании этом - лицемерие отнюдь не мирного библейского царя Давида легко коррелировалось с таким же лицемерием мировых держав. Тут столь же к месту может прийтись русская поговорка: кому война, а кому - мать родна. Мать родна она - как раз большим мировым державам, в первую очередь - Штатам, которым никак не нравилось усиление объединенной Европы. Поскольку в Объединенных силах американские вояки имели (вот наследие давно умершего блока НАТО!) традиционно мощное влияние, то чаще всего они и диктовали правила игры. А еще существовали местные интересы - венгров, болгар, греков. А еще сербы и хорваты делили свой территориальный пирог. А еще мешала многим благополучная маленькая Словения, круто развившая у себя туристский промысел и старающаяся не лезть ни в какие споры и свары... Короче, неумирающая и даже весьма бодрая "мать родна" вовсю правила бал на Балканах, но, если по сути и по правде, не сербы, не албанцы, не хорваты были тому причиной: они всегда оставались лишь поводом.
Конечно, Иешуа понимал, что Биг-Брэйн скорее всего прав, потому что обладает куда более полной информацией, чем Иешуа. Да и он сам все больше склонялся к высказанному "Большим Мозгом" мнению, тем более что оно родилось и в. его собственном мозге еще до разговора с машиной. Ну, может, родилось не совсем мнение, но уж сомнение - точно. Может быть, как раз после чуда в Колумбии это сомнение возникло и крепло с каждым днем, особенно - пока добывали в Белграде разрешения на вылет в зону конфликта. Но - слово сказано: Биг-Брэйн ждет от Иешуа результата хотя бы в его родной епархии - в религиозной... Иешуа всерьез считал, что мусульманам и христианам нечего делить, поскольку Бог един, а коли внутренние самооценки решительно Ие совпадают, то их можно оптимизировать. Если не убеждением, то - насильно. Сил для этого у Иешуа имелось в избытке. Плюс - знание того, как оные силы к делу применить. Поэтому он не пожелал ни на день оставаться в Приштине, а потребовал обещаний персональный вертолет, в день прилета из Белграда получил раниями майора Круза в пользование могучий и неторопливый спасательный "кавасаки-боинг", погрузился туда всей командой и отбыл в район Равна-Баня, где в последние дни шли особенно ожесточенные, кусачие, хотя и позиционные, бои между сербами и косоварами. Землю, однако, делили, как водится... Хуже всего приходилось бойцам Корпуса "Балканы", которые застряли между позициями тех и других, что мешало миротворцам применить артиллерию и авиацию - по своим-то бить не хотелось. Круз сказал об этом странное:
– Пока...
Что имел в виду? Пока мешало? Пока не хотелось? Пока хуже всего?..
Круз не объяснил, а Иешуа, может, и понял, но тоже не стал комментировать. Он вообще в этой клятой Сербии стал молчаливым и мрачным, считали ученики. Почему - боялись спрашивать...
Стоит заметить, что миролюбивый отец Никодим оставил свою матушку и своих прихожан и возжелал полететь с Мессией. Полететь-то он полетел, но был брошен Иешуа в Приштине, в корпусном гостевом доме, в компании с отцом Педро, Крисом и Соле-дад. С собой Иешуа взял почему-то только Мари. Ну и майора Круза, естественно...
Крис возмутился:
– Почему не я? Почему женщина?
Иешуа объяснил:
– При чем здесь половые признаки? Защитить Мари я как-нибудь сумею, но мне нужен ее тот, кто внутри.
– Зачем он вам? - продолжал склочничать Крис.
– Я хочу научить его понимать то, что он ощущает, - терпеливо, но туманно объяснил Иешуа.
Говорил он об этом феномене Мари как о живом существе. А может, вдруг подумал Крис, он - тот, кто внутри, - и был для Мессии живым и дееспособным. Отдельным от Мари, хотя и нераздельным с нею. Вот такой парадокс с ходу придумал Крис, смирился, хотя обиду все же затаил.
Но с Иешуа разве поспоришь? Тем более - с молчаливым и мрачным...
Летели недолго - с час, наверно. По ним не стреляли. Даже когда пошли на посадку рядом с неширокой речкой Ветерницей, на земле царило затишье. То ли стороны не были заинтересованы в прямом конфликте с миротворцами, то ли гости попали в час краткого перемирия, отведенного на сон, на еду, на отдых, на прочие хозяйственные нужды. Война шла хоть и кровавая, - война и есть война! но, поскольку шла бесконечно, превратилась в домашнюю и оттого прагматичную. Представьте: живут рядом терпеть не могущие друг друга разведенные уже муж и жена, делят жилплощадь, то и дело бьют посуду, швыряют друг другу в головы упоги и кастрюли, наносят этим серьезные травмы, ведущие к появлению полиции и медиков, но на ночь-то они спать ложатся по своим углам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84