И зачем? Чтобы стать женой Борнхелда, а заодно и унизить меня, имевшего глупость поверить в твою любовь и чуть не рехнувшегося с отчаяния и горя, когда посчитал, что, провалившись в расщелину, ты погибла.
— И все же я хочу объясниться, — произнесла Фарадей, на этот раз с твердостью в голосе.
— Ну, хорошо, раз пришла, говори, — Аксис хотел сказать это спокойно, но именно поэтому его голос прозвучал хрипло и неестественно громко. Заметив, как она вздрогнула, он продолжил более мягко: — Ты говорила, что любишь меня, а вышла за Борнхелда.
— Тому есть объяснение. Но сначала… — голос Фарадей снова дрогнул, — …сначала я хочу снова сказать тебе, что люблю лишь тебя, тебя одного.
Аксис недоверчиво взглянул на нее.
— Но тогда почему…
— Не потому, что была помолвлена с Борнхелдом, а потому что опасалась за твою жизнь. Борнхелд мог убить тебя.
— Я не боюсь Борнхелда.
— Я знаю, Аксис, знаю. Но я не могла подвергнуть тебя даже малейшему риску. Я думала о твоем великом предназначении.
— О каком предназначении ты говоришь?
— О предназначении Звездного Человека. Я верю, Звездный Человек — это ты. В это верят и блюстители предсказания. Они сказали мне, что если я порву с Борнхелдом, то отыскать счастливого соперника герцогу труда не составит, а, сойдясь с тобой в поединке, он, несомненно, одолеет тебя, ибо вооружится чувством собственной правоты.
— Мудреное суждение, — пробормотал Аксис.
— Но это так, поверь мне! — воскликнула Фарадей. — А разве ты не считаешь себя Звездным Человеком?
— Меня обуревают сомнения. Очевидно одно: у меня изменились взгляды, мировоззрение. Я больше не считаю аваров и икарийцев врагами и больше не верю в учение Сенешаля. Ты говоришь, что я Звездный Человек? Не знаю. Может, я им и стану. Если возвышу дух, обрету необходимые знания. Ведь Звездный Человек — это, верно, не только имя, но и состояние духа. Огден и Веремунд, ссылаясь на предсказание, тоже твердят мне о моем высоком предназначении. Но только это пророчество непонятно, туманно. Блюстители предсказания и сами в нем толком не разбираются. А мне ясна лишь первая строфа предсказания. Вторая — полна загадок, туманных предостережений, а в третьей говорится о каком-то предателе.
— Я никогда не слышала третьей строфы.
— Третья сфера пророчества известна лишь мне, — сказал Аксис и погрузился в задумчивость. Он вспомнил, что в этой строфе упоминается и о любви Звездного Человека, которая может отвлечь его от борьбы с Разрушителем и привести к неминуемой гибели. Неужели в пророчестве говорится о его любви к Фарадей?
Раздумье Аксиса прервал участливый голос:
— О чем ты задумался?
— Размышлял над одной из загадок пророчества, — мрачно ответил Аксис. — Впрочем, как я уже говорил, в этом таинственном предсказании немало загадок, иносказаний. Понять их сейчас мне не по силам. Надеюсь, мне поможет отец. Вот, посмотри, — Аксис вытянул руку, на которой сверкало золотое кольцо, инкрустированное крошечными алмазами. — Это кольцо моего отца. Он подарил его Ривке.
Фарадей взяла Аксиса за руку.
— Странное кольцо, — задумчиво сказала она. — Алмазы на ободке похожи на звезды, но стоит чуть шевельнуть кольцо, они меняют рисунок. Кто твой отец, Аксис?
— Икарийский чародей. Его зовут Повелитель Звезд. Придет время, и я найду его.
— Ты сын икарийского чародея? — удивленно воскликнула Фарадей и шутливо добавила: — Тогда неудивительно, что ты очаровал меня с первого взгляда.
Аксис обнял ее, притянул к себе, собираясь поцеловать.
— Нет, Аксис, нет! — с отчаянием в голосе воскликнула Фарадей. Она оттолкнула Аксиса от себя и твердо произнесла: — Я жена Борнхелда, и поклялась быть верной ему.
