И я не стану его обманывать, как вы.
Лицо Тарна стало суровым.
— Не смей мне выговаривать! Я не прошу тебя ни соблазнять его, ни обманывать. Мне надо только, чтобы ты убедила его нам помочь.
— Нет, муж мой, — помотала головой Дьяна, — я не могу с ним встречаться.
Тарн отступил на шаг, а потом спокойно сказал:
— Дьяна, я уже обещал тебе, что не буду сердиться, если ты мне откажешь. Но я хочу, чтобы прежде ты позволила мне объясниться. Мы в беде. Если известия из Экл-Ная достоверны, то уже тысячи нарских солдат готовы нанести нам удар. И никому не известно о них больше, чем Ричиусу. Он может быть нашей единственной надеждой.
— Вы ошибаетесь…
— Я не закончил, — решительно оборвал он ее. — Они применят такое оружие, какого никто из нас прежде не видел. И их тактика тоже будет новой. На этот раз мы будем сражаться с легионами Нара, войсками самого императора. Это уже не будут простые воины из Талистана и Арамура. Ричиус мог бы сказать нам, что нас ждет. Даже если он не станет воевать на нашей стороне, у него есть знания, которыми мы могли бы воспользоваться. Я взял из моих книг все, что только можно было. Он мне нужен.
Тарн согнулся, опираясь на палку, он был доволен своей речью.
— Вот и все. А теперь ты можешь принять правильное решение.
— И если я скажу «нет»?
— Тогда для тебя правильным будет это решение.
Дьяна засмеялась.
— И вы будете разочарованы.
— Буду, — согласился Тарн. — Но я с уважением приму твое решение. — Он придвинулся немного ближе. — Ты ведь понимаешь: я мог бы приказать тебе это сделать. Ты — моя жена. Большинство мужчин не стали бы унижаться, как я.
— Муж мой, думаю, вы не понимаете, чего у меня просите, — смело заявила Дьяна. — Он уже велел мне не обращаться к нему. Он больше не хочет иметь со мной дела, и хотя мне это непонятно, я знаю, он сказал то, что действительно думает. И скорее всего вам он тоже сказал что думал. Если он не желает вам помогать, то я не могу заставить его изменить решение.
Лицо Тарна просветлело.
— Дьяна, если ты придешь к нему с ребенком, если ты покажешь ему, за что он будет сражаться, то я уверен, он к тебе прислушается.
— С ребенком? Я не стану пускаться на ухищрения!
— Мы должны пускаться на ухищрения, — резко ответил Тарн. — Нам надо, чтобы он все понял. У него здесь ребенок! Пусть он скажет тебе в лицо, что намерен его бросить. Не думаю, чтобы он смог это сделать.
Это были отвратительные слова, и, услышав их, Дьяна ужаснулась. Но что самое страшное — она поняла: это должно подействовать. Тарн видел все очень ясно. Он уже заглянул в душу Ричиуса и увидел в нем заботливого человека — такой не оставит свою дочь на смерть.
— Я знаю, мы обе ему небезразличны, — сказала Дьяна. — Но, возможно, он считает, что не может нам помочь.
— Он уже говорил мне это, — молвил Тарн. — Это чепуха. Ему просто не хватает уверенности в себе, импульса, чтобы поверить в себя. Вот почему это должно исходить от тебя, Дьяна. Я не могу добиться, чтобы он ко мне прислушался. Он ненавидит меня — и, возможно, он прав. Но тебя он любит. Он сделает то, о чем ты просишь.
Эта уверенность развеселила Дьяну.
— Муж мой, вы слишком высоко меня ставите. У него хватило сил, чтобы отказаться меня видеть.
— Вот и приди к нему без разрешения. Не позволь ему тебе отказать. Он на лужайке, Дьяна, — чистит свою лошадь. Он один.
— Вы хотите, чтобы я пошла к нему сейчас?
Тарн кивнул.
— Если ты здесь все закончила, то да.
