Дамы вновь уселись на скамью.
— Он гордый человек, — прошептала леди Маргарет.
— Да, очень, — кивнула Самах. — И он очень переменился после смерти моей сестры. Только клятва, которую он дал ей, — заботиться о нас — помешала ему вернуться и отомстить.
Маргарет заметила, что разговор на эту тему смутил Гали-ену, и поспешила заговорить о другом:
— Я уверена, что Грант хорошо позаботится о вас. Он очень гостеприимно принял Роберта. Не сомневаюсь, что мой сын сам обо всем сказал бы вам, если бы не…
— Что? — тихо спросила Галиена. Решительный взгляд ее глаз странным образом успокоил Маргарет.
— Мне очень жаль, но Роберт куда-то исчез. Он, конечно, будет ждать вас в часовне, но он упомянул, что хотел бы поговорить с вами до церемонии. Не знаю, что случилось, но уверена…
— Все в порядке, матушка.
Леди Маргарет повернулась на голос и увидела, как в садовую калитку проскользнул Роберт. Как всегда, он был одет в черное, но цвет одежды не мог сравниться с мраком в его глазах. Остановившись перед скамьей, он кивнул Самах:
— Вы хорошо выглядите, миледи. Климат южных стран был к вам милосерден.
— Благодарю, ваша светлость.
Роберт повернулся к Галиене, и принцесса встала. Долгое мгновение никто из них не нарушал молчания. Затем Роберт, нахмурив лоб, заговорил:
— Я хочу задать вам вопрос: вы готовы согласиться на этот брак по собственному выбору? Не принудили ли вас Кандар, Макглашен или кто-то еще?
— Никто меня не принуждал, ваша светлость, — прошептала Галиена, опуская глаза.
— Тогда почему вы согласились?
— Потому что… — Девушка запнулась и бросила быстрый взгляд на Самах и Маргарет. — Я знаю своих отца и брата. Моя матушка заплатила жизнью, пытаясь найти способ спасти Люсару. Если я не соглашусь, смогу ли я сказать, будто сделала все, что могла? Я немногое могу вам дать, но хочу сделать все, что от меня зависит. И еще… я хочу вернуться домой.
— Вы хотите смерти своего отца? — В утренней тишине голос Роберта прозвучал холодно и резко.
Галиена подняла на него глаза и ответила не колеблясь:
— Нет!
Роберт стоял перед ней, выпрямившись во весь рост, на лице его ничего невозможно было прочесть. Наконец он кивнул:
— Хорошо. Матушка, пойдемте.
Он скрылся за деревьями прежде, чем леди Маргарет успела попрощаться с Самах и Галиеной. Она поспешила следом, но Роберт не ушел далеко: он ждал ее у двери, ведущей в замок. Оглянувшись, чтобы удостовериться — их никто не слышит, он заговорил, не глядя на мать:
— Матушка, я знаю, тебе пришлось нелегко. С тех самых пор, как мы с Микой вернулись в Люсару, дела идут все хуже и хуже. Мне хотелось бы сказать, что моей вины тут нет, но мы оба понимаем, что это была бы ложь. Мне также хотелось бы сказать, что теперь все пойдет на лад, но… — Роберт помолчал, шумно дыша, словно ему не хватало воздуха, и глядя в землю. — Я хочу просить тебя об одолжении. Я сделал бы это и сам, но будет лучше, если ей скажешь ты… Нужно заставить ее понять…
Маргарет протянула к сыну руку, но тот, качая головой, попятился от нее.
— Пожалуйста, матушка, выслушай меня. Я хочу, чтобы ты поговорила с Галиеной. Я хочу, чтобы ты объяснила ей… что наш брак никогда не станет… настоящим браком. Ты поняла?
— Ох, Роберт! Не причиняй такого зла себе… и ей. Умоляю тебя!
— Нет. — Роберт поднял руки и решительно взглянул в глаза матери. — Я уже давно привык к тому, что мне приходится действовать исключительно из чувства долга; и теперь я готов перенести это венчание только потому, что должен. Однако существуют два обстоятельства, которые никогда не переменятся. Я никогда не полюблю это дитя — не полюблю так, как полагалось бы супругу. Ни теперь, ни в будущем. И еще: я не могу рисковать тем, что появятся дети. Причину этого я не могу тебе открыть. Я прошу тебя поверить мне и помочь. Ты женщина, ты сможешь помочь ей понять… и сделаешь это мягко. Я не хочу причинять боль девочке. Так поговоришь ты с Галиеной?
Маргарет закусила губу, но не смогла удержать слез. Она молча кивнула.
Роберт наклонился и поцеловал ее в щеку, потом повернулся и вошел в замок.