— А как же наша любовь?
— Не знаю, Аксис. Но зато я знаю другое: если я изменю Борнхелду или вовсе оставлю его, ты умрешь, а я не хочу твоей смерти, потому что люблю тебя. Если ты умрешь, то умру и я.
Аксис опешил. Фарадей была рядом, в ее глазах светилась любовь, а он не мог ее даже поцеловать.
— А как к тебе относится Борнхелд? — спросил он. Фарадей пожала плечами.
— Он старается доставить мне удовольствия. Говорит, что любит меня, но мне оттого не легче. Он утомителен, нуден. Порой я еле терплю его, но на его невнимательность или грубость пожаловаться не могу.
Аксис нахмурился. Если бы Борнхелд третировал Фарадей, то его можно было бы вызвать на поединок, а так — никакого повода. Фарадей сказала, что Борнхелд любит ее, но… — на сердце Аксиса заскребли кошки, — любовь — это, прежде всего, интимные отношения…
— Не ревнуй меня, Аксис, — произнесла Фарадей, словно прочитав его мысли. — Я не испытываю к Борнхелду никаких чувств. Я люблю тебя, а Борнхелд — просто муж.
— Так почему же ты хочешь остаться верной нелюбимому человеку?
— Я дала клятву и не могу нарушить ее.
— Тогда послушай меня. Мы с братом ненавидим друг друга. Придет время, и я вызову Борнхелда на поединок и, можешь не сомневаться, он расстанется с жизнью. Скажи, когда это произойдет, ты станешь моей женой?
Фарадей в ужасе отшатнулась. Она вспомнила ночное видение, закончившееся гибелью Аксиса.
— Нет, Аксис, нет! Если ты вызовешь Борнхелда на поединок, то погибнешь ты, а не он.
— С чего ты взяла? Ты убеждена, что Звездный Человек — это я. Но разве во второй строфе предсказания не говорится о победе Звездного Человека?
— Какие строки ты имеешь в виду?
— Те строки, где говорится о женщине, которая откроет объятия убийце своего мужа. Это, верно, о нас с тобой. Выходит, наш союз предопределен предсказанием. Фарадей, когда Борнхелда не станет, ты выйдешь за меня замуж?
Фарадей смешалась. Аксис так настойчив, напорист. Что ответить ему? Блюстители предсказания говорили, что благоприятная обстановка для поединка сложится только после победы над Разрушителем. А когда придет эта победа? Может быть, и не скоро. А может, ахары, объединившись с икарийцами и аварами, разобьют неприятеля в битве при Горкентауне? Но, может, случится обратное. Тогда поединка, которого жаждет Аксис, ждать долго. Но Аксис так настойчив, напорист, уверен в себе, ссылается на то, что их союз предопределен предсказанием. Что же все-таки ответить ему? Окончательная победа над Разрушителем может прийти не скоро. Можно ограничиться другим сроком. Придя к этой мысли, Фарадей, мягко произнесла:
— Обещай мне, что ты не вызовешь Борнхелда на поединок до исхода первого большого сражения с Разрушителем. И потом я не хочу, чтобы ты стал убийцей своего брата. Обещай мне, что ты и не вызовешь Борнхелда на поединок без весомого повода.
— Убить соперника на поединке не значит совершить убийство, — хмуро пояснил Аксис. — Впрочем, раз ты настаиваешь, даю тебе слово не драться с Борнхелдом без весомого повода и обещаю, что вызову брата на поединок только после битвы при Горкентауне. Не сомневаюсь, что первое крупное сражение с Разрушителем произойдет именно здесь, — соглашаясь с пожеланием Фарадей, Аксис руководствовался и мрачной мыслью о том, что в предстоявшем сражении его могут убить, и тогда — что поделаешь — пусть Борнхелд станет ее защитником.
— Ну что же, когда я стану свободной, я выйду за тебя замуж, — застенчиво сказала Фарадей.
Аксис радостно вскрикнул и попытался обнять ее.
— Нет, Аксис, нет! — воскликнула Фарадей. — Я еще не жена тебе.