— Нет, — возразила Дьяна, — сейчас слишком рано. Может быть, когда он немного успокоится после смерти жены…
— Сейчас не время горевать, — оборвал ее Тарн. — Если ты намерена это сделать, то сделай сейчас. Нарские войска, собравшиеся на дороге Сакцен, могут ударить в любую минуту. Как только они войдут в Люсел-Лор, остановить их уже будет невозможно. А еще приходится думать об их флоте. — Он указал в окно на неспокойное море. — Они могут вскоре начать высадку своих войск прямо здесь, у наших дверей. Мы в опасности, жена. Нельзя терять время. — Его лицо немного смягчилось, и он наклонился еще ближе. — Извини, но если ты намерена отказаться, мне надо это знать сейчас. Я должен строить планы, и медлить с этим нельзя. Я уже вызвал военачальников на совет. Меньше чем через неделю они соберутся здесь. Мне надо подготовиться к встрече.
Дьяна встревожилась.
— Военачальники? Вы вызвали их сюда? Всех?
Тарн хладнокровно кивнул: он понимал ее опасения.
— Всех, кто сможет сюда приехать.
— А Форис? Как он?
— Я его ожидаю, — все так же спокойно заявил Тарн.
Дьяна ощетинилась. Мудрец Тарн временами бывал удивительно туп. Он сознавал, какую опасность это представляет для Ричиуса, — и, похоже, считал этот риск приемлемым. Ей придется снова увидеться с Люсилером и позаботиться о том, чтобы он предупредил Ричиуса о приезде военачальника из долины Дринг.
— Я хочу, чтобы Ричиус участвовал в военном совете, — продолжал Тарн. — Он сможет сказать нам всем, чего ожидать. Мне нужно, чтобы он был на нашей стороне, Дьяна. Только ты с Шани можете убедить его присоединиться к нам.
Шани громко икнула, из уголка рта у нее потекла струйка молока. Дьяна взяла ребенка с колен и внимательно осмотрела. Все еще бывали моменты, когда ей не удавалось нормально покормить девочку, — например, когда ее что-то отвлекало. Она встала с кресла и, пройдя мимо Тарна, положила ребенка в резную кроватку и тщательно укутала ее одеялом.
— Это очень неожиданно, — промолвила она наконец. — Не знаю, смогу ли я помочь.
— Выбор за тобой, — напомнил Тарн. — Я постараюсь принять твое решение.
— Вы говорите, Люсилер не может его убедить. Он пытался?
— Не раз. Боюсь, Ричиус больше ему не доверяет.
Дьяна печально кивнула.
— Я скоро вам отвечу, — пообещала она. — К завтрашнему утру.
Она почувствовала у себя за спиной, как лицо Тарна расплывается в улыбке. Она беззвучно выругалась. Тарн всегда добивается чего хочет, будь он проклят!
— Я буду ждать твоего решения. — Он повернулся и, проковыляв к двери, закрыл ее за собой.
Дьяна рассеянно застегнула блузку, не обращая внимания на плач Шани. Ей хотелось пойти к Ричиусу, еще раз показать ему его дочь, услышать, как он плачет по жене. Ей хотелось сидеть рядом с ним и часами говорить о пустяках, узнать его так, как у нее не получалось раньше. Но все это было невозможно, потому что она оставалась женой Тарна, а любовь дрола была страшной. Она могла только, соблазнившись поручением Тарна, говорить с Ричиусом о войне и военном совете, о битвах и смерти, а не о том, что было ей близко. Перед ней стоял невеселый выбор: либо говорить с ним от лица Тарна, либо не говорить вообще.
Принять решение оказалось на удивление легко.
Как и сказал ей Тарн, она нашла Ричиуса на лужайке у крепости, где он чистил крепкого гнедого коня. Лужайкой называли несколько поросших травой склонов с южной стороны цитадели. Они скорее напоминали невозделанное поле и были покрыты яркими дикими цветами, над которыми деловито гудели трудолюбивые пчелы. Благодаря этой романтичной атмосфере мужчинам нравилось водить туда возлюбленных. Или, за неимением возлюбленных, своих коней.
Ричиус не заметил ее приближения. Он усердно чистил щеткой лоснящиеся бока животного, наполняя каждое свое размеренное движение лаской. Конь явно разнежился, наслаждаясь вниманием хозяина. Дьяна замедлила шаги, стараясь ступать как можно тише, и прикрыла личико Шани от яркого солнца ладонью. Длинная тень Ричиуса раскачивалась на траве. Она шагнула в его тень.
