У нас есть единственная цель, гораздо более важная, чем возвращение епископской кафедры даже самому достойному служителю церкви или восстановление прав на земли. Если бы это было все, чего я хочу, я отобрал бы у Селара Данлорн и Хаддон в тот же день, когда он послал туда войска. Теперь же мы стоим перед выбором: мы можем сидеть и спорить по поводу возмсжной добычи, а можем выступить против Селара, чтобы не дать ему напасть на Майенну и погрузить всю нашу страну в пучину бедствий. Выбор за вами.
В камине затрещали дрова, и Дженн, подобрав подол платья, отошла от огня. Она села к столу и взяла кубок.
Маргарет сидела напротив, старательно делая стежки при свете придвинутой поближе свечи.
— Как вы думаете, Финлею ничто не грозит?
— Почему вы спрашиваете? Маргарет вздохнула:
— Я знаю, вы виделись с ним недолго. Вы не могли заметить, каким беспокойным он стал. А уж теперь, когда Роберт собирается выступить в поход, а он не может присоединиться… Боюсь, Финлей этого не перенесет. И так уж плохо, что он не может покинуть Анклав… Ведь Финлей преклоняется перед Робертом. Он жаждет помочь брату.
Дженн бросила на Маргарет внимательный взгляд.
— А что вы думаете о предстоящей войне? Маргарет подняла глаза от вышивания.
— О войне — или об участии в ней Роберта?
— Пожалуй, об участии Роберта. Маргарет опустила руки на колени.
— Иногда мне бывает трудно поверить, что война в самом деле случится. А бывают дни, когда я чувствую, что Роберт шел к этому с того самого дня, когда погиб его отец. Он оказался так же скован, как и Тревор: тот умер, борясь за то, что считал правильным.
— Скован чем?
Маргарет вернулась к своей работе.
— Это и самые лучшие, и самые худшие цепи: любовь к своей стране.
— Это все чепуха! — рявкнул Данн, перекрывая раздавшиеся отовсюду голоса. — Простите меня, ваша светлость, но очень непрактично думать только о ближайшей цели, не принимая во внимание последствия. Армии не возникают из воздуха…
— Это мне известно, — спокойно ответил Роберт. — Однако дело в том, что, если мы не придем к согласию, последствия определенно окажутся для нас весьма тяжелыми. — Он подождал, пока шум снова стихнет. — Но в одном вы правы, милорд: то, что здесь происходит, просто смешно! Мы сидим здесь уже три часа, состязаясь в рассказах о том, кому труднее живется. Мне это представляется просто отвратительным, учитывая недавнюю потерю Донала. Я знаю, не все явились сюда, просто чтобы поговорить, но для меня остается загадкой: почему никто до сих пор не задал вопрос, ответ на который всех до смерти интересует?
Тишина теперь стала полной. Все собравшиеся отводили глаза, за исключением священников: те как один уставились на Маккоули. Епископ мгновение смотрел на свои руки, потом решительно взглянул на Роберта.
— Скажите им правду.
Роберту пришлось сделать усилие, чтобы сдержать улыбку. Потом он покинул свое место и двинулся вдоль стола. Люди поворачивались ему вслед, словно завороженные.
— Правда — великолепная вещь, она иногда оказывается самым могучим оружием, какое только можно себе представить. Но случилось так, что мне долгие годы пришлось лгать многим из вас. Сможете ли вы теперь поверить мне?
Макглашен наконец нарушил молчание:
— Выкладывайте, Роберт. Вы не хуже меня знаете, в чем причина всего этого разброда. Скажите нам: колдун вы или нет?
— Вы же знаете, что колдун, — просто ответил Роберт, не обращая внимания на начавшееся перешептывание. Он дошел до другого конца стола и остановился там, заложив руки за спину. — Некоторым это известно давно, другие только подозревали истину. В глубине сердец все хотели, чтобы так оно и было, но надеялись, что все-таки ошибаются. Так или иначе, пришла пора посмотреть в лицо реальности. Я — колдун, и изменить этого не может ничто.