— Я надеялся, что ты станешь ею. О том, что ты осталась жива, провалившись в расщелину, я узнал еще до прибытия в Горкен-форт.
— Откуда?
— Мне рассказал об этом Раум, авар. Его и девочку, которая была вместе с ним, случайно поймали жители Смиртона, а поймав, посадили в тюрьму, собираясь сжечь на костре. Но получилось так, что авары бежали, а в погоню за ними пришлось отправиться мне. Однако, догнав беглецов, я после некоторого раздумья позволил им скрыться, и вот тогда, видно, из благодарности Раум и сообщил мне, что ты жива. Но только я до сих пор не имею понятия, откуда авару это стало известно.
— Он видел меня в обществе блюстителей предсказания.
Аксис опешил.
— В обществе Веремунда и Огдена? Как это может быть? Они неотлучно были со мной.
— Блюстители предсказания не только Огден и Веремунд. Если ты только помнишь, у леса Безмолвной Женщины тебе попался на глаза свинопас. Его зовут Джек. Он тоже блюститель пророчества. И не только он, а и белая кошка, которая к тебе часто ластилась. Она — компаньонка Джека и провалилась вместе с нами с расщелину. А в подземелье она обернулась женщиной и теперь выдает себя за мою служанку. Ее зовут Ир.
— Верно, не Тимозел, а блюстители предсказания вывели тебя на поверхность после землетрясения? — предположил Аксис.
— И помогли мне добраться до Горкентауна, — добавила Фарадей, предусмотрительно умолчав о том, что вышла замуж за Борнхелда по настоянию Ир и Джека. Впрочем, она не могла поступить иначе. Главное — не допустить гибели Аксиса.
— Пророчество о пришествии Разрушителя опутало и тебя, и меня с головы до пят, — мрачно заметил Аксис. — Без блюстителей предсказания нам уже не ступить и шагу.
— Не они ли надоумили тебя прийти в монастырь?
— Нет, я пришел сюда по собственной воле. Хочу заглянуть в прошлое. Может, у меня и получится. Дело в том, что в этой комнате я родился. Отойдем в угол. И что бы ни случилось, молчи.
Когда Аксис и Фарадей отошли в дальний от двери угол, Аксис тихо сказал:
— Помни: ни звука. А я сейчас спою икарийскую песню. Надеюсь, она поможет увидеть прошлое, — и Аксис запел, запел ту самую песню, которую напевал на дозорной башне в Сигхолте.
В комнате неожиданно потемнело. Углы комнаты затянул мрак. Повеяло холодом.
Но вот так же внезапно зажглись две свечи: одна на каминной полке, другая — на столике у кровати.
Фарадей вздрогнула. В колеблющемся свете свечей она увидела женщину, лежавшую на кровати. Женщина лежала, разметав волосы по подушке, согнув и разведя ноги в коленях и вцепившись руками в края матраса. Ее ночная рубашка была собрана у груди, оголяя живот и ноги. Но вот раздался крик, другой, третий. Лицо женщины исказила страдальческая гримаса. Над страдалицей склонились две женщины, обе в черном и обе в длинных холщовых фартуках.
Фарадей перевела взгляд на Аксиса. Он уже не пел, а лишь напевал, закрыв рот, ту же мелодию. Аксис не отозвался, но Фарадей и без него поняла, что женщина на кровати — Ривка, а рядом с ней повивальные бабки. Ривка рожала, Ривка рожала Аксиса!
А вот и новая неожиданность: в комнату вошел дородный мужчина с бледным продолговатым лицом, обрамленным седеющей бородой.
— Милорд герцог! — разом сказали повивальные бабки, отступив от кровати.
— Ну как, эта блудница родила? — отрывисто спросил герцог.
Повитухи недоуменно переглянулись. С какой стати Сиэрлас оскорбляет свою жену?
— Так что? — нетерпеливо переспросил герцог, приближаясь к кровати.
— Пока не родила, — робко ответила повивальная бабка, которая выглядела постарше. — Очень трудные роды. Плод принял неверное положение. Мы пытались его развернуть, но пока безуспешно, а герцогиня теряет силы.