— Спасибо за платье, — смущенно молвила она. — Оно очень красивое.
Щетка в его руке замерла. Он секунду держал ее в воздухе и опустил руку. А затем понурил голову. Дьяна услышала его печальный вздох.
— Ты прочла мою записку, — сказал он, не обернувшись. — Извини, Дьяна. Я не изменил решения.
— Я принесла малышку повидаться с тобой, — поспешила добавить она. Ричиус повернулся. Увидев сверток у нее на руках, он сразу оживился. — Ты сказал, что придешь с ней повидаться. Ты не пришел, и я решила принести ее к тебе.
— Дьяна…
— Ты ее отец, Ричиус. Если ты намерен здесь жить, тебе следует с ней познакомиться.
Ричиус задумался. Уронив щетку на землю, он подошел к ним ближе. Его взгляд то и дело перебегал с Дьяны на младенца и обратно — и в конце концов остановился на Дьяне.
— Я рад, что ты пришла, — признался он. — Я по тебе скучал.
«И я по тебе скучала», — подумала она.
Однако не стала об этом говорить, а протянула ему ребенка.
— Возьми ее на руки, — велела она. — Ты еще не держал ее, а надо.
Ричиус медлил.
— Бери, — ободрила она его. — Я покажу тебе, как ее держать.
— Нет, я умею, — ответил он. — Просто…
— Просто что?
— Я боюсь ее брать. Я уже влюбился в нее, Дьяна. Если я возьму ее на руки, то не смогу с ней расстаться.
У Дьяны больно сжалось сердце. Она торопливо положила девочку ему на руки, не дав возможности снова отказаться. Он удивился ее поступку, однако быстро принял сверток, запутавшись рукой в одеяльце. Но руки его привычно легли ей под попку и шейку. Вся процедура прошла так ловко, что Шани даже не пискнула. Дьяна широко ему улыбнулась.
— Ты уже это делал! — изумленно отметила она. — Где ты этому научился?
— Дома было множество детей, — ответил Ричиус. — Кто-нибудь все время ходил с животом. — Он рассмеялся. — Мой отец постоянно велел присматривать за детьми прислуги. Прислуги, заметь! А он был королем! Он обожал детей, но всякий раз, когда их надо было перепеленать, призывал на помощь меня. — Он опять засмеялся. — Боже, как я это ненавидел!
— Но ты хорошо справляешься. Смотри, она даже не проснулась.
Они дружно заглянули под уголок одеяльца на спокойное личико Шани. Лишь тонкая струйка слюны отличала ее от изваяния. Ричиус бережно поднял ее и осторожно прикоснулся губами к лобику. Его глаза закрылись на долгие секунды. А когда он их снова открыл, в них изменилось выражение.
— Спасибо, что принесла ее сюда. Я не знал, увижу ли ее снова.
— Тебе достаточно было попросить. Я ни за что не стала бы вас разлучать. Я пыталась тебе это сказать. Почему ты не захотел меня слушать?
Не успела она задать этот вопрос, как тут же пожалела. Она прекрасно знала, почему Ричиус отказывался ее видеть. Он уже объяснял ей это — доказательство его искренности ясно читалось у него на лице. Он ее любит. Ему больно находиться с ней рядом. От того, что сама пока не испытывает столь же острой боли, она только сильнее возненавидела себя. Ричиус вернулся к своему коню, потянул его за повод и снова направился к Дьяне. Животное следовало за ним.
— Давай посидим немного, — предложил он.
Они прошли по усыпанной цветами лужайке к гладкому валуну; поверхность его была отполирована тысячами людей, которые устраивались на нем прежде. Они сели на камень, а конь послушно остановился рядом. Ричиус все еще держал малышку на руках, нежно покачивая и чуть слышно напевая колыбельную. Дьяна слушала, поражаясь красоте его голоса. Он закончил песню, искоса посмотрел на нее, и в глазах его мелькнуло смущение.
— Красиво, — сказала она. — Что это за песня?