— А собираетесь ли вы прибегать к колдовству, чтобы обеспечить нам победу? — открыто, без страха спросил отец Честер.
Теперь уже Роберт не мог сдержать улыбку.
— Я не могу ответить на такой вопрос. — Когда в зале снова раздался шум, Роберт поднял руку и продолжил: — Я сам не знаю. Я с уверенностью могу сказать, что в мои планы это не входит. Да и есть ли разница? — Роберт оперся о стол и наклонился вперед. — Есть ли разница? Уверяю вас: я был бы здесь, преследуя ту же цель, даже если бы никогда в жизни не слышал о колдовстве. Можете ли вы все сказать то же самое о себе?
Маргарет взяла с подставки у камина кувшин с подогретым вином и наполнила кубок Дженн. Несколько мгновений она стояла, обхватив руками кувшин.
— В чем дело? — спросила Дженн.
— Я хочу вам кое-что показать. — Маргарет подошла к своей постели и вытащила из-под нее длинный, завернутый в ткань предмет, в трех местах перевязанный лентой. Когда она развязывала ленты и разворачивала ткань, руки ее дрожали. Внутри оказался меч.
— Откуда он? — тихо спросила Дженн, подходя ближе. Ножны были из черной кожи с серебряными украшениями, за ними явно с любовью ухаживали. Массивная тяжелая рукоять сверкала золотом; на клинке Дженн увидела черненый силуэт орла.
— Он принадлежал Тревору, отцу Роберта, а до него — отцу Тревора. Я не знаю, давно ли он передается по наследству в роду Дугласов. Раньше он висел на почетном месте в зале, где Роберт советовался со своими соратниками. Роберт поместил его туда после смерти Береники и поклялся, что не обнажит иначе, как для битвы. Он также поклялся, что возьмет его в руки только для того, чтобы почистить или чтобы передать своему сыну. — Маргарет посмотрела в лицо Дженн, поглаживая холодную сталь. — Я увезла его с собой, когда покидала Данлорн, и хранила все это время в надежде, что меч все же потребуется Роберту.
— Он знает, что меч у вас?
— Нет. Я не уверена: может быть, он надеется, что меча больше нет… Как вы думаете — мне следует отдать его Роберту? Сейчас?
Дженн протянула руку и коснулась рукояти, провела пальцами по гладким крыльям черного орла — герба дома Дугласов.
— Может быть, не сегодня, но перед битвой — обязательно. Мне кажется… Роберту будет приятно вспомнить о том, что его отец сражался за то же.
Маргарет с легкой печальной улыбкой кивнула и начала снова заворачивать клинок. «… Дженн…» «Что?»
«Дженн… ради всего святого, помоги мне…» «Роберт? Нет… Финлей! Что случилось?»
«Благодарение богам! Ты хоть представляешь, как трудно мне докричаться из такой дали? Где ты, во имя Серинлета?»
Дженн отошла к окну и встала так, чтобы Маргарет не видела ее лица.
«Во Фланхаре. Что случилось? Я не думала, что смогу услышать тебя на таком расстоянии».
«Я тоже, но пришлось постараться — мне приказали. Что делаешь во Фланхаре?»
«Это долгая история. Почему тебе было так нужно связаться со мной?»
«Прости меня, Дженн, но у меня не было выбора. Ты должна вернуться в Анклав. Немедленно».
«Но почему? Что случилось? Я не могу сейчас позвать Роберта. Он занят с…»
«Да нет, Роберта это не касается. Приехать должна только ты… и Патрик, если он там. Ты должна выехать сегодня же, чтобы добраться вовремя».
Сердце Дженн оборвалось. Она с трудом заставила себя выдавить:
«Скажи мне, что случилось!»
«Прости меня, Дженн. Дело в Уилфе… Он умер прошлой ночью. Через восемь дней состоится собрание. И ты… ты должна Встать в Круг — ты ведь обещала».