— Хороша герцогиня! — прогремел бас. — Нагуляла ребенка на стороне. Какова благодарность за внимание и заботу!
— Ты всегда любил только себя, — внезапно подала голос Ривка, — а меня унижал, ни во что не ставил. Твоя забота у меня что кость в горле.
— Так и подавись этой костью! Ты думаешь, о тебе кто-то вспомнит, оплачет твою кончину? Может быть, твой любовник? Да он уже забыл о тебе.
— Ты ошибаешься: мой избранник любит меня. И я готова десять раз умереть за один час, проведенный в его объятиях.
— Шлюха! — лицо Сиэрласа перекосилось от гнева. Он склонился над Ривкой и сорвал с ее пальца кольцо с рубином.
Фарадей вытаращила глаза. То самое кольцо, которое ей подарил Борнхелд. Она посмотрела на руку — кольцо на месте.
Герцог перевел взгляд на застывших в изумлении повитух.
— Я не стану стенать, если эта потаскуха умрет вместе со своим чадом, так что можете не усердствовать, — выпалив эту фразу, Сиэрлас резко повернулся на каблуке и быстро вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.
Повивальные бабки снова переглянулись, а затем та, что говорила с герцогом Сиэрласом, присела на край кровати и, взяв Ривку за руку, мягко произнесла:
— Миледи, мы можем спасти тебя, пожертвовав жизнью ребенка.
Ривка вскрикнула, приподнялась и свободной рукой вцепилась женщине в волосы.
— Если вы убьете ребенка, я поднимусь из могилы и стану являться к тебе и к твоей подручной до конца ваших дней. Спасайте ребенка, а обо мне не заботьтесь. Ты поняла?
Повитуха кивнула.
— Попробуйте еще раз развернуть его, — сказала Ривка и откинулась на подушку.
Повитуха встала на колени перед кроватью и тяжко вздохнула. Через мгновение комната огласилась громкими криками, исторгнутыми, казалось, невыносимой болью.
Фарадей отвернулась, прижалась к Аксису и тут же ощутила, что он дрожит. Она подняла глаза. По его щекам текли крупные слезы.
Но вот повитуха поднялась на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— И все же я хочу объясниться, — произнесла Фарадей, на этот раз с твердостью в голосе.
— Ну, хорошо, раз пришла, говори, — Аксис хотел сказать это спокойно, но именно поэтому его голос прозвучал хрипло и неестественно громко. Заметив, как она вздрогнула, он продолжил более мягко: — Ты говорила, что любишь меня, а вышла за Борнхелда.
— Тому есть объяснение. Но сначала… — голос Фарадей снова дрогнул, — …сначала я хочу снова сказать тебе, что люблю лишь тебя, тебя одного.
Аксис недоверчиво взглянул на нее.
— Но тогда почему…
— Не потому, что была помолвлена с Борнхелдом, а потому что опасалась за твою жизнь. Борнхелд мог убить тебя.
— Я не боюсь Борнхелда.
— Я знаю, Аксис, знаю. Но я не могла подвергнуть тебя даже малейшему риску. Я думала о твоем великом предназначении.
— О каком предназначении ты говоришь?
— О предназначении Звездного Человека. Я верю, Звездный Человек — это ты. В это верят и блюстители предсказания. Они сказали мне, что если я порву с Борнхелдом, то отыскать счастливого соперника герцогу труда не составит, а, сойдясь с тобой в поединке, он, несомненно, одолеет тебя, ибо вооружится чувством собственной правоты.
— Мудреное суждение, — пробормотал Аксис.
— Но это так, поверь мне! — воскликнула Фарадей. — А разве ты не считаешь себя Звездным Человеком?
— Меня обуревают сомнения. Очевидно одно: у меня изменились взгляды, мировоззрение. Я больше не считаю аваров и икарийцев врагами и больше не верю в учение Сенешаля. Ты говоришь, что я Звездный Человек? Не знаю. Может, я им и стану. Если возвышу дух, обрету необходимые знания. Ведь Звездный Человек — это, верно, не только имя, но и состояние духа. Огден и Веремунд, ссылаясь на предсказание, тоже твердят мне о моем высоком предназначении. Но только это пророчество непонятно, туманно. Блюстители предсказания и сами в нем толком не разбираются. А мне ясна лишь первая строфа предсказания. Вторая — полна загадок, туманных предостережений, а в третьей говорится о каком-то предателе.