— Просто напев из Арамура. Кажется, моя мать пела ее мне, когда я был маленький, но я не могу вспомнить как следует. Я ее толком не знал.
«А я толком не знаю тебя, — подумала Дьяна, и у нее вдруг больно сжалось сердце. — Но хотела бы».
— Она умерла, когда ты был маленький?
Ричиус нахмурился.
— Мне тогда было лет пять. Она умерла от рака. Отец почти ничего мне не говорил, но я помню, как ждал, что она вернется. А она так и не вернулась.
— Это было ужасно.
— Да, ужасно. Но, наверное, отцу было гораздо тяжелее. Его друзья говорили мне, что после ее смерти он так и не оправился. Ему хотелось иметь кучу детей, но она была слишком больна, чтобы рожать снова. Ты ведь знаешь: для короля недостаточно иметь одного сына. Он постоянно пытался меня оберегать, но когда в Люсел-Лоре началась война, ему пришлось отправить меня туда. — Лицо Ричиуса уподобилось застывшей маске. — Он был хорошим отцом, — тихо добавил он. — Не идеальным, но теперь я понимаю: он делал все что мог.
— Мне очень жаль тебя, Ричиус, — сказала она. — Ты пережил такие потери. Я искренне скорблю… — она поколебалась и быстро договорила, — и о твоей жене.
Ричиус оторвал глаза от Шани. Дьяна едва выдержала полный жгучего страдания взгляд. И в то же время она была рада, что произнесла это слово. «Жена». Ей так много хотелось узнать об этой погибшей женщине. Ее вдруг охватило нестерпимое любопытство. Она ведь даже не знает ее имени! И не дав себе времени задуматься, она спросила:
— Какая она была, твоя жена?
Казалось, Ричиус был ошеломлен ее вопросом. Он резко выпрямился, глаза его широко распахнулись и потемнели.
— Какой странный вопрос, — промолвил он. — Но я буду рад ответить — хотя бы для того, чтобы другие ее помнили. Сабрина была самой чудесной девушкой в мире. Я этого не понимал, но это было так. И самое ужасное — что она стала моей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Лицо Тарна стало суровым.
— Не смей мне выговаривать! Я не прошу тебя ни соблазнять его, ни обманывать. Мне надо только, чтобы ты убедила его нам помочь.
— Нет, муж мой, — помотала головой Дьяна, — я не могу с ним встречаться.
Тарн отступил на шаг, а потом спокойно сказал:
— Дьяна, я уже обещал тебе, что не буду сердиться, если ты мне откажешь. Но я хочу, чтобы прежде ты позволила мне объясниться. Мы в беде. Если известия из Экл-Ная достоверны, то уже тысячи нарских солдат готовы нанести нам удар. И никому не известно о них больше, чем Ричиусу. Он может быть нашей единственной надеждой.
— Вы ошибаетесь…
— Я не закончил, — решительно оборвал он ее. — Они применят такое оружие, какого никто из нас прежде не видел. И их тактика тоже будет новой. На этот раз мы будем сражаться с легионами Нара, войсками самого императора. Это уже не будут простые воины из Талистана и Арамура. Ричиус мог бы сказать нам, что нас ждет. Даже если он не станет воевать на нашей стороне, у него есть знания, которыми мы могли бы воспользоваться. Я взял из моих книг все, что только можно было. Он мне нужен.
Тарн согнулся, опираясь на палку, он был доволен своей речью.
— Вот и все. А теперь ты можешь принять правильное решение.
— И если я скажу «нет»?
— Тогда для тебя правильным будет это решение.
Дьяна засмеялась.
— И вы будете разочарованы.
— Буду, — согласился Тарн. — Но я с уважением приму твое решение. — Он придвинулся немного ближе. — Ты ведь понимаешь: я мог бы приказать тебе это сделать. Ты — моя жена. Большинство мужчин не стали бы унижаться, как я.
— Муж мой, думаю, вы не понимаете, чего у меня просите, — смело заявила Дьяна. — Он уже велел мне не обращаться к нему. Он больше не хочет иметь со мной дела, и хотя мне это непонятно, я знаю, он сказал то, что действительно думает. И скорее всего вам он тоже сказал что думал. Если он не желает вам помогать, то я не могу заставить его изменить решение.