Церемония могла бы быть и покороче, но предводители повстанцев приказали епископу Маккоули не пропустить ни единой мелочи, чтобы сделать венчание совершенно безупречным в глазах закона. Нельзя было допустить, чтобы впоследствии возникли какие-либо сомнения. Маргарет с нетерпением ждала, когда же все кончится.
Часовня выглядела довольно сурово; ее украшали лишь первые весенние цветы, которые за остававшееся короткое время удалось собрать леди Маргарет. Гости тоже были одеты не столь уж нарядно, но епископ Маккоули придал церемонии так много торжественности и теплоты, что воздух в каменной часовне, казалось, потерял часть своего леденящего холода. Эйден был, конечно, редким человеком.
За венчанием, как полагается, последовал пир, и празднование затянулось. Особенно веселились за пределами замка.
Воины встретили Роберта и Галиену, когда те перед закатом вышли на крепостную стену, громкими приветствиями.
Потом наконец леди Маргарет смогла пожелать новобрачным доброй ночи. Она очень устала, и хотя была здоровой женщиной и ни разу в жизни не болела, сейчас чувствовала все свои пятьдесят два года. Оказавшись в своей комнате, леди Маргарет села на кровать, не имея сил даже раздеться.
Ее взгляд невольно остановился на аккуратно застеленной постели Дженн у противоположной стены. Дженн в комнате не было, что, впрочем, не удивило Маргарет. Однако где все же она?
Наверное, нашла местечко в замке, где может побыть в одиночестве. Кто мог бы ее за это винить? Леди Маргарет не сомневалась: в Будланди между Робертом и Дженн произошло что-то замечательное… а теперь всему пришел конец.
Маргарет с трудом поднялась и только теперь заметила на столе письмо. На чистой стороне сложенного листа было написано единственное слово: «Роберту».
Леди Маргарет взяла письмо и повертела в руках. Следует ли ей побеспокоить Роберта? Наверняка письмо можно отдать и утром.
Леди Маргарет положила письмо на стол и стала раздеваться. Да, она передаст письмо утром. Не стоит спешить с еще одной плохой новостью.
Эйдену очень не нравилась тишина в замке. Он казался лишенным жизни, как занесенная зимним снегом могила. Неужели Эйден единственный, кто это замечает?
Несколько ближайших друзей Роберта сидели вокруг стола; все они успели хорошо подвыпить. Все остальные, включая принцессу, давно легли спать — ни у кого, правда, не хватало духа обсуждать это обстоятельство. Немногие оставшиеся в зале смеялись и шутили. Роберт, сидевший ближе к двери, не проявлял ни интереса к беседе, ни рассеянности: когда к нему обращались, он вежливо отвечал и даже иногда улыбался.
Однако от его спокойствия по спине Эйдена бегали мурашки. Надеясь, что в шуме никто ничего не расслышит, он наклонился к Роберту и прошептал:
— С вами все в порядке? Тот кивнул:
— Да, все прекрасно. Боюсь, я выгляжу хуже, чем на самом деле себя чувствую.
— Не особенно утешительно, — буркнул Эйден и был вознагражден улыбкой. — Вы поговорили с Дженн? — отважился он спросить.
Взгляд Роберта стал острым.
— Я не видел ее с прошлого вечера. Пожалуйста, Эйден, не нужно касаться этой темы. — Роберт положил локти на стол и опустил голову на руки; теперь никто, кроме Эйдена, не видел его лица. — Я должен перед вами извиниться.
— За что? — удивленно спросил Эйден.
— Иногда я не могу скрыть своих чувств и лелею свою боль, как любимого зверька. Можно подумать, что я здесь единственный, кому приходится приносить жертвы. Я ненавижу свою слабость, но бывает, что не могу с ней справиться.
— Вы прощены, — улыбнулся Эйден.
— На самом деле нет, — сведя брови, возразил Роберт. — И никогда не буду прощен. — Взгляд его словно обратился внутрь.
— Что это значит?
— Ваша светлость! — в зал вошел Деверин, в отличие от остальных бодрый и трезвый.
— В чем дело? — Роберт повернулся к нему и сразу заметил, что следом за Деверином в зал поспешно вошел кто-то еще. — Мика!
Молодой человек с широкой улыбкой подошел к нему, и Роберт радостно хлопнул его по плечу.
— До чего же я рад тебя видеть!
— Я тоже, милорд. — Мика поднял кубок, который кто-то ему подал. — Хотелось бы мне только, чтобы обстоятельства нашей встречи были иными.
Встретившись с Робертом глазами, Мика медленно кивнул:
— Значит, пора?
— Да. Войско Селара выступило.