— Я никогда не слышала третьей строфы.
— Третья сфера пророчества известна лишь мне, — сказал Аксис и погрузился в задумчивость. Он вспомнил, что в этой строфе упоминается и о любви Звездного Человека, которая может отвлечь его от борьбы с Разрушителем и привести к неминуемой гибели. Неужели в пророчестве говорится о его любви к Фарадей?
Раздумье Аксиса прервал участливый голос:
— О чем ты задумался?
— Размышлял над одной из загадок пророчества, — мрачно ответил Аксис. — Впрочем, как я уже говорил, в этом таинственном предсказании немало загадок, иносказаний. Понять их сейчас мне не по силам. Надеюсь, мне поможет отец. Вот, посмотри, — Аксис вытянул руку, на которой сверкало золотое кольцо, инкрустированное крошечными алмазами. — Это кольцо моего отца. Он подарил его Ривке.
Фарадей взяла Аксиса за руку.
— Странное кольцо, — задумчиво сказала она. — Алмазы на ободке похожи на звезды, но стоит чуть шевельнуть кольцо, они меняют рисунок. Кто твой отец, Аксис?
— Икарийский чародей. Его зовут Повелитель Звезд. Придет время, и я найду его.
— Ты сын икарийского чародея? — удивленно воскликнула Фарадей и шутливо добавила: — Тогда неудивительно, что ты очаровал меня с первого взгляда.
Аксис обнял ее, притянул к себе, собираясь поцеловать.
— Нет, Аксис, нет! — с отчаянием в голосе воскликнула Фарадей. Она оттолкнула Аксиса от себя и твердо произнесла: — Я жена Борнхелда, и поклялась быть верной ему.
— А как же наша любовь?
— Не знаю, Аксис. Но зато я знаю другое: если я изменю Борнхелду или вовсе оставлю его, ты умрешь, а я не хочу твоей смерти, потому что люблю тебя. Если ты умрешь, то умру и я.
Аксис опешил. Фарадей была рядом, в ее глазах светилась любовь, а он не мог ее даже поцеловать.
— А как к тебе относится Борнхелд? — спросил он. Фарадей пожала плечами.
— Он старается доставить мне удовольствия. Говорит, что любит меня, но мне оттого не легче. Он утомителен, нуден. Порой я еле терплю его, но на его невнимательность или грубость пожаловаться не могу.
Аксис нахмурился. Если бы Борнхелд третировал Фарадей, то его можно было бы вызвать на поединок, а так — никакого повода. Фарадей сказала, что Борнхелд любит ее, но… — на сердце Аксиса заскребли кошки, — любовь — это, прежде всего, интимные отношения…
— Не ревнуй меня, Аксис, — произнесла Фарадей, словно прочитав его мысли. — Я не испытываю к Борнхелду никаких чувств. Я люблю тебя, а Борнхелд — просто муж.
— Так почему же ты хочешь остаться верной нелюбимому человеку?
— Я дала клятву и не могу нарушить ее.
— Тогда послушай меня. Мы с братом ненавидим друг друга. Придет время, и я вызову Борнхелда на поединок и, можешь не сомневаться, он расстанется с жизнью. Скажи, когда это произойдет, ты станешь моей женой?
Фарадей в ужасе отшатнулась. Она вспомнила ночное видение, закончившееся гибелью Аксиса.
— Нет, Аксис, нет! Если ты вызовешь Борнхелда на поединок, то погибнешь ты, а не он.
— С чего ты взяла? Ты убеждена, что Звездный Человек — это я. Но разве во второй строфе предсказания не говорится о победе Звездного Человека?
— Какие строки ты имеешь в виду?
— Те строки, где говорится о женщине, которая откроет объятия убийце своего мужа. Это, верно, о нас с тобой. Выходит, наш союз предопределен предсказанием. Фарадей, когда Борнхелда не станет, ты выйдешь за меня замуж?