Лицо Тарна просветлело.
— Дьяна, если ты придешь к нему с ребенком, если ты покажешь ему, за что он будет сражаться, то я уверен, он к тебе прислушается.
— С ребенком? Я не стану пускаться на ухищрения!
— Мы должны пускаться на ухищрения, — резко ответил Тарн. — Нам надо, чтобы он все понял. У него здесь ребенок! Пусть он скажет тебе в лицо, что намерен его бросить. Не думаю, чтобы он смог это сделать.
Это были отвратительные слова, и, услышав их, Дьяна ужаснулась. Но что самое страшное — она поняла: это должно подействовать. Тарн видел все очень ясно. Он уже заглянул в душу Ричиуса и увидел в нем заботливого человека — такой не оставит свою дочь на смерть.
— Я знаю, мы обе ему небезразличны, — сказала Дьяна. — Но, возможно, он считает, что не может нам помочь.
— Он уже говорил мне это, — молвил Тарн. — Это чепуха. Ему просто не хватает уверенности в себе, импульса, чтобы поверить в себя. Вот почему это должно исходить от тебя, Дьяна. Я не могу добиться, чтобы он ко мне прислушался. Он ненавидит меня — и, возможно, он прав. Но тебя он любит. Он сделает то, о чем ты просишь.
Эта уверенность развеселила Дьяну.
— Муж мой, вы слишком высоко меня ставите. У него хватило сил, чтобы отказаться меня видеть.
— Вот и приди к нему без разрешения. Не позволь ему тебе отказать. Он на лужайке, Дьяна, — чистит свою лошадь. Он один.
— Вы хотите, чтобы я пошла к нему сейчас?
Тарн кивнул.
— Если ты здесь все закончила, то да.
— Нет, — возразила Дьяна, — сейчас слишком рано. Может быть, когда он немного успокоится после смерти жены…
— Сейчас не время горевать, — оборвал ее Тарн. — Если ты намерена это сделать, то сделай сейчас. Нарские войска, собравшиеся на дороге Сакцен, могут ударить в любую минуту. Как только они войдут в Люсел-Лор, остановить их уже будет невозможно. А еще приходится думать об их флоте. — Он указал в окно на неспокойное море. — Они могут вскоре начать высадку своих войск прямо здесь, у наших дверей. Мы в опасности, жена. Нельзя терять время. — Его лицо немного смягчилось, и он наклонился еще ближе. — Извини, но если ты намерена отказаться, мне надо это знать сейчас. Я должен строить планы, и медлить с этим нельзя. Я уже вызвал военачальников на совет. Меньше чем через неделю они соберутся здесь. Мне надо подготовиться к встрече.
Дьяна встревожилась.
— Военачальники? Вы вызвали их сюда? Всех?
Тарн хладнокровно кивнул: он понимал ее опасения.
— Всех, кто сможет сюда приехать.
— А Форис? Как он?
— Я его ожидаю, — все так же спокойно заявил Тарн.
Дьяна ощетинилась. Мудрец Тарн временами бывал удивительно туп. Он сознавал, какую опасность это представляет для Ричиуса, — и, похоже, считал этот риск приемлемым. Ей придется снова увидеться с Люсилером и позаботиться о том, чтобы он предупредил Ричиуса о приезде военачальника из долины Дринг.
— Я хочу, чтобы Ричиус участвовал в военном совете, — продолжал Тарн. — Он сможет сказать нам всем, чего ожидать. Мне нужно, чтобы он был на нашей стороне, Дьяна. Только ты с Шани можете убедить его присоединиться к нам.
Шани громко икнула, из уголка рта у нее потекла струйка молока. Дьяна взяла ребенка с колен и внимательно осмотрела. Все еще бывали моменты, когда ей не удавалось нормально покормить девочку, — например, когда ее что-то отвлекало. Она встала с кресла и, пройдя мимо Тарна, положила ребенка в резную кроватку и тщательно укутала ее одеялом.
— Это очень неожиданно, — промолвила она наконец. — Не знаю, смогу ли я помочь.