Роберт еле заметно улыбнулся, потом заговорил, и голос его раскатился по залу:
— Деверин, вытаскивай из постелей командиров! Буди всех. Не важно, что они пьяны: нам предстоит заняться делом. Мы выступаем на рассвете!
Одолжив у кого-то из священников парадное одеяние, Эйден, взбодренный прохладным утренним воздухом, дал благословение выступающей армии, направляющейся к южному побережью. Пять тысяч воинов, их кони, запряженные быками повозки, больше стягов, чем Эйден сумел пересчитать… Впервые за семь лет он давал епископское благословение, и церемония заставила его испытать глубокое благоговение. К счастью, никто, кроме Роберта, не заметил его волнения. Они вместе вернулись в замок под барабанный бой.
— Ну, епископ, теперь вы не сможете помешать мне так вас называть, — тихо сказал своему спутнику Роберт. — Вы совершили официальный обряд — настолько официальный, насколько это пока возможно. Так что следует видеть в случившемся хорошую сторону.
— А таковая существует?
— Все могло быть хуже, — ответил Роберт. В отличие от почти всех в замке он не выказывал признаков усталости — скорее наоборот. Теперь ему было куда направить свою энергию, у него появилось настоящее дело.
— Вы правы, — признал Эйден, когда они вошли в ворота и стали пересекать двор. — Однако могло быть и много лучше.
— Ах, что вы, священники, за люди, — еле заметно улыбнулся Роберт, — вечно на что-нибудь жалуетесь! Послушайте, Эйден, вы ведь наконец делаете то, для чего были рождены. Я никогда не встречал человека, настолько преданного своему призванию. И нравится вам это или нет, вы — помазанный епископ Люсары. Изменить это может только ваша смерть.
— Дело не в этом. Меня всегда смущало другое… Роберт подождал, пока их сопровождающие разошлись, потом остановил Эйдена у двери.
— Ну да, я знаю, вы всегда считали, что не заслуживаете епископской тиары.
— Откуда вы…
— Я же не слеп, друг мой. Почему, как вы думаете, я только тем последние пять лет и занимался, что напоминал вам о том, кто вы такой? Вы долго ждали сегодняшнего дня, так наслаждайтесь им! Никто лучше вас не может служить церкви и народу, и вы скоро убедитесь, что прекрасно со всем справляетесь, — нужно только перестать упрекать себя.
Эйден вытаращил глаза на Роберта.
— Ну, знаете ли, услышать такое — и от вас!
— Именно, — ничуть не смутившись, рассмеялся Роберт. В зале их ждал Каванах; несколько человек укладывали бумаги, которыми был завален стол. Оставались также Деверин, Оуэн и Мика.
— Что ж, пора в путь, — сказал Роберт, останавливаясь перед Каванахом. — Можешь теперь получить свой замок обратно.
— Проклятие, Роберт! Сколько раз нужно тебе говорить, что замок — твой! — Каванах широко раскинул руки. — У меня есть еще не меньше дюжины. В конце концов, человек же не может жить разом в нескольких домах.
— Особенно в том доме, где гости устроили такой беспорядок, — улыбнулся Роберт. — Будь осторожен, Грант. Внимательно следи за тем, что творится на границах.
— Напрасно ты отказываешься от подкрепления. Может, все-таки возьмешь отряд — на всякий случай?
— Если подкрепление понадобится, значит, мы уже проиграли. Кстати, войска особенно пригодятся тебе, если мы потерпим поражение.
Каванах кивнул и подергал себя за бороду. Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, потом Грант обнял Роберта и похлопал его по спине. Резко повернувшись, он махнул своим людям и вышел. Роберт повернулся к Деверину и Оуэну:
— Первые корабли выйдут в море, как только начнется отлив. Если ветер будет попутным, вы через восемь, самое большее девять дней будете в Ааране. Как только причалите, вышлите разведчиков. Потом двигайтесь на север и остановитесь в двух днях пути от Шан Мосса. Если я до этого времени не присоединюсь к вам…
— Уж лучше присоединитесь, милорд, — проворчал Де-верин. — Иначе там окажется пять тысяч очень злых воинов, обшаривающих все окрестности в поисках вас.
Когда смех стих, Роберт окинул взглядом зал.
— Матушка уже спустилась? Надеюсь, она готова в дорогу.
— Она помогает собираться леди Самах, — ровным голосом сообщил Эйден, — и вашей супруге.
— Ах вот оно что. А где…
Роберт не договорил: в зал вошли леди Маргарет, Галиена и Самах, одетые в дорожные плащи. Несмотря на все, что выпало ей на долю в последние дни, принцесса держалась удивительно спокойно и решительно.
— Все готовы? — Роберт задал вопрос, ни к кому в отдельности не обращаясь; ответила ему Галиена:
— Да, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76