Фарадей смешалась. Аксис так настойчив, напорист. Что ответить ему? Блюстители предсказания говорили, что благоприятная обстановка для поединка сложится только после победы над Разрушителем. А когда придет эта победа? Может быть, и не скоро. А может, ахары, объединившись с икарийцами и аварами, разобьют неприятеля в битве при Горкентауне? Но, может, случится обратное. Тогда поединка, которого жаждет Аксис, ждать долго. Но Аксис так настойчив, напорист, уверен в себе, ссылается на то, что их союз предопределен предсказанием. Что же все-таки ответить ему? Окончательная победа над Разрушителем может прийти не скоро. Можно ограничиться другим сроком. Придя к этой мысли, Фарадей, мягко произнесла:
— Обещай мне, что ты не вызовешь Борнхелда на поединок до исхода первого большого сражения с Разрушителем. И потом я не хочу, чтобы ты стал убийцей своего брата. Обещай мне, что ты и не вызовешь Борнхелда на поединок без весомого повода.
— Убить соперника на поединке не значит совершить убийство, — хмуро пояснил Аксис. — Впрочем, раз ты настаиваешь, даю тебе слово не драться с Борнхелдом без весомого повода и обещаю, что вызову брата на поединок только после битвы при Горкентауне. Не сомневаюсь, что первое крупное сражение с Разрушителем произойдет именно здесь, — соглашаясь с пожеланием Фарадей, Аксис руководствовался и мрачной мыслью о том, что в предстоявшем сражении его могут убить, и тогда — что поделаешь — пусть Борнхелд станет ее защитником.
— Ну что же, когда я стану свободной, я выйду за тебя замуж, — застенчиво сказала Фарадей.
Аксис радостно вскрикнул и попытался обнять ее.
— Нет, Аксис, нет! — воскликнула Фарадей. — Я еще не жена тебе.
— Я надеялся, что ты станешь ею. О том, что ты осталась жива, провалившись в расщелину, я узнал еще до прибытия в Горкен-форт.
— Откуда?
— Мне рассказал об этом Раум, авар. Его и девочку, которая была вместе с ним, случайно поймали жители Смиртона, а поймав, посадили в тюрьму, собираясь сжечь на костре. Но получилось так, что авары бежали, а в погоню за ними пришлось отправиться мне. Однако, догнав беглецов, я после некоторого раздумья позволил им скрыться, и вот тогда, видно, из благодарности Раум и сообщил мне, что ты жива. Но только я до сих пор не имею понятия, откуда авару это стало известно.
— Он видел меня в обществе блюстителей предсказания.
Аксис опешил.
— В обществе Веремунда и Огдена? Как это может быть? Они неотлучно были со мной.
— Блюстители предсказания не только Огден и Веремунд. Если ты только помнишь, у леса Безмолвной Женщины тебе попался на глаза свинопас. Его зовут Джек. Он тоже блюститель пророчества. И не только он, а и белая кошка, которая к тебе часто ластилась. Она — компаньонка Джека и провалилась вместе с нами с расщелину. А в подземелье она обернулась женщиной и теперь выдает себя за мою служанку. Ее зовут Ир.
— Верно, не Тимозел, а блюстители предсказания вывели тебя на поверхность после землетрясения? — предположил Аксис.
— И помогли мне добраться до Горкентауна, — добавила Фарадей, предусмотрительно умолчав о том, что вышла замуж за Борнхелда по настоянию Ир и Джека. Впрочем, она не могла поступить иначе. Главное — не допустить гибели Аксиса.
— Пророчество о пришествии Разрушителя опутало и тебя, и меня с головы до пят, — мрачно заметил Аксис. — Без блюстителей предсказания нам уже не ступить и шагу.
— Не они ли надоумили тебя прийти в монастырь?
— Нет, я пришел сюда по собственной воле. Хочу заглянуть в прошлое. Может, у меня и получится. Дело в том, что в этой комнате я родился. Отойдем в угол. И что бы ни случилось, молчи.