— Выбор за тобой, — напомнил Тарн. — Я постараюсь принять твое решение.
— Вы говорите, Люсилер не может его убедить. Он пытался?
— Не раз. Боюсь, Ричиус больше ему не доверяет.
Дьяна печально кивнула.
— Я скоро вам отвечу, — пообещала она. — К завтрашнему утру.
Она почувствовала у себя за спиной, как лицо Тарна расплывается в улыбке. Она беззвучно выругалась. Тарн всегда добивается чего хочет, будь он проклят!
— Я буду ждать твоего решения. — Он повернулся и, проковыляв к двери, закрыл ее за собой.
Дьяна рассеянно застегнула блузку, не обращая внимания на плач Шани. Ей хотелось пойти к Ричиусу, еще раз показать ему его дочь, услышать, как он плачет по жене. Ей хотелось сидеть рядом с ним и часами говорить о пустяках, узнать его так, как у нее не получалось раньше. Но все это было невозможно, потому что она оставалась женой Тарна, а любовь дрола была страшной. Она могла только, соблазнившись поручением Тарна, говорить с Ричиусом о войне и военном совете, о битвах и смерти, а не о том, что было ей близко. Перед ней стоял невеселый выбор: либо говорить с ним от лица Тарна, либо не говорить вообще.
Принять решение оказалось на удивление легко.
Как и сказал ей Тарн, она нашла Ричиуса на лужайке у крепости, где он чистил крепкого гнедого коня. Лужайкой называли несколько поросших травой склонов с южной стороны цитадели. Они скорее напоминали невозделанное поле и были покрыты яркими дикими цветами, над которыми деловито гудели трудолюбивые пчелы. Благодаря этой романтичной атмосфере мужчинам нравилось водить туда возлюбленных. Или, за неимением возлюбленных, своих коней.
Ричиус не заметил ее приближения. Он усердно чистил щеткой лоснящиеся бока животного, наполняя каждое свое размеренное движение лаской. Конь явно разнежился, наслаждаясь вниманием хозяина. Дьяна замедлила шаги, стараясь ступать как можно тише, и прикрыла личико Шани от яркого солнца ладонью. Длинная тень Ричиуса раскачивалась на траве. Она шагнула в его тень.
— Спасибо за платье, — смущенно молвила она. — Оно очень красивое.
Щетка в его руке замерла. Он секунду держал ее в воздухе и опустил руку. А затем понурил голову. Дьяна услышала его печальный вздох.
— Ты прочла мою записку, — сказал он, не обернувшись. — Извини, Дьяна. Я не изменил решения.
— Я принесла малышку повидаться с тобой, — поспешила добавить она. Ричиус повернулся. Увидев сверток у нее на руках, он сразу оживился. — Ты сказал, что придешь с ней повидаться. Ты не пришел, и я решила принести ее к тебе.
— Дьяна…
— Ты ее отец, Ричиус. Если ты намерен здесь жить, тебе следует с ней познакомиться.
Ричиус задумался. Уронив щетку на землю, он подошел к ним ближе. Его взгляд то и дело перебегал с Дьяны на младенца и обратно — и в конце концов остановился на Дьяне.
— Я рад, что ты пришла, — признался он. — Я по тебе скучал.
«И я по тебе скучала», — подумала она.
Однако не стала об этом говорить, а протянула ему ребенка.
— Возьми ее на руки, — велела она. — Ты еще не держал ее, а надо.
Ричиус медлил.
— Бери, — ободрила она его. — Я покажу тебе, как ее держать.
— Нет, я умею, — ответил он. — Просто…
— Просто что?
— Я боюсь ее брать. Я уже влюбился в нее, Дьяна. Если я возьму ее на руки, то не смогу с ней расстаться.
У Дьяны больно сжалось сердце. Она торопливо положила девочку ему на руки, не дав возможности снова отказаться. Он удивился ее поступку, однако быстро принял сверток, запутавшись рукой в одеяльце. Но руки его привычно легли ей под попку и шейку. Вся процедура прошла так ловко, что Шани даже не пискнула. Дьяна широко ему улыбнулась.
— Ты уже это делал! — изумленно отметила она. — Где ты этому научился?
— Дома было множество детей, — ответил Ричиус. — Кто-нибудь все время ходил с животом. — Он рассмеялся. — Мой отец постоянно велел присматривать за детьми прислуги. Прислуги, заметь! А он был королем! Он обожал детей, но всякий раз, когда их надо было перепеленать, призывал на помощь меня. — Он опять засмеялся. — Боже, как я это ненавидел!
— Но ты хорошо справляешься. Смотри, она даже не проснулась.
Они дружно заглянули под уголок одеяльца на спокойное личико Шани. Лишь тонкая струйка слюны отличала ее от изваяния. Ричиус бережно поднял ее и осторожно прикоснулся губами к лобику. Его глаза закрылись на долгие секунды. А когда он их снова открыл, в них изменилось выражение.
— Спасибо, что принесла ее сюда. Я не знал, увижу ли ее снова.
— Тебе достаточно было попросить. Я ни за что не стала бы вас разлучать. Я пыталась тебе это сказать. Почему ты не захотел меня слушать?
Не успела она задать этот вопрос, как тут же пожалела. Она прекрасно знала, почему Ричиус отказывался ее видеть. Он уже объяснял ей это — доказательство его искренности ясно читалось у него на лице. Он ее любит. Ему больно находиться с ней рядом. От того, что сама пока не испытывает столь же острой боли, она только сильнее возненавидела себя. Ричиус вернулся к своему коню, потянул его за повод и снова направился к Дьяне. Животное следовало за ним.
— Давай посидим немного, — предложил он.
Они прошли по усыпанной цветами лужайке к гладкому валуну; поверхность его была отполирована тысячами людей, которые устраивались на нем прежде. Они сели на камень, а конь послушно остановился рядом. Ричиус все еще держал малышку на руках, нежно покачивая и чуть слышно напевая колыбельную. Дьяна слушала, поражаясь красоте его голоса. Он закончил песню, искоса посмотрел на нее, и в глазах его мелькнуло смущение.
— Красиво, — сказала она. — Что это за песня?
— Просто напев из Арамура. Кажется, моя мать пела ее мне, когда я был маленький, но я не могу вспомнить как следует. Я ее толком не знал.
«А я толком не знаю тебя, — подумала Дьяна, и у нее вдруг больно сжалось сердце. — Но хотела бы».
— Она умерла, когда ты был маленький?
Ричиус нахмурился.
— Мне тогда было лет пять. Она умерла от рака. Отец почти ничего мне не говорил, но я помню, как ждал, что она вернется. А она так и не вернулась.
— Это было ужасно.
— Да, ужасно. Но, наверное, отцу было гораздо тяжелее. Его друзья говорили мне, что после ее смерти он так и не оправился. Ему хотелось иметь кучу детей, но она была слишком больна, чтобы рожать снова. Ты ведь знаешь: для короля недостаточно иметь одного сына. Он постоянно пытался меня оберегать, но когда в Люсел-Лоре началась война, ему пришлось отправить меня туда. — Лицо Ричиуса уподобилось застывшей маске. — Он был хорошим отцом, — тихо добавил он. — Не идеальным, но теперь я понимаю: он делал все что мог.
— Мне очень жаль тебя, Ричиус, — сказала она. — Ты пережил такие потери. Я искренне скорблю… — она поколебалась и быстро договорила, — и о твоей жене.
Ричиус оторвал глаза от Шани. Дьяна едва выдержала полный жгучего страдания взгляд. И в то же время она была рада, что произнесла это слово. «Жена». Ей так много хотелось узнать об этой погибшей женщине. Ее вдруг охватило нестерпимое любопытство. Она ведь даже не знает ее имени! И не дав себе времени задуматься, она спросила:
— Какая она была, твоя жена?
Казалось, Ричиус был ошеломлен ее вопросом. Он резко выпрямился, глаза его широко распахнулись и потемнели.
— Какой странный вопрос, — промолвил он. — Но я буду рад ответить — хотя бы для того, чтобы другие ее помнили. Сабрина была самой чудесной девушкой в мире. Я этого не понимал, но это было так. И самое ужасное — что она стала моей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122