Эйден не смел поднять на Роберта глаза. Он продолжал смотреть на свои руки, чувствуя свинцовую тяжесть на сердце. В полной тишине Макглашен поднялся со своего места; ножки его кресла заскрежетали по камню пола. Он медленно обвел взглядом сидевших за столом, словно пытаясь всех запомнить, и наконец посмотрел на Роберта, сделал глубокий вдох и выпрямился во весь рост.
— Вы правы. Не думаю, что тут есть хоть какая-то разница. Для нашего дела не важно, колдун вы или нет. Должен признаться: я был одним из тех, кто гадал и сомневался — до того, как вы нанесли удар в Элайте. Однако в отличие от других я рад тому, что вы обладаете силой, которой нет у других и которую мы можем использовать для того, чтобы свергнуть узурпатора.
Эйден заметил, что Роберт нахмурился:
— Я совсем не собираюсь…
— Простите, Роберт, но нужно смотреть правде в глаза: выбора у вас нет. В тот момент, когда вы решили с оружием в руках выступить против Селара, вы, так сказать включились в игру. Этого некоторые из нас ждали больше двадцати лет. Да, то обстоятельство, что вы колдун, несколько осложняет ситуацию, но к этому я еще вернусь. Вы должны понять одно: люди, собравшиеся и в этом зале, и за стенами замка, ожидают, что вы поведете их в битву…
— Но…
— И что потом вы взойдете на трон.
Роберт стиснул зубы и на шаг отступил от стола. Эйден поймал себя на том, что медленно качает головой, и заставил себя остановиться. Как мог он не предвидеть этого?
Макглашен продолжал, еще раз оглядев молча сидящих за столом людей:
— Я знаю, каковы ваши возражения, Роберт, но если вы откажетесь стать королем, на битву за вами никто из нас не пойдет. Да и ради чего? Можно просто присоединиться к Селару, помочь ему завоевать Майенну и разбогатеть на добыче. Однако мы хотим не этого. Мы хотим, чтобы нам вернули нашу собственную страну и чтобы в ней правил человек, который нас не предаст, — даже если этот человек окажется колдуном.
Тишина в зале стала другой: Эйден заметил, как люди согласно кивают.
— Вы не можете не видеть, Роберт, что другого человека, который мог бы объединить страну, просто нет. Нет нужды сообщать народу о том, что вы…
— И построить все здание на лжи? — перебил его Роберт.
— Лучше такая ложь, чем тирания Селара, — сказал Пейн, вставая рядом с Макглашеном.
— Вы тоже?
— Уж простите, Роберт, но все мы так думаем. Роберт по очереди посмотрел на всех сидевших за столом.
На этот раз никто не отвел глаз.
— Но я не могу… стать королем. Я не хочу короны.
— Это не имеет значения.
— Не имеет значения… Но я не имею прав на престол. Последний брак, соединивший мой род с королевским, свершился семь поколений назад. Проклятие, ваши права больше моих!
— И все равно трон должны занять вы, — упорно держался за свое Макглашен. — Ваши права можно подкрепить, сделать так, чтобы никому не пришло в голову спорить.
Не медля ни секунды, он повернулся к двери и кивнул стражнику. Воин распахнул створки, и в зал спокойно вошел человек… Раздались изумленные и полные ужаса восклицания.
— Кандар! — прошептал Роберт.
— Приветствую вас, ваша светлость, — поклонился ему Кандар, не глядя ни на кого в зале.
Эйден не смог усидеть на месте. Джордж, граф Кандар, был кузеном Селара. Он предал родича, чтобы спасти королеву, на его руках она умерла… Но что он здесь делает?
Казалось, что Роберт первым догадался об этом; на остальных лицах не было написано ничего, кроме удивления.
Макглашен одной фразой внес полную ясность:
— Шесть лет назад наша благословенная королева бежала от своего деспота супруга; ее сына захватили и вернули отцу, но принцесса все еще находится на свободе.
— Но… — выдохнул Роберт. Макглашен безжалостно продолжал:
— Ваш брак с принцессой Галиеной даст законное основание сменить Селара на троне. Королева Розалинда происходила из дома Маккенна, породнившегося с королевским родом Россов всего пять поколений назад. Этот брак даст вам все права, какие могли бы понадобиться. Обвенчайтесь завтра с Галиеной, и армия выступит в поход, как один человек.
Эйден не мог отвести взгляда от внезапно побледневшего лица Роберта. В попытке остановить Макглашена он воскликнул:
— Но принцесса еще дитя!
— Ей шестнадцать, — возразил Кандар. — По закону она достигла совершеннолетия. Как и ее мать, принцесса всей душой предана Люсаре. Я говорил с ней об этом браке, и она готова принести любую жертву, если это поможет спасти ее родину.
Эйден почти физически ощущал напряжение, охватившее Роберта. Его глаза метали зеленый огонь. Однако ни сказать, ни сделать епископ ничего не мог. Решать предстояло Роберту.
Решать… Но выбора на самом деле нет…
Роберт резко отвернулся от Макглашена и посмотрел на сидящих за столом. Каждый, кто встречался с ним глазами, отшатывался, как от удара.
— Вы хотите сказать, что не выступите против Селара, если я не женюсь на этой девочке? Если не соглашусь убить ее отца и надеть на себя корону? Вы собрались здесь, чтобы этого от меня потребовать?
— Роберт, прошу вас! — начал Пейн, но взгляд Роберта пригвоздил его к месту.
— Молчите! — Лицо Роберта было неподвижным, он с огромным усилием держал себя в руках. Потом Роберт повернулся и покинул зал.
ГЛАВА 20
Роберт метался по замку, не обращая внимания на то, куда несут его ноги. Никто за ним, к счастью, не пошел. Он взлетал по лестницам, перепрыгивая через три ступеньки, проносился по галереям и, достигнув следующей лестницы, скатывался вниз. Ему необходимо было избавиться от пожирающего его пламени, дать ему погаснуть.
Однако все было бесполезно. Роберт слишком хорошо знал, где хочет оказаться, — и где побывать ему было необходимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
В камине затрещали дрова, и Дженн, подобрав подол платья, отошла от огня. Она села к столу и взяла кубок.
Маргарет сидела напротив, старательно делая стежки при свете придвинутой поближе свечи.
— Как вы думаете, Финлею ничто не грозит?
— Почему вы спрашиваете? Маргарет вздохнула:
— Я знаю, вы виделись с ним недолго. Вы не могли заметить, каким беспокойным он стал. А уж теперь, когда Роберт собирается выступить в поход, а он не может присоединиться… Боюсь, Финлей этого не перенесет. И так уж плохо, что он не может покинуть Анклав… Ведь Финлей преклоняется перед Робертом. Он жаждет помочь брату.
Дженн бросила на Маргарет внимательный взгляд.
— А что вы думаете о предстоящей войне? Маргарет подняла глаза от вышивания.
— О войне — или об участии в ней Роберта?
— Пожалуй, об участии Роберта. Маргарет опустила руки на колени.
— Иногда мне бывает трудно поверить, что война в самом деле случится. А бывают дни, когда я чувствую, что Роберт шел к этому с того самого дня, когда погиб его отец. Он оказался так же скован, как и Тревор: тот умер, борясь за то, что считал правильным.
— Скован чем?
Маргарет вернулась к своей работе.
— Это и самые лучшие, и самые худшие цепи: любовь к своей стране.
— Это все чепуха! — рявкнул Данн, перекрывая раздавшиеся отовсюду голоса. — Простите меня, ваша светлость, но очень непрактично думать только о ближайшей цели, не принимая во внимание последствия. Армии не возникают из воздуха…
— Это мне известно, — спокойно ответил Роберт. — Однако дело в том, что, если мы не придем к согласию, последствия определенно окажутся для нас весьма тяжелыми. — Он подождал, пока шум снова стихнет. — Но в одном вы правы, милорд: то, что здесь происходит, просто смешно! Мы сидим здесь уже три часа, состязаясь в рассказах о том, кому труднее живется. Мне это представляется просто отвратительным, учитывая недавнюю потерю Донала. Я знаю, не все явились сюда, просто чтобы поговорить, но для меня остается загадкой: почему никто до сих пор не задал вопрос, ответ на который всех до смерти интересует?
Тишина теперь стала полной. Все собравшиеся отводили глаза, за исключением священников: те как один уставились на Маккоули. Епископ мгновение смотрел на свои руки, потом решительно взглянул на Роберта.
— Скажите им правду.
Роберту пришлось сделать усилие, чтобы сдержать улыбку. Потом он покинул свое место и двинулся вдоль стола. Люди поворачивались ему вслед, словно завороженные.
— Правда — великолепная вещь, она иногда оказывается самым могучим оружием, какое только можно себе представить. Но случилось так, что мне долгие годы пришлось лгать многим из вас. Сможете ли вы теперь поверить мне?
Макглашен наконец нарушил молчание:
— Выкладывайте, Роберт. Вы не хуже меня знаете, в чем причина всего этого разброда. Скажите нам: колдун вы или нет?
— Вы же знаете, что колдун, — просто ответил Роберт, не обращая внимания на начавшееся перешептывание. Он дошел до другого конца стола и остановился там, заложив руки за спину. — Некоторым это известно давно, другие только подозревали истину. В глубине сердец все хотели, чтобы так оно и было, но надеялись, что все-таки ошибаются. Так или иначе, пришла пора посмотреть в лицо реальности. Я — колдун, и изменить этого не может ничто.
— А собираетесь ли вы прибегать к колдовству, чтобы обеспечить нам победу? — открыто, без страха спросил отец Честер.
Теперь уже Роберт не мог сдержать улыбку.
— Я не могу ответить на такой вопрос. — Когда в зале снова раздался шум, Роберт поднял руку и продолжил: — Я сам не знаю. Я с уверенностью могу сказать, что в мои планы это не входит. Да и есть ли разница? — Роберт оперся о стол и наклонился вперед. — Есть ли разница? Уверяю вас: я был бы здесь, преследуя ту же цель, даже если бы никогда в жизни не слышал о колдовстве. Можете ли вы все сказать то же самое о себе?
Маргарет взяла с подставки у камина кувшин с подогретым вином и наполнила кубок Дженн. Несколько мгновений она стояла, обхватив руками кувшин.
— В чем дело? — спросила Дженн.
— Я хочу вам кое-что показать. — Маргарет подошла к своей постели и вытащила из-под нее длинный, завернутый в ткань предмет, в трех местах перевязанный лентой. Когда она развязывала ленты и разворачивала ткань, руки ее дрожали. Внутри оказался меч.
— Откуда он? — тихо спросила Дженн, подходя ближе. Ножны были из черной кожи с серебряными украшениями, за ними явно с любовью ухаживали. Массивная тяжелая рукоять сверкала золотом; на клинке Дженн увидела черненый силуэт орла.
— Он принадлежал Тревору, отцу Роберта, а до него — отцу Тревора. Я не знаю, давно ли он передается по наследству в роду Дугласов. Раньше он висел на почетном месте в зале, где Роберт советовался со своими соратниками. Роберт поместил его туда после смерти Береники и поклялся, что не обнажит иначе, как для битвы. Он также поклялся, что возьмет его в руки только для того, чтобы почистить или чтобы передать своему сыну. — Маргарет посмотрела в лицо Дженн, поглаживая холодную сталь. — Я увезла его с собой, когда покидала Данлорн, и хранила все это время в надежде, что меч все же потребуется Роберту.
— Он знает, что меч у вас?
— Нет. Я не уверена: может быть, он надеется, что меча больше нет… Как вы думаете — мне следует отдать его Роберту? Сейчас?
Дженн протянула руку и коснулась рукояти, провела пальцами по гладким крыльям черного орла — герба дома Дугласов.
— Может быть, не сегодня, но перед битвой — обязательно. Мне кажется… Роберту будет приятно вспомнить о том, что его отец сражался за то же.
Маргарет с легкой печальной улыбкой кивнула и начала снова заворачивать клинок. «… Дженн…» «Что?»
«Дженн… ради всего святого, помоги мне…» «Роберт? Нет… Финлей! Что случилось?»
«Благодарение богам! Ты хоть представляешь, как трудно мне докричаться из такой дали? Где ты, во имя Серинлета?»
Дженн отошла к окну и встала так, чтобы Маргарет не видела ее лица.
«Во Фланхаре. Что случилось? Я не думала, что смогу услышать тебя на таком расстоянии».
«Я тоже, но пришлось постараться — мне приказали. Что делаешь во Фланхаре?»
«Это долгая история. Почему тебе было так нужно связаться со мной?»
«Прости меня, Дженн, но у меня не было выбора. Ты должна вернуться в Анклав. Немедленно».
«Но почему? Что случилось? Я не могу сейчас позвать Роберта. Он занят с…»
«Да нет, Роберта это не касается. Приехать должна только ты… и Патрик, если он там. Ты должна выехать сегодня же, чтобы добраться вовремя».
Сердце Дженн оборвалось. Она с трудом заставила себя выдавить:
«Скажи мне, что случилось!»
«Прости меня, Дженн. Дело в Уилфе… Он умер прошлой ночью. Через восемь дней состоится собрание. И ты… ты должна Встать в Круг — ты ведь обещала».
Эйден не смел поднять на Роберта глаза. Он продолжал смотреть на свои руки, чувствуя свинцовую тяжесть на сердце. В полной тишине Макглашен поднялся со своего места; ножки его кресла заскрежетали по камню пола. Он медленно обвел взглядом сидевших за столом, словно пытаясь всех запомнить, и наконец посмотрел на Роберта, сделал глубокий вдох и выпрямился во весь рост.
— Вы правы. Не думаю, что тут есть хоть какая-то разница. Для нашего дела не важно, колдун вы или нет. Должен признаться: я был одним из тех, кто гадал и сомневался — до того, как вы нанесли удар в Элайте. Однако в отличие от других я рад тому, что вы обладаете силой, которой нет у других и которую мы можем использовать для того, чтобы свергнуть узурпатора.
Эйден заметил, что Роберт нахмурился:
— Я совсем не собираюсь…
— Простите, Роберт, но нужно смотреть правде в глаза: выбора у вас нет. В тот момент, когда вы решили с оружием в руках выступить против Селара, вы, так сказать включились в игру. Этого некоторые из нас ждали больше двадцати лет. Да, то обстоятельство, что вы колдун, несколько осложняет ситуацию, но к этому я еще вернусь. Вы должны понять одно: люди, собравшиеся и в этом зале, и за стенами замка, ожидают, что вы поведете их в битву…
— Но…
— И что потом вы взойдете на трон.
Роберт стиснул зубы и на шаг отступил от стола. Эйден поймал себя на том, что медленно качает головой, и заставил себя остановиться. Как мог он не предвидеть этого?
Макглашен продолжал, еще раз оглядев молча сидящих за столом людей:
— Я знаю, каковы ваши возражения, Роберт, но если вы откажетесь стать королем, на битву за вами никто из нас не пойдет. Да и ради чего? Можно просто присоединиться к Селару, помочь ему завоевать Майенну и разбогатеть на добыче. Однако мы хотим не этого. Мы хотим, чтобы нам вернули нашу собственную страну и чтобы в ней правил человек, который нас не предаст, — даже если этот человек окажется колдуном.
Тишина в зале стала другой: Эйден заметил, как люди согласно кивают.
— Вы не можете не видеть, Роберт, что другого человека, который мог бы объединить страну, просто нет. Нет нужды сообщать народу о том, что вы…
— И построить все здание на лжи? — перебил его Роберт.
— Лучше такая ложь, чем тирания Селара, — сказал Пейн, вставая рядом с Макглашеном.
— Вы тоже?
— Уж простите, Роберт, но все мы так думаем. Роберт по очереди посмотрел на всех сидевших за столом.
На этот раз никто не отвел глаз.
— Но я не могу… стать королем. Я не хочу короны.
— Это не имеет значения.
— Не имеет значения… Но я не имею прав на престол. Последний брак, соединивший мой род с королевским, свершился семь поколений назад. Проклятие, ваши права больше моих!
— И все равно трон должны занять вы, — упорно держался за свое Макглашен. — Ваши права можно подкрепить, сделать так, чтобы никому не пришло в голову спорить.
Не медля ни секунды, он повернулся к двери и кивнул стражнику. Воин распахнул створки, и в зал спокойно вошел человек… Раздались изумленные и полные ужаса восклицания.
— Кандар! — прошептал Роберт.
— Приветствую вас, ваша светлость, — поклонился ему Кандар, не глядя ни на кого в зале.
Эйден не смог усидеть на месте. Джордж, граф Кандар, был кузеном Селара. Он предал родича, чтобы спасти королеву, на его руках она умерла… Но что он здесь делает?
Казалось, что Роберт первым догадался об этом; на остальных лицах не было написано ничего, кроме удивления.
Макглашен одной фразой внес полную ясность:
— Шесть лет назад наша благословенная королева бежала от своего деспота супруга; ее сына захватили и вернули отцу, но принцесса все еще находится на свободе.
— Но… — выдохнул Роберт. Макглашен безжалостно продолжал:
— Ваш брак с принцессой Галиеной даст законное основание сменить Селара на троне. Королева Розалинда происходила из дома Маккенна, породнившегося с королевским родом Россов всего пять поколений назад. Этот брак даст вам все права, какие могли бы понадобиться. Обвенчайтесь завтра с Галиеной, и армия выступит в поход, как один человек.
Эйден не мог отвести взгляда от внезапно побледневшего лица Роберта. В попытке остановить Макглашена он воскликнул:
— Но принцесса еще дитя!
— Ей шестнадцать, — возразил Кандар. — По закону она достигла совершеннолетия. Как и ее мать, принцесса всей душой предана Люсаре. Я говорил с ней об этом браке, и она готова принести любую жертву, если это поможет спасти ее родину.
Эйден почти физически ощущал напряжение, охватившее Роберта. Его глаза метали зеленый огонь. Однако ни сказать, ни сделать епископ ничего не мог. Решать предстояло Роберту.
Решать… Но выбора на самом деле нет…
Роберт резко отвернулся от Макглашена и посмотрел на сидящих за столом. Каждый, кто встречался с ним глазами, отшатывался, как от удара.
— Вы хотите сказать, что не выступите против Селара, если я не женюсь на этой девочке? Если не соглашусь убить ее отца и надеть на себя корону? Вы собрались здесь, чтобы этого от меня потребовать?
— Роберт, прошу вас! — начал Пейн, но взгляд Роберта пригвоздил его к месту.
— Молчите! — Лицо Роберта было неподвижным, он с огромным усилием держал себя в руках. Потом Роберт повернулся и покинул зал.
ГЛАВА 20
Роберт метался по замку, не обращая внимания на то, куда несут его ноги. Никто за ним, к счастью, не пошел. Он взлетал по лестницам, перепрыгивая через три ступеньки, проносился по галереям и, достигнув следующей лестницы, скатывался вниз. Ему необходимо было избавиться от пожирающего его пламени, дать ему погаснуть.
Однако все было бесполезно. Роберт слишком хорошо знал, где хочет оказаться, — и где побывать ему было необходимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76