Когда Аксис и Фарадей отошли в дальний от двери угол, Аксис тихо сказал:
— Помни: ни звука. А я сейчас спою икарийскую песню. Надеюсь, она поможет увидеть прошлое, — и Аксис запел, запел ту самую песню, которую напевал на дозорной башне в Сигхолте.
В комнате неожиданно потемнело. Углы комнаты затянул мрак. Повеяло холодом.
Но вот так же внезапно зажглись две свечи: одна на каминной полке, другая — на столике у кровати.
Фарадей вздрогнула. В колеблющемся свете свечей она увидела женщину, лежавшую на кровати. Женщина лежала, разметав волосы по подушке, согнув и разведя ноги в коленях и вцепившись руками в края матраса. Ее ночная рубашка была собрана у груди, оголяя живот и ноги. Но вот раздался крик, другой, третий. Лицо женщины исказила страдальческая гримаса. Над страдалицей склонились две женщины, обе в черном и обе в длинных холщовых фартуках.
Фарадей перевела взгляд на Аксиса. Он уже не пел, а лишь напевал, закрыв рот, ту же мелодию. Аксис не отозвался, но Фарадей и без него поняла, что женщина на кровати — Ривка, а рядом с ней повивальные бабки. Ривка рожала, Ривка рожала Аксиса!
А вот и новая неожиданность: в комнату вошел дородный мужчина с бледным продолговатым лицом, обрамленным седеющей бородой.
— Милорд герцог! — разом сказали повивальные бабки, отступив от кровати.
— Ну как, эта блудница родила? — отрывисто спросил герцог.
Повитухи недоуменно переглянулись. С какой стати Сиэрлас оскорбляет свою жену?
— Так что? — нетерпеливо переспросил герцог, приближаясь к кровати.
— Пока не родила, — робко ответила повивальная бабка, которая выглядела постарше. — Очень трудные роды. Плод принял неверное положение. Мы пытались его развернуть, но пока безуспешно, а герцогиня теряет силы.
— Хороша герцогиня! — прогремел бас. — Нагуляла ребенка на стороне. Какова благодарность за внимание и заботу!
— Ты всегда любил только себя, — внезапно подала голос Ривка, — а меня унижал, ни во что не ставил. Твоя забота у меня что кость в горле.
— Так и подавись этой костью! Ты думаешь, о тебе кто-то вспомнит, оплачет твою кончину? Может быть, твой любовник? Да он уже забыл о тебе.
— Ты ошибаешься: мой избранник любит меня. И я готова десять раз умереть за один час, проведенный в его объятиях.
— Шлюха! — лицо Сиэрласа перекосилось от гнева. Он склонился над Ривкой и сорвал с ее пальца кольцо с рубином.
Фарадей вытаращила глаза. То самое кольцо, которое ей подарил Борнхелд. Она посмотрела на руку — кольцо на месте.
Герцог перевел взгляд на застывших в изумлении повитух.
— Я не стану стенать, если эта потаскуха умрет вместе со своим чадом, так что можете не усердствовать, — выпалив эту фразу, Сиэрлас резко повернулся на каблуке и быстро вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.
Повивальные бабки снова переглянулись, а затем та, что говорила с герцогом Сиэрласом, присела на край кровати и, взяв Ривку за руку, мягко произнесла:
— Миледи, мы можем спасти тебя, пожертвовав жизнью ребенка.
Ривка вскрикнула, приподнялась и свободной рукой вцепилась женщине в волосы.
— Если вы убьете ребенка, я поднимусь из могилы и стану являться к тебе и к твоей подручной до конца ваших дней. Спасайте ребенка, а обо мне не заботьтесь. Ты поняла?
Повитуха кивнула.
— Попробуйте еще раз развернуть его, — сказала Ривка и откинулась на подушку.
Повитуха встала на колени перед кроватью и тяжко вздохнула. Через мгновение комната огласилась громкими криками, исторгнутыми, казалось, невыносимой болью.
Фарадей отвернулась, прижалась к Аксису и тут же ощутила, что он дрожит. Она подняла глаза. По его щекам текли крупные слезы.
Но вот повитуха поднялась